– О чем поговорим?
– Каролина делает успехи. Признаться, не ожидал.
Поднялся ветер, растрепал ветви ив, и листья ответили возмущенным шелестом. Облака испуганно побежали на север, солнце сверкнуло, и его лучи запутались у Влада в волосах.
– Рада за нее, – ответила я. – И за тебя.
– А еще мне птичка на хвосте принесла, что скади ждет пополнение, – безразличным тоном продолжил он, разглядывая собственные туфли. – Скоро.
– Птичку Дашей зовут? – нахмурилась я.
– Какая разница, как зовут птичку! Это так?
– Возможно, – уклончиво ответила я.
– Вот я и подумал, не будет ли это... хм... неприятно для нас. Все же в прошлом...
– Вот именно, что в прошлом, – перебила я. – Причем, давно. К чему это все, Влад? Если ты думаешь, что, поговорив с тобой, я не посвящусь в скади, ты ошибаешься. Все решено уже.
– Ты... чего?! – Он даже в лице поменялся.
– Не надо этого... Ничего не надо. И разговор этой глупый.
Я вздохнула. С ним всегда сложно, а теперь — особенно. Посвятиться в скади — не просто решение. Я кардинально меняю свою жизнь, и все планы Влада касательно моего возвращения летят в пропасть.
– Когда?.. – хрипло спросил он. На меня не смотрел. А небо нахмурилось снова. И ветер поднялся. Прохладно стало. Нужно было кофту накинуть.
– Завтра. Но ты и так знаешь, верно? Для того и попросил Дашу меня выманить.
– Не знал. До теперь. И ты... ты не собиралась даже сказать? Посвятилась бы молча?!
Возмущен. Растерян. И взгляд метает молнии.
– Ты мне больше не вождь, чтобы я у тебя разрешения спрашивала! – рассерженно ответила я.
– Ты — атли по крови. Всегда была атли, даже когда жила с сольвейгами. А теперь... что же ты творишь?! Это же не игры совсем. Из скади нельзя будет уйти, когда вздумается. И ты никогда больше...
– Знаю.
– Ты могла жить с ними без посвящения. Ты — мать наследника, не выгнали бы.
Несколько секунд он стоял молча, а потом усмехнулся и сказал тихо:
– Ненавижу Эрика Стеймода.
Слишком тихо. Угрожающе. И еще тише:
– Знаешь, поединки возможны не только между соплеменниками.
Я вздохнула. Потерла виски. Устала. От разборок и вообще. Неужели я не заслужила немного покоя? Без гнетущих разговоров и пугающих видений?
– Это глупо. Эрик убьет тебя, а я и так слишком многих потеряла.
– Ты всегда меня недооценивала!
– А ты настолько тщеславен, что сделал акцент на одной части предложения, полностью исключив вторую.
– Я могу многое сказать и многое сделать, но беда в том, что я не знаю, что из всего этого принесет нужный результат.
– Твоя беда в том, что словами ты пытаешься манипулировать мной, – с обидой произнесла я.
– Я пытаюсь уберечь тебя от ошибки, которую ты потом не сможешь исправить.
– Это моя жизнь. Не твоя, не Эрика. Моя. И я буду решать, что делать.
– Недели две назад ты готова была вернуться в атли, – ядовито возразил он. – И если бы не Эрик, вернулась бы. Так в чем тут выбор или мотивация? В том, что ты с ним спишь? Это, по-твоему, взрослое решение?
– Я его люблю, ясно! Но ты... тебе не понять.
– Конечно, куда уж мне.
Обиделся. Отвернулся и кулаки сжал. Вечно все у нас, не как у людей. Так может, и общаться не стоит совсем? Попрощаться сейчас. Навсегда.
Навсегда не получится, но попробовать-то стоит.
– Ты говорил про пополнение скади, – устало произнесла я и почесала лоб. Уйти бы, но на негативной ноте прощаться не хотелось. – Я думала, ты меня имел в виду.
– Не тебя. Другую девушку.
– Я ее знаю?
– Лично — нет, – улыбнулся хитро. – А вот Глеб... Глеб знает очень хорошо.
– Причем тут... – и тут до меня дошло. Догадка была нелепой. – Быть не может!
– А что тут удивительного? – Он пожал плечами. – Атли и скади всегда тесно общались. Глеб дружил с Эриком, я — с Дашей. В гости друг к другу ездили, устраивали пикники всякие, праздники.
