...один!
И морда лошади показалась из переливающейся плёнки Врат.
Я улыбнулась шире. Хотелось помахать рукой, приветствуя Клайвера Орбэ. Но как это будет выглядеть? Да и заняты руки - не отрывая взгляда от своего кумира, я принимала плату за проход через Врата от тех, кто ждал своей очереди с этой стороны.
Метроном отсчитал положенные пять секунд и я, не глядя, открыла Центральные.
Вздохнула счастливо, наблюдая, как холёная лошадка бру Орбэ делает несколько шагов, удалясь от врат, вот он пришпорил её, мимо мелькнуло его лицо с невероятно голубыми глаза под чёрными бровями, с чёткими крупными губами...
Я, задыхаясь от восторга, с улыбкой глянула в зеркало Центральных Врат - сейчас оттуда пойдёт карета, потом пара повозок...
Двое всадников из самого конца очереди метнулись к Вратам, нарушая все мыслимые и немыслимые правила, двигаясь навстречу потоку путников сразу из двух Врат. Дорога не настолько широкая, чтобы разминуться с Клайвером и поджимающими его повозками! О боже...
Нет!
Я вскочила, на рефлексах саданула кулаком по контроль-камню, перекрывая все Врата и одновременно поднимая тревогу в конторе, и бросилась из будки.
Земля под ногами дрожала - мимо пронеслись лошади, мелькнули сапоги в стременах, развевающиеся лошадиный хвосты. Ни лиц, ни одежды не рассмотрела, лишь взметнувшиеся почти одновременно два клинка, зажимая в тиски встречного всадника - бру Орбэ.
- Клайвер! - заорала я на бегу.
В ровном ходе сближающихся всадников произошла какая-то заминка, но... нарушители порядка на полном скаку со свистом опустили свои клинки, и промчались в тухнущую арку Врат. Самоубийцы!
Я бежала и понимала - не успеваю: ухоженная лошадь с лоснящейся чёрной шкурой оседала на дорогу, а с неё безвольно сползало окровавленное тело Клавера.
А из центральных Врат уже выскочила карета, возница которой погонял лошадь, стоя на козлах и надсадно крича. Испугался затухающей серости портала.
Успеть бы!
Раненая лошадь хрипела, а я, раскинув в стороны форменную мантию, чтобы не мешала, бежала к ней со всех ног: колесо разогнавшейся кареты неминуемо докончит дело, если двое смертников, что сейчас растворялись в гаснущих центральных Вратах, его сделали плохо.
Задыхаясь, упала на колени рядом с магом - карета громыхала почти за спиной - ухватилась покрепче за мантию бру и рванула его, перекатывая его бесчувственное тело через себя на обочину. Тяжёлая карета, подпрыгнув и угрожающе хрустнув колёсными осями, пролетела, сотрясая дорогу и обдавая веером грязных брызг. Я накрыла собой бесчувственного Клайвера, чтобы не он не захлебнулся грязной водой.
Через пару мгновений, хотя грохот колёс, вопли возницы и хрип красивого коня всё ещё звучали у меня в ушах, я приподнялась и посмотрела в такое знакомое лицо. Он лежал безвольной тряпичной куклой, волосы промокли в жидкой весенней грязи, голова чуть в бок, глаза закрыты.
Я судорожно сглотнула - жив или ранен?
Слёзы сами покатились из глаз. Моя мечта, мой бру Орбэ! Клайвер! Не так я мечтала с ним встретиться, не так...
Хлюпнула носом, мокрым рукавом резко стёрла слёзы. Наклонилась. Прищурилась. За собственным учащённым дыханием не понять, дышит он или нет. Но вот веки едва заметно дёрнулись, и я от облегчения прикусила губу.
Отбросив неуместное сейчас «а вблизи он совсем не такой!», стала быстро осматривать на предмет травм и повреждений. На скуле ссадина, это от ушиба о брусчатку. Голова... За правым, слегка вытянутым и заострённым кверху ухом, шишка. Липкая и скользкая. Отвела руку в сторону - так и есть, кровь. Значит, не просто шишка, есть рассечения. Насколько сильно - непонятно. Сотрясение мозга?
Клайв не шевелился, дыхания не было. Бледность? На фоне грязи - да. Но в остальном... Рвоты нет. А что там у нас ещё говорит о сотрясении?
