Глава 1. Привет
Лиза в тот день настояла, чтобы я пошла с ней. "Хватит сидеть дома, Алиска, ты и так вся бледная, как поганка. Пойдем, познакомлю тебя с ребятами", — сказала она и потянула меня за руку.
Я долго сопротивлялась, но в итоге оказалась на спортивной площадке, которую здесь все называли просто "коробкой". Железная ограда, асфальт, потёртые линии. Пахло осенней листвой, влажным асфальтом и слабо — дымом. В воздухе висело предчувствие чего-то нового.
Был октябрь — удивительно тёплый и спокойный. Листва осыпалась рыжим покровом, шуршала под ногами, будто приветствуя каждого прохожего.
Лиза махнула рукой, и к нам обернулись несколько человек. Кто-то сидел на лавке, кто-то возился с мячом. Я почувствовала, как щёки заливаются жаром — я не люблю новые компании. Всегда кажется, что не впишусь, что скажу что-то не то.
— Это Алиса, моя одноклассница, — представила меня Лиза. — Не кусается, но если надо — может.
Пару человек хихикнули. Кто-то махнул рукой, кто-то кивнул. Я пробормотала "привет" и сделала вид, что внимательно рассматриваю кроссовки.
Слева засмеялся кто-то громко и заразительно. Я подняла взгляд — парень в красной, затёртой толстовке с прожжёнными дырками от сигарет стоял, опершись на турник. У него были очень короткие русые волосы, глаза — чёрные, как уголь. Худой, руки в карманах, улыбалось у него всё лицо, а не только глаза.. Курил не держа сигарету, в руках держал разбитый 4 айфон с открытой игрой.
— Ты геймерша, говорят? — спросил он с ухмылкой.
— А тебе какая разница? — ответила я быстрее, чем успела подумать.
Он засмеялся ещё громче.
— Вот это характер. Я Ваня.
Он протянул мне руку, но вместо обычного рукопожатия неожиданно закинул её мне на плечо — легко, будто мы были старыми знакомыми. С этой же непринуждённостью направился в сторону остальных девчонок, увлекая меня за собой. Почувствовала, как сердце сделало кульбит.
Остаток вечера прошёл в каком-то странном тумане. Мы сидели на лавке, шутили, играли в мяч, спорили о любимых играх. Меня как будто приняли — без допросов и напряжения. Я немного стеснялась, но ощущение одиночества отступило.
Когда мы расходились, Ваня догнал меня у выхода с коробки.
— Завтра придешь?
Я кивнула, стараясь выглядеть непринуждённо, хотя внутри всё дрожало.
— Тогда до завтра, Лисёнок, — подмигнул он.
Я шла домой с Лизой, слушала её болтовню, но всё, о чём могла думать — это его рука, его взгляд и то, как легко он произнёс моё имя, словно мы давно знакомы. Внутри всё бурлило — я разрывалась от бабочек в животе и этого нелепого восторга, а ещё от странного раздражения: почему он так легко себя ведёт, будто знает меня сто лет? Это одновременно злило и тянуло к нему ещё сильнее.
На следующий день, в воскресенье, я проснулась к девяти утра — в школу было не надо. В комнате пахло блинами — бабушка уже колдовала на кухне. Я потянулась, надела наушники и устроилась за ноутбуком. До обеда играла в компьютер, тихонько, стараясь не шуметь — бабушка думала, что я занята уроками. Я лежала, глядя в экран, погружённая в игру, но в голове крутилась одна мысль — идти ли сегодня снова на коробку. Ответ, конечно, был очевиден. Я даже не пыталась себя обманывать.
После обеда я переоделась в джинсы и худи, надела свои любимые кеды и, прихватив банку энергетика, купленного втихоря накануне и спрятанного в ящике с бельём, вышла. Осень пахла особенно сегодня — чуть прохладнее, чуть звонче. Листья под ногами были сухими и ломкими, как чипсы.
Когда я подошла к коробке, они уже были там. Смех, гул голосов, чей-то плейлист с телефона, и, как всегда, лёгкий запах дыма. Я заметила Ваню сразу. Он сидел на спинке лавки, курил, перебирая треки в своём разбитом айфоне, и что-то рассказывал Насте и Матвею, жестикулируя широко и весело.
