Лали вскочила и забегала из угла в угол, заламывая руки. О, великое Бесплодие!
Хотелось что-то делать, куда-то бежать, да хоть к гвардейцам, охраняющим покои принца, хоть к хаму Опрельскому. Хотелось кого-то трясти и требовать, чтобы всех женщин сегодня вообще выгнали из крыла принца, а лучше вообще из замка! А иначе будет большая беда. Она не может сейчас отказаться от реджи!
Девушка тяжело села на стул и даже не заметила, что в глазах стоят слезы, и костяшки пальцев закушены зубами до глубоких борозд.
– Барышня! Барышня! Что с вами? – служанка вошла в комнату.
Лали подняла на неё взгляд, сморгнула слезы – нельзя показывать слугам свои слабости. Взяла себя в руки, улыбнулась и проговорила:
– Всё в порядке. Принеси мне чаю на травах, того, что для хорошего настроения.
Служанка вышла, а Лали собралась и волевым усилием заставила себя успокоиться.
Паники всегда мешала думать здраво, а хорошая мысль сейчас была на вес золота. Итак, ещё раз. Принца будет ждать секретарь. Где будет ждать? Скорее всего у того выхода, куда проводила его сама Лали. Оттуда можно пойти куда угодно. Значит, нужно поставить на первом от входа разветвлении коридора кого-то, кто предупредит её о возвращении принца, а она уже побежит ему навстречу, и успеет встретить его до того, как он подойдет к тем самым злополучным коридорам, где могут поджидать соперницы.
Девушка судорожно выдохнула – вот это лучше, уже похоже на план. Кого можно поставить наблюдать за секретарем? Естественно, служанку!
И Лали села к бюро, чтобы набросать магическую формулу заклинания оповещения. На одну формулу ей вполне хватит той мизерной магии без всяких вспомогательных средств вроде воскурений, что подарили предки. Времени все равно уже не оставалось на долгую подготовку – принц может вернуться в любую минуту.
Лали казалось, что она все делает тихо и незаметно. Однако она просто не знала, что её действия привлекают чьё-то внимание.
А во дворце была одна пара глаз, что не выпускала её из вида ни на ужине, ни возле кабинета принца, ни даже на службе.
Эту девочку вообще никто, казалось, не замечал. Она была маленькая, бледная, с невыразительным несимпатичным лицом, единственной заметной чертой которого был по-лягушачьи крупный рот, который вместе с маленькими невыразительными глазками производил отталкивающее впечатление. Ну может, кому-то могли понравиться её светлые волнистые волосы. Но все эти черты не радовали саму их обладательницу – юную маркизу Перлу Инвиато.
Перла была похожа на свою матушку – фрейлину королевы Бенестарии: тот же тон волос, похожие черты лица.
Но если мать была красавицей с гордой осанкой и обворожительной улыбкой, то дочь была откровенно некрасива. Было ли дело в крови её батюшка, известного в стране посла, успешного дипломата, но отнюдь не красавца, или оправдывалось поверье о передаче красоты и талана через поколение. Но факт оставался фактом – Перла была некрасива.
И в свои шестнадцать она это понимала.
Свою непривлекательность она осознала довольно рано: её жалели няньки в детском крыле королевского замка. Она воспитывалась у них большую часть времени, пока папенька разъезжал по иностранным державам, а маменька служила королеве.
Дворцовая челядь норовила её приласкать или чем-нибудь угостить, когда ей удавалось ускользнуть от нянек и гувернанток. Как только она поняла это, то немного обрадовалась – кому не понравится любовь и внимание окружающих ?
Однажды открыв черные лестницы и служебные ходы, она часто сталкивалась с прислугой, и получая маленькие знаки внимания вроде пирожка от кухарки, поглаживания по голове от горничной или восхищенного «Ах, какое платье!» от камеристки какой-нибудь знатной госпожи, чувствовала себя особенной. Её любят! Это было так приятно. Видимо, в тот период ей очень не хватало простой материнской ласки или слова поддержки отца.
