- А ты - руки убрать!
Задыхаясь от возмущения, страха и обиды, схватила тяжёлое деревянное ведро и рванула через подсобку, через кухню, мимо своей каморки к двери во внутренний дворик, по пути в красках представляя себе, как расправилась бы с Жажей.
Ведро, которое и без воды весило килограмм десять, а с водой и вовсе было неподъёмным, уронила бы ему на ноги. А ещё лучше - на руки, на его мерзкие потные руки!
Были ли они в самом деле потными, я не знала, но так было легче стравливать гнев.
А ещё эту грязную тяжёлую мешковину, что заменяла половую тряпку, запихала бы ему в его вонючий рот. Это я полоскала грязную мешковину. Представляла, как придушу, - это выжимала её. И воду грязную из ведра вылила бы ему на голову, а не как сейчас - в ближайшие кусты. И на голову водрузила бы это самое ведро - стукнула им по крыльцу.
У, мудила!
Но злость немного поутихла. И я когда снова вернулась на кухню, чтобы закончить уборку, к моему огромному счастью там уже был Пенгуэн. Может, он и не понял, но, так или иначе, перетянул на себя внимание драгоценного Жажи.
- Да что такое? - возмущался он, когда я демонстративно отвернулась к грязной посуде и не ответила на очередной его вопрос о том, что же я решила. - Какая тебе разница, если тебе на боях драться?
Я вот не поняла сейчас, это чт о значит? Я застыла и глаза мои стали что кофейные блюдца. Хорошо, что застыла и не повернулась. Для дальнейших событий хорошо. Пригодилось потом, позже.
- Ты понимаешь, Пенгуэн, её и не тронуть! Такая вся неприкасаемая, будто королевских кровей.
Я молчу, грохочу тарелками, мою посуду и не понимаю, что речь идёт обо мне. А что? Так и есть, я в упор не знаю языка, я иностранец с табуреткой и вообще, не-понимайль-зиг-хайль.
Но краем глаза на всякий случай посматривала, что делает наш лучший в мире спаситель Ленарди, а краем мозга думала: «Нахрена я пришла мыть эту посуду? Надо было спрятаться в комнате и подождать, пока они разойдутся».
А Жажа продолжал громко и очень эмоционально втолковывать Пенгуэну, что можно сорвать огромный куш! «Просто сумасшедший!» - вопил и размахивал руками Лошадиная Морда. «Сам ты сумасшедший», - думала я, едва не косея от усилий держать его в поле зрения и мыть одновременно тяжёлые тарелки.
Пенгуэн, судя по молчанию, в беседе участвовал лишь номинально. Зато моя спина чесалась от его злого взгляда. Он - ещё полбеды, только смотрит, а вот Жажи надо опасаться - он уже и руки распускает.
Да, я была готова к неожиданностям. Потому и среагировала, едва он подошёл слишком уж близко, - отпрыгнула, тряся мокрыми руками и упираясь спиной в стену.
«Ну как есть дура!» - думала, глядя на такого разговорчивого сегодня парня.
- Да не буду я тебя трогать! - причитал он совсем по-бабьи и всплёскивал руками, не выходя из образа. - Что ты дёргаешься? Я не кусаюсь!
«Да кто вас, лошадей, знает? Отхватите пальцы по самый локоть, я и не замечу», - думала, вытирая руки и взглядом предупреждая, чтобы не приближался. Со словами «Травы собрать нужно для чая» поспешила к боковому выходу из дома. И лишь дойдя до грядок, вспомнила, что не взяла с собой корзинку.
Корзинка была специальная - низенькая и широкая, подозреваю, с добавкой магии, потому что в ней удобно было не только разложить травы по широкому отогнутому бортику, но и хранить их свежими почти целые сутки. Едрён-батон! Так возвращаться не хочется! Она же в кухне хранится...
Выдерну для порядка пару веток, поплелась обратно.
И, еле двигая ногами, преодолевая дикое нежелание возвращаться, медленно поднялась на крыльцо, также медленно открыла дверь и сделала шаг внутрь. Эти двое продолжали беседовать без меня - тихий голос Жажи звучал ручейком. Я уже была против своей двери, когда раздалось душераздирающее:
- Нет! Пусть уходит!
И что-то с грохотом упало.