Он заметил меня и, не вставая, просто кивнул, будто мы виделись утром. Я почувствовала облегчение — почему-то было жутко неловко, и я боялась, что он обратит на меня больше внимания. Кивок был почти спасением.
— Привет, Лисёнок, — всё же сказал он, когда я подошла ближе. — Энергетик? Серьёзно?
— Ага. Для бодрости духа, — я пожала плечами и села рядом.
— Так их же теперь с восемнадцати продают. Колись, где купила — мне восемнадцать только через пару месяцев. А я думал, ты из тех, кто пьёт только чай с мятой и читает фэнтези, — он прищурился с интересом.
— Чай с мятой — да. А вот фэнтези... это Лиза. Я — скорее шутеры, постапокалипсис, ещё люблю аниме и Доту, но это мало кому нравится из девчонок.
Он удивлённо хмыкнул, и мне стало приятно, что я его удивила.
Я сидела на лавочке, пытаясь найти хоть какие-то темы для разговора с девчонками, пока ребята гоняли мяч по коробке. Пообщаться с Ваней больше не получилось — он всё время был в движении, смеялся, переговаривался с другими. Оказалось, что наличие зеркалки обрадовала девчонок. Мы тут же начали обсуждать, какие аватарки можно будет сделать для ВК — кто-то хотел с листопадом, кто-то с граффити на стенах коробки. Разговор как-то сам собой потёк — немного неловко, но по-настоящему живо.
В какой-то момент Ваня подошёл и спросил, где я живу. Удивился что мы с Лизой живём в одном пятиэтажном доме, и это почему-то его рассмешило. Уже стемнело, и он, переглянувшись с ребятами, крикнул:
— Пошли, проводим девчонок до дома, а то мало ли кто по дворам шастает.
Он собрал всех, и мы пошли шумной компанией, топая по опавшим листьям, смеясь и перебрасываясь фразами. А я шла рядом, когда Ваня снова закинул руку мне на плечо и, почти не глядя, спросил:
— А у тебя ник в Стиме какой? Погоняем сегодня вечером, если не занята.
Он заговорил как будто между делом, но у меня внутри вспыхнул огонёк. Всё это казалось одновременно обыденным и совершенно особенным.
Я согласилась — и так мы общались на коробке до Нового года, а потом, когда получалось, болтали в скайпе и играли до ночи. Я не успела заметить, как мы сдружились, а бабочки будто бы спрятались.
Глава 2. Новый год
Новый год в этом году я решила встречать по-взрослому. Уговорила бабушку поехать к родителям, убедив, что мы с девчонками тихо посидим. А сама пригласила всю компанию с коробки.
Салаты, курица, тазик оливье, восемь бутылок рома, которые ребята принесли под куртками — подготовка была на высоте. Мы с девчонками суетились на кухне, смеялись, резали, пробовали. В комнате уже гремела музыка, кто-то курил кальян, в воздухе витал сладковатый дым и ощущение праздника.
Ваня держался рядом со мной почти всё время. Мы оба быстро напились и начали творить полную ерунду — бегали по квартире с друшлаками на голове, изображая космический десант. Смеялись до слёз, падали на пол, пили залпом из хрустальных рюмок.
Ближе к пяти утра кто-то очень настойчиво ломился в дверь. Я так перебрала, что когда кто-то всё-таки открыл, еле поднялась с кресла, пошатываясь и пытаясь сообразить, что происходит.
— Чёрт… — прошептала я.
Это были мои родители. Они пришли с проверкой — в бабушкину квартиру, где якобы должны были тихо посидеть девочки. Входя, они застали живописную картину: кто-то храпел на ковре, кто-то танцевал под медляк в обнимку с подушкой, на кухне дымили кальяном, а я сидела, полуспала в кресле, голова кружилась от рома и кальяна, а дверь открыл, как потом оказалось, Ваня.
Папа рассмеялся:
— Ну и ну. Весело у вас тут.
Все, кто ещё мог двигаться, начали разбегаться. Остались только Лиза, Марина, Лёшка и Ваня. Лиза ревела в углу — Матвей её, по её словам, не любил. Папа, не растерявшись, присел рядом и спросил:
— Он что, Аполлон?