И только когда немного подросла и поумнела, Перла стала замечать, что во взглядах простых женщин из прислуги видит жалость, а не любовь. Иногда – крайне редко – до неё доносились сокрушенные вздохи и фразы вроде «Бедняжка, не повезло!» или «Папенька её пристроит, не переживай, ведь знатные на родословную смотрят, а не на лицо».
А уж полную уверенность в совей непривлекательности она получила от девочек – других воспитанниц, когда после одного случая они перестали сдерживаться, открыто называя её уродиной и ротожабой гадиной.
Это случилось, когда Перле было десять лет, и её допустили к занятиям с учителем. Вообще-то к занятиям допускали после того, исполнялось двенадцать. Но фрейлинской дочке повезло, да ещё и приподняло мнение королевы о матери девочки.
Перла очень стремилась приблизиться к старшим девочкам, Джулии и Кристине, которым было двенадцать и тринадцать лет. Перле всегда хотелось, чтобы пришедшая после завтрака гувернантка, вызвала её вместе с другими девочками, чтобы отвести в класс к учителю. Старшие обедали позже и их не заставляли спать днем, а спальня, что была справа от общей гостиной, была в их полном распоряжении. Подумать только – большая просторная комната и только два человека!
А Перле в десять лет приходилось скучать с семью малышам, старший из которых едва достиг семилетнего возраста. И это если не учитывать вечно храпящую ночную няньку.
Девочка, вертясь на своей кровати во время дневного сна, который ей уже был не нужен, через приоткрытую дверь своей перенаселенной спальни, видела какие усталые приходили Джулия и Кристина с занятий, как они падали на диванчик в гостиной и слушала, что они говорили об учебе и учителе. Из их слов выходило, что все было очень трудно, иногда просто невероятно трудно, и лучше бы они спали днём как малышня, чем так тяжело трудиться.
Перле уроки в классе представлялась куда более интересным занятием, более важным, солидным и взрослым, чем рисование палочек и крючочков на специальной дощечке, что выдавала ей гувернантка. Чением по складам ей тоже давалось плохо.
Очень хотелось стать хоть чуточку старше, приблизиться к Джулии и Кристине, но как завоевать их расположение, она не знала.
Старалась в общей гостиной присесть к ним поближе, услышать, о чем они говорят, увидеть, что они читают, добавить что-нибудь и от себя в этот разговор. Не скупилась на улыбки, шикала на малышей, чтобы те не шумели, вызывала лакея, если слышала, что Джулия или Кристина захотели чаю. Делала маленькие подарочки им на дни рождения – миленькие открытки со щеночками или ангелами или дарила коробку конфет, что ей при встрече вручала матушка.
В общем, всячески старалась расположить к себе старших девочек. Однако результатов не было.
И Джулия, и Кристина принимали все подарки как должное, но в разговорах оставляли её реплики без ответа, молчали в ответ на её прямые вопросы, уходили в другой угол гостиной, если она приближалась. Одним словом, делали вид, что её нет.
Перле казалось, что если бы ей удалось попасть с ними в один класс, то их мнение о ней улучшилось бы. Поэтому она много размышляла, как же этого добиться.
Однажды произошло небольшое чудо.
Такое, из разряда невероятных. Такое, о чем в своих мечтах Перла даже не смела задуматься. Стало возможно посещать школу!
Однажды на прогулке им встретилась её величие королева с несколькими фрейлинами, среди которых девочка увидела и матушку. Королева, вероятно, гуляла, а может, это было как-то связано с делами, поскольку шедший сзади секретарь что-то говорил, пока её величие наслаждалась природой и свежим воздухом.
Дети, как всегда в это время, гуляли с няней и гувернанткой в обычном своём уголке парка. Гувернантка первая заметила редкую в этой части парка процессию, сообразила, что надо делать. Быстро придав группе детей вид организованного шествия, подвела их к дорожке, по которой к ним приближалась её величие.
