Андрей быстро остыл и извинился за то, что накричал на жену. Аленка не обиделась. Она понимала, что муж столько лет ради нее был оторван от науки, и держать его рядом с собой будет эгоистично с ее стороны. Да и не сможет она удержать Андрея против его воли! Он все равно поступит по-своему.
В глубине душа Аленка пожелала мужу неудачу, но в дорогу напекла любимому мужчине пирожков.
Москва встретила Орлова легким утренним туманом. За время его отсутствия немного изменились Ленинградский и Ярославский вокзалы, расположенные по соседству. Стало чище, меньше ларьков с разнообразными товарами, преимущественно китайского производства. Но Андрей нашел ларек, где можно быстро перекусить. Удивленный московскими ценами, он взял себе лишь горячего чая, достал оставшиеся с дороги пирожки и пристроился на длинном столике у ларька. Рядом бомж неопределенного возраста с опухшей, перебинтованной грязным бинтом рукой и выцветшим синяком под правым глазом собирал недоеденные спешащими людьми остатки пищи. Бомж с жадностью доедал оставленную кем-то сосиску в тесте, и никто не обращал на него внимания. Андрей предложил мужику пирожок. Он лениво поблагодарил и спросил: «Командир, может, мелочишка найдется мне на курево?» Как-то неудобно было отказать. Пришлось дать немного денег. «Здесь-то как оказался?» – поинтересовался Андрей. «Ой, это долгая история», – неохотно ответил бомж и отошел.
Андрей нашел телефон-автомат и позвонил Благовестову. Тот предложил подъехать к нему домой. Андрей еще ни разу не был в гостях у профессора. Было немного странно: в разгар буднего дня Благовестов захотел встретиться дома, а не на работе. Впрочем, Андрей не знал, где именно работает профессор, да и выбора у него не было. Пришлось ехать по указанному адресу.
Москва жила своей обычной, знакомой Андрею суетливой жизнью. Только сейчас появилось еще больше рекламных растяжек и щитов, на улицах прибавилось машин. Метро осталось таим же, как и в девяностые, оно втягивало мощной воронкой нескончаемую, спешащую с трех вокзалов людскую толпу. Реклама на каждом углу, даже на ленте эскалатора радостный девичий голос из динамика вещал о прелестях женских прокладок известной фирмы. Прокладки Андрей точно покупать не собирался. Ему стало почему-то грустно и неприятно. Опять захотелось сельской тишины.
Чем так привлекательна столица? Почему многие стремятся сюда? Работа только, хорошие заработки и перспективы. Хотя, кому-то нравится и здешняя суета. Странные люди. Андрей уже стал сомневаться: стоило ли вообще ехать сюда.
Профессор жил довольно далеко от центра. От метро пришлось добираться еще и на троллейбусе. Андрей без труда нашел нужный дом на улице с непривычным названием Салям-Адиля. С сильно бьющимся сердцем Андрей нажал кнопку звонка квартиры профессора.
Благовестов встретил очень доброжелательно, словно к нему приехал долгожданный, добрый друг. Он был дома один: летом семья его предпочитала жить на даче.
Дела обсуждали за чаем. Профессор был высокого мнения об Андрее как об ученом. Новость, что ведущий, самый перспективный сотрудник лаборатории остался в селе, вызвала у всех недоумение. Этот поступок активно обсуждали. А вскоре финансирование лаборатории еще больше сократили, исследования пришлось заморозить, люди разошлись.
– Ты знаешь, отношение властей к ученым, особенно к тем, что работали на гражданку, до начала нулевых оставалось более чем прохладным, – с горечью сказал профессор, – финансирование шло по остаточному принципу. Потом новый президент из ФСБ-ешников начал понемногу выправлять ситуацию. Появились новые направления исследований, связанные с безопасностью страны, и новые лаборатории. Я возглавил такую.
– Чем вы занимаетесь сейчас? – спросил Андрей.
– Давай поговорим об этом позже, секретность у нас, – неуверенно сказал профессор, но после небольших раздумий добавил:
– Ладно, скажу тебе. Все равно, думаю, вместе будем работать. Я руковожу созданной под кураторством ФСБ секретной лабораторией.
– Под кураторством федеральной службы безопасности? Бывшего КГБ? – спросил Андрей.