– Эрик знает, что она хотела убить тебя? – сдавленно спросила я. На Влада не смотрела, взгляд опустила вниз, на смятую траву справа от мощенной камнем дорожки. Зеленая, сочная, она прорастала в трещинках и приближалась к центру тропинки. И сдаваться не собиралась — наползала на камень, дробила его. Выживала.
– Конечно, знает. Он еще в прошлом году вытащил ее, только в Липецк везти не стал — Даша упросила. Понимаешь ли... – Он ковырнул каблуком коричневый бугорок муравейника. – В Липецке у меня есть некоторое... влияние. Не так просто ввезти сюда человека, которого я не хочу видеть в городе.
– И что же изменилось?
– Считай это проявлением благородства.
Или хитрости. Ведь зная, что Юлиана — скади, есть все шансы, что я не посвящусь.
Она ведь... она стреляла в нас! И если бы была чуть более меткой, а у Глеба реакция похуже, мы были бы мертвы. А теперь... Что теперь? Улыбаться ей, как соплеменнице? Соединить кен у источника, будто ничего не произошло? И постоянно ждать удара в спину?
На обед была рыба. И ореховый соус, который так любит Эрик. Лина улыбалась и хвалила еду, и вообще казалось, у них с Эриком гораздо больше общего, чем у меня с ним когда-либо будет. Она послушная. Тихая. Глаза опускает, и ресницы дрожат. Лина никогда не пойдет против вождя – Влад вон обижает, а она терпит. Такой должна быть хищная. Я раньше не замечала, а сейчас...
Красная куртка. Снег – белый, сверкающий в ярком свете включенных фар. Кровь темная, почти бордовая и липнет к рукам. Стекает в снежное крошево, впитывается, растекается неровной кляксой. Потом больница, и запах – противный, дурманящий. Нашатырь и хлорка. Болезнь. Тучи спустились низко, и небо давит.
– Плохо? – Теплая рука на щеке, и я возвращаюсь из прошлого.
– Нет, я...
Глаза Влада смотрят прямо в душу, и слова застревают у меня в глотке. Он сидит напротив и делает вид, что ничего не произошло. Ест. Улыбается Даше. И следит за мной. Но удовольствия я ему не доставлю.
Улыбка вышла вымученной.
– Голова болит.
Я не врала – голова и правда разболелась. Мыслей было слишком много. Воспоминаний, которые, я думала, мертвы. Они ожили. Напали стаей и загнали в угол.
Страх. Сильные руки на плечах, и я падаю на колени, а затем заваливаюсь набок в хрустящий снег. Ползу, упираясь локтями, и ладони покрываются липким. Тошнотворный запах.
– Давай, помогу. – Снова голос из реальности. Успокаивающий, тихий. Мой якорь, не дающий потеряться в огромном океане сомнений. Почему все так вышло? Почему всегда все так выходит?
– Не здесь, хорошо?
Я встала, и Эрик поднялся следом. Извинился и попрощался с атли. Я ждала. Мне хотелось поскорее уйти. А еще больше хотелось забыть: и прошлое, и внезапный разговор с Владом. Если бы я не знала, можно было бы смириться... потом. А теперь снова нужно выбирать.
В комнате стало легче. Не было испытывающих взглядов, и напряжение отпустило. Не то, чтоб совсем, но немного.
Привычным движением одна ладонь Эрика легла мне на лоб, а вторая – на затылок. И боль ушла.
– Ты тревожишься. – Он смотрел в глаза и, хоть и не задал вопроса, ответа ждал. Чувствовал, наверное. Он всегда чувствует, когда я сомневаюсь. Возможно, у меня есть для этого отдельная маска. Характерный прищур или же складка на лбу. А может, мой кен говорит Эрику.
– Тревожусь, – кивнула. – Мне сегодня сказали, что Юлиана приезжает. Вот я и...
За окном сгущались тучи. Минута – и рванет. Треснет небо, и из трещинок польется. Не ливень – грозы ушли – тихий, успокаивающий, надежный дождь. Затяжной. Надо бы на улицу выйти, но дождусь, когда атли уедут.
– Приезжает, – честно признался Эрик. – Это имеет такое значение?
– Шутишь? Она сломала Глебу жизнь. Чуть не убила Влада, и, если бы не его реакция и мое невероятное везение, я, возможно, была бы мертва.