Теперь руки. Целы? Прикосновение к правой, и - хрип. А у меня сердце в пятки - ему больно! Перелом? Ноги - лежат ровно, естественно. Есть надежда, что здесь всё целое, без переломов. Распахнула на груди тяжёлую форменную мантию. Камзол под ней тёмный, на правом плече - мокрый. Легонько прикоснулась к пятну. Пальцы окрасились кровью, более того - они в ней утонули.
Опа-чки-очки-тапочки... Всё таки его достали.
Опять рукавом смахнула слёзы, только щеке стало ещё мокро и холодно - грязью что ли мазнула?
Вокруг что-то происходило - чавкающие по грязи шаги, голоса, разговоры, крики какие-то. Слов не разобрать, а крикливые и тревожные интонации мешают, бьют тревогой наотмашь. И усилием воли я отключилась от звуков извне.
Нужно добраться до раны! Спешно задёргала серебряные пуговицы камзола. Выпуклые, крупные, почти целые шарки из серебра с оттиском «Врата-транспорт». У меня на форменной мантии таких не было.
Пальцы скользили по гладкому металлу, дрожали, срывались, и пуговицы не расстёгивались, и я, боясь опять не успеть, рванула полы в стороны, серебряные шарики посыпались в стороны. И точно - на правом плече ритмично вздувалась алым пузырём тонкая рубашка. Цвет и эта ритмичная пульсация обварили меня ледяными иголками - кровотечение артериальное.
Я сглотнула вновь подступившие слёзы, быстрым движением отёрла руки о чистую часть рубашки и приложила их одна на другую у основания шеи.
Крепко прижала и, прошептав: «Держись, милый!», закусила губу, навалилась всем весом, свесив голову. Закушенной губе стало больно.
Мне нужно продержаться. Немного, только до прибытия магов-спасателей. Они быстро явятся, сейчас сигнал тревоги звенит в Управлении так, что мёртвого на ноги поставит. Нет, про мёртвых сейчас не нужно! Пережимать долго я всё равно не смогу - артерия глубоко. Но... Это мой Клайвер. И пусть я придумала его себе, он мой, и я хочу чтобы он жил.
«Я хочу, чтобы он жил!»
Резко, остро эти слова эхом прокатились в памяти. Тело тоже вспомнило - закушенная губа, свесившаяся моя голова - и я дрогнула, едва не отпустив нажим. Нет! Держи, Зоя! Держи! Нельзя упускать!
Тогда всё было по-другому. Тогда был малыш, не взрослый, и работали только пальцы, не ладони. Да, ещё было движение. Четыре пальца крест на крест на младенческой груди, счёт вслух и позади мамин силуэт. Неподвижный, застывший. Сейчас всё не так, и я смогу!
- Мама! Звони в скорую! - кричала я за спину.
Раз, два, три. Вдохнуть, прикрыть нос пальцами и за лобик чуть отклонить голову назад. Теперь выдохнуть воздух в маленький ротик и скосить глаза, чтобы уследить - поднимается ли грудная клетка или раздувается живот.
Момент, когда я поднималась, чтобы снова сложить пальцы на малюсенькой грудине, был единственным, чтобы проорать неподвижной фигуре за спиной:
- Мама! Бери трубку, набирай скорую! Быстрее!
Над верхней губой Николки всё наливалась синюшность, а сам он был нехорошо вялым. Мои пальцы - крестообразно на его груди, нажимать и считать, нажимать и считать, заставляя маленькое сердечко биться.
Шорох за спиной и звук нажатых кнопок - мама очнулась, и значит, я справлюсь, я так хочу, чтобы он жил!
- Клайвер! Держись! Я хочу, чтобы ты жил! - шептала я, чувствуя, как мышцы плеч начинают мелко подрагивать от напряжения.
- Алё... - слабый голос матери срывался, - алё, скорая? У меня тут малыш... Ему плохо... Задыхается...
Я выдохнула ещё порцию воздуха в ротик брата. Маленькие ребра под горячей кожей поднялись - вдох. Звук падения тяж`лого тела испугал и заставил отвлечься. Обернулась. Мама на полу, в руках - трубка телефона.
Я снова складываю пальцы на груди малыша и кричу в отчаянии, почти ни на что не надеясь:
- У нас грудничок! Ему только месяц. Я делаю искусственное дыхание, а мама в обмороке! Приезжайте скорее!