Лиза сквозь слёзы выдохнула:
— Да…
Папа пожал плечами, налил себе ром и поднял тост за "безответную любовь". Ребята поддержали.
К семи утра все кое-как разместились в комнате. Кто-то на полу, кто-то под столом, кто-то прямо на подушках возле батареи. Я чувствовала себя ужасно — алкоголь ударил в голову, в животе всё бурлило, а внутри рос стыд.
Ваня, с сияющими глазами, вдруг решил, что будет смешно раздеться до трусов и прыгнуть на нас, девчонок, лежащих на диване.
Он как раз собирался прыгать, когда в комнату зашёл папа. Секунда тишины — и:
— Быстро оделся.
Ваня, падая, пытался попасть в штанину и еле как оделся, ругаясь себе под нос и при этом почему-то всё равно улыбаясь. Папа уже звонил его маме. Та была в панике — не могла дозвониться сыну всю ночь. Через пятнадцать минут Ваня еле стоял на ногах, его по факту тащили под руки в прихожей, пока его передавали в строгие, но любящие руки.
Мне было дико неловко. Я плохо помнила ночь, голова гудела, а в груди всё сжималось от желания просто провалиться сквозь землю. Слишком много рома, слишком много глупостей и слишком много Вани.
Хотя бабушка, конечно, потом устроила разнос. Но страшнее разноса было то, что в таком состоянии пришлось выдраить всю квартиру одной — все разбежались, будто их и не было.
Как только закончила уборку, с первого января я почти не вставала с кровати. Два дня — первого и до обеда второго — я собирала по квартире забытые вещи. Футболки, перчатки, зарядки, шапки, рюкзаки. Даже какой-то одинокий кроссовок стоял в прихожей. Я всё аккуратно складывала в пакеты и коробки.
Потом написала в чат ВКонтакте, где были все с коробки:
«У меня гора ваших вещей. Зайдите, пожалуйста, заберите. Я дома».
Всё было просто и сухо. Без смайликов. Без «привет» и «пока».
К двум часам дня второго января вся компания появилась у меня на пороге. Я открыла дверь, быстро протянула каждому их вещи — перчатки Марине, пакет с кепкой Лёшке, колонку Илье, куртку Насте…
Когда появился Ваня, я даже не посмотрела ему в глаза. Передала ему его толстовку, кивнула и тут же спряталась за дверью, резко её захлопнув. В чате сразу написала:
«Плохо себя чувствую. Отдыхайте, ребят».
С первого января я игнорировала Ваню. Только сейчас открыла его сообщение, которое он прислал ещё утром: «Ты как? Я не перегнул?» — и скупо отписала:
«Всё норм».
Но это было не так. Я не хотела с ним общаться. Совсем. Я даже не злилась — просто почувствовала, как внутри всё осело камнем. Я будто закрылась в раковину, замкнулась. Слишком много общения, слишком много чувств. Я была не готова так быстро открыться.
Я села за стол, включила наушники. В них пел «Пикник» — «Серебра». Кисть в руке дрожала, но я всё равно начала рисовать. Хотелось рисовать. Я хотела куда-то вылить всё, что было в душе. Я плакала и рисовала. Слёзы текли по щекам. Меня никто не обидел. Ваня ничего плохого не сделал, просто мне было стыдно за него перед папой. Я сама не знала, что со мной. Эмоции мешались внутри, и мне оставалось только дать им выход на бумаге.
Глава 3. Весна
Начинался апрель. С нового года я почти не общалась с компанией с коробки. Переписывалась разве что с девчонками — Лизой, Настей, Мариной. Всем пообещала фотосессии, когда утихнет зима. И вот, как только стало теплее, мы начали встречаться на улицах, в парках, у подъездов. Камера в руках, солнечные лучи, улыбающиеся лица — и пошли клёвые аватарки. Девчонки были в восторге, писали об этом в чат, лайкали, благодарили.
Но я всё равно не ходила на коробку. Поводом стало то, что я записалась в спортзал, но настоящая причина — я просто стеснялась снова появиться в компании. Боялась снова увидеть Ваню. После Нового года что-то сломалось, и собраться с духом я так и не смогла.