Перла стояла вместе с другими. Во все глаза смотрела на королеву, и хоть не однажды видела её портреты и даже раз на приёме прошла мимо неё, но вот так, в простой обстановке, среди знакомых людей, увидеть её величие королеву было невероятно! Это было такое неожиданное счастье, что у девочки сбилось дыхание и рука потянулась к локону.
Королева не была красива, как мать, отметила Перла, бросив быстрый взгляд за плечо государыни. Но величие и семейное сходство с каждым из венценосных предков звучало оглушающе при одном взгляде на рейну. Это продолговатое лицо, светлые волосы и светлые глаза, этот нос, который ни с каким другим не спутаешь. Тот самый, который обсуждали во дворце, и даже Перла в свои десять уже слышала это не однажды. Тяжелый подбородок…
Осанка была настолько королевской, что девочка, стоявшая и так очень ровно, ещё сильнее расправила плечи и выпрямила спину. И когда королева с сопровождающими приблизилась на достаточное расстояние, все сделали положенный книксен, а Перла ещё и поприветствовала мать вежливым кивком. Леди благосклонно кивнула дочери. Королева обернулась, заметив жест девочки, и тоже слегка улыбнулась.
– Сударыня, это ваша дочь? Представьте её, будьте любезны!
– О, с удовольствием! – Матушка расцвела счастливой улыбкой. – Моя дочь, маркиза Перла Инвиато.
– Очень приятно, – в едва заметном поклоне качнула головой королева, не переставая улыбаться. – Сколько вам лет, дитя?
– Десять, – и Перла, покрывшись от волнения некрасивыми красными пятнами, снова присела в книксене.
– Уже целый месяц десять, ваше величие, – дополнила матушка, а королева продолжила:
– И какое у тебя самое заветно желание, дитя?
Перла подняла на королеву свои маленькие, но совершенно круглые сейчас глаза, большеватый рот приоткрылся в изумлении – её желаниями интересовалась сама королева! И потрясённая девочка выпалила:
– Учиться!
Матушка, было напрягшаяся в ожидании какой-нибудь глупости, удовлетворённо прикрыла глаза. «Молодец, дочка!» Королева позволила правой брови чуть сдвинутся вверх, подчеркнув удивление легким поворотом головы.
– Я сделаю вам подарок, сударыня, – обратилась она к девочке, как ко взрослой, чем приковала её сердце к себе навеки, – ко дню рождения, раз он был совсем недавно. Запишите, Галиний, – обратилась она уже к секретарю, – маркизе Перле Инвиато разрешается посещать образовательные занятия с учителями, приставленными к детям дворцовых служащих дворянского происхождения.
И она, легонько улыбнувшись одной только Перле, продолжила свой путь. Матушка вместе с другими фрейлинами последовала за ней и напоследок посмотрела на дочь одобрительно и сложила губы в намёке на поцелуй.
Но это вполне могло девочке и показаться.
Перла дышала так, будто бегала час не преставая, её переполнял восторг от встречи, от такого великолепного подарка, от внимания кого?! Самой её величие королевы! Подарок! Подарок самой королевы! Да теперь любой в замке лопнет от зависти, что с неё говорила Её Величие, что сделала ей подарок. Да, подарок на день рождения! Никому не делала, а ей сделала! И она теперь вместе со всеми будет ходить на занятия к учителю! Перла была вне себя от восторга! Хотелось закружиться в неистовом танце. Она даже не смогла идти – ноги её не слушались.
После прогулки Перла потребовала новое место на половине старших. Гувернантка, а затем и няня предложили подождать, когда будет объявлен о решении королевы, но девочка разозлилась и стала гневно выговаривать старшим, что сама её величие у них на глазах продиктовала свой указ, и как теперь понимать их поведение? Они игнорируют королевские указы?