– Ты? – Удивлен. Не знает. Никто не известил? Даша не сказала, а Влад, тем более, не стал. Зачем, если можно сорвать посвящение? Хотя о посвящении он не знал, а вот Даша – Даша была в курсе. И снова применила свою излюбленную тактику – выжидание. Что ж, на этот раз я буду умнее.
– Я была там. Мы приехали... – Я запнулась. – Неважно.
– Собирались пожениться, – криво улыбнулся Эрик. – Мне говорили о сорвавшемся венчании.
– Нет, не собирались. Влад собирался, а я вообще не знала, куда еду. – Я почесала лоб и вздохнула. – Я и не знала, что она скади. До сегодня. А теперь...
– Теперь из-за нее ты сомневаешься. – Эрик отвернулся и посмотрел в окно. Накрапывал дождь. Он оставлял на стекле кляксы, стекающие вниз неровными дорожками. И просторная комната, минуту назад еще бывшая уютной, нависала идеально ровным потолком и сжимала стенами. – Зачем она сделала это?
– Тебе лучше знать — ты ее вождь. Я с ней не разговаривала, не до того было. Думаю, она ревновала. Ну, или психопатка твоя Юлиана. Только выяснять это не хочется, извини.
– И поэтому ты не посвятишься, верно? – Обида в голосе. Еле заметная, разбавленная пониманием и мудростью. Та, которую хотелось сдержать, но не вышло. И я понимаю его эту обиду. Мне и самой обидно.
Что я могла ответить? Мало времени. Чертовски мало, чтобы подумать. Но ведь посвящение можно и отложить. А Даша не сказала, когда я еще правила. Не хотела шокировать? Берегла, как аргумент? А что, с помощью Юлианы она легко помогла бы Владу сманить меня обратно в атли.
Все же хорошо, что Эрик вернулся. Я в интригах ничего не понимаю.
В дверь мягко постучали. К счастью, наверное, потому как молчание понемногу начинало напрягать. Эрик ждал ответа, ответ не рождался. Ничего не рождалось, кроме желания сбежать. Это инерция. Привычка из прошлого, которую необходимо искоренить. Мне некуда бежать да и незачем. Если я откажусь от посвящения, Эрик поймет и не станет давить. Расстроится, но решение мое примет. Только вот... он радовался, и я была счастлива. Все складывалось хорошо, пока я не узнала о Юлиане.
В проем двери осторожно просунула голову Лина.
– Я забыла спросить... – Она замялась и глаза опустила.
– Сейчас вернусь, – шепнул мне Эрик и вышел.
Кислорода стало больше, как и места для маневров. Я подошла к окну и потянула ручку, впуская внутрь прохладный, влажный воздух и мелкие капли дождя. Закрыла глаза и попыталась избавиться от плохих мыслей. Вышло не очень.
– Ты и правда приболела или от Влада сбежала?
Я вздрогнула и резко повернулась. И когда Глеб успел войти? Еще и пугает. Знает же, что нельзя ко мне подкрадываться. Отголоски прошлого...
Прошлое Глеба оставило отпечаток на его лице. Безрадостное.
– Я не знала, что Юлиана скади, – сказала я и вновь посмотрела в окно. Дождь заштриховал серым двор. Ивы склонились и, казалось, хотят напиться из луж, которые пузырились и ширились, растекаясь.
– Тогда было пофигу, а потом забылось. Эрик не говорил мне, что хочет... ну, ты поняла. А когда сказал, было пофигу уже мне.
– Тебе правда все равно? Потому что я теперь не знаю, что делать... Она скади, и я... смогу ли?
– Брось, Полевая! Ты счастлива? Эрика любишь? Вот что должно быть главным. А она вообще не должна тебя волновать. – Он провел пальцем по подоконнику, размазывая воду. Пытался казаться безразличным, но выходило плохо.
– А тебя?
– Я-то тут при чем?
– Ты мой друг.
– И останусь им. Поверь, если ты станешь скади, ничего не изменится. Она столько лет жизни мне испортила, чуть не угрохала Влада, а теперь еще и ты из-за нее счастливой не будешь? Ну уж нет! Не позволяй ей влиять на твое будущее. Все же ты сильнее, Полевая. В сто раз. Поэтому решай, как будет лучше тебе.
– Я хочу в скади, – честно призналась я.
