Дарла, как всегда чересчур яркая и громкая, что-то быстро шепчет незнакомой мне брюнетке. Брюнетка не сводит с меня внимательных, серых глаз и морщит аккуратный смуглый носик. От взгляда ее – прямого и наглого – не по себе.
Стол накрыт: бутерброды и чай. Для тех, кому недостаточно просто поесть – спиртное. Коньяк в пузатых рюмках и вино в глубоких бокалах на тонких ножках. Теплая атмосфера общения. Как раньше. Как в атли до войны...
Мирослав был все тот же. Улыбался, сидя на диване в гостиной, и что-то отвечал Эрику. Увидев меня, поднялся на ноги, и разговоры как-то сами по себе стихли.
Тишина после гомона показалась оглушающей.
– Привет.
Не верилось, что я, наконец, вижу его. Гектор обещал, что не тронет, но разве можно верить Гектору?
– Я волновалась.
Слова липли к нёбу. Слов было недостаточно. Мало. Ничтожно мало. И когда Мир шагнул навстречу, раскрывая руки в приглашающем жесте, я наплевала на незнакомых людей, преодолела разделяющие нас ступени и утонула в крепких, терпких объятиях.
– Никогда так больше не делай! Не пропадай, слышишь.
– Не буду.
– Как ты... вообще? Ты все еще...
Кивнул.
– Влад сказал, ты можешь помочь.
Взгляд лукавый, как обычно. Щурится. И словно окатывает теплом. Давно я его не видела. Слишком давно, чтобы успеть забыть.
– Могу, – кивнула и снова прижалась щекой к его груди. Запах незнакомый – сладковатый, но не отталкивающий. Не его запах – чужой, но крепко привязавшийся к коже.
– Ценное умение накануне войны. – Голос этот мне незнаком, и я поворачиваю голову. Брюнетка все так же смотрит – с вызовом, не стесняясь. И представляется четко и кратко: – Алиса.
– Поля, это моя... подруга. – Мирослав смущен. И немного воодушевлен оттого, что она представилась мне.
– Полина, – просто отвечаю я.
Теперь и я могу рассматривать ее. Красивая. Правильные черты лица, чуть вздернутый, небольшой нос, острые скулы. Темные брови вразлет, волосы чуть длиннее плеч, темные и блестят. Глаза серые, почти стальные, будят в душе неприятные воспоминания.
Пыточная. Распятый на дыбе человек. Злобная, мстительная улыбка.
Но только лишь глаза – в остальном Алиса ничем не походит на Мишеля. Прямая. Решительная. Дерзкая. И, пожалуй, сильная.
– В войне? – До меня поздно доходит смысл сказанного ею.
– Она ничего не знает? – Алиса поворачивается к Эрику.
– Не успел рассказать, – отвечает он и встает. Смотрит на меня серьезно. – Если вкратце, то после смерти Альрика охотников больше некому сдерживать.
– Сдерживать... от чего?
Я все еще не понимала, как он погиб. Нет, мне не было его жаль, но все же Альрик – единственный, кто контролировал существующую систему. И теперь, когда его не стало, кто будет следить, чтобы все оставалось по-прежнему?
– От войны, верно? – ответила сама же на заданный вслух вопрос. – Охотники снова нападут?
У них для этого есть все, что нужно. Локализация племен хищных, отчеты, планы... И никакого сдерживающего фактора.
– Не о том сейчас нужно думать, – подал голос Влад. – Альрик мертв. Последнее звено цепи. И теперь охотник придет за кеном сольвейга. Самое время обсудить альянс.
– Я не могу ничего требовать, – глухо сказал Эрик. – Только просить.
– Не надо просить. Атли у тебя есть. Альва?
– Не совсем еще понял, в чем тут дело. – Мирослав немного отстранил меня и спросил очень серьезно: – Ты снова влипла, да?
– Сначала тебе поможем, – проворчала я, – а потом о делах, ладно? Не вижу необходимости в таком ажиотаже. Здесь безопасно. Безопасно ведь, Эрик?
В сознании всколыхнулись отголоски ночного кошмара, и предупреждение Барта эхом звучало в ушах.
– Конечно, безопасно, – ответил Эрик, не глядя в глаза. И мне не нужно было читать мысли, чтобы понять: врет.