И уже наклоняясь, чтобы выдохнуть новую порцию воздуха в маленький ротик, ору наш адрес.
Слёзы застилали глаза, но я продолжала делать непрямой массаж сердца и искусственное дыхание малышу. Когда услышала сирену у дома, облегчённо взвыла, не прекращая ритмичных движений - успели, кажется, успели!
Вокруг бегают и суетятся, что-то говорят. Кто-то трясёт меня за плечо. Но я не могу отвлекаться, я держу ускользающую жизнь.
Наконец, сигнал домофона.
И я, перепрыгивая через лежащую маму, метнулась к двери, открыла. И снова - к Николке. Из глаз - слёзы облегчения: наконец мне помогут! Приехали врачи, они спасут братика!
Частые шаги в подъезде, и я ору, всё ещё нажимая на маленькую грудину:
- Сюда! Осторожнее, там мама лежит!
Две женщины в бордовом оттеснили меня от кроватки. И я отошла, передавая заботу о малыше в надёжные руки профессионалов, сползла по стене коридора на пол, сидела, плакала и ждала. Ждала, когда скажут что-то вроде «Ну вот, уже лучше» или «Жить будет!».
Одна женщина подошла ко мне.
- Это ты кричала в телефон?
Я кивнула, закусив губу.
- Идём, поможем твоей маме.
Я поднялась и пошла за ней. Женщина стала хлопать маму по щекам.
- А... как же Коленька? - спросила я у крупной бордовой спины. И женщина приподняла голову, обернулась к комнате, где другая бордовая женщина что-то писала на жёсткой планшетке. И снова на меня.
- Ты сделала всё, что могла, девонька.
Я сморщилась.
- Что... В каком смысле?
- Детка, нужно маму твою привести в чувство и заполнить документы, - распрямилась женщина и чуть наклонила голову набок.
- Какие документы?! - прокричала я, чувствуя, как от боли и плача перекашивается лицо и прыгают губы.
Женщина глянула мне за спину, кивнула и снова опустила глаза на слегка застонавшую маму.
- Иди, посиди вон, водички выпей. Есть что-то успокоительное? - это уже другая женщина, что писала. Она подошла и стала подталкивать меня на кухню. Я послушно шагнула к кухонному столу. - Папе позвони, пусть приедет. Есть же папа у вас?
- Да, - отчаяние и понимание душили меня. - А Коля?..
Спросила. Глянула в немолодое лицо. Она отрицательно качнула головой. И вышла.
- Всё, экси, отпускайте, я затворю кровь, - проникла в уши фраза, и мир вмиг наполнился звуками и людьми. И чьи-то руки отняли мои от раны Клайвера, а другие задвигались над ней, будто зашивая огромной иглой.
- Я хочу, чтобы он жил, - проговорила тихо. Подняла голову. Вокруг были спасатели из нашей службы - этот бешеный розовый цвет я узнала бы за сто километров, и я повторила громче: - Вы слышите? Я хочу, что бы Клайвер жил!
- Не волнуйтесь, экси-стю, вы очень помогли, всё будет хорошо! - это тот, что махал невидимой иглой, обернулся и дружелюбно улыбнулся мне.
- Вы знаете, кто это такой? - спросил без улыбки, очень строго, другой маг в ярко-розовой форме.
- Да, это бру Клайвер Орбэ, глава столичной сети Врат, - я кивнула головой. - На него напали двое вооруженных всадников. Я закрыла все Врата, но они ушли в последнее мгновенье.
- В сереющие? - уточнил неулыбчивый и обернулся к глухим и темным сейчас аркам Врат.
- Да, - я почти отдышалась и смотрела на Клайвера Орбэ: ему в самом деле лучше или мне только кажется? О судьбе дураков, рискнувшисх сунуться в сереющие Врата думать не хотелось - какой смысл думать о пепле?
- Вас не ранили? - спросил улыбчивый маг-спасатель, когда Клайвера переложили на какую-то доску и неулыбчивый отправил его малым телепортом в госпиталь. Силён мужик! А впрочем, в спасатели других не берут. На вопрос не ответила, только покачала головой, следя, как моя мечта исчезает в золотом сиянии.
Я хочу, чтобы он жил!
Продолжение книги в магазине электронных книг "Призрачные Миры"
https://clck.ru/VntGQ
И морда лошади показалась из переливающейся плёнки Врат.