Визжал точно Пенгуэн, а что упало, я не сообразила - от неожиданности я дёрнулась и чуть не упала на дверь моей каморки. Схватилась за ручку, но устояла.
- Тихо, - шикнул Жажа.
Засёк меня?! Сейчас выглянет, а я тут, будто подслушиваю. Я, вообще-то, не пряталась и не подслушивала, но доказать ничего не докажу и неудобно будет ужасно...
И я быстро шмыгнула в свою комнатку и притаилась. Вовремя.
Мощный удар отбросил дверь на меня, и только чудом я не завизжала. По инереции створка качнулась обратно, и над ухом раздалось:
- Показалось, наверное. Тут пусто. Или это её кот-покровитель тут шастает.
Чего?! У меня лицо от удивления вытянулось и стало, как у Жажи, то есть, как у коня. Мой Кусимир - покровитель? Это как? Или я неправильно поняла?
Дрожащей рукой прикрыла дверь и, борясь с акробатическими трюками сердца, пыталась вспомнить, как ещё можно перевести то, что услышала: кот-покровитель. Защитник? Ангел? И чуть не засмеялась в голос: мой Кусимир - ангел? Лысая скотина, гадёныш царапучий, лютый человеконенавистник - ангел?!
Но тут в узкой щели между топчаном и стеной зашуршало, заставляя меня застыть в ледяном поту, а потом давить радостный всхлип. Оттуда, откуда, по моим расчётам, даже лист бумаги нельзя было вытащить, просочился Кусимир, тот самый, вспомни про кого, вот и оно, тот, которого "не поминайте лихом", а называйте... котом-ангелом.
- Куся?! - прошептала беззвучно, делая страшные глаза. Зараза! Он же снова вывалил мою мешочную «пробку» из дыры. Меня же услышат из кухни и застукают здесь! Ой, мамочки...
- Мр? - переспросил розовый поганец и глянул с вопросом во взгляде. Почти в человеческом взгляде. Глянул и резко упал на топчан. И сделал хоба. И принялся вылизывать заднюю лапу. Ну да, прямо блохи его заели, лысого, как же! А вовремя-то как...
Ну а я, как всегда, пошла затыкать дыры. В этот раз в прямом смысле слова.
Аккуратно, чтобы без шума, нырнула под топчан. Мешок, развернувшийся и жестоко измочаленный когтями, валялся под топчаном, и я попробовала его закрутить и впихнуть обратно, но после первых же слов по ту сторону стены замерла: то, что услышала, пригвоздило меня к месту и подняло волосы дыбом.
- Пенгуэн, - голос Жажи был строгим, как у суровой мамаши, которой надоело баловство малыша, а терпение ещё не кончилось, но уже на исходе. - Нам нужен этот кот, понимаешь? А девка не нужна. Подумай сам. У нас, наконец, дело сдвинулось с мёртвой точки. Вспомни заказ, который пришёл, едва зверь появился на этой кухне. Он нас озолотит. Я столько денег, как он появился, не видел никогда! У нас, наконец, пошли покупатели. Этот кот должен быть нашим!
Мне на мгновенье стало интересно, а что думает по этому поводу Кусимир, но отвлекаться не было ни сил, ни возможности.
- Не нужно! Ничего не нужно! Выгони её! - истерично взвизгивал малыш.
- Пенгуэн, пусть она выступит как найа, и мы её продадим в весёлый дом. За неё много не дадут, уж больно она тощая. Но заберут, точно заберут. Лицо у неё свежее, не потасканная, принарядилась вон, - на последних словах я почувствовала во рту горечь, а когда услышала ехидный смешок, стала соображать, что могут значить слова «весёлый дом». Не то, что не поняла. Поняла. Поняла, но не могла поверить! - Да и после боёв на неё кто-нибудь положит глаз, может, и так продадим. Но в весёлый дом лучше. Пусть других развлекает, если я ей не подхожу.
И столько злобы прозвучало, столько злорадства, что я просто задохнулась. Какая же он дрянь!
- Нет, Ленарди, не надо! - горячо упрашивал малыш. - Я прошу, магией своей заклинаю! Выгони! Одни неприятности от неё. А вдруг сдаст? Вдруг про бои разболтает?