Иногда мы прощаем друг другу вынужденную ложь. Иногда врем сами, чтобы успокоить.
Я старалась не думать о плохом.
В кабинете скади пахло мускусом. Воском еще – свечи оплыли, и он стек на медные подсвечники, образуя причудливые фигуры. Свечи Роб унес сразу же, а я усадила Мирослава на диван.
– Будет больно, – попыталась оправдаться.
– Потерплю.
Он метнул настороженный взгляд в сторону письменного стола, на который, ни капли не стесняясь, уселась Алиса. Пришла посмотреть, как я буду вытягивать кен Гектора. Странно, но внезапный интерес ни капли не льстил, а наоборот, раздражал.
Я присела рядом с Мирославом и взглянула на Эрика.
– Подержишь?
Алиса сложила руки на груди.
– Лучше я, – вызвался Влад и, не дожидаясь ответа, уселся по другую сторону от Мира и крепко обнял его за плечи.
Ира глубоко вздохнула в полутемном углу. Ей было неуютно здесь, и на Эрика она косилась с опаской, но неприязни не выражала.
– Нужно, чтобы ты поднял... ну... – Я указала на кашемировый свитер, светло-серый, который собрался на животе складками. Мирослав молча подчинился.
Я закрыла глаза.
Жила была спокойна. Затихла в ожидании вторжения. Кен ясновидца – мутный, темно-серый, лениво ворочался и, казалось, спал. Его владелец благосклонен и не собирается причинять вреда. Пока не собирается. Мы не знаем, что стукнет в голову Гектору завтра. Особенно, если охотники...
Я приказала себе выкинуть дурное из головы.
Мои ладони – магнит. Цепляю кен и тяну на себя. На этот раз он не обжигает – приятно холодит кожу и выходит легко, не сопротивляясь.
Наверное, все равно больно, потому что Мирослав стонет и впивается пальцами в обивку дивана, а Влад крепче сжимает руки, чтобы не дергался.
Мирослав сильнее Игоря, и ему удается сохранить самообладание. Я радуюсь, что он нашелся – целый и невредимый. Но мне хочется поскорее с этим покончить и узнать о том, где он был, почему отключил телефон, что с ним произошло за то время, пока мы не виделись. А еще безумно хочется расспросить Эрика об Альрике. Мне до сих пор не верится, что он мертв – сильный, умный, хитрый. Кто мог убить его? А главное – что этот кто-то использует, когда придет за мной?
Ночной кошмар не давал покоя, возвратившись назойливым мыслями и тупой болью в затылке. Барт словно прощался со мной во сне. Словно... приговорил. А ведь я только начала жить! Только нашла семью, любимого, у меня сын растет.
Не хочу умирать! Только не сейчас. Это несправедливо.
Жизнь редко показывает справедливость. Бережет, видимо, на будущее.
Серый кен закончился внезапно. Ладони опалило мятой – освежающей и терпкой, а значит, жила чиста, и больше Миру не придется бояться мести ясновидца.
Я поправила его свитер и устало вздохнула.
– Все? – разочарованно поинтересовалась Алиса. Кажется, ритуал ее совершенно не впечатлил.
– Ты просто... сокровище, – шепнул Мирослав и осторожно меня обнял, а я уткнулась носом ему в плечо, понимая, что это только начало. Действий. Планов. Трудных решений. Казалось, я на грани очередного – и оно мне совершенно не понравится.
– Не нужно было уезжать так надолго, – обиженно ответила я.
– Знаю, я заставил поволноваться. Сначала я искал тех, кто может... – Он запнулся, посмотрел почему-то на Влада и тут же продолжил: – Сольвейгов, в общем, искал. И набрел на одно племя. Там было много сильных воинов, но ни один из них не выжил. Тогда я узнал о готовящемся бунте охотников.
– Один выжил, – поправила его Алиса, с безразличным видом рассматривая собственный маникюр.
– Один выжил, – исправился Мирослав. – Алиса.
Воительница. Ну теперь понятно, почему она так себя ведет. Воительницы часто забывают о чувстве такта.
– А потом мы нашли ту стаю убийц, что напали на мое племя, – продолжила она и улыбнулась. – Славная была охота.