Гувернантка с тяжелым вздохом кивнула, и няня ушла, каждым своим движением подчеркивая глубокое несогласие. Вскоре явились лакеи и рабочие из столярной мастерской. Кровать и комод Перлы были перенесены в другую спальню, а вещи уже перекладывала няня и вызванная горничная.
Когда с занятий с учителем пришли старшие девочки, Перла уже полностью перебралась на новое место и, довольная, сидела на своей кровати. Она мечтала, что Джулия и Кристина удивятся, увидев новую соседку, станут расспрашивать её почему и как она здесь оказалась, и она им расскажет, что сама её величие королева повелела перевести её к более старшим, тем, кто уже учится.
Но новые соседки, к кому так тянулась маленькая маркиза, встретили её в штыки.
– Почему это ты здесь? – с возмущением сказала старшая, Джулия.
– Это наша спальня, – с угрозой в голосе сказала Кристина.
Перла подавилась вздохом. Не такого она ожидала, не о том мечтала. Красивая сказка разрушилась в одно мгновенье. Получилась некрасивая проза.
И Перла, бывшая в напряжении весь этот день, от самой встречи с королевой, наконец, сдала. Она заревела самым недостойным образом. Плакала и кричала, что это королевское распоряжение – чтобы она училась со старшими.
Кристина прошипела:
– Её величие могла поместить тебя к нам в классную комнату, но не могла перевести тебя в нашу спальню. Ты – малявка, поэтому должна жить с малявками, поняла? Убирайся обратно!
Няня и гувернантка не спешили вмешиваться. Няня – потому что была занята с младшими, а гувернантка хотела немного охладить юную маркизу и дать ей урок на будущее, чтобы сбить немного спесь и научить не капризничать.
Перла, видя, что её никто не поддерживает, разревелась ещё сильнее, стала некрасиво визжать, так, что изо рта летела слюна, а из носа потекло, топала ногами и требовала, чтобы вызвали её мать, маркизу Инвиато.
Гувернантка, так и простоявшая в гостиной у двери спальни старших девочек, наконец зашла внутрь.
– Сударыня, во избежание гнева вашей матушки по поводу вашего недостойного поведения, прошу успокоиться и привести себя в нормальное состояние. Только в этом случае она будет приглашена к вам.
Перла красная от слез, заикаясь выкрикнула ей в лицо:
– А я сама к ней побегу! И вас спрашивать не стану! Понятно? – и вновь зарыдала в отчаянии, однако в коридор бежать не стала, а пошла вглубь комнаты, к двери, ведущей в умывальню (все её туалетные принадлежности тоже уже успели перенести и расставить на новых местах). Там она долго плескалась, сморкалась, журчала водой. Вышла уже успокоившаяся, умытая и причесанная.
Гувернантка с неудовольствием заметила красные пятна на тонкой и белой коже. Веки, которые от природы нависали над глазами, как после плача, сейчас вообще выглядели безобразно и почти прятали под собой глаза; губы распухли и покраснели. Да, в таком виде показать девочку матери было рискованно, но все абсолютно присутствовали при безобразной сцене и знали, кто её затеял. Поэтому за маркизой Инвиато всё же был послан слуга с тихим напутствием не торопиться.
Мать пришла не раньше, чем через час. Всё это время девочка сидела на своей кровати и молча смотрела в окно. Гувернантка с облегчением отметила, что следы недавней истерики на лице ребёнка стали почти незаметны.
Матушка Перлы однако многое поняла без всяких слов, лишь увидев, что дочь переместилась из левой, малышовой, спальни в правую, взрослую. Она всем мило улыбнулась, обняла дочь, поцеловала её в лоб и, взяв в ладони её лицо, внимательно в него вгляделась. А затем, распрямившись, спросила:
– Что здесь произошло?
Спросила не у дочери, у гувернантки. Последняя была здесь старшей, и значит, отвечала за детей, потому и весь спрос с неё. Та рассказала, что девочка настояла на перемещении во взрослую спальню, а затем устроила некрасивую сцену с новыми соседками.