Поддерживал меня всё это время Васёк — мой лучший друг. Мы дружим уже два года, и всё это время пытаемся друг другу помочь найти пару, мы плакались друг другу в жилетку, как брат и сестра. Ему семнадцать, он высокий, немного пухленький и слегка понтовщик. Но добрый до невозможности. Мы с ним рубились в игры, часами трещали по телефону, делились всем — от оценок до мемов. Компания с коробки ему сразу не понравилась, так что он туда не ходил, держался с другими.
И вот в один из таких апрельских вечеров, в пятницу, мы с Васей пошли прогуляться. Просто бесцельно ходили по району, обсуждали квесты и новые аниме. Я чувствовала себя спокойно и легко рядом с ним.
И тут, на углу школы, мы столкнулись с компанией с коробки. Все как обычно — громкие, весёлые, с банками энергетика и колонкой. Лиза кинулась обниматься, Настя потащила показать новую кепку. Я улыбалась, но внутри сжалась. И он тоже был там. Ваня.
— Пошли на крышу! — предложил кто-то, и вся толпа дружно закивала.
Две четырнадцатиэтажки, стоящие рядом, между ними — щель, сантиметров тридцать, не больше. По ней можно было аккуратно перейти с одной крыши на другую. Мы все забрались, расселись, кто с кем. Я держалась ближе к Васе.
Но Ваня вдруг подошёл и, почти не глядя на остальных, бросил:
— Пошли, поговорим.
И потянул меня за руку на соседнюю крышу. Я растерялась. Почему-то пошла. Шагнула через этот узкий промежуток. Ветер, пустота под ногами, и он рядом.
Мы оказались одни. Он молчал. Курил. Я чувствовала, как всё напряжение нарастает.
— Чего ты от меня бегаешь? — наконец выдохнул он.
Я ничего не ответила. Повернулась и шагнула обратно на основную крышу. Он остался стоять там, с сигаретой, мрачный, злой. Мне хотелось исчезнуть.
Вася всё видел. Он ничего не сказал. Просто взял меня под локоть, мягко, уверенно. Мы попрощались с остальными и пошли домой.
Я молчала. Он нет. Только материл Ваню, говорил, что мне нечего там делать, что они все придурки и Лиза тоже. Но рядом с ним было не так страшно.
На душе было муторно, как после плохого сна, из которого ты просыпаешься, но осадок ещё держит. Вася опять начал ныть про свою неразделённую любовь — и меня как будто отпустило.
Мы ещё немного погуляли — минут тридцать, может, чуть больше. Потом я пошла домой, а Вася, наконец дозвонившись до своей любви, воркуя как голубь, двинул в сторону своей квартиры. Я только покачала головой и пошла принимать душ, вымывая из головы остатки этого странного вечера.
Позже вечером мне начал писать Ваня. Сообщения летели одно за другим:
— Нашла себе хахаля? Или хахаль был? Боишься, что узнает, что со мной общалась?
Я уставилась в экран, не зная, что ответить. Открыла чат с Васей, позвонила:
— Вася, что делать?
— Я с девчонкой, давай потом, — быстро отозвался он и отключился.
Я осталась одна. Села под одеяло, спряталась как будто от всего мира, и начала на автомате оправдываться перед Ваней. Писала сбивчиво, нервно. Он не унимался.
— Завтра пойдём гулять. Мне нужно с тобой поговорить. Лично.
Я не знала, как отказаться. Не знала, хочу ли. В панике, но всё равно написала: «Ладно». Назначили встречу на завтра.
Внутри всё сжалось. Но идти придётся.
Следом ещё прилетело сообщение: «Сладких, Лисёнок».
Я уставилась в экран телефона, как будто он мог дать ответ, что со мной происходит. Где-то внутри назревала настоящая паника — то чувство, когда и дышать сложно, и горло сжато, и кажется, что весь мир смотрит только на тебя. Комок в горле не отпускал. Хотелось спрятаться под подушку и исчезнуть. Я вертелась в постели, перебирая в голове все возможные сценарии завтрашней встречи, прокручивая диалоги, жесты, интонации. Долго не могла уснуть. Но всё-таки провалилась в тяжёлый, беспокойный сон.