– Тогда забей и посвятись. Убьешь нескольких зайцев. Влад погорюет и успокоится. Перебесится. Вернет Диркову, ну или женится еще на ком. А так ты его невольно держишь. Нехорошо.
– Я его не держу. Он сам держится.
– Да пофигу. Вам нужно отпустить друг друга. Иначе так и будете мучиться. Все ведь перегорело, верно?
Я вздохнула, вытянула руку и подставила ладони под живительные капли. Жила откликнулась сразу, по первому зову. И кен закипел в венах. Или то была кровь атли?
– Верно, – прошептала я в открытое окно.
Эрик вернулся, впустив сквозняк. Августовский воздух пах приближающейся осенью, сыростью и прелой листвой. Зябко стало, и я обняла себя за плечи. Глеб встряхнулся, и тут же стал обычным моим, беззаботным Глебом.
Маску нацепил. Ту, которую просто необходимо носить на людях. Заиметь себе, что ли? С масками жить проще. Надел, и никто не видит, что у тебя внутри творится. Никто не достает, а главное, не сможет это использовать против тебя.
Они с Эриком говорили о чем-то. О вещах, не настолько важных в данный момент, но подходящих, чтобы заполнить неловкое молчание. А меня окутало странное спокойствие. Сомнения ушли, их растворила вода, льющаяся с неба, или же уверения Глеба.
А потом Глеб ушел, поцеловав меня в лоб, и мы с Эриком снова остались вдвоем. Он подошел и закрыл окно. Обнял меня сзади и положил подбородок мне на затылок. Теплый. А у меня кожа от холода мурашками покрылась.
– Хочу, чтобы ты осталась, – сказал он тихо. – Со мной. Навсегда. Знаю, ты не веришь в «навсегда», потому и бежишь. Но я эгоист, и все равно хочу...
– Ты прав, не верю.
Голос, пропитанный горечью прошлого, как заварным кремом. Только крем этот невкусный, прелый и вызывает тошноту. Жаль, что прошлое нельзя стереть и снова научиться быть наивной.
– Как вождь, я часто принимал непростые решения. А сейчас не знаю, что делать. Веришь?
– Верю, – кивнула.
– Но если судить объективно, отбросив эмоции, картина вырисовывается следующая. У меня есть защитница. Скади по крови. Достаточно сильная, но не суперталант. У Юлианы есть дар, но развивать его она не стремится, ей хватает, да и мне, по сути, тоже. А еще у меня есть пророчица. Сильная. Это особенно волнительно, потому что в скади пророчицы никогда не было. Защитницы были — их много. А вот с пророчицей не сложилось. К тому же, ты — мать наследника, а это обязывает меня заботиться о тебе.
– Это ни к чему тебя не обязывает, – возразила я, но он резко меня перебил:
– Помолчи. Обязывает. И как вождя, и как мужчину. Так вот если соединить все эти факторы, а также тот факт, что Юлиану никогда особенно в скади не любили... Племя — сложный организм, и мало чем отличается от обычного человеческого коллектива. Так вот если все это учесть, то выбирать-то мне, по сути, не надо.
– Не надо? – Я удивленно развернулась к нему, позабыв о запрете на звуки.
– Не надо, – повторил Эрик. – Скади любят тебя, они присягали тебе на верность, Полина. Понимаешь, что это значит?
Я помотала головой.
– Они признали тебя, несмотря на кровь. И я... при других обстоятельствах, наверное, расстроился бы. Мне и нужно расстраиваться — ты ведь чужая, а закон крови я ценю превыше всех остальных законов.
– А ты не расстроился?
Я замерла в ожидании ответа. Дождь размеренно стучал по стеклу, просился внутрь, но его не пускали. В этой комнате было место лишь для двоих.
Эрик покачал головой. Улыбнулся. Улыбка у него, как солнышко — сразу теплее становится. И ты жмуришься, выпрашивая еще...
– Нет. Мне обидно, что ты сейчас отстраняешься, будто для тебя это был всего лишь долг.
– Сначала так и было, – честно призналась я.
– А теперь?
– А теперь я их полюбила.
– Они тебя тоже. Поэтому если ты будешь настаивать, мне придется оставить Юлиану там, где она сейчас. Одну. В чужом городе, вдали от племени, в котором она рождена. По мере возможности я буду заботиться о ней и защищать — она ведь скади. И меня поймут. Как вождя.