– Да. Мы специализируемся на паранормальных явлениях, изучаем мозг человека.
– Ничего себе! – удивился Андрей.
– Все на научной основе. Я помню твои исследования по нейролингвистике, – сказал профессор. – После твоего бегства у нас вся работа по этому направлению затормозилась. Я перешел в другую организацию, где занимаются, в том числе, и нейролингвистическим программированием. Думаю, ты заинтересуешь ведомство. Я говорил уже о тебе нашему куратору. Прежде всего, вы должны встретиться.
– Мне придется ехать на Лубянку? – поинтересовался Андрей
– Не обязательно. Подожди, я сейчас ему позвоню, – сказал профессор.
Вскоре Алексей Владимирович вручил Андрею листок с адресом. Опять пришлось ехать с пересадками на окраину Москвы. Здесь во дворе среди недавних новостроек он нашел серое двухэтажное здание. Без вывески, без обозначений, только затертый номер адреса под крышей. Массивная стальная дверь на входе, решетки на окнах. На двери не было даже ручки. Лишь дымофон для связи. Мрачно, не хотелось в здание заходить.
Орлов в нерешительности постоял у двери какое-то время, собираясь с духом, затем все же нажал кнопку звонка дымофона.
– Вам к кому? – раздался недовольный грубый мужской голос. Словно своей грубостью невидимый собеседник хотел отпугнуть потенциального посетителя этого мрачного здания.
– К Григорьеву.
– Проходите, третий кабинет.
Дверь медленно, неохотно отворилась. Помещение напомнило Андрею отделение РУВД в их райцентре. Точно такая же кабина с турникетом при входе, довольно узкий коридор с кабинетами под номерами, но без табличек. Третий кабинет был рядом с входом. Андрей неуверенно постучал в стальную дверь.
– Войдите! – сказали за дверью, но не тем недовольно-неприветливым голосом, что встретил Андрея на входе.
В небольшом кабинете за единственным столом сидел одетый в строгий костюм мужчина плотного телосложения, лет сорока. При появлении Андрея он приподнялся и протянул ему руку.
– Вы Андрей Орлов? Будем знакомы! Я – Сергей Александрович Григорьев. Можно просто Сергей. Мне звонил Благовестов по вашему вопросу, – Андрей уловил внимательный, изучающий взгляд карих глаз. – Присаживайтесь, поговорим.
– Спасибо, – сказал Андрей, присаживаясь напротив.
– Ну, расскажите о себе.
– Родился я сорок лет назад в Больших Полянах. В школу пошел как все, учился…
– Думаю, про детские годы, институт, даже про работу в Москве не нужно, – прервал Григорьев. – Не скрою, нам вас настоятельно рекомендовал ваш бывший руководитель, мой добрый товарищ Алексей Благовестов. И мы уже начали проверять вас. Знаем даже о гибели ваших родителей. Давайте по делу. Я буду спрашивать, а вы отвечать.
– Договорились, – сказал Андрей.
– Как живете в селе, с кем общаетесь, чем занимаетесь? – сразу спросил Григорьев.
– Живем тихо, скромно с женой. Почти затворниками, в гости не ходим, к себе никого не приглашаем. С братом моим иногда общаемся. У жены после смерти мамы никого не осталось. Я работаю учителем, она библиотекарем в нашей сельской библиотеке.
– Вы встречались с тем уродом-трактористом, что задавил ваших родителей?
– Нет, я его не видел, говорят, после отсидки уехал из села.
– Понятно. Что же вы все бросили и сбежали из Москвы? Дефолт повлиял на решение?
– Нет, любовь, знаете ли. Время жениться пришло.
– Здесь баб достойных не нашлось? Оригинально. С сел все в Москву стремятся попасть. А у вас наоборот. Что за девушка хоть, из хорошей семьи?
– А вам почему интересно? – спросил Андрей, ему не нравился фамильярный тон ФСБ-шника.
– У нас допуск на работу нужно оформлять. Все равно родственников соискателей проверяем. Если устраиваетесь к нам, будем проверять и жену.
– Хорошая она женщина, добрая. Аленкой зовут. Мать ее, моя теща, умерла лет десять назад, больше у нее родственников не осталось.
– Любовь, значит, у вас крутая. Это хорошо. Будете писать статьи о гормональном фоне любви, – почти в приказном тоне сказал Григорьев.