Я улыбнулась шире. Хотелось помахать рукой, приветствуя Клайвера Орбэ. Но как это будет выглядеть? Да и заняты руки - не отрывая взгляда от своего кумира, я принимала плату за проход через Врата от тех, кто ждал своей очереди с этой стороны.
Метроном отсчитал положенные пять секунд и я, не глядя, открыла Центральные.
Вздохнула счастливо, наблюдая, как холёная лошадка бру Орбэ делает несколько шагов, удалясь от врат, вот он пришпорил её, мимо мелькнуло его лицо с невероятно голубыми глаза под чёрными бровями, с чёткими крупными губами...
Я, задыхаясь от восторга, с улыбкой глянула в зеркало Центральных Врат - сейчас оттуда пойдёт карета, потом пара повозок...
Двое всадников из самого конца очереди метнулись к Вратам, нарушая все мыслимые и немыслимые правила, двигаясь навстречу потоку путников сразу из двух Врат. Дорога не настолько широкая, чтобы разминуться с Клайвером и поджимающими его повозками! О боже...
Нет!
Я вскочила, на рефлексах саданула кулаком по контроль-камню, перекрывая все Врата и одновременно поднимая тревогу в конторе, и бросилась из будки.
Земля под ногами дрожала - мимо пронеслись лошади, мелькнули сапоги в стременах, развевающиеся лошадиный хвосты. Ни лиц, ни одежды не рассмотрела, лишь взметнувшиеся почти одновременно два клинка, зажимая в тиски встречного всадника - бру Орбэ.
- Клайвер! - заорала я на бегу.
В ровном ходе сближающихся всадников произошла какая-то заминка, но... нарушители порядка на полном скаку со свистом опустили свои клинки, и промчались в тухнущую арку Врат. Самоубийцы!
Я бежала и понимала - не успеваю: ухоженная лошадь с лоснящейся чёрной шкурой оседала на дорогу, а с неё безвольно сползало окровавленное тело Клавера.
А из центральных Врат уже выскочила карета, возница которой погонял лошадь, стоя на козлах и надсадно крича. Испугался затухающей серости портала.
Успеть бы!
Раненая лошадь хрипела, а я, раскинув в стороны форменную мантию, чтобы не мешала, бежала к ней со всех ног: колесо разогнавшейся кареты неминуемо докончит дело, если двое смертников, что сейчас растворялись в гаснущих центральных Вратах, его сделали плохо.
Задыхаясь, упала на колени рядом с магом - карета громыхала почти за спиной - ухватилась покрепче за мантию бру и рванула его, перекатывая его бесчувственное тело через себя на обочину. Тяжёлая карета, подпрыгнув и угрожающе хрустнув колёсными осями, пролетела, сотрясая дорогу и обдавая веером грязных брызг. Я накрыла собой бесчувственного Клайвера, чтобы не он не захлебнулся грязной водой.
Через пару мгновений, хотя грохот колёс, вопли возницы и хрип красивого коня всё ещё звучали у меня в ушах, я приподнялась и посмотрела в такое знакомое лицо. Он лежал безвольной тряпичной куклой, волосы промокли в жидкой весенней грязи, голова чуть в бок, глаза закрыты.
Я судорожно сглотнула - жив или ранен?
Слёзы сами покатились из глаз. Моя мечта, мой бру Орбэ! Клайвер! Не так я мечтала с ним встретиться, не так...
Хлюпнула носом, мокрым рукавом резко стёрла слёзы. Наклонилась. Прищурилась. За собственным учащённым дыханием не понять, дышит он или нет. Но вот веки едва заметно дёрнулись, и я от облегчения прикусила губу.
Отбросив неуместное сейчас «а вблизи он совсем не такой!», стала быстро осматривать на предмет травм и повреждений. На скуле ссадина, это от ушиба о брусчатку. Голова... За правым, слегка вытянутым и заострённым кверху ухом, шишка. Липкая и скользкая. Отвела руку в сторону - так и есть, кровь. Значит, не просто шишка, есть рассечения. Насколько сильно - непонятно. Сотрясение мозга?
Клайв не шевелился, дыхания не было. Бледность? На фоне грязи - да. Но в остальном... Рвоты нет. А что там у нас ещё говорит о сотрясении?