Место строгой мамочки занял добрый братик:
- Ну что ты так трясёшься? Кому она что разболтает? Соседке за забором? Да она двух слов сказать не может! Ты подумай - золото заберём себе, а кот-ангела привяжем к лавке. Заживём тогда!
Я уже забыла про мешок и про дыру, и про то, что меня могут услышать. Скорее ползла обратно, огорошенная услышанным. Они меня хотят продать... в бордель? Хотят забрать мои драгоценности и Кусимира?!
- Этот зверь чуть лицо тебе не располосовал, - безнадёжно, совсем тихо проговорил Пенгуэн. - Да и Цайя не согласится. Ты видел, какая она вчера пришла?
- Согласится, никуда не денется, - проговорил Жажа отрывисто, зло.
А мне стало хуже слышно, что он там рассказывал и как убеждал своего низкорослого приятеля. Я выбралась, наконец, из узкого пространства и теперь ловила обрывки мыслей, что прыгали и вертелись в голове, как взбесившаяся разноцветная мозаика.
То есть меня прятали не потому, что мне что-то грозит как иномирной пришелице? И терпели меня в доме не из человеколюбия? Получается, все эти прятки от посетителей и соседки, запреты на выход из дому ради того, чтобы отобрать мои не бог весть какие украшения? Чепуха какая-то. Из-за Кусимира, его ангельских крыльев?
В памяти выскочило: вот я спрыгиваю из корзины шара, вот махнула рукой на безымянного ещё парня с лошадиным лицом, вот открываю рюкзак. И потрясение моё, и его тоже, когда котик выпорхнул и полетел. Да, именно после этого Жажа больно ухватил меня за локоть побежал, волоча меня за собой.
То есть Ленарди уже тогда понял, что он такое, мой мерзкий питомец?
Меня терпели из-за кота... Потрясающе! Поэтому же так старательно не учили меня языку и не докармливали, не покупали одежду - «скрипач не нужен». То есть это я была не нужна. Нужен был Кусимир.
Я глянула на котика, который свернулся калачиком на кушетке и посматривал на меня из-под прикрытых век. А ещё заметила свои руки. И ещё - что живут они какой-то совершенно отдельной от меня жизнью: пока раздумывала, они уже вытащили мой нехитрый скарб и забросили его в новый саквояж, а теперь принялись за домашнюю одежду, убогую, самодельную, - смяли её в комок и бросили в угол и стали натягивать джинсы.
Всё верно, пока сознание в ступоре анализировало, подсознание двигало руками и ногами - бежать! Бежать отсюда как можно скорее! Переобуться, поверх штанов натянуть платье, проверить золото и телефон, Кусимира - в рюкзак. Он, на удивление, будто чувствовал что нам грозит опасность и даже не попытался вредничать или орать.
Жажа и Пенгуэн вышли из кухни, и я замерла у двери, сдерживая дыхание.
- Она не поверит тебе! - плачущим голосом говорил малыш.
- Мне не поверит, поверит Гилерму.
- Ленарди, она его боится после всего, что произошло!
Я могла видеть этих двоих в узенькую щель между неплотно прикрытой дверью и дверным косяком. Они разговаривали возле чёрного хода.
- Она к нему лучше относится, чем к Ленарди, - сказал Жажа решительно, быстрым движением схватил себя за плечи и с усилием надел капюшон. Только никакого капюшона у него в руках не было! А на его лицо быстро наползла, будто упала, маска... Гилерма! И медленно оплыла вниз, волной изменяя фигуру на более низкую, сутулую и широкую. На фигуру Гилерма...
Я забыла как дышать.
Что?!
А Жажа, как две капли воды похожий на Гилерма, похлопал себя по карманам и сказал голосом же Гилерма:
- Так, где перчатки? Опять забыл, что ли?
Я беззвучно разевала рот, и если бы кто-то из этих двоих сейчас повернулся к моей двери, то заметил меня подглядывающую, вытаращившую на них глаза, потрясённую и абсолютно не вменяемую - узкая щель превратилась во вполне широкую.
Но они не обернулись. Пенгуэн проскочил мимо в лавку (там звякнул колокольчик), а Жажа натянул перчатки и открыл боковую дверь, чтобы найти меня в огороде.