– Знаете, я специалист немного в другой сфере, – недоуменно ответил Андрей.
– Вашу специализацию мы еще согласуем, когда допуск будет. Вот у нас Благовестов, то же специалист в области НЛП, а пишет статьи о долгожительстве. Советую почитать.
– Спасибо! Обязательно воспользуюсь вашим советом, – язвительно сказал Андрей и спросил:
– А про похудение ваши сотрудники не пишут?
– Про похудение тебе зачем? – Григорьев вдруг перешел на «ты».
– Моей жене полезнее было бы сначала читать про похудение, а уж потом все остальное.
– Ну, если она толстушка, правильно, ей лучше про похудение, – сказал Григорьев и добавил:
– А нас больше интересует долгожительство. А еще лучше бессмертие. Разве кто сможет устоять от искушения бессмертием?
– Думаю, бессмертие невозможно, – сказал Андрей.
– Понимаю, но работать над этим никто не запрещает, – слегка, кончиками губ, улыбнулся Григорьев. – Ладно, вопрос с жильем решим. Служебную квартиру показать пока не могу. Она в закрытом городке, рядом с работой. Без допуска вас туда не пропустят. А вот фотографии квартиры, пожалуйста.
Григорьев протянул Андрею конверт:
– Мебель там какая-никакая есть. Сразу можно будет вселиться. Думаю, через месяц допуск будет готов, в начале сентября сможете приступить к работе. Как только допуск утвердят, вам сообщим, приезжайте. А сейчас попрошу дать подписку о неразглашении нашего разговора.
«Ну и организация, – думал Андрей по дороге на вокзал, – даже после обычной беседы подписку требуют. Зачем я нужен такому могучему ведомству? Понятно, Благовестов слово замолвил. Но ведь у них столько опытных сотрудников, в том числе, и с научными званиями. Зачем-то понадобился я, бывший кандидат наук, а теперь обычный учитель с маленькой зарплатой. Жаль, про то, сколько платить будут, не спросил. В ФСБ должны платить не плохо, а в случае чего отказаться от работы на них можно. Учительство в Полянах никуда не уйдет. Не понятно только, зачем им гормональный фон любви нужен. Похоже, люди этого ведомства по всему миру отслеживают все, что может заинтересовать их».
В глубине душа Аленка пожелала мужу неудачу, но в дорогу напекла любимому мужчине пирожков.
Глава 11.
Москва встретила Орлова легким утренним туманом. За время его отсутствия немного изменились Ленинградский и Ярославский вокзалы, расположенные по соседству. Стало чище, меньше ларьков с разнообразными товарами, преимущественно китайского производства. Но Андрей нашел ларек, где можно быстро перекусить. Удивленный московскими ценами, он взял себе лишь горячего чая, достал оставшиеся с дороги пирожки и пристроился на длинном столике у ларька. Рядом бомж неопределенного возраста с опухшей, перебинтованной грязным бинтом рукой и выцветшим синяком под правым глазом собирал недоеденные спешащими людьми остатки пищи. Бомж с жадностью доедал оставленную кем-то сосиску в тесте, и никто не обращал на него внимания. Андрей предложил мужику пирожок. Он лениво поблагодарил и спросил: «Командир, может, мелочишка найдется мне на курево?» Как-то неудобно было отказать. Пришлось дать немного денег. «Здесь-то как оказался?» – поинтересовался Андрей. «Ой, это долгая история», – неохотно ответил бомж и отошел.
Андрей нашел телефон-автомат и позвонил Благовестову. Тот предложил подъехать к нему домой. Андрей еще ни разу не был в гостях у профессора. Было немного странно: в разгар буднего дня Благовестов захотел встретиться дома, а не на работе. Впрочем, Андрей не знал, где именно работает профессор, да и выбора у него не было. Пришлось ехать по указанному адресу.
Москва жила своей обычной, знакомой Андрею суетливой жизнью. Только сейчас появилось еще больше рекламных растяжек и щитов, на улицах прибавилось машин. Метро осталось таим же, как и в девяностые, оно втягивало мощной воронкой нескончаемую, спешащую с трех вокзалов людскую толпу. Реклама на каждом углу, даже на ленте эскалатора радостный девичий голос из динамика вещал о прелестях женских прокладок известной фирмы. Прокладки Андрей точно покупать не собирался. Ему стало почему-то грустно и неприятно. Опять захотелось сельской тишины.