– Их было десять, из них один древний, – мрачно продолжил Мир. – И они не единственные, кто перестал подчиняться Альрику. Первозданный в последние месяцы потерял авторитет среди своих.
– Его никто не прикрывал, – тихо сказал Эрик, и волнительная радость от победы, азарт от свершившейся мести тут же улетучился из глаз Алисы. – Альрик был совсем один, когда...
Он замолчал. И словно не чувствуя себя в праве продолжать его фразу или даже разговор в целом, остальные молчали тоже.
Тишина стучала в висках пульсирующей болью, накатывала волнами, заставляя жмуриться. И я поняла, насколько устала. Прятаться, пытаться вычислить маньяка, переживать за жизнь близких и свою собственную.
– Кофе бы сладкого, – вырвалось у меня против воли, и кто-то в кабинете тихо выдохнул.
Ира – а это была она – тут же вызвалась помочь:
– Я сварю! – Осеклась, нерешительно посмотрела на Эрика и добавила: – Если можно.
Он кивнул, и она быстро вышла из кабинета.
Наверное, ей тяжело было тут находиться – вернуться в Липецк после нескольких лет, проведенных в бегах, находиться в доме человека, которого она с детства – нет, не ненавидела – сторонилась. Побаивалась. И считала виновником, хотя вины Эрика ни в чем и не было.
Но Иван ненавидел Эдмунда, и ненависть эта, даже отголосок ненависти, остался Ире в наследство от отца. Больше ничего не осталось, и она берегла эту эмоцию, лелеяла, взращивала в себе новые побеги. Зачем? Возможно, чтобы не забыть собственные корни.
Митаки больше нет. Альва тоже – настоящих альва, новые наверняка не настолько близки Мирославу. Вот теперь еще и племени Алисы.
Сколько еще племен было убито на войне? Сколько будет уничтожено на следующей?
Только вот война с охотниками, как правильно выразился Влад, не единственное, о чем нам нужно сейчас думать. И Алиса, будто стараясь напомнить об этом, повернулась к Эрику и спросила тихо, но требовательно:
– Кто он? Этот... человек? И что ему нужно?
– Если бы я знал.
Он далеко, в своих мыслях, и мне хочется утешить, поддержать. Дотронуться. Прикосновения как доказательство присутствия. Кожа у него теплая, и пальцы сжимают мои, когда я беру его за руку. Улыбка усталая, Эрик наверняка не спал. Вымотался. Нужно пополнить жилу, а для этого необходимо строить порталы на нижние слои. Уходить. На время, но все же...
Вернулась Ира с подносом. Дымящийся кофейник, свежие пряники горкой на блюде, чашки и блеск серебра. Кофе обжигал небо, но я все равно глотала жадно. Сладкий. Гул в голове постепенно стихал, а руки переставали дрожать.
Мирослав пил беспокойно, постоянно дергаясь и ероша волосы. Изредка касался живота – там, где еще совсем недавно таился в жиле ядовитый, чужеродный кен. После избавления еще болит некоторое время.
Пришла Дарла и утащила слабо сопротивляющуюся Алису в коридор. Эрик отошел к окну и с кем-то говорил по телефону.
Влад выглядел расслабленным и разбавлял обстановку редкими шутками.
– Хорошо дерется? – подмигнул Мирославу и кивнул вслед вышедшей Алисе. Намек был явным, незавуалированным, как и насмешка, и Мирослав опустил глаза.
– Та еще штучка.
– Хочешь себе?
– От моего желания мало что зависит. У Алисы ценный дар, и она может выбирать.
– Разве она не воительница? – вырвалось у меня.
Воины всегда ценятся, но разве это такой уж редкий дар? У Мирослава полно воинов, причем, не слабых.
– Так и есть. Алиса убила древнего, Полина. Кроме того у нее есть способности к защите, причем, немалые.
– Защитница-воин? – удивилась я. – Разве такие бывают?
Мирослав кивнул, и пепельная прядь упала ему на лоб, прикрывая морщинку между нахмурившимися бровями.
– Она – единственная, кто выжил, когда на них напали. Ну и я еще. А потом, когда Эрик нашел меня, мы выследили тех охотников. Славная была битва.
Я в убийствах не видела ничего славного, но кивнула.