Хотелось что-то делать, куда-то бежать, да хоть к гвардейцам, охраняющим покои принца, хоть к хаму Опрельскому. Хотелось кого-то трясти и требовать, чтобы всех женщин сегодня вообще выгнали из крыла принца, а лучше вообще из замка! А иначе будет большая беда. Она не может сейчас отказаться от реджи!
Девушка тяжело села на стул и даже не заметила, что в глазах стоят слезы, и костяшки пальцев закушены зубами до глубоких борозд.
– Барышня! Барышня! Что с вами? – служанка вошла в комнату.
Лали подняла на неё взгляд, сморгнула слезы – нельзя показывать слугам свои слабости. Взяла себя в руки, улыбнулась и проговорила:
– Всё в порядке. Принеси мне чаю на травах, того, что для хорошего настроения.
Служанка вышла, а Лали собралась и волевым усилием заставила себя успокоиться.
Паники всегда мешала думать здраво, а хорошая мысль сейчас была на вес золота. Итак, ещё раз. Принца будет ждать секретарь. Где будет ждать? Скорее всего у того выхода, куда проводила его сама Лали. Оттуда можно пойти куда угодно. Значит, нужно поставить на первом от входа разветвлении коридора кого-то, кто предупредит её о возвращении принца, а она уже побежит ему навстречу, и успеет встретить его до того, как он подойдет к тем самым злополучным коридорам, где могут поджидать соперницы.
Девушка судорожно выдохнула – вот это лучше, уже похоже на план. Кого можно поставить наблюдать за секретарем? Естественно, служанку!
И Лали села к бюро, чтобы набросать магическую формулу заклинания оповещения. На одну формулу ей вполне хватит той мизерной магии без всяких вспомогательных средств вроде воскурений, что подарили предки. Времени все равно уже не оставалось на долгую подготовку – принц может вернуться в любую минуту.
Глава 6. Перла
Лали казалось, что она все делает тихо и незаметно. Однако она просто не знала, что её действия привлекают чьё-то внимание.
А во дворце была одна пара глаз, что не выпускала её из вида ни на ужине, ни возле кабинета принца, ни даже на службе.
Эту девочку вообще никто, казалось, не замечал. Она была маленькая, бледная, с невыразительным несимпатичным лицом, единственной заметной чертой которого был по-лягушачьи крупный рот, который вместе с маленькими невыразительными глазками производил отталкивающее впечатление. Ну может, кому-то могли понравиться её светлые волнистые волосы. Но все эти черты не радовали саму их обладательницу – юную маркизу Перлу Инвиато.
Перла была похожа на свою матушку – фрейлину королевы Бенестарии: тот же тон волос, похожие черты лица.
Но если мать была красавицей с гордой осанкой и обворожительной улыбкой, то дочь была откровенно некрасива. Было ли дело в крови её батюшка, известного в стране посла, успешного дипломата, но отнюдь не красавца, или оправдывалось поверье о передаче красоты и талана через поколение. Но факт оставался фактом – Перла была некрасива.
И в свои шестнадцать она это понимала.
Свою непривлекательность она осознала довольно рано: её жалели няньки в детском крыле королевского замка. Она воспитывалась у них большую часть времени, пока папенька разъезжал по иностранным державам, а маменька служила королеве.
Дворцовая челядь норовила её приласкать или чем-нибудь угостить, когда ей удавалось ускользнуть от нянек и гувернанток. Как только она поняла это, то немного обрадовалась – кому не понравится любовь и внимание окружающих ?
Однажды открыв черные лестницы и служебные ходы, она часто сталкивалась с прислугой, и получая маленькие знаки внимания вроде пирожка от кухарки, поглаживания по голове от горничной или восхищенного «Ах, какое платье!» от камеристки какой-нибудь знатной госпожи, чувствовала себя особенной. Её любят! Это было так приятно. Видимо, в тот период ей очень не хватало простой материнской ласки или слова поддержки отца.