Чем так привлекательна столица? Почему многие стремятся сюда? Работа только, хорошие заработки и перспективы. Хотя, кому-то нравится и здешняя суета. Странные люди. Андрей уже стал сомневаться: стоило ли вообще ехать сюда.
Профессор жил довольно далеко от центра. От метро пришлось добираться еще и на троллейбусе. Андрей без труда нашел нужный дом на улице с непривычным названием Салям-Адиля. С сильно бьющимся сердцем Андрей нажал кнопку звонка квартиры профессора.
Благовестов встретил очень доброжелательно, словно к нему приехал долгожданный, добрый друг. Он был дома один: летом семья его предпочитала жить на даче.
Дела обсуждали за чаем. Профессор был высокого мнения об Андрее как об ученом. Новость, что ведущий, самый перспективный сотрудник лаборатории остался в селе, вызвала у всех недоумение. Этот поступок активно обсуждали. А вскоре финансирование лаборатории еще больше сократили, исследования пришлось заморозить, люди разошлись.
– Ты знаешь, отношение властей к ученым, особенно к тем, что работали на гражданку, до начала нулевых оставалось более чем прохладным, – с горечью сказал профессор, – финансирование шло по остаточному принципу. Потом новый президент из ФСБ-ешников начал понемногу выправлять ситуацию. Появились новые направления исследований, связанные с безопасностью страны, и новые лаборатории. Я возглавил такую.
– Чем вы занимаетесь сейчас? – спросил Андрей.
– Давай поговорим об этом позже, секретность у нас, – неуверенно сказал профессор, но после небольших раздумий добавил:
– Ладно, скажу тебе. Все равно, думаю, вместе будем работать. Я руковожу созданной под кураторством ФСБ секретной лабораторией.
– Под кураторством федеральной службы безопасности? Бывшего КГБ? – спросил Андрей.
– Да. Мы специализируемся на паранормальных явлениях, изучаем мозг человека.
– Ничего себе! – удивился Андрей.
– Все на научной основе. Я помню твои исследования по нейролингвистике, – сказал профессор. – После твоего бегства у нас вся работа по этому направлению затормозилась. Я перешел в другую организацию, где занимаются, в том числе, и нейролингвистическим программированием. Думаю, ты заинтересуешь ведомство. Я говорил уже о тебе нашему куратору. Прежде всего, вы должны встретиться.
– Мне придется ехать на Лубянку? – поинтересовался Андрей
– Не обязательно. Подожди, я сейчас ему позвоню, – сказал профессор.
Вскоре Алексей Владимирович вручил Андрею листок с адресом. Опять пришлось ехать с пересадками на окраину Москвы. Здесь во дворе среди недавних новостроек он нашел серое двухэтажное здание. Без вывески, без обозначений, только затертый номер адреса под крышей. Массивная стальная дверь на входе, решетки на окнах. На двери не было даже ручки. Лишь дымофон для связи. Мрачно, не хотелось в здание заходить.
Орлов в нерешительности постоял у двери какое-то время, собираясь с духом, затем все же нажал кнопку звонка дымофона.
– Вам к кому? – раздался недовольный грубый мужской голос. Словно своей грубостью невидимый собеседник хотел отпугнуть потенциального посетителя этого мрачного здания.
– К Григорьеву.
– Проходите, третий кабинет.
Дверь медленно, неохотно отворилась. Помещение напомнило Андрею отделение РУВД в их райцентре. Точно такая же кабина с турникетом при входе, довольно узкий коридор с кабинетами под номерами, но без табличек. Третий кабинет был рядом с входом. Андрей неуверенно постучал в стальную дверь.
– Войдите! – сказали за дверью, но не тем недовольно-неприветливым голосом, что встретил Андрея на входе.
В небольшом кабинете за единственным столом сидел одетый в строгий костюм мужчина плотного телосложения, лет сорока. При появлении Андрея он приподнялся и протянул ему руку.
– Вы Андрей Орлов? Будем знакомы! Я – Сергей Александрович Григорьев. Можно просто Сергей. Мне звонил Благовестов по вашему вопросу, – Андрей уловил внимательный, изучающий взгляд карих глаз. – Присаживайтесь, поговорим.