– Все равно у тебя есть шанс забрать ее себе, – сказал Влад и улыбнулся Ире, принимая у нее из рук чашку. Она улыбнулась в ответ – робко и как-то застенчиво, в несвойственной ей жеманной манере, поправляя волосы и опуская ресницы.
И я подумала, что зря Крег отпустил ее вот так, одну, с Владом. Впрочем, разве мог не отпустить? Ира уехала с мужем, туда, где живет ее племя. Рано или поздно ей бы пришлось... Два года назад она была не готова, но теперь что-то изменилось: взгляд стал другим, высказывания – не такими резкими, а принципы иногда меняются под воздействием времени и обстоятельств.
В конце концов, Влад тоже изменился.
– Боюсь, у меня в этом городе полно конкурентов, – пошутил Мирослав. – Алиса может захотеть в атли.
– Это вряд ли, – деланно вздохнул Влад. – У меня неудачный период – все красивые и сильные девушки уходят. Вон скоро еще одна сбежит в андвари.
– Не сбегу, – проворчала Ира и намотала на палец локон темных волос. – Мне и тут хорошо.
– Это радует, – совершенно искренне ответил Влад.
С ними рядом было тепло. Уютно. И я забыла – пусть и ненадолго – о сумасшедшем убийце, поджидающем где-то на улице. Хотелось говорить – неважно, о чем. Лишь бы выгнать дурные мысли, что вороньем кружили над головой.
– Ты решила вернуться? – спросила я Иру, когда мы остались наедине. Она собирала посуду на поднос и на меня не смотрела. Рука ее дрогнула, чашка стукнулась о другую чашку – фарфор стучит звонко – но голос остался твердым:
– Не решила. Но пока атли в опасности, да и ты тоже. – Она, наконец, на меня посмотрела. – Я нужна здесь.
– Я рада, что ты здесь. Крег... то есть вы...
– Он не возражал, – быстро ответила она. – Крег понимает серьезность ситуации и постарается помочь. Чем сможет.
– Тебе повезло с ним, – улыбнулась я.
– Повезло, – тихо согласилась Ира, подняла поднос, но рука снова дрогнула, и серебряная ложечка с витиеватой ручкой глухо стукнулась о ковер.
Я не стала ее задерживать и расспрашивать тоже не стала. Показалось, Ира не готова к откровенностям даже наедине с собой. Она бескомпромиссна, упряма и не умеет прощать.
Но некоторые люди меняют нас, даже находясь на расстоянии.
Закаты в октябре ранние и внезапные. Глядя в окно, я провожала холодное солнце, спрятанное за редкими, рваными облаками.
Меня прикрывала плотная штора – я часто пряталась в кабинете, ожидая Эрика. Здесь, сидя на широком подоконнике, устланном меховой шкурой, уютно и спокойно. А еще можно подумать – в доме, полном людей, редко выдается урвать минуту одиночества.
Покой нарушает скрип двери, и я вздрагиваю.
Шепот и шарканье шагов, а еще голоса – не разобрать, чьи – восторженно шепчутся. Затаившись и поддавшись любопытству, я стараюсь различить слова.
– ...и племя сильное, – говорит один из них, и я узнаю его обладательницу. Это Дарла, развязная защитница атли. – А главное – древнее. И вождь красивый. Где-то тут я сережку обронила. Золотая, жалко...
Она охнула и чертыхнулась, наткнувшись на какое-то препятствие. Я не видела, но судя по звуку, это была ваза. По видимому, после столкновения с Дарлой та упала и покатилась по ковру, а цветочная композиция, привезенная из Лондона, которой так гордилась Даша, наверняка навсегда испорчена.
– Осторожнее, – строго отвечал другой голос, и это без сомнения была Алиса. – Найдем мы твою сережку, не истерии. На счет племени, ты же знаешь, я уже определилась. Решения не поменяю, племя сильное и не менее древнее, чем атли.
– Влад говорил, Эрик не принимает в скади никого, – шипяще возразила Дарла. – Разве что этот кто-то замуж выйдет. Лара вон недавно за жреца их пошла. Да где же она? Черт меня дернул с Антоном этим обжиматься! Бабник он и есть бабник. Поматросил и бросил...
– Мужика тебе надо нормального, – усмехнулась Алиса. – Чтобы темперамент твой гасить.
