– Раиса Игоревна, как и твоя Даша медиум, а что если предположить, - я встала, и взволновано заходила по комнате. – Что демонам необходим человек, способный что-то увидеть, что-то недоступное выходцам из Ада.
- Может быть, но зачем сразу вселяться? Можно же поступить проще – втереться в доверие, или подослать такого батюшку, как наш знакомый Петр Валентинович. Медиум, полагаясь на своего духовника, все ему расскажет, а он уже передаст все демонам.
- Одно дело обмолвиться о том, что у тебя есть какие-то экстрасенсорные способности, а другое – описывать все свои видения, - не согласилась я.
- Смотря как построить разговор. Я тебя уверяю, моя Дарья, если ее слушать и воспоминания трехлетнего возраста расскажет, причем любому малознакомому человеку.
- Удивительно, как ей удалось столько в секрете держать правду о своих видениях, - пробурчала я, задетая словами «моя Дарья».
- Сам поражен, - развел руками Клим, довольно улыбаясь.
- А что если демону нужно, чтобы видение было в определенное время и в определенном месте? - внезапно поразила меня догадка. – Тогда это объясняет и вселение, ведь подчиненное тело можно переправить в любой момент, не считаясь с желаниями жертвы.
- Что толку в теле, если необходимыми способностями обладает душа?
- Даша слышала мысли демона, возможно это происходило взаимно. Скорее всего так и было, ведь он же должен был обладать ее воспоминаниями, разговаривать теми же фразами, которые бы произнесла она, - размышляя, я облокотилась на подоконник.
- Но зачем им три медиума? – все еще сомневался Клим. – Для трех разных видений?
- Ты у меня спрашиваешь? – я усмехнулась. – Если помнишь, ни один из убитых демонов не стал со мной откровенничать. Могу только предположить, что они сами не в курсе того, кто именно сможет увидеть необходимое.
- Так может стоит пообщаться с тем, кто еще не убит? – мужчина сложил руки на груди, и хмуро на меня уставился.
- Ты о чем? – не поняла я.
- Я о инкубе, который тебя и на работу устроил, и до подъезда провожает, и ручки выцеловывает – явно же, что не просто так.
- А ты следишь за нами что ли? – удивилась я, прикусывая щеку, чтобы не засмеяться.
- А что если слежу? – Клим резко сделал большой шаг и оказался очень близко ко мне. На мой взгляд, слишком близко, так что мне пришлось даже отклониться, прижавшись спиной к холодному стеклу окна. – Что если мне неприятно видеть, как он на тебя смотрит?
- Как? – прошептала я, пряча глаза от смущения.
Клим наклонился, и теперь я чувствовала на своем лице его дыхание, от которого по телу разливалась дрожь. Длинные пальцы накрыли мою руку и нежно побежали вверх, для того, чтобы поласкав шею, приподнять подбородок.
- Как и я, - выдохнул он, и нежно меня поцеловал. Сначала осторожно, как будто пробуя на вкус, а затем, не встречая сопротивления, все настойчивее, покусывая и сминая губы. В моей душе раскрывая лепестки, огнем разрасталось какое-то неизведанное мне до этого чувство, и глухо застонав, я подняла руки, и вцепилась в плечи Клима.
Меня страстно прижимали к мужскому телу, поглаживая спину руками, и я вся растворялась в этих ласках, пряча где-то на задворках сознания мысль, что это неправильно и недопустимо. Эти поцелуи, эти прикосновения осторожных рук были мне сейчас необходимы как воздух, и прекратить сладкую, обжигающую стыдом пытку, я не могла.
Наконец, Клим прекратил терзать наши губы и отстранился, сжав мое лицо в своих ладонях и с улыбкой глядя в глаза. Я смутилась, и опустила ресницы, спасаясь от этого настойчивого взгляда.