– Спасибо, – сказал Андрей, присаживаясь напротив.
– Ну, расскажите о себе.
– Родился я сорок лет назад в Больших Полянах. В школу пошел как все, учился…
– Думаю, про детские годы, институт, даже про работу в Москве не нужно, – прервал Григорьев. – Не скрою, нам вас настоятельно рекомендовал ваш бывший руководитель, мой добрый товарищ Алексей Благовестов. И мы уже начали проверять вас. Знаем даже о гибели ваших родителей. Давайте по делу. Я буду спрашивать, а вы отвечать.
– Договорились, – сказал Андрей.
– Как живете в селе, с кем общаетесь, чем занимаетесь? – сразу спросил Григорьев.
– Живем тихо, скромно с женой. Почти затворниками, в гости не ходим, к себе никого не приглашаем. С братом моим иногда общаемся. У жены после смерти мамы никого не осталось. Я работаю учителем, она библиотекарем в нашей сельской библиотеке.
– Вы встречались с тем уродом-трактористом, что задавил ваших родителей?
– Нет, я его не видел, говорят, после отсидки уехал из села.
– Понятно. Что же вы все бросили и сбежали из Москвы? Дефолт повлиял на решение?
– Нет, любовь, знаете ли. Время жениться пришло.
– Здесь баб достойных не нашлось? Оригинально. С сел все в Москву стремятся попасть. А у вас наоборот. Что за девушка хоть, из хорошей семьи?
– А вам почему интересно? – спросил Андрей, ему не нравился фамильярный тон ФСБ-шника.
– У нас допуск на работу нужно оформлять. Все равно родственников соискателей проверяем. Если устраиваетесь к нам, будем проверять и жену.
– Хорошая она женщина, добрая. Аленкой зовут. Мать ее, моя теща, умерла лет десять назад, больше у нее родственников не осталось.
– Любовь, значит, у вас крутая. Это хорошо. Будете писать статьи о гормональном фоне любви, – почти в приказном тоне сказал Григорьев.
– Знаете, я специалист немного в другой сфере, – недоуменно ответил Андрей.
– Вашу специализацию мы еще согласуем, когда допуск будет. Вот у нас Благовестов, то же специалист в области НЛП, а пишет статьи о долгожительстве. Советую почитать.
– Спасибо! Обязательно воспользуюсь вашим советом, – язвительно сказал Андрей и спросил:
– А про похудение ваши сотрудники не пишут?
– Про похудение тебе зачем? – Григорьев вдруг перешел на «ты».
– Моей жене полезнее было бы сначала читать про похудение, а уж потом все остальное.
– Ну, если она толстушка, правильно, ей лучше про похудение, – сказал Григорьев и добавил:
– А нас больше интересует долгожительство. А еще лучше бессмертие. Разве кто сможет устоять от искушения бессмертием?
– Думаю, бессмертие невозможно, – сказал Андрей.
– Понимаю, но работать над этим никто не запрещает, – слегка, кончиками губ, улыбнулся Григорьев. – Ладно, вопрос с жильем решим. Служебную квартиру показать пока не могу. Она в закрытом городке, рядом с работой. Без допуска вас туда не пропустят. А вот фотографии квартиры, пожалуйста.
Григорьев протянул Андрею конверт:
– Мебель там какая-никакая есть. Сразу можно будет вселиться. Думаю, через месяц допуск будет готов, в начале сентября сможете приступить к работе. Как только допуск утвердят, вам сообщим, приезжайте. А сейчас попрошу дать подписку о неразглашении нашего разговора.
«Ну и организация, – думал Андрей по дороге на вокзал, – даже после обычной беседы подписку требуют. Зачем я нужен такому могучему ведомству? Понятно, Благовестов слово замолвил. Но ведь у них столько опытных сотрудников, в том числе, и с научными званиями. Зачем-то понадобился я, бывший кандидат наук, а теперь обычный учитель с маленькой зарплатой. Жаль, про то, сколько платить будут, не спросил. В ФСБ должны платить не плохо, а в случае чего отказаться от работы на них можно. Учительство в Полянах никуда не уйдет. Не понятно только, зачем им гормональный фон любви нужен. Похоже, люди этого ведомства по всему миру отслеживают все, что может заинтересовать их».