И только когда немного подросла и поумнела, Перла стала замечать, что во взглядах простых женщин из прислуги видит жалость, а не любовь. Иногда – крайне редко – до неё доносились сокрушенные вздохи и фразы вроде «Бедняжка, не повезло!» или «Папенька её пристроит, не переживай, ведь знатные на родословную смотрят, а не на лицо».
А уж полную уверенность в совей непривлекательности она получила от девочек – других воспитанниц, когда после одного случая они перестали сдерживаться, открыто называя её уродиной и ротожабой гадиной.
Это случилось, когда Перле было десять лет, и её допустили к занятиям с учителем. Вообще-то к занятиям допускали после того, исполнялось двенадцать. Но фрейлинской дочке повезло, да ещё и приподняло мнение королевы о матери девочки.
Перла очень стремилась приблизиться к старшим девочкам, Джулии и Кристине, которым было двенадцать и тринадцать лет. Перле всегда хотелось, чтобы пришедшая после завтрака гувернантка, вызвала её вместе с другими девочками, чтобы отвести в класс к учителю. Старшие обедали позже и их не заставляли спать днем, а спальня, что была справа от общей гостиной, была в их полном распоряжении. Подумать только – большая просторная комната и только два человека!
А Перле в десять лет приходилось скучать с семью малышам, старший из которых едва достиг семилетнего возраста. И это если не учитывать вечно храпящую ночную няньку.
Девочка, вертясь на своей кровати во время дневного сна, который ей уже был не нужен, через приоткрытую дверь своей перенаселенной спальни, видела какие усталые приходили Джулия и Кристина с занятий, как они падали на диванчик в гостиной и слушала, что они говорили об учебе и учителе. Из их слов выходило, что все было очень трудно, иногда просто невероятно трудно, и лучше бы они спали днём как малышня, чем так тяжело трудиться.
Перле уроки в классе представлялась куда более интересным занятием, более важным, солидным и взрослым, чем рисование палочек и крючочков на специальной дощечке, что выдавала ей гувернантка. Чением по складам ей тоже давалось плохо.
Очень хотелось стать хоть чуточку старше, приблизиться к Джулии и Кристине, но как завоевать их расположение, она не знала.
Старалась в общей гостиной присесть к ним поближе, услышать, о чем они говорят, увидеть, что они читают, добавить что-нибудь и от себя в этот разговор. Не скупилась на улыбки, шикала на малышей, чтобы те не шумели, вызывала лакея, если слышала, что Джулия или Кристина захотели чаю. Делала маленькие подарочки им на дни рождения – миленькие открытки со щеночками или ангелами или дарила коробку конфет, что ей при встрече вручала матушка.
В общем, всячески старалась расположить к себе старших девочек. Однако результатов не было.
И Джулия, и Кристина принимали все подарки как должное, но в разговорах оставляли её реплики без ответа, молчали в ответ на её прямые вопросы, уходили в другой угол гостиной, если она приближалась. Одним словом, делали вид, что её нет.
Перле казалось, что если бы ей удалось попасть с ними в один класс, то их мнение о ней улучшилось бы. Поэтому она много размышляла, как же этого добиться.
Однажды произошло небольшое чудо.
Такое, из разряда невероятных. Такое, о чем в своих мечтах Перла даже не смела задуматься. Стало возможно посещать школу!
Однажды на прогулке им встретилась её величие королева с несколькими фрейлинами, среди которых девочка увидела и матушку. Королева, вероятно, гуляла, а может, это было как-то связано с делами, поскольку шедший сзади секретарь что-то говорил, пока её величие наслаждалась природой и свежим воздухом.
Дети, как всегда в это время, гуляли с няней и гувернанткой в обычном своём уголке парка. Гувернантка первая заметила редкую в этой части парка процессию, сообразила, что надо делать. Быстро придав группе детей вид организованного шествия, подвела их к дорожке, по которой к ним приближалась её величие.