Картинки из книжки со страшными сказками встали в памяти. Схема: человек тем самым движением, что я увидела сейчас, одевает личину - другую внешность. Ниже - краткая подпись: «Нераскрытый маг в детстве живёт в плохой среде и, защищаясь, может переродиться в выворотня. Но, спасая жизнь магу, это свойство лишает его магии, меняет его характер, делает опасным для других. Поэтому все выворотни должны проходить проверки». Во избежание, так сказать. А ниже - ещё одна картинка: взбешённый преображённый выворотень, с лицом, перекошенным точь-в-точь как у Гилерма. Только книжки, зажатой в кулаке, не хватает.
На мгновенье прикрыла глаза. Ленарди - сказочный выворотень? А книжечка со страшными сказочками - никакая не сказочка?!
Боже! Где, рядом с кем я жила всё это время?!
И зачем?
Старясь не трястись, взялась за ручку двери - скорее уйти, бежать! Но остановилась. Ещё одно маленькое дело. Дельце.
Ругая себя за задержку, за напрасный риск, за глупость, на обрывке бумаги, что разлетелись от моих сборов по всей каморке, написала «Спасибо за всё» и сверху положила одинокую серёжку.
Это точка. Всё. Финал. Подавитесь моим золотом, а я никому ничего не должна.
И я ушла по-английски. В никуда.
Я проверила отражения путников во всех трёх зеркалах. Это вам не камеры наблюдения, конечно, но силуэты видны и можно разобрать кто ждёт с той стороны Врат - пешие или конные, карета или повозка.
За Правыми Воротами, которым сейчас открываться, был один конный путник - сердце радостно дрогнуло. Я бы узнала этот силуэт из сотен. Клайвер! Бру Орбэ.
Так, не отвлекаться! Приказать сердцу не прыгать радостно, а кишечкам не танцевать зумбу - надо работать - что там ещё? Несколько повозок.
Глаза всё время соскальзывали на расплывчатого всадника в зеркале, но я боролась и давила радостную улыбку - сначала работа. Теперь что там у нас за Центральными Вратами? Несколько карет, за ними - повозки, всадников нет. Хорошо. Теперь дать предупредительный сигнал.
Левый поток путников остановился. Я привычно терпеливо отсчитывала за метрономом секунды до открытия Врат. Здесь и сами секунды назывались по-другому, и их длительность не такая, как у нас, но кто мне запретит называть их так, как я хочу?
Кусимир, свернувшийся клубком на верхней панели пульта управления, зевнул. Едва челюсти не вывихнул и так клацнул зубами, на зависть просто. И спит дальше. Охрана моя! «Куся! - хотелось мне закричать. - Сегодня я снова увижу Клайвера!» И потискать, и потрепать лысую скотину по загривку хотелось, чотбы разделил со мной радость. Но - работа! И я промолчала, и с места не сдвинулась. Вот только улыбку не сдержала - радостно же, настроение здоровское!
Пять, четыре...
Клайвер Орбэ был единственным верховым путником с той стороны Центральных Врат. Почти каждое утро он проходил именно здесь, торопясь на службу. Он такой красивый!.. Как киноактёр. Разве может мужчина быть таким красивым? Неправильно это.
И... кивнёт ли мне сегодня? Улыбнётся ли?
Я радовалась, поглядывая на зеркало Центральных Врат, а сердце замирало в сладком предвкушении встречи. До последнего движения я знала, что произойдёт: Клайвер выедет из Врат - лоснящийся ухоженный конь будет идти шагом, затем всадник пришпорит его, и мимо меня уже будет мчаться, набирая ход. Если посмотрит на мою будку, обязательно кивнёт, если нет, то мне сегодня повезёт меньше - просто полюбуюсь мелькнувшим гордым профилем.
... три, два...
Я, наивная иномирная девчонка, первое время чуть не взлетала от этих его кивков и едва заметной улыбки - так радовалась, что он меня помнит, что узнал, что успел рассмотреть за прозрачным колпаком привратницкой! Потом-то мне Шеф Усатый, мой непосредственный начальник, рассказал, что бру Орбэ просто очень воспитанный человек и здоровается с каждым служащим Транспортной Управы.
Но пошатнуть моё счастье эти известия уже не могли - я была без ума от бру Орбэ, и особой роли не играло, здоровается ли он со мной потому что узнал, или просто потому, что слишком хорошо воспитан.