В голове бурей шумело осознание того, что мною совершен самый натуральный грех, этот поцелуй нельзя было сравнить даже с ласками Атазара, ведь сейчас я не только не отвергала губы Клима, но и сама самым деятельным образом в лобзаниях участвовала. Разозлившись сама на себя, я дернула головой, освобождая лицо, и как только опешивший Клим отстранился, отошла от него как можно дальше.
- Что-то не так? – мужчина в растерянности провел ладонью по волосам. – Ведь ничего же не произошло, мы просто поцеловались, и я подумал, что ты…что тебе тоже…
- Ничего не произошло, - холодно прервала его я. – Ты прав – это просто поцелуй, и давай на этом остановимся. Пусть он будет первым и последним.
- Это из-за Даши? – тихо уточнил Клим.
Мысленно застонав, свой грех я умножила на два.
- Из-за нее, - с готовностью закивала. Надеюсь, воспоминание о невесте немного пыл мужчины охладит. – Поэтому, чтобы не травмировать мою ангельскую совесть, давай прекратим это обсуждать.
- Ты издеваешься? – взорвался Клим. – Что обсуждать? Мы просто поцеловались, а ты отскочила от меня так, будто я тебя изнасиловать пытался, ты считаешь это нормально?
- Я вообще никак не считаю – для меня это нонсенс.
- Хочешь сказать, инкуб тебя ни разу не целовал? Да я в жизнь в это не поверю – у него же глаза масляные, когда тебя видит!
- Удивительно, как же это ты из окна разглядел, - съязвила я. – Что-то я тебя ни разу с нами рядом не видела, или ты из-за угла с биноклем наблюдал?
- Подкоп делал, - огрызнулся Клим.
- Абсолютно не понимаю и не разделяю твоего возмущения. Или ты думал поцелуешь меня и я от восторга зарыдаю? Извини, что не оправдала ожиданий.
Клим промолчал и зло чертыхнувшись, отвернулся. Почему-то за свое поведение стало стыдно (что ж за день стыдливости такой), и немного смягчив тон, я предложила:
- Если ты помнишь, в группе риска находится еще и маленькая девочка, может быть, прекратим диспуты и займемся ее поисками?
Развернувшись на пятках, Клим молча вышел из кухни, не забыв демонстративно оттолкнуть с дороги пакет со свертками из ресторана. Бежать следом за ним я не собиралась, поэтому пожала плечами, и нервно схватив со стола уже подгнившее яблоко, впилась в него зубами. С удивлением обнаружила, что внутри меня пускает корни обида, хотя причин для этого вроде бы и нет, но слишком ясно я понимала, что и этот поцелуй, и мои чувства будут иметь для Клима значение только до того, как коснутся сферы интересов Дарьи. Она его невеста, а я даже не человек.
Такие горестные рассуждения прервал Клим, который возник на пороге, и наградив меня сердитым взглядом, спросил:
- Ты идешь? Я уже и к машине успел спуститься, и наверх подняться, а ты еще здесь. Нашла время, когда проголодаться.
- Ну ты же на лифте наверное спускался поднимался? – беззаботным тоном ответила я, делая вид, что совершенно спокойна. – А я надеялась, что пешком, и тогда бы тебя быстро догнала.
Мужчина подождал пока я надену куртку, и неожиданно развернулся, загородив дверь своими внушительными пропорциями.
- Учти, - он взял меня на плечи и наклонился, заглядывая в лицо. - Так просто инкубу я тебя не отдам.
Я вопросительно приподняла брови, и хотя внутри меня все трепетало, не позволила проскользнуть на лице ни единой эмоции. Казалось, Клим меня опять поцелует – слишком задумчивым стал его взгляд, устремленный на губы, но все-таки он разжал пальцы и выпрямился.
- Давай наперегонки – кто быстрее спустится к моей ласточке?
- А приз победителю, какой? – уточнила я.
- Чувство глубокого удовлетворения, - заявил Клим, и рванул вниз по лестнице, громыхая ржавыми перилами.