Перла стояла вместе с другими. Во все глаза смотрела на королеву, и хоть не однажды видела её портреты и даже раз на приёме прошла мимо неё, но вот так, в простой обстановке, среди знакомых людей, увидеть её величие королеву было невероятно! Это было такое неожиданное счастье, что у девочки сбилось дыхание и рука потянулась к локону.
Королева не была красива, как мать, отметила Перла, бросив быстрый взгляд за плечо государыни. Но величие и семейное сходство с каждым из венценосных предков звучало оглушающе при одном взгляде на рейну. Это продолговатое лицо, светлые волосы и светлые глаза, этот нос, который ни с каким другим не спутаешь. Тот самый, который обсуждали во дворце, и даже Перла в свои десять уже слышала это не однажды. Тяжелый подбородок…
Осанка была настолько королевской, что девочка, стоявшая и так очень ровно, ещё сильнее расправила плечи и выпрямила спину. И когда королева с сопровождающими приблизилась на достаточное расстояние, все сделали положенный книксен, а Перла ещё и поприветствовала мать вежливым кивком. Леди благосклонно кивнула дочери. Королева обернулась, заметив жест девочки, и тоже слегка улыбнулась.
– Сударыня, это ваша дочь? Представьте её, будьте любезны!
– О, с удовольствием! – Матушка расцвела счастливой улыбкой. – Моя дочь, маркиза Перла Инвиато.
– Очень приятно, – в едва заметном поклоне качнула головой королева, не переставая улыбаться. – Сколько вам лет, дитя?
– Десять, – и Перла, покрывшись от волнения некрасивыми красными пятнами, снова присела в книксене.
– Уже целый месяц десять, ваше величие, – дополнила матушка, а королева продолжила:
– И какое у тебя самое заветно желание, дитя?
Перла подняла на королеву свои маленькие, но совершенно круглые сейчас глаза, большеватый рот приоткрылся в изумлении – её желаниями интересовалась сама королева! И потрясённая девочка выпалила:
– Учиться!
Матушка, было напрягшаяся в ожидании какой-нибудь глупости, удовлетворённо прикрыла глаза. «Молодец, дочка!» Королева позволила правой брови чуть сдвинутся вверх, подчеркнув удивление легким поворотом головы.
– Я сделаю вам подарок, сударыня, – обратилась она к девочке, как ко взрослой, чем приковала её сердце к себе навеки, – ко дню рождения, раз он был совсем недавно. Запишите, Галиний, – обратилась она уже к секретарю, – маркизе Перле Инвиато разрешается посещать образовательные занятия с учителями, приставленными к детям дворцовых служащих дворянского происхождения.
И она, легонько улыбнувшись одной только Перле, продолжила свой путь. Матушка вместе с другими фрейлинами последовала за ней и напоследок посмотрела на дочь одобрительно и сложила губы в намёке на поцелуй.
Но это вполне могло девочке и показаться.
Перла дышала так, будто бегала час не преставая, её переполнял восторг от встречи, от такого великолепного подарка, от внимания кого?! Самой её величие королевы! Подарок! Подарок самой королевы! Да теперь любой в замке лопнет от зависти, что с неё говорила Её Величие, что сделала ей подарок. Да, подарок на день рождения! Никому не делала, а ей сделала! И она теперь вместе со всеми будет ходить на занятия к учителю! Перла была вне себя от восторга! Хотелось закружиться в неистовом танце. Она даже не смогла идти – ноги её не слушались.
После прогулки Перла потребовала новое место на половине старших. Гувернантка, а затем и няня предложили подождать, когда будет объявлен о решении королевы, но девочка разозлилась и стала гневно выговаривать старшим, что сама её величие у них на глазах продиктовала свой указ, и как теперь понимать их поведение? Они игнорируют королевские указы?