Задыхаясь от возмущения, страха и обиды, схватила тяжёлое деревянное ведро и рванула через подсобку, через кухню, мимо своей каморки к двери во внутренний дворик, по пути в красках представляя себе, как расправилась бы с Жажей.
Ведро, которое и без воды весило килограмм десять, а с водой и вовсе было неподъёмным, уронила бы ему на ноги. А ещё лучше - на руки, на его мерзкие потные руки!
Были ли они в самом деле потными, я не знала, но так было легче стравливать гнев.
А ещё эту грязную тяжёлую мешковину, что заменяла половую тряпку, запихала бы ему в его вонючий рот. Это я полоскала грязную мешковину. Представляла, как придушу, - это выжимала её. И воду грязную из ведра вылила бы ему на голову, а не как сейчас - в ближайшие кусты. И на голову водрузила бы это самое ведро - стукнула им по крыльцу.
У, мудила!
Но злость немного поутихла. И я когда снова вернулась на кухню, чтобы закончить уборку, к моему огромному счастью там уже был Пенгуэн. Может, он и не понял, но, так или иначе, перетянул на себя внимание драгоценного Жажи.
- Да что такое? - возмущался он, когда я демонстративно отвернулась к грязной посуде и не ответила на очередной его вопрос о том, что же я решила. - Какая тебе разница, если тебе на боях драться?
Я вот не поняла сейчас, это чт о значит? Я застыла и глаза мои стали что кофейные блюдца. Хорошо, что застыла и не повернулась. Для дальнейших событий хорошо. Пригодилось потом, позже.
- Ты понимаешь, Пенгуэн, её и не тронуть! Такая вся неприкасаемая, будто королевских кровей.
Я молчу, грохочу тарелками, мою посуду и не понимаю, что речь идёт обо мне. А что? Так и есть, я в упор не знаю языка, я иностранец с табуреткой и вообще, не-понимайль-зиг-хайль.
Но краем глаза на всякий случай посматривала, что делает наш лучший в мире спаситель Ленарди, а краем мозга думала: «Нахрена я пришла мыть эту посуду? Надо было спрятаться в комнате и подождать, пока они разойдутся».
А Жажа продолжал громко и очень эмоционально втолковывать Пенгуэну, что можно сорвать огромный куш! «Просто сумасшедший!» - вопил и размахивал руками Лошадиная Морда. «Сам ты сумасшедший», - думала я, едва не косея от усилий держать его в поле зрения и мыть одновременно тяжёлые тарелки.
Пенгуэн, судя по молчанию, в беседе участвовал лишь номинально. Зато моя спина чесалась от его злого взгляда. Он - ещё полбеды, только смотрит, а вот Жажи надо опасаться - он уже и руки распускает.
Да, я была готова к неожиданностям. Потому и среагировала, едва он подошёл слишком уж близко, - отпрыгнула, тряся мокрыми руками и упираясь спиной в стену.
«Ну как есть дура!» - думала, глядя на такого разговорчивого сегодня парня.
- Да не буду я тебя трогать! - причитал он совсем по-бабьи и всплёскивал руками, не выходя из образа. - Что ты дёргаешься? Я не кусаюсь!
«Да кто вас, лошадей, знает? Отхватите пальцы по самый локоть, я и не замечу», - думала, вытирая руки и взглядом предупреждая, чтобы не приближался. Со словами «Травы собрать нужно для чая» поспешила к боковому выходу из дома. И лишь дойдя до грядок, вспомнила, что не взяла с собой корзинку.
Корзинка была специальная - низенькая и широкая, подозреваю, с добавкой магии, потому что в ней удобно было не только разложить травы по широкому отогнутому бортику, но и хранить их свежими почти целые сутки. Едрён-батон! Так возвращаться не хочется! Она же в кухне хранится...
Выдерну для порядка пару веток, поплелась обратно.
И, еле двигая ногами, преодолевая дикое нежелание возвращаться, медленно поднялась на крыльцо, также медленно открыла дверь и сделала шаг внутрь. Эти двое продолжали беседовать без меня - тихий голос Жажи звучал ручейком. Я уже была против своей двери, когда раздалось душераздирающее:
- Нет! Пусть уходит!
И что-то с грохотом упало.