– Где же найдешь его, мужика этого. Нормальные все заняты, – посетовала защитница.
Стол накрыт: бутерброды и чай. Для тех, кому недостаточно просто поесть – спиртное. Коньяк в пузатых рюмках и вино в глубоких бокалах на тонких ножках. Теплая атмосфера общения. Как раньше. Как в атли до войны...
Мирослав был все тот же. Улыбался, сидя на диване в гостиной, и что-то отвечал Эрику. Увидев меня, поднялся на ноги, и разговоры как-то сами по себе стихли.
Тишина после гомона показалась оглушающей.
– Привет.
Не верилось, что я, наконец, вижу его. Гектор обещал, что не тронет, но разве можно верить Гектору?
– Я волновалась.
Слова липли к нёбу. Слов было недостаточно. Мало. Ничтожно мало. И когда Мир шагнул навстречу, раскрывая руки в приглашающем жесте, я наплевала на незнакомых людей, преодолела разделяющие нас ступени и утонула в крепких, терпких объятиях.
– Никогда так больше не делай! Не пропадай, слышишь.
– Не буду.
– Как ты... вообще? Ты все еще...
Кивнул.
– Влад сказал, ты можешь помочь.
Взгляд лукавый, как обычно. Щурится. И словно окатывает теплом. Давно я его не видела. Слишком давно, чтобы успеть забыть.
– Могу, – кивнула и снова прижалась щекой к его груди. Запах незнакомый – сладковатый, но не отталкивающий. Не его запах – чужой, но крепко привязавшийся к коже.
– Ценное умение накануне войны. – Голос этот мне незнаком, и я поворачиваю голову. Брюнетка все так же смотрит – с вызовом, не стесняясь. И представляется четко и кратко: – Алиса.
– Поля, это моя... подруга. – Мирослав смущен. И немного воодушевлен оттого, что она представилась мне.
– Полина, – просто отвечаю я.
Теперь и я могу рассматривать ее. Красивая. Правильные черты лица, чуть вздернутый, небольшой нос, острые скулы. Темные брови вразлет, волосы чуть длиннее плеч, темные и блестят. Глаза серые, почти стальные, будят в душе неприятные воспоминания.
Пыточная. Распятый на дыбе человек. Злобная, мстительная улыбка.
Но только лишь глаза – в остальном Алиса ничем не походит на Мишеля. Прямая. Решительная. Дерзкая. И, пожалуй, сильная.
– В войне? – До меня поздно доходит смысл сказанного ею.
– Она ничего не знает? – Алиса поворачивается к Эрику.
– Не успел рассказать, – отвечает он и встает. Смотрит на меня серьезно. – Если вкратце, то после смерти Альрика охотников больше некому сдерживать.
– Сдерживать... от чего?
Я все еще не понимала, как он погиб. Нет, мне не было его жаль, но все же Альрик – единственный, кто контролировал существующую систему. И теперь, когда его не стало, кто будет следить, чтобы все оставалось по-прежнему?
– От войны, верно? – ответила сама же на заданный вслух вопрос. – Охотники снова нападут?
У них для этого есть все, что нужно. Локализация племен хищных, отчеты, планы... И никакого сдерживающего фактора.
– Не о том сейчас нужно думать, – подал голос Влад. – Альрик мертв. Последнее звено цепи. И теперь охотник придет за кеном сольвейга. Самое время обсудить альянс.
– Я не могу ничего требовать, – глухо сказал Эрик. – Только просить.
– Не надо просить. Атли у тебя есть. Альва?
– Не совсем еще понял, в чем тут дело. – Мирослав немного отстранил меня и спросил очень серьезно: – Ты снова влипла, да?
– Сначала тебе поможем, – проворчала я, – а потом о делах, ладно? Не вижу необходимости в таком ажиотаже. Здесь безопасно. Безопасно ведь, Эрик?
В сознании всколыхнулись отголоски ночного кошмара, и предупреждение Барта эхом звучало в ушах.
– Конечно, безопасно, – ответил Эрик, не глядя в глаза. И мне не нужно было читать мысли, чтобы понять: врет.
Иногда мы прощаем друг другу вынужденную ложь. Иногда врем сами, чтобы успокоить.