– Каролина делает успехи. Признаться, не ожидал.
Поднялся ветер, растрепал ветви ив, и листья ответили возмущенным шелестом. Облака испуганно побежали на север, солнце сверкнуло, и его лучи запутались у Влада в волосах.
– Рада за нее, – ответила я. – И за тебя.
– А еще мне птичка на хвосте принесла, что скади ждет пополнение, – безразличным тоном продолжил он, разглядывая собственные туфли. – Скоро.
– Птичку Дашей зовут? – нахмурилась я.
– Какая разница, как зовут птичку! Это так?
– Возможно, – уклончиво ответила я.
– Вот я и подумал, не будет ли это... хм... неприятно для нас. Все же в прошлом...
– Вот именно, что в прошлом, – перебила я. – Причем, давно. К чему это все, Влад? Если ты думаешь, что, поговорив с тобой, я не посвящусь в скади, ты ошибаешься. Все решено уже.
– Ты... чего?! – Он даже в лице поменялся.
– Не надо этого... Ничего не надо. И разговор этой глупый.
Я вздохнула. С ним всегда сложно, а теперь — особенно. Посвятиться в скади — не просто решение. Я кардинально меняю свою жизнь, и все планы Влада касательно моего возвращения летят в пропасть.
– Когда?.. – хрипло спросил он. На меня не смотрел. А небо нахмурилось снова. И ветер поднялся. Прохладно стало. Нужно было кофту накинуть.
– Завтра. Но ты и так знаешь, верно? Для того и попросил Дашу меня выманить.
– Не знал. До теперь. И ты... ты не собиралась даже сказать? Посвятилась бы молча?!
Возмущен. Растерян. И взгляд метает молнии.
– Ты мне больше не вождь, чтобы я у тебя разрешения спрашивала! – рассерженно ответила я.
– Ты — атли по крови. Всегда была атли, даже когда жила с сольвейгами. А теперь... что же ты творишь?! Это же не игры совсем. Из скади нельзя будет уйти, когда вздумается. И ты никогда больше...
– Знаю.
– Ты могла жить с ними без посвящения. Ты — мать наследника, не выгнали бы.
Несколько секунд он стоял молча, а потом усмехнулся и сказал тихо:
– Ненавижу Эрика Стеймода.
Слишком тихо. Угрожающе. И еще тише:
– Знаешь, поединки возможны не только между соплеменниками.
Я вздохнула. Потерла виски. Устала. От разборок и вообще. Неужели я не заслужила немного покоя? Без гнетущих разговоров и пугающих видений?
– Это глупо. Эрик убьет тебя, а я и так слишком многих потеряла.
– Ты всегда меня недооценивала!
– А ты настолько тщеславен, что сделал акцент на одной части предложения, полностью исключив вторую.
– Я могу многое сказать и многое сделать, но беда в том, что я не знаю, что из всего этого принесет нужный результат.
– Твоя беда в том, что словами ты пытаешься манипулировать мной, – с обидой произнесла я.
– Я пытаюсь уберечь тебя от ошибки, которую ты потом не сможешь исправить.
– Это моя жизнь. Не твоя, не Эрика. Моя. И я буду решать, что делать.
– Недели две назад ты готова была вернуться в атли, – ядовито возразил он. – И если бы не Эрик, вернулась бы. Так в чем тут выбор или мотивация? В том, что ты с ним спишь? Это, по-твоему, взрослое решение?
– Я его люблю, ясно! Но ты... тебе не понять.
– Конечно, куда уж мне.
Обиделся. Отвернулся и кулаки сжал. Вечно все у нас, не как у людей. Так может, и общаться не стоит совсем? Попрощаться сейчас. Навсегда.
Навсегда не получится, но попробовать-то стоит.
– Ты говорил про пополнение скади, – устало произнесла я и почесала лоб. Уйти бы, но на негативной ноте прощаться не хотелось. – Я думала, ты меня имел в виду.
– Не тебя. Другую девушку.
– Я ее знаю?
– Лично — нет, – улыбнулся хитро. – А вот Глеб... Глеб знает очень хорошо.
– Причем тут... – и тут до меня дошло. Догадка была нелепой. – Быть не может!
– А что тут удивительного? – Он пожал плечами. – Атли и скади всегда тесно общались. Глеб дружил с Эриком, я — с Дашей. В гости друг к другу ездили, устраивали пикники всякие, праздники.