В забеге победила я. Правда для этого мне пришлось нырнуть с четвертого этажа в лестничный пролет, и уже в воздухе сменить ипостась, чтобы приземление человеком прошло без травм. Естественно, что свет Климу обогнать не удалось, и когда он запыхавшийся показался в двери подъезда, я уже стояла возле автомобиля и скромно ковыряла носком ботинка сугроб. Все это дало ему право утверждать, что я сжульничала, и всю дорогу мы спорили на тему того, является ли использование присущих мне способностей мошенничеством.
Хорошо, что в Раю я посещала клуб дебатов, который устроил один из наших активистов Рамзар. Мастерам это решительно не нравилось, и Рамзару прочили будущее Люцифера, аргументируя тем, что на заседаниях клуба поощряются крамольные рассуждения, которые, в конце концов, приведут к падению поощряющих это ангелов. Может быть, на взгляд нашего во всех смыслах высокого руководства, так и выглядело, но лично я ничего противозаконного и мятежного в обсуждении истории миров не видела, а приобретенный на дебатах полезный опыт позволил мне без особых усилий доказать Климу, что он неправ. Так что, мое чувство глубокого удовлетворения в своем объеме увеличилось вдвое.
Белозерский храм мне очень понравился. Небольшой, но невероятно изящный, сложенный из белого камня, он олицетворял собой кусочек Рая на Земле, и его созерцание рождало во мне тоску по дому, который мне пришлось покинуть, обладая лишь малой надеждой вернуться.
Батюшка Алексий, как раз закончивший службу, тоже произвел на меня благостное впечатление. Густая поседевшая уже борода, ярко-синие глаза, смотревшие на прихожан спокойно и миролюбиво, немного грубые черты лица – наверное, именно таких священников изображают на иллюстрациях к детским книжкам. Поговорить с нами он не отказался, но вопросу о девочке с экстрасенсорными способностями, последовавшему сразу за приветствиями, весьма удивился.
- А откуда, позвольте узнать, вы в курсе этой крайне щекотливой ситуации? До вас ею интересовался только один мой знакомый.
- Не Лаврентьев ли его фамилия? – уточнил Клим.
- Да, он, - кивнул священник, поглаживая длинную бороду. – Я так понимаю, вы от него?
Под внимательным взглядом батюшки я смутилась, и опустила голову, но хорошо, что в нашем дуэте присутствует тот, кто угрызениями совести не страдает.
- Конечно от него, - уверенности Клима можно было только позавидовать и мне так кажется, сам Лаврентьев не смог бы засомневаться в его словах.
- Пусть девушка ответит, - внезапно заявил священник. Я явно услышала тихий мат из уст Клима, ведь он-то знает о том, что мне запрещено лгать, хуже то, что наш собеседник его тоже услышал и человеколюбия в его взгляде как-то поубавилось.
- Мы его видели, и он сказал нам от кого узнал о девочке, - уклончиво ответила я. – И нам очень, правда, очень нужно выяснить, кто она и где проживает. Мы не причиним ей вреда.
Батюшка с минуту молча смотрел на меня, и я уже расстроилась, решив, что в очередной раз придется нарушить инструкцию и к сонму своих нарушений прибавить еще одно, но, наконец, мужчина покачал головой, и как будто нехотя произнес:
- Я ценю то, что вы не солгали, значит, ваша душа чиста. Да и нет, думаю у вас причины желать зла бедному ребенку, к тому же Петр вам доверился, а значит, придется и мне, положившись на него, ответить на ваши вопросы. Девочку зовут Лизавета, но где она живет, я не знаю.
Не успели мы с Климом раздосадовано вздохнуть, как батюшка добавил:
- Но я знаю, кто в курсе этого.