Визжал точно Пенгуэн, а что упало, я не сообразила - от неожиданности я дёрнулась и чуть не упала на дверь моей каморки. Схватилась за ручку, но устояла.
- Тихо, - шикнул Жажа.
Засёк меня?! Сейчас выглянет, а я тут, будто подслушиваю. Я, вообще-то, не пряталась и не подслушивала, но доказать ничего не докажу и неудобно будет ужасно...
И я быстро шмыгнула в свою комнатку и притаилась. Вовремя.
Мощный удар отбросил дверь на меня, и только чудом я не завизжала. По инереции створка качнулась обратно, и над ухом раздалось:
- Показалось, наверное. Тут пусто. Или это её кот-покровитель тут шастает.
Чего?! У меня лицо от удивления вытянулось и стало, как у Жажи, то есть, как у коня. Мой Кусимир - покровитель? Это как? Или я неправильно поняла?
Дрожащей рукой прикрыла дверь и, борясь с акробатическими трюками сердца, пыталась вспомнить, как ещё можно перевести то, что услышала: кот-покровитель. Защитник? Ангел? И чуть не засмеялась в голос: мой Кусимир - ангел? Лысая скотина, гадёныш царапучий, лютый человеконенавистник - ангел?!
Но тут в узкой щели между топчаном и стеной зашуршало, заставляя меня застыть в ледяном поту, а потом давить радостный всхлип. Оттуда, откуда, по моим расчётам, даже лист бумаги нельзя было вытащить, просочился Кусимир, тот самый, вспомни про кого, вот и оно, тот, которого "не поминайте лихом", а называйте... котом-ангелом.
- Куся?! - прошептала беззвучно, делая страшные глаза. Зараза! Он же снова вывалил мою мешочную «пробку» из дыры. Меня же услышат из кухни и застукают здесь! Ой, мамочки...
- Мр? - переспросил розовый поганец и глянул с вопросом во взгляде. Почти в человеческом взгляде. Глянул и резко упал на топчан. И сделал хоба. И принялся вылизывать заднюю лапу. Ну да, прямо блохи его заели, лысого, как же! А вовремя-то как...
Ну а я, как всегда, пошла затыкать дыры. В этот раз в прямом смысле слова.
Аккуратно, чтобы без шума, нырнула под топчан. Мешок, развернувшийся и жестоко измочаленный когтями, валялся под топчаном, и я попробовала его закрутить и впихнуть обратно, но после первых же слов по ту сторону стены замерла: то, что услышала, пригвоздило меня к месту и подняло волосы дыбом.
- Пенгуэн, - голос Жажи был строгим, как у суровой мамаши, которой надоело баловство малыша, а терпение ещё не кончилось, но уже на исходе. - Нам нужен этот кот, понимаешь? А девка не нужна. Подумай сам. У нас, наконец, дело сдвинулось с мёртвой точки. Вспомни заказ, который пришёл, едва зверь появился на этой кухне. Он нас озолотит. Я столько денег, как он появился, не видел никогда! У нас, наконец, пошли покупатели. Этот кот должен быть нашим!
Мне на мгновенье стало интересно, а что думает по этому поводу Кусимир, но отвлекаться не было ни сил, ни возможности.
- Не нужно! Ничего не нужно! Выгони её! - истерично взвизгивал малыш.
- Пенгуэн, пусть она выступит как найа, и мы её продадим в весёлый дом. За неё много не дадут, уж больно она тощая. Но заберут, точно заберут. Лицо у неё свежее, не потасканная, принарядилась вон, - на последних словах я почувствовала во рту горечь, а когда услышала ехидный смешок, стала соображать, что могут значить слова «весёлый дом». Не то, что не поняла. Поняла. Поняла, но не могла поверить! - Да и после боёв на неё кто-нибудь положит глаз, может, и так продадим. Но в весёлый дом лучше. Пусть других развлекает, если я ей не подхожу.
И столько злобы прозвучало, столько злорадства, что я просто задохнулась. Какая же он дрянь!
- Нет, Ленарди, не надо! - горячо упрашивал малыш. - Я прошу, магией своей заклинаю! Выгони! Одни неприятности от неё. А вдруг сдаст? Вдруг про бои разболтает?