Гувернантка с тяжелым вздохом кивнула, и няня ушла, каждым своим движением подчеркивая глубокое несогласие. Вскоре явились лакеи и рабочие из столярной мастерской. Кровать и комод Перлы были перенесены в другую спальню, а вещи уже перекладывала няня и вызванная горничная.
Когда с занятий с учителем пришли старшие девочки, Перла уже полностью перебралась на новое место и, довольная, сидела на своей кровати. Она мечтала, что Джулия и Кристина удивятся, увидев новую соседку, станут расспрашивать её почему и как она здесь оказалась, и она им расскажет, что сама её величие королева повелела перевести её к более старшим, тем, кто уже учится.
Но новые соседки, к кому так тянулась маленькая маркиза, встретили её в штыки.
– Почему это ты здесь? – с возмущением сказала старшая, Джулия.
– Это наша спальня, – с угрозой в голосе сказала Кристина.
Перла подавилась вздохом. Не такого она ожидала, не о том мечтала. Красивая сказка разрушилась в одно мгновенье. Получилась некрасивая проза.
Прода от 07.09.2021 12:00
И Перла, бывшая в напряжении весь этот день, от самой встречи с королевой, наконец, сдала. Она заревела самым недостойным образом. Плакала и кричала, что это королевское распоряжение – чтобы она училась со старшими.
Кристина прошипела:
– Её величие могла поместить тебя к нам в классную комнату, но не могла перевести тебя в нашу спальню. Ты – малявка, поэтому должна жить с малявками, поняла? Убирайся обратно!
Няня и гувернантка не спешили вмешиваться. Няня – потому что была занята с младшими, а гувернантка хотела немного охладить юную маркизу и дать ей урок на будущее, чтобы сбить немного спесь и научить не капризничать.
Перла, видя, что её никто не поддерживает, разревелась ещё сильнее, стала некрасиво визжать, так, что изо рта летела слюна, а из носа потекло, топала ногами и требовала, чтобы вызвали её мать, маркизу Инвиато.
Гувернантка, так и простоявшая в гостиной у двери спальни старших девочек, наконец зашла внутрь.
– Сударыня, во избежание гнева вашей матушки по поводу вашего недостойного поведения, прошу успокоиться и привести себя в нормальное состояние. Только в этом случае она будет приглашена к вам.
Перла красная от слез, заикаясь выкрикнула ей в лицо:
– А я сама к ней побегу! И вас спрашивать не стану! Понятно? – и вновь зарыдала в отчаянии, однако в коридор бежать не стала, а пошла вглубь комнаты, к двери, ведущей в умывальню (все её туалетные принадлежности тоже уже успели перенести и расставить на новых местах). Там она долго плескалась, сморкалась, журчала водой. Вышла уже успокоившаяся, умытая и причесанная.
Гувернантка с неудовольствием заметила красные пятна на тонкой и белой коже. Веки, которые от природы нависали над глазами, как после плача, сейчас вообще выглядели безобразно и почти прятали под собой глаза; губы распухли и покраснели. Да, в таком виде показать девочку матери было рискованно, но все абсолютно присутствовали при безобразной сцене и знали, кто её затеял. Поэтому за маркизой Инвиато всё же был послан слуга с тихим напутствием не торопиться.
Мать пришла не раньше, чем через час. Всё это время девочка сидела на своей кровати и молча смотрела в окно. Гувернантка с облегчением отметила, что следы недавней истерики на лице ребёнка стали почти незаметны.
Матушка Перлы однако многое поняла без всяких слов, лишь увидев, что дочь переместилась из левой, малышовой, спальни в правую, взрослую. Она всем мило улыбнулась, обняла дочь, поцеловала её в лоб и, взяв в ладони её лицо, внимательно в него вгляделась. А затем, распрямившись, спросила:
– Что здесь произошло?
Спросила не у дочери, у гувернантки. Последняя была здесь старшей, и значит, отвечала за детей, потому и весь спрос с неё. Та рассказала, что девочка настояла на перемещении во взрослую спальню, а затем устроила некрасивую сцену с новыми соседками.