Нам пришлось подождать, пока он сделает звонок, и поговорит с кем-то по имени Валера. Кстати, для меня очень контрастно выглядели борода с рясой и телефон, будто в Средневековье неожиданно грянула научно-техническая революция, жаль только, что ее бы завернули еще в начале, попутно сжигая вот таких вот последователей.
- Вот, возьмите - подал нам бумажку с адресом батюшка. – И я надеюсь вы не позволите мне об этом пожалеть.
- Мы тоже очень на это надеемся, - честно сказала я, вот только сейчас моя честность священнику не очень понравилась.
Лизавета с родителями жили за городом, в не до конца еще достроенном поселке. Одноэтажный симпатичный домик с большой террасой стоял посреди большого участка, засаженного по периметру деревьями, голыми ветками навевающими какое-то гнетущее чувство. Летом здесь наверное было красиво – под слоем снега были видны фигуристые ограждения клумб и возвышались арки для роз, но сейчас только ощущение пустоты царило в этом садике. Пустоты и страха. И уже идя по узкой протоптанной в снегу дорожке к дому, я почему-то знала, что демон проник в дом.
Дверь нам открыла красивая молодая женщина в теплом халате и с полотенцем на голове. Она немного растерялась, увидев нас на пороге, но быстро оправилась и вежливо улыбнулась.
- Добрый день, чем могу помочь?
- Мы от батюшки Алексия из Белозерского храма, - нагло заявил Клим. – Он сказал, вашему ребенку требуется помощь…психологов.
- Он так сказал? – удивилась женщина. – Я его не просила, но возможно ему так показалось из моих слов…
- Меня зовут Клим, это Анастасия и мы помогаем в церковно-приходской школе. Поверьте нам – такие дети как у вас не редкость, и с ними нужно работать профессионалам.
- Не знаю даже, вы считаете это необходимо? – женщина вконец растерялась. - Вы вообще, посвящены в степень деликатности нашей проблемы? Просто я не думала, что это психическое отклонение.
- Как вас зовут?
- Мария Сергеевна.
- Так вот, Мария Сергеевна, - вдохновенно врал Клим. – Зачастую, помощь требуется еще и родителям, которые, как и вы, не в состоянии самостоятельно осознать степень опасности состояния своего ребенка. Отвечая на ваш вопрос, да - считаем наше вмешательство необходимо, и да – о вашей проблеме мы знаем все, - без особого на то сопротивления испуганной женщины, которой мало того, что сообщили о психических отклонениях ребенка, так еще и намекнули на ее собственное не вполне нормальное состояние, мы внедрились в маленькую прихожую, заваленную обувью.
- Что такое, мамочка, - раздался будто бы из ниоткуда детский голос. Женщина заметно вздрогнула, и медленно обернулась. Прямо за ней, хотя Марья Сергеевна после нашего вторжения сдвинулась в угол, оказалась маленькая девочка в красном в рюшах платьице и тоненькой косичкой до пояса. Руки она спрятала за спиной, а голубыми глазками так и поедала меня. – Кто эти дядя с тетей, мамочка? – звонким голоском вопросила она. Мне так и слышались издевательские нотки в этом вроде бы безобидном вопросе.
- Это врачи, Лизонька, - ласково ответила женщина, присаживаясь перед девочкой на корточки, причем та, взгляд с меня так и не отвела. И мне и Климу было ясно, что демон сразу понял, кто я, но как завершить этот фарс, мы не знали.
- Пусть они уйдут, - капризно надула губы Лиза, и ткнула в меня пальцем. – Особенно она, дяде можно остаться.
После того, как она еще и губы плотоядно облизнула, у меня закралось нехорошее подозрение, а Клим закашлялся так, что впору было вести его в больницу с подозрением на туберкулез.
- Дорогая, они ненадолго, - ничего не заметила женщина. – Они с тобой поговорят, и все.
- А еще святой водой обольют, мне будет больно, мамочка, - издевательски протянула девочка.