Место строгой мамочки занял добрый братик:
- Ну что ты так трясёшься? Кому она что разболтает? Соседке за забором? Да она двух слов сказать не может! Ты подумай - золото заберём себе, а кот-ангела привяжем к лавке. Заживём тогда!
Я уже забыла про мешок и про дыру, и про то, что меня могут услышать. Скорее ползла обратно, огорошенная услышанным. Они меня хотят продать... в бордель? Хотят забрать мои драгоценности и Кусимира?!
- Этот зверь чуть лицо тебе не располосовал, - безнадёжно, совсем тихо проговорил Пенгуэн. - Да и Цайя не согласится. Ты видел, какая она вчера пришла?
- Согласится, никуда не денется, - проговорил Жажа отрывисто, зло.
А мне стало хуже слышно, что он там рассказывал и как убеждал своего низкорослого приятеля. Я выбралась, наконец, из узкого пространства и теперь ловила обрывки мыслей, что прыгали и вертелись в голове, как взбесившаяся разноцветная мозаика.
То есть меня прятали не потому, что мне что-то грозит как иномирной пришелице? И терпели меня в доме не из человеколюбия? Получается, все эти прятки от посетителей и соседки, запреты на выход из дому ради того, чтобы отобрать мои не бог весть какие украшения? Чепуха какая-то. Из-за Кусимира, его ангельских крыльев?
В памяти выскочило: вот я спрыгиваю из корзины шара, вот махнула рукой на безымянного ещё парня с лошадиным лицом, вот открываю рюкзак. И потрясение моё, и его тоже, когда котик выпорхнул и полетел. Да, именно после этого Жажа больно ухватил меня за локоть побежал, волоча меня за собой.
То есть Ленарди уже тогда понял, что он такое, мой мерзкий питомец?
Меня терпели из-за кота... Потрясающе! Поэтому же так старательно не учили меня языку и не докармливали, не покупали одежду - «скрипач не нужен». То есть это я была не нужна. Нужен был Кусимир.
Я глянула на котика, который свернулся калачиком на кушетке и посматривал на меня из-под прикрытых век. А ещё заметила свои руки. И ещё - что живут они какой-то совершенно отдельной от меня жизнью: пока раздумывала, они уже вытащили мой нехитрый скарб и забросили его в новый саквояж, а теперь принялись за домашнюю одежду, убогую, самодельную, - смяли её в комок и бросили в угол и стали натягивать джинсы.
Всё верно, пока сознание в ступоре анализировало, подсознание двигало руками и ногами - бежать! Бежать отсюда как можно скорее! Переобуться, поверх штанов натянуть платье, проверить золото и телефон, Кусимира - в рюкзак. Он, на удивление, будто чувствовал что нам грозит опасность и даже не попытался вредничать или орать.
Жажа и Пенгуэн вышли из кухни, и я замерла у двери, сдерживая дыхание.
- Она не поверит тебе! - плачущим голосом говорил малыш.
- Мне не поверит, поверит Гилерму.
- Ленарди, она его боится после всего, что произошло!
Я могла видеть этих двоих в узенькую щель между неплотно прикрытой дверью и дверным косяком. Они разговаривали возле чёрного хода.
- Она к нему лучше относится, чем к Ленарди, - сказал Жажа решительно, быстрым движением схватил себя за плечи и с усилием надел капюшон. Только никакого капюшона у него в руках не было! А на его лицо быстро наползла, будто упала, маска... Гилерма! И медленно оплыла вниз, волной изменяя фигуру на более низкую, сутулую и широкую. На фигуру Гилерма...
Я забыла как дышать.
Что?!
А Жажа, как две капли воды похожий на Гилерма, похлопал себя по карманам и сказал голосом же Гилерма:
- Так, где перчатки? Опять забыл, что ли?
Я беззвучно разевала рот, и если бы кто-то из этих двоих сейчас повернулся к моей двери, то заметил меня подглядывающую, вытаращившую на них глаза, потрясённую и абсолютно не вменяемую - узкая щель превратилась во вполне широкую.
Но они не обернулись. Пенгуэн проскочил мимо в лавку (там звякнул колокольчик), а Жажа натянул перчатки и открыл боковую дверь, чтобы найти меня в огороде.