– Эрик знает, что она хотела убить тебя? – сдавленно спросила я. На Влада не смотрела, взгляд опустила вниз, на смятую траву справа от мощенной камнем дорожки. Зеленая, сочная, она прорастала в трещинках и приближалась к центру тропинки. И сдаваться не собиралась — наползала на камень, дробила его. Выживала.
– Конечно, знает. Он еще в прошлом году вытащил ее, только в Липецк везти не стал — Даша упросила. Понимаешь ли... – Он ковырнул каблуком коричневый бугорок муравейника. – В Липецке у меня есть некоторое... влияние. Не так просто ввезти сюда человека, которого я не хочу видеть в городе.
– И что же изменилось?
– Считай это проявлением благородства.
Или хитрости. Ведь зная, что Юлиана — скади, есть все шансы, что я не посвящусь.
Она ведь... она стреляла в нас! И если бы была чуть более меткой, а у Глеба реакция похуже, мы были бы мертвы. А теперь... Что теперь? Улыбаться ей, как соплеменнице? Соединить кен у источника, будто ничего не произошло? И постоянно ждать удара в спину?
На обед была рыба. И ореховый соус, который так любит Эрик. Лина улыбалась и хвалила еду, и вообще казалось, у них с Эриком гораздо больше общего, чем у меня с ним когда-либо будет. Она послушная. Тихая. Глаза опускает, и ресницы дрожат. Лина никогда не пойдет против вождя – Влад вон обижает, а она терпит. Такой должна быть хищная. Я раньше не замечала, а сейчас...
Красная куртка. Снег – белый, сверкающий в ярком свете включенных фар. Кровь темная, почти бордовая и липнет к рукам. Стекает в снежное крошево, впитывается, растекается неровной кляксой. Потом больница, и запах – противный, дурманящий. Нашатырь и хлорка. Болезнь. Тучи спустились низко, и небо давит.
– Плохо? – Теплая рука на щеке, и я возвращаюсь из прошлого.
– Нет, я...
Глаза Влада смотрят прямо в душу, и слова застревают у меня в глотке. Он сидит напротив и делает вид, что ничего не произошло. Ест. Улыбается Даше. И следит за мной. Но удовольствия я ему не доставлю.
Улыбка вышла вымученной.
– Голова болит.
Я не врала – голова и правда разболелась. Мыслей было слишком много. Воспоминаний, которые, я думала, мертвы. Они ожили. Напали стаей и загнали в угол.
Страх. Сильные руки на плечах, и я падаю на колени, а затем заваливаюсь набок в хрустящий снег. Ползу, упираясь локтями, и ладони покрываются липким. Тошнотворный запах.
– Давай, помогу. – Снова голос из реальности. Успокаивающий, тихий. Мой якорь, не дающий потеряться в огромном океане сомнений. Почему все так вышло? Почему всегда все так выходит?
– Не здесь, хорошо?
Я встала, и Эрик поднялся следом. Извинился и попрощался с атли. Я ждала. Мне хотелось поскорее уйти. А еще больше хотелось забыть: и прошлое, и внезапный разговор с Владом. Если бы я не знала, можно было бы смириться... потом. А теперь снова нужно выбирать.
В комнате стало легче. Не было испытывающих взглядов, и напряжение отпустило. Не то, чтоб совсем, но немного.
Привычным движением одна ладонь Эрика легла мне на лоб, а вторая – на затылок. И боль ушла.
– Ты тревожишься. – Он смотрел в глаза и, хоть и не задал вопроса, ответа ждал. Чувствовал, наверное. Он всегда чувствует, когда я сомневаюсь. Возможно, у меня есть для этого отдельная маска. Характерный прищур или же складка на лбу. А может, мой кен говорит Эрику.
– Тревожусь, – кивнула. – Мне сегодня сказали, что Юлиана приезжает. Вот я и...
За окном сгущались тучи. Минута – и рванет. Треснет небо, и из трещинок польется. Не ливень – грозы ушли – тихий, успокаивающий, надежный дождь. Затяжной. Надо бы на улицу выйти, но дождусь, когда атли уедут.
– Приезжает, – честно признался Эрик. – Это имеет такое значение?
– Шутишь? Она сломала Глебу жизнь. Чуть не убила Влада, и, если бы не его реакция и мое невероятное везение, я, возможно, была бы мертва.