- Что ты такое говоришь, Лиза? - мать нервно засмеялась, желая обратить все в шутку, и пояснила нам. – Ее никто никогда не поливал святой водой, наверное, она где-то услышала и теперь повторяет эту глупость.
- Нет, мамочка, ты не права, святая вода в ходу против таких демонов, как я, - и девочка расплылась в широкой улыбке.
- Ты посмотрела ужастики по телевизору? – заволновалась Мария. – Не нужно больше так делать, это только для взрослых, да и…
- Ой, все, замолчи, ты мне уже надоела, - девочка взмахнула рукой и ее мать онемела, испуганно разевая рот в попытке закричать. Глаза ее чуть не вылезали из орбит от напряжения, но никакого звука она воспроизвести не могла. Женщина упала на пол, и отползая к стене, раздирала лицо в немом ужасе. – Говорит и говорит, у меня уже уши болят,- миролюбиво пояснила девочка свои действия.
- Может быть, но зачем сразу вселяться? Можно же поступить проще – втереться в доверие, или подослать такого батюшку, как наш знакомый Петр Валентинович. Медиум, полагаясь на своего духовника, все ему расскажет, а он уже передаст все демонам.
- Одно дело обмолвиться о том, что у тебя есть какие-то экстрасенсорные способности, а другое – описывать все свои видения, - не согласилась я.
- Смотря как построить разговор. Я тебя уверяю, моя Дарья, если ее слушать и воспоминания трехлетнего возраста расскажет, причем любому малознакомому человеку.
- Удивительно, как ей удалось столько в секрете держать правду о своих видениях, - пробурчала я, задетая словами «моя Дарья».
- Сам поражен, - развел руками Клим, довольно улыбаясь.
- А что если демону нужно, чтобы видение было в определенное время и в определенном месте? - внезапно поразила меня догадка. – Тогда это объясняет и вселение, ведь подчиненное тело можно переправить в любой момент, не считаясь с желаниями жертвы.
- Что толку в теле, если необходимыми способностями обладает душа?
- Даша слышала мысли демона, возможно это происходило взаимно. Скорее всего так и было, ведь он же должен был обладать ее воспоминаниями, разговаривать теми же фразами, которые бы произнесла она, - размышляя, я облокотилась на подоконник.
- Но зачем им три медиума? – все еще сомневался Клим. – Для трех разных видений?
- Ты у меня спрашиваешь? – я усмехнулась. – Если помнишь, ни один из убитых демонов не стал со мной откровенничать. Могу только предположить, что они сами не в курсе того, кто именно сможет увидеть необходимое.
- Так может стоит пообщаться с тем, кто еще не убит? – мужчина сложил руки на груди, и хмуро на меня уставился.
- Ты о чем? – не поняла я.
- Я о инкубе, который тебя и на работу устроил, и до подъезда провожает, и ручки выцеловывает – явно же, что не просто так.
- А ты следишь за нами что ли? – удивилась я, прикусывая щеку, чтобы не засмеяться.
- А что если слежу? – Клим резко сделал большой шаг и оказался очень близко ко мне. На мой взгляд, слишком близко, так что мне пришлось даже отклониться, прижавшись спиной к холодному стеклу окна. – Что если мне неприятно видеть, как он на тебя смотрит?
- Как? – прошептала я, пряча глаза от смущения.
Клим наклонился, и теперь я чувствовала на своем лице его дыхание, от которого по телу разливалась дрожь. Длинные пальцы накрыли мою руку и нежно побежали вверх, для того, чтобы поласкав шею, приподнять подбородок.
- Как и я, - выдохнул он, и нежно меня поцеловал. Сначала осторожно, как будто пробуя на вкус, а затем, не встречая сопротивления, все настойчивее, покусывая и сминая губы. В моей душе раскрывая лепестки, огнем разрасталось какое-то неизведанное мне до этого чувство, и глухо застонав, я подняла руки, и вцепилась в плечи Клима.