Я старалась не думать о плохом.
В кабинете скади пахло мускусом. Воском еще – свечи оплыли, и он стек на медные подсвечники, образуя причудливые фигуры. Свечи Роб унес сразу же, а я усадила Мирослава на диван.
– Будет больно, – попыталась оправдаться.
– Потерплю.
Он метнул настороженный взгляд в сторону письменного стола, на который, ни капли не стесняясь, уселась Алиса. Пришла посмотреть, как я буду вытягивать кен Гектора. Странно, но внезапный интерес ни капли не льстил, а наоборот, раздражал.
Я присела рядом с Мирославом и взглянула на Эрика.
– Подержишь?
Алиса сложила руки на груди.
– Лучше я, – вызвался Влад и, не дожидаясь ответа, уселся по другую сторону от Мира и крепко обнял его за плечи.
Ира глубоко вздохнула в полутемном углу. Ей было неуютно здесь, и на Эрика она косилась с опаской, но неприязни не выражала.
– Нужно, чтобы ты поднял... ну... – Я указала на кашемировый свитер, светло-серый, который собрался на животе складками. Мирослав молча подчинился.
Я закрыла глаза.
Жила была спокойна. Затихла в ожидании вторжения. Кен ясновидца – мутный, темно-серый, лениво ворочался и, казалось, спал. Его владелец благосклонен и не собирается причинять вреда. Пока не собирается. Мы не знаем, что стукнет в голову Гектору завтра. Особенно, если охотники...
Я приказала себе выкинуть дурное из головы.
Мои ладони – магнит. Цепляю кен и тяну на себя. На этот раз он не обжигает – приятно холодит кожу и выходит легко, не сопротивляясь.
Наверное, все равно больно, потому что Мирослав стонет и впивается пальцами в обивку дивана, а Влад крепче сжимает руки, чтобы не дергался.
Мирослав сильнее Игоря, и ему удается сохранить самообладание. Я радуюсь, что он нашелся – целый и невредимый. Но мне хочется поскорее с этим покончить и узнать о том, где он был, почему отключил телефон, что с ним произошло за то время, пока мы не виделись. А еще безумно хочется расспросить Эрика об Альрике. Мне до сих пор не верится, что он мертв – сильный, умный, хитрый. Кто мог убить его? А главное – что этот кто-то использует, когда придет за мной?
Ночной кошмар не давал покоя, возвратившись назойливым мыслями и тупой болью в затылке. Барт словно прощался со мной во сне. Словно... приговорил. А ведь я только начала жить! Только нашла семью, любимого, у меня сын растет.
Не хочу умирать! Только не сейчас. Это несправедливо.
Жизнь редко показывает справедливость. Бережет, видимо, на будущее.
Серый кен закончился внезапно. Ладони опалило мятой – освежающей и терпкой, а значит, жила чиста, и больше Миру не придется бояться мести ясновидца.
Я поправила его свитер и устало вздохнула.
– Все? – разочарованно поинтересовалась Алиса. Кажется, ритуал ее совершенно не впечатлил.
– Ты просто... сокровище, – шепнул Мирослав и осторожно меня обнял, а я уткнулась носом ему в плечо, понимая, что это только начало. Действий. Планов. Трудных решений. Казалось, я на грани очередного – и оно мне совершенно не понравится.
– Не нужно было уезжать так надолго, – обиженно ответила я.
– Знаю, я заставил поволноваться. Сначала я искал тех, кто может... – Он запнулся, посмотрел почему-то на Влада и тут же продолжил: – Сольвейгов, в общем, искал. И набрел на одно племя. Там было много сильных воинов, но ни один из них не выжил. Тогда я узнал о готовящемся бунте охотников.
– Один выжил, – поправила его Алиса, с безразличным видом рассматривая собственный маникюр.
– Один выжил, – исправился Мирослав. – Алиса.
Воительница. Ну теперь понятно, почему она так себя ведет. Воительницы часто забывают о чувстве такта.
– А потом мы нашли ту стаю убийц, что напали на мое племя, – продолжила она и улыбнулась. – Славная была охота.
– Их было десять, из них один древний, – мрачно продолжил Мир. – И они не единственные, кто перестал подчиняться Альрику. Первозданный в последние месяцы потерял авторитет среди своих.