– Ты? – Удивлен. Не знает. Никто не известил? Даша не сказала, а Влад, тем более, не стал. Зачем, если можно сорвать посвящение? Хотя о посвящении он не знал, а вот Даша – Даша была в курсе. И снова применила свою излюбленную тактику – выжидание. Что ж, на этот раз я буду умнее.
– Я была там. Мы приехали... – Я запнулась. – Неважно.
– Собирались пожениться, – криво улыбнулся Эрик. – Мне говорили о сорвавшемся венчании.
– Нет, не собирались. Влад собирался, а я вообще не знала, куда еду. – Я почесала лоб и вздохнула. – Я и не знала, что она скади. До сегодня. А теперь...
– Теперь из-за нее ты сомневаешься. – Эрик отвернулся и посмотрел в окно. Накрапывал дождь. Он оставлял на стекле кляксы, стекающие вниз неровными дорожками. И просторная комната, минуту назад еще бывшая уютной, нависала идеально ровным потолком и сжимала стенами. – Зачем она сделала это?
– Тебе лучше знать — ты ее вождь. Я с ней не разговаривала, не до того было. Думаю, она ревновала. Ну, или психопатка твоя Юлиана. Только выяснять это не хочется, извини.
– И поэтому ты не посвятишься, верно? – Обида в голосе. Еле заметная, разбавленная пониманием и мудростью. Та, которую хотелось сдержать, но не вышло. И я понимаю его эту обиду. Мне и самой обидно.
Что я могла ответить? Мало времени. Чертовски мало, чтобы подумать. Но ведь посвящение можно и отложить. А Даша не сказала, когда я еще правила. Не хотела шокировать? Берегла, как аргумент? А что, с помощью Юлианы она легко помогла бы Владу сманить меня обратно в атли.
Все же хорошо, что Эрик вернулся. Я в интригах ничего не понимаю.
В дверь мягко постучали. К счастью, наверное, потому как молчание понемногу начинало напрягать. Эрик ждал ответа, ответ не рождался. Ничего не рождалось, кроме желания сбежать. Это инерция. Привычка из прошлого, которую необходимо искоренить. Мне некуда бежать да и незачем. Если я откажусь от посвящения, Эрик поймет и не станет давить. Расстроится, но решение мое примет. Только вот... он радовался, и я была счастлива. Все складывалось хорошо, пока я не узнала о Юлиане.
В проем двери осторожно просунула голову Лина.
– Я забыла спросить... – Она замялась и глаза опустила.
– Сейчас вернусь, – шепнул мне Эрик и вышел.
Кислорода стало больше, как и места для маневров. Я подошла к окну и потянула ручку, впуская внутрь прохладный, влажный воздух и мелкие капли дождя. Закрыла глаза и попыталась избавиться от плохих мыслей. Вышло не очень.
– Ты и правда приболела или от Влада сбежала?
Я вздрогнула и резко повернулась. И когда Глеб успел войти? Еще и пугает. Знает же, что нельзя ко мне подкрадываться. Отголоски прошлого...
Прошлое Глеба оставило отпечаток на его лице. Безрадостное.
– Я не знала, что Юлиана скади, – сказала я и вновь посмотрела в окно. Дождь заштриховал серым двор. Ивы склонились и, казалось, хотят напиться из луж, которые пузырились и ширились, растекаясь.
– Тогда было пофигу, а потом забылось. Эрик не говорил мне, что хочет... ну, ты поняла. А когда сказал, было пофигу уже мне.
– Тебе правда все равно? Потому что я теперь не знаю, что делать... Она скади, и я... смогу ли?
– Брось, Полевая! Ты счастлива? Эрика любишь? Вот что должно быть главным. А она вообще не должна тебя волновать. – Он провел пальцем по подоконнику, размазывая воду. Пытался казаться безразличным, но выходило плохо.
– А тебя?
– Я-то тут при чем?
– Ты мой друг.
– И останусь им. Поверь, если ты станешь скади, ничего не изменится. Она столько лет жизни мне испортила, чуть не угрохала Влада, а теперь еще и ты из-за нее счастливой не будешь? Ну уж нет! Не позволяй ей влиять на твое будущее. Все же ты сильнее, Полевая. В сто раз. Поэтому решай, как будет лучше тебе.
– Я хочу в скади, – честно призналась я.