Меня страстно прижимали к мужскому телу, поглаживая спину руками, и я вся растворялась в этих ласках, пряча где-то на задворках сознания мысль, что это неправильно и недопустимо. Эти поцелуи, эти прикосновения осторожных рук были мне сейчас необходимы как воздух, и прекратить сладкую, обжигающую стыдом пытку, я не могла.
Наконец, Клим прекратил терзать наши губы и отстранился, сжав мое лицо в своих ладонях и с улыбкой глядя в глаза. Я смутилась, и опустила ресницы, спасаясь от этого настойчивого взгляда.
В голове бурей шумело осознание того, что мною совершен самый натуральный грех, этот поцелуй нельзя было сравнить даже с ласками Атазара, ведь сейчас я не только не отвергала губы Клима, но и сама самым деятельным образом в лобзаниях участвовала. Разозлившись сама на себя, я дернула головой, освобождая лицо, и как только опешивший Клим отстранился, отошла от него как можно дальше.
- Что-то не так? – мужчина в растерянности провел ладонью по волосам. – Ведь ничего же не произошло, мы просто поцеловались, и я подумал, что ты…что тебе тоже…
- Ничего не произошло, - холодно прервала его я. – Ты прав – это просто поцелуй, и давай на этом остановимся. Пусть он будет первым и последним.
- Это из-за Даши? – тихо уточнил Клим.
Мысленно застонав, свой грех я умножила на два.
- Из-за нее, - с готовностью закивала. Надеюсь, воспоминание о невесте немного пыл мужчины охладит. – Поэтому, чтобы не травмировать мою ангельскую совесть, давай прекратим это обсуждать.
- Ты издеваешься? – взорвался Клим. – Что обсуждать? Мы просто поцеловались, а ты отскочила от меня так, будто я тебя изнасиловать пытался, ты считаешь это нормально?
- Я вообще никак не считаю – для меня это нонсенс.
- Хочешь сказать, инкуб тебя ни разу не целовал? Да я в жизнь в это не поверю – у него же глаза масляные, когда тебя видит!
- Удивительно, как же это ты из окна разглядел, - съязвила я. – Что-то я тебя ни разу с нами рядом не видела, или ты из-за угла с биноклем наблюдал?
- Подкоп делал, - огрызнулся Клим.
- Абсолютно не понимаю и не разделяю твоего возмущения. Или ты думал поцелуешь меня и я от восторга зарыдаю? Извини, что не оправдала ожиданий.
Клим промолчал и зло чертыхнувшись, отвернулся. Почему-то за свое поведение стало стыдно (что ж за день стыдливости такой), и немного смягчив тон, я предложила:
- Если ты помнишь, в группе риска находится еще и маленькая девочка, может быть, прекратим диспуты и займемся ее поисками?
Развернувшись на пятках, Клим молча вышел из кухни, не забыв демонстративно оттолкнуть с дороги пакет со свертками из ресторана. Бежать следом за ним я не собиралась, поэтому пожала плечами, и нервно схватив со стола уже подгнившее яблоко, впилась в него зубами. С удивлением обнаружила, что внутри меня пускает корни обида, хотя причин для этого вроде бы и нет, но слишком ясно я понимала, что и этот поцелуй, и мои чувства будут иметь для Клима значение только до того, как коснутся сферы интересов Дарьи. Она его невеста, а я даже не человек.
Такие горестные рассуждения прервал Клим, который возник на пороге, и наградив меня сердитым взглядом, спросил:
- Ты идешь? Я уже и к машине успел спуститься, и наверх подняться, а ты еще здесь. Нашла время, когда проголодаться.
- Ну ты же на лифте наверное спускался поднимался? – беззаботным тоном ответила я, делая вид, что совершенно спокойна. – А я надеялась, что пешком, и тогда бы тебя быстро догнала.
Мужчина подождал пока я надену куртку, и неожиданно развернулся, загородив дверь своими внушительными пропорциями.