– Его никто не прикрывал, – тихо сказал Эрик, и волнительная радость от победы, азарт от свершившейся мести тут же улетучился из глаз Алисы. – Альрик был совсем один, когда...
Он замолчал. И словно не чувствуя себя в праве продолжать его фразу или даже разговор в целом, остальные молчали тоже.
Тишина стучала в висках пульсирующей болью, накатывала волнами, заставляя жмуриться. И я поняла, насколько устала. Прятаться, пытаться вычислить маньяка, переживать за жизнь близких и свою собственную.
– Кофе бы сладкого, – вырвалось у меня против воли, и кто-то в кабинете тихо выдохнул.
Ира – а это была она – тут же вызвалась помочь:
– Я сварю! – Осеклась, нерешительно посмотрела на Эрика и добавила: – Если можно.
Он кивнул, и она быстро вышла из кабинета.
Наверное, ей тяжело было тут находиться – вернуться в Липецк после нескольких лет, проведенных в бегах, находиться в доме человека, которого она с детства – нет, не ненавидела – сторонилась. Побаивалась. И считала виновником, хотя вины Эрика ни в чем и не было.
Но Иван ненавидел Эдмунда, и ненависть эта, даже отголосок ненависти, остался Ире в наследство от отца. Больше ничего не осталось, и она берегла эту эмоцию, лелеяла, взращивала в себе новые побеги. Зачем? Возможно, чтобы не забыть собственные корни.
Митаки больше нет. Альва тоже – настоящих альва, новые наверняка не настолько близки Мирославу. Вот теперь еще и племени Алисы.
Сколько еще племен было убито на войне? Сколько будет уничтожено на следующей?
Только вот война с охотниками, как правильно выразился Влад, не единственное, о чем нам нужно сейчас думать. И Алиса, будто стараясь напомнить об этом, повернулась к Эрику и спросила тихо, но требовательно:
– Кто он? Этот... человек? И что ему нужно?
– Если бы я знал.
Он далеко, в своих мыслях, и мне хочется утешить, поддержать. Дотронуться. Прикосновения как доказательство присутствия. Кожа у него теплая, и пальцы сжимают мои, когда я беру его за руку. Улыбка усталая, Эрик наверняка не спал. Вымотался. Нужно пополнить жилу, а для этого необходимо строить порталы на нижние слои. Уходить. На время, но все же...
Вернулась Ира с подносом. Дымящийся кофейник, свежие пряники горкой на блюде, чашки и блеск серебра. Кофе обжигал небо, но я все равно глотала жадно. Сладкий. Гул в голове постепенно стихал, а руки переставали дрожать.
Мирослав пил беспокойно, постоянно дергаясь и ероша волосы. Изредка касался живота – там, где еще совсем недавно таился в жиле ядовитый, чужеродный кен. После избавления еще болит некоторое время.
Пришла Дарла и утащила слабо сопротивляющуюся Алису в коридор. Эрик отошел к окну и с кем-то говорил по телефону.
Влад выглядел расслабленным и разбавлял обстановку редкими шутками.
– Хорошо дерется? – подмигнул Мирославу и кивнул вслед вышедшей Алисе. Намек был явным, незавуалированным, как и насмешка, и Мирослав опустил глаза.
– Та еще штучка.
– Хочешь себе?
– От моего желания мало что зависит. У Алисы ценный дар, и она может выбирать.
– Разве она не воительница? – вырвалось у меня.
Воины всегда ценятся, но разве это такой уж редкий дар? У Мирослава полно воинов, причем, не слабых.
– Так и есть. Алиса убила древнего, Полина. Кроме того у нее есть способности к защите, причем, немалые.
– Защитница-воин? – удивилась я. – Разве такие бывают?
Мирослав кивнул, и пепельная прядь упала ему на лоб, прикрывая морщинку между нахмурившимися бровями.
– Она – единственная, кто выжил, когда на них напали. Ну и я еще. А потом, когда Эрик нашел меня, мы выследили тех охотников. Славная была битва.
Я в убийствах не видела ничего славного, но кивнула.
– Все равно у тебя есть шанс забрать ее себе, – сказал Влад и улыбнулся Ире, принимая у нее из рук чашку. Она улыбнулась в ответ – робко и как-то застенчиво, в несвойственной ей жеманной манере, поправляя волосы и опуская ресницы.