– Тогда забей и посвятись. Убьешь нескольких зайцев. Влад погорюет и успокоится. Перебесится. Вернет Диркову, ну или женится еще на ком. А так ты его невольно держишь. Нехорошо.
– Я его не держу. Он сам держится.
– Да пофигу. Вам нужно отпустить друг друга. Иначе так и будете мучиться. Все ведь перегорело, верно?
Я вздохнула, вытянула руку и подставила ладони под живительные капли. Жила откликнулась сразу, по первому зову. И кен закипел в венах. Или то была кровь атли?
– Верно, – прошептала я в открытое окно.
Эрик вернулся, впустив сквозняк. Августовский воздух пах приближающейся осенью, сыростью и прелой листвой. Зябко стало, и я обняла себя за плечи. Глеб встряхнулся, и тут же стал обычным моим, беззаботным Глебом.
Маску нацепил. Ту, которую просто необходимо носить на людях. Заиметь себе, что ли? С масками жить проще. Надел, и никто не видит, что у тебя внутри творится. Никто не достает, а главное, не сможет это использовать против тебя.
Они с Эриком говорили о чем-то. О вещах, не настолько важных в данный момент, но подходящих, чтобы заполнить неловкое молчание. А меня окутало странное спокойствие. Сомнения ушли, их растворила вода, льющаяся с неба, или же уверения Глеба.
А потом Глеб ушел, поцеловав меня в лоб, и мы с Эриком снова остались вдвоем. Он подошел и закрыл окно. Обнял меня сзади и положил подбородок мне на затылок. Теплый. А у меня кожа от холода мурашками покрылась.
– Хочу, чтобы ты осталась, – сказал он тихо. – Со мной. Навсегда. Знаю, ты не веришь в «навсегда», потому и бежишь. Но я эгоист, и все равно хочу...
– Ты прав, не верю.
Голос, пропитанный горечью прошлого, как заварным кремом. Только крем этот невкусный, прелый и вызывает тошноту. Жаль, что прошлое нельзя стереть и снова научиться быть наивной.
– Как вождь, я часто принимал непростые решения. А сейчас не знаю, что делать. Веришь?
– Верю, – кивнула.
– Но если судить объективно, отбросив эмоции, картина вырисовывается следующая. У меня есть защитница. Скади по крови. Достаточно сильная, но не суперталант. У Юлианы есть дар, но развивать его она не стремится, ей хватает, да и мне, по сути, тоже. А еще у меня есть пророчица. Сильная. Это особенно волнительно, потому что в скади пророчицы никогда не было. Защитницы были — их много. А вот с пророчицей не сложилось. К тому же, ты — мать наследника, а это обязывает меня заботиться о тебе.
– Это ни к чему тебя не обязывает, – возразила я, но он резко меня перебил:
– Помолчи. Обязывает. И как вождя, и как мужчину. Так вот если соединить все эти факторы, а также тот факт, что Юлиану никогда особенно в скади не любили... Племя — сложный организм, и мало чем отличается от обычного человеческого коллектива. Так вот если все это учесть, то выбирать-то мне, по сути, не надо.
– Не надо? – Я удивленно развернулась к нему, позабыв о запрете на звуки.
– Не надо, – повторил Эрик. – Скади любят тебя, они присягали тебе на верность, Полина. Понимаешь, что это значит?
Я помотала головой.
– Они признали тебя, несмотря на кровь. И я... при других обстоятельствах, наверное, расстроился бы. Мне и нужно расстраиваться — ты ведь чужая, а закон крови я ценю превыше всех остальных законов.
– А ты не расстроился?
Я замерла в ожидании ответа. Дождь размеренно стучал по стеклу, просился внутрь, но его не пускали. В этой комнате было место лишь для двоих.
Эрик покачал головой. Улыбнулся. Улыбка у него, как солнышко — сразу теплее становится. И ты жмуришься, выпрашивая еще...
– Нет. Мне обидно, что ты сейчас отстраняешься, будто для тебя это был всего лишь долг.
– Сначала так и было, – честно призналась я.
– А теперь?
– А теперь я их полюбила.
– Они тебя тоже. Поэтому если ты будешь настаивать, мне придется оставить Юлиану там, где она сейчас. Одну. В чужом городе, вдали от племени, в котором она рождена. По мере возможности я буду заботиться о ней и защищать — она ведь скади. И меня поймут. Как вождя.