Теперь руки. Целы? Прикосновение к правой, и - хрип. А у меня сердце в пятки - ему больно! Перелом? Ноги - лежат ровно, естественно. Есть надежда, что здесь всё целое, без переломов. Распахнула на груди тяжёлую форменную мантию. Камзол под ней тёмный, на правом плече - мокрый. Легонько прикоснулась к пятну. Пальцы окрасились кровью, более того - они в ней утонули.
Опа-чки-очки-тапочки... Всё таки его достали.
Опять рукавом смахнула слёзы, только щеке стало ещё мокро и холодно - грязью что ли мазнула?
Вокруг что-то происходило - чавкающие по грязи шаги, голоса, разговоры, крики какие-то. Слов не разобрать, а крикливые и тревожные интонации мешают, бьют тревогой наотмашь. И усилием воли я отключилась от звуков извне.
Нужно добраться до раны! Спешно задёргала серебряные пуговицы камзола. Выпуклые, крупные, почти целые шарки из серебра с оттиском «Врата-транспорт». У меня на форменной мантии таких не было.
Пальцы скользили по гладкому металлу, дрожали, срывались, и пуговицы не расстёгивались, и я, боясь опять не успеть, рванула полы в стороны, серебряные шарики посыпались в стороны. И точно - на правом плече ритмично вздувалась алым пузырём тонкая рубашка. Цвет и эта ритмичная пульсация обварили меня ледяными иголками - кровотечение артериальное.
Я сглотнула вновь подступившие слёзы, быстрым движением отёрла руки о чистую часть рубашки и приложила их одна на другую у основания шеи.
Крепко прижала и, прошептав: «Держись, милый!», закусила губу, навалилась всем весом, свесив голову. Закушенной губе стало больно.
Мне нужно продержаться. Немного, только до прибытия магов-спасателей. Они быстро явятся, сейчас сигнал тревоги звенит в Управлении так, что мёртвого на ноги поставит. Нет, про мёртвых сейчас не нужно! Пережимать долго я всё равно не смогу - артерия глубоко. Но... Это мой Клайвер. И пусть я придумала его себе, он мой, и я хочу чтобы он жил.
«Я хочу, чтобы он жил!»
Резко, остро эти слова эхом прокатились в памяти. Тело тоже вспомнило - закушенная губа, свесившаяся моя голова - и я дрогнула, едва не отпустив нажим. Нет! Держи, Зоя! Держи! Нельзя упускать!
Тогда всё было по-другому. Тогда был малыш, не взрослый, и работали только пальцы, не ладони. Да, ещё было движение. Четыре пальца крест на крест на младенческой груди, счёт вслух и позади мамин силуэт. Неподвижный, застывший. Сейчас всё не так, и я смогу!
- Мама! Звони в скорую! - кричала я за спину.
Раз, два, три. Вдохнуть, прикрыть нос пальцами и за лобик чуть отклонить голову назад. Теперь выдохнуть воздух в маленький ротик и скосить глаза, чтобы уследить - поднимается ли грудная клетка или раздувается живот.
Момент, когда я поднималась, чтобы снова сложить пальцы на малюсенькой грудине, был единственным, чтобы проорать неподвижной фигуре за спиной:
- Мама! Бери трубку, набирай скорую! Быстрее!
Над верхней губой Николки всё наливалась синюшность, а сам он был нехорошо вялым. Мои пальцы - крестообразно на его груди, нажимать и считать, нажимать и считать, заставляя маленькое сердечко биться.
Шорох за спиной и звук нажатых кнопок - мама очнулась, и значит, я справлюсь, я так хочу, чтобы он жил!
- Клайвер! Держись! Я хочу, чтобы ты жил! - шептала я, чувствуя, как мышцы плеч начинают мелко подрагивать от напряжения.
- Алё... - слабый голос матери срывался, - алё, скорая? У меня тут малыш... Ему плохо... Задыхается...
Я выдохнула ещё порцию воздуха в ротик брата. Маленькие ребра под горячей кожей поднялись - вдох. Звук падения тяж`лого тела испугал и заставил отвлечься. Обернулась. Мама на полу, в руках - трубка телефона.
Я снова складываю пальцы на груди малыша и кричу в отчаянии, почти ни на что не надеясь:
- У нас грудничок! Ему только месяц. Я делаю искусственное дыхание, а мама в обмороке! Приезжайте скорее!