И я подумала, что зря Крег отпустил ее вот так, одну, с Владом. Впрочем, разве мог не отпустить? Ира уехала с мужем, туда, где живет ее племя. Рано или поздно ей бы пришлось... Два года назад она была не готова, но теперь что-то изменилось: взгляд стал другим, высказывания – не такими резкими, а принципы иногда меняются под воздействием времени и обстоятельств.
В конце концов, Влад тоже изменился.
– Боюсь, у меня в этом городе полно конкурентов, – пошутил Мирослав. – Алиса может захотеть в атли.
– Это вряд ли, – деланно вздохнул Влад. – У меня неудачный период – все красивые и сильные девушки уходят. Вон скоро еще одна сбежит в андвари.
– Не сбегу, – проворчала Ира и намотала на палец локон темных волос. – Мне и тут хорошо.
– Это радует, – совершенно искренне ответил Влад.
С ними рядом было тепло. Уютно. И я забыла – пусть и ненадолго – о сумасшедшем убийце, поджидающем где-то на улице. Хотелось говорить – неважно, о чем. Лишь бы выгнать дурные мысли, что вороньем кружили над головой.
– Ты решила вернуться? – спросила я Иру, когда мы остались наедине. Она собирала посуду на поднос и на меня не смотрела. Рука ее дрогнула, чашка стукнулась о другую чашку – фарфор стучит звонко – но голос остался твердым:
– Не решила. Но пока атли в опасности, да и ты тоже. – Она, наконец, на меня посмотрела. – Я нужна здесь.
– Я рада, что ты здесь. Крег... то есть вы...
– Он не возражал, – быстро ответила она. – Крег понимает серьезность ситуации и постарается помочь. Чем сможет.
– Тебе повезло с ним, – улыбнулась я.
– Повезло, – тихо согласилась Ира, подняла поднос, но рука снова дрогнула, и серебряная ложечка с витиеватой ручкой глухо стукнулась о ковер.
Я не стала ее задерживать и расспрашивать тоже не стала. Показалось, Ира не готова к откровенностям даже наедине с собой. Она бескомпромиссна, упряма и не умеет прощать.
Но некоторые люди меняют нас, даже находясь на расстоянии.
Закаты в октябре ранние и внезапные. Глядя в окно, я провожала холодное солнце, спрятанное за редкими, рваными облаками.
Меня прикрывала плотная штора – я часто пряталась в кабинете, ожидая Эрика. Здесь, сидя на широком подоконнике, устланном меховой шкурой, уютно и спокойно. А еще можно подумать – в доме, полном людей, редко выдается урвать минуту одиночества.
Покой нарушает скрип двери, и я вздрагиваю.
Шепот и шарканье шагов, а еще голоса – не разобрать, чьи – восторженно шепчутся. Затаившись и поддавшись любопытству, я стараюсь различить слова.
– ...и племя сильное, – говорит один из них, и я узнаю его обладательницу. Это Дарла, развязная защитница атли. – А главное – древнее. И вождь красивый. Где-то тут я сережку обронила. Золотая, жалко...
Она охнула и чертыхнулась, наткнувшись на какое-то препятствие. Я не видела, но судя по звуку, это была ваза. По видимому, после столкновения с Дарлой та упала и покатилась по ковру, а цветочная композиция, привезенная из Лондона, которой так гордилась Даша, наверняка навсегда испорчена.
– Осторожнее, – строго отвечал другой голос, и это без сомнения была Алиса. – Найдем мы твою сережку, не истерии. На счет племени, ты же знаешь, я уже определилась. Решения не поменяю, племя сильное и не менее древнее, чем атли.
– Влад говорил, Эрик не принимает в скади никого, – шипяще возразила Дарла. – Разве что этот кто-то замуж выйдет. Лара вон недавно за жреца их пошла. Да где же она? Черт меня дернул с Антоном этим обжиматься! Бабник он и есть бабник. Поматросил и бросил...
– Мужика тебе надо нормального, – усмехнулась Алиса. – Чтобы темперамент твой гасить.
– Где же найдешь его, мужика этого. Нормальные все заняты, – посетовала защитница.