Картинки из книжки со страшными сказками встали в памяти. Схема: человек тем самым движением, что я увидела сейчас, одевает личину - другую внешность. Ниже - краткая подпись: «Нераскрытый маг в детстве живёт в плохой среде и, защищаясь, может переродиться в выворотня. Но, спасая жизнь магу, это свойство лишает его магии, меняет его характер, делает опасным для других. Поэтому все выворотни должны проходить проверки». Во избежание, так сказать. А ниже - ещё одна картинка: взбешённый преображённый выворотень, с лицом, перекошенным точь-в-точь как у Гилерма. Только книжки, зажатой в кулаке, не хватает.
На мгновенье прикрыла глаза. Ленарди - сказочный выворотень? А книжечка со страшными сказочками - никакая не сказочка?!
Боже! Где, рядом с кем я жила всё это время?!
И зачем?
Старясь не трястись, взялась за ручку двери - скорее уйти, бежать! Но остановилась. Ещё одно маленькое дело. Дельце.
Ругая себя за задержку, за напрасный риск, за глупость, на обрывке бумаги, что разлетелись от моих сборов по всей каморке, написала «Спасибо за всё» и сверху положила одинокую серёжку.
Это точка. Всё. Финал. Подавитесь моим золотом, а я никому ничего не должна.
И я ушла по-английски. В никуда.
ЧАСТЬ 2
ГЛАВА 8
Я проверила отражения путников во всех трёх зеркалах. Это вам не камеры наблюдения, конечно, но силуэты видны и можно разобрать кто ждёт с той стороны Врат - пешие или конные, карета или повозка.
За Правыми Воротами, которым сейчас открываться, был один конный путник - сердце радостно дрогнуло. Я бы узнала этот силуэт из сотен. Клайвер! Бру Орбэ.
Так, не отвлекаться! Приказать сердцу не прыгать радостно, а кишечкам не танцевать зумбу - надо работать - что там ещё? Несколько повозок.
Глаза всё время соскальзывали на расплывчатого всадника в зеркале, но я боролась и давила радостную улыбку - сначала работа. Теперь что там у нас за Центральными Вратами? Несколько карет, за ними - повозки, всадников нет. Хорошо. Теперь дать предупредительный сигнал.
Левый поток путников остановился. Я привычно терпеливо отсчитывала за метрономом секунды до открытия Врат. Здесь и сами секунды назывались по-другому, и их длительность не такая, как у нас, но кто мне запретит называть их так, как я хочу?
Кусимир, свернувшийся клубком на верхней панели пульта управления, зевнул. Едва челюсти не вывихнул и так клацнул зубами, на зависть просто. И спит дальше. Охрана моя! «Куся! - хотелось мне закричать. - Сегодня я снова увижу Клайвера!» И потискать, и потрепать лысую скотину по загривку хотелось, чотбы разделил со мной радость. Но - работа! И я промолчала, и с места не сдвинулась. Вот только улыбку не сдержала - радостно же, настроение здоровское!
Пять, четыре...
Клайвер Орбэ был единственным верховым путником с той стороны Центральных Врат. Почти каждое утро он проходил именно здесь, торопясь на службу. Он такой красивый!.. Как киноактёр. Разве может мужчина быть таким красивым? Неправильно это.
И... кивнёт ли мне сегодня? Улыбнётся ли?
Я радовалась, поглядывая на зеркало Центральных Врат, а сердце замирало в сладком предвкушении встречи. До последнего движения я знала, что произойдёт: Клайвер выедет из Врат - лоснящийся ухоженный конь будет идти шагом, затем всадник пришпорит его, и мимо меня уже будет мчаться, набирая ход. Если посмотрит на мою будку, обязательно кивнёт, если нет, то мне сегодня повезёт меньше - просто полюбуюсь мелькнувшим гордым профилем.
... три, два...
Я, наивная иномирная девчонка, первое время чуть не взлетала от этих его кивков и едва заметной улыбки - так радовалась, что он меня помнит, что узнал, что успел рассмотреть за прозрачным колпаком привратницкой! Потом-то мне Шеф Усатый, мой непосредственный начальник, рассказал, что бру Орбэ просто очень воспитанный человек и здоровается с каждым служащим Транспортной Управы.
Но пошатнуть моё счастье эти известия уже не могли - я была без ума от бру Орбэ, и особой роли не играло, здоровается ли он со мной потому что узнал, или просто потому, что слишком хорошо воспитан.