И уже наклоняясь, чтобы выдохнуть новую порцию воздуха в маленький ротик, ору наш адрес.
Слёзы застилали глаза, но я продолжала делать непрямой массаж сердца и искусственное дыхание малышу. Когда услышала сирену у дома, облегчённо взвыла, не прекращая ритмичных движений - успели, кажется, успели!
Вокруг бегают и суетятся, что-то говорят. Кто-то трясёт меня за плечо. Но я не могу отвлекаться, я держу ускользающую жизнь.
Наконец, сигнал домофона.
И я, перепрыгивая через лежащую маму, метнулась к двери, открыла. И снова - к Николке. Из глаз - слёзы облегчения: наконец мне помогут! Приехали врачи, они спасут братика!
Частые шаги в подъезде, и я ору, всё ещё нажимая на маленькую грудину:
- Сюда! Осторожнее, там мама лежит!
Две женщины в бордовом оттеснили меня от кроватки. И я отошла, передавая заботу о малыше в надёжные руки профессионалов, сползла по стене коридора на пол, сидела, плакала и ждала. Ждала, когда скажут что-то вроде «Ну вот, уже лучше» или «Жить будет!».
Одна женщина подошла ко мне.
- Это ты кричала в телефон?
Я кивнула, закусив губу.
- Идём, поможем твоей маме.
Я поднялась и пошла за ней. Женщина стала хлопать маму по щекам.
- А... как же Коленька? - спросила я у крупной бордовой спины. И женщина приподняла голову, обернулась к комнате, где другая бордовая женщина что-то писала на жёсткой планшетке. И снова на меня.
- Ты сделала всё, что могла, девонька.
Я сморщилась.
- Что... В каком смысле?
- Детка, нужно маму твою привести в чувство и заполнить документы, - распрямилась женщина и чуть наклонила голову набок.
- Какие документы?! - прокричала я, чувствуя, как от боли и плача перекашивается лицо и прыгают губы.
Женщина глянула мне за спину, кивнула и снова опустила глаза на слегка застонавшую маму.
- Иди, посиди вон, водички выпей. Есть что-то успокоительное? - это уже другая женщина, что писала. Она подошла и стала подталкивать меня на кухню. Я послушно шагнула к кухонному столу. - Папе позвони, пусть приедет. Есть же папа у вас?
- Да, - отчаяние и понимание душили меня. - А Коля?..
Спросила. Глянула в немолодое лицо. Она отрицательно качнула головой. И вышла.
- Всё, экси, отпускайте, я затворю кровь, - проникла в уши фраза, и мир вмиг наполнился звуками и людьми. И чьи-то руки отняли мои от раны Клайвера, а другие задвигались над ней, будто зашивая огромной иглой.
- Я хочу, чтобы он жил, - проговорила тихо. Подняла голову. Вокруг были спасатели из нашей службы - этот бешеный розовый цвет я узнала бы за сто километров, и я повторила громче: - Вы слышите? Я хочу, что бы Клайвер жил!
- Не волнуйтесь, экси-стю, вы очень помогли, всё будет хорошо! - это тот, что махал невидимой иглой, обернулся и дружелюбно улыбнулся мне.
- Вы знаете, кто это такой? - спросил без улыбки, очень строго, другой маг в ярко-розовой форме.
- Да, это бру Клайвер Орбэ, глава столичной сети Врат, - я кивнула головой. - На него напали двое вооруженных всадников. Я закрыла все Врата, но они ушли в последнее мгновенье.
- В сереющие? - уточнил неулыбчивый и обернулся к глухим и темным сейчас аркам Врат.
- Да, - я почти отдышалась и смотрела на Клайвера Орбэ: ему в самом деле лучше или мне только кажется? О судьбе дураков, рискнувшисх сунуться в сереющие Врата думать не хотелось - какой смысл думать о пепле?
- Вас не ранили? - спросил улыбчивый маг-спасатель, когда Клайвера переложили на какую-то доску и неулыбчивый отправил его малым телепортом в госпиталь. Силён мужик! А впрочем, в спасатели других не берут. На вопрос не ответила, только покачала головой, следя, как моя мечта исчезает в золотом сиянии.
Я хочу, чтобы он жил!
Продолжение книги в магазине электронных книг "Призрачные Миры"
https://clck.ru/VntGQ