- Учти, - он взял меня на плечи и наклонился, заглядывая в лицо. - Так просто инкубу я тебя не отдам.
Я вопросительно приподняла брови, и хотя внутри меня все трепетало, не позволила проскользнуть на лице ни единой эмоции. Казалось, Клим меня опять поцелует – слишком задумчивым стал его взгляд, устремленный на губы, но все-таки он разжал пальцы и выпрямился.
- Давай наперегонки – кто быстрее спустится к моей ласточке?
- А приз победителю, какой? – уточнила я.
- Чувство глубокого удовлетворения, - заявил Клим, и рванул вниз по лестнице, громыхая ржавыми перилами.
В забеге победила я. Правда для этого мне пришлось нырнуть с четвертого этажа в лестничный пролет, и уже в воздухе сменить ипостась, чтобы приземление человеком прошло без травм. Естественно, что свет Климу обогнать не удалось, и когда он запыхавшийся показался в двери подъезда, я уже стояла возле автомобиля и скромно ковыряла носком ботинка сугроб. Все это дало ему право утверждать, что я сжульничала, и всю дорогу мы спорили на тему того, является ли использование присущих мне способностей мошенничеством.
Хорошо, что в Раю я посещала клуб дебатов, который устроил один из наших активистов Рамзар. Мастерам это решительно не нравилось, и Рамзару прочили будущее Люцифера, аргументируя тем, что на заседаниях клуба поощряются крамольные рассуждения, которые, в конце концов, приведут к падению поощряющих это ангелов. Может быть, на взгляд нашего во всех смыслах высокого руководства, так и выглядело, но лично я ничего противозаконного и мятежного в обсуждении истории миров не видела, а приобретенный на дебатах полезный опыт позволил мне без особых усилий доказать Климу, что он неправ. Так что, мое чувство глубокого удовлетворения в своем объеме увеличилось вдвое.
Белозерский храм мне очень понравился. Небольшой, но невероятно изящный, сложенный из белого камня, он олицетворял собой кусочек Рая на Земле, и его созерцание рождало во мне тоску по дому, который мне пришлось покинуть, обладая лишь малой надеждой вернуться.
Батюшка Алексий, как раз закончивший службу, тоже произвел на меня благостное впечатление. Густая поседевшая уже борода, ярко-синие глаза, смотревшие на прихожан спокойно и миролюбиво, немного грубые черты лица – наверное, именно таких священников изображают на иллюстрациях к детским книжкам. Поговорить с нами он не отказался, но вопросу о девочке с экстрасенсорными способностями, последовавшему сразу за приветствиями, весьма удивился.
- А откуда, позвольте узнать, вы в курсе этой крайне щекотливой ситуации? До вас ею интересовался только один мой знакомый.
- Не Лаврентьев ли его фамилия? – уточнил Клим.
- Да, он, - кивнул священник, поглаживая длинную бороду. – Я так понимаю, вы от него?
Под внимательным взглядом батюшки я смутилась, и опустила голову, но хорошо, что в нашем дуэте присутствует тот, кто угрызениями совести не страдает.
- Конечно от него, - уверенности Клима можно было только позавидовать и мне так кажется, сам Лаврентьев не смог бы засомневаться в его словах.
- Пусть девушка ответит, - внезапно заявил священник. Я явно услышала тихий мат из уст Клима, ведь он-то знает о том, что мне запрещено лгать, хуже то, что наш собеседник его тоже услышал и человеколюбия в его взгляде как-то поубавилось.
- Мы его видели, и он сказал нам от кого узнал о девочке, - уклончиво ответила я. – И нам очень, правда, очень нужно выяснить, кто она и где проживает. Мы не причиним ей вреда.
Батюшка с минуту молча смотрел на меня, и я уже расстроилась, решив, что в очередной раз придется нарушить инструкцию и к сонму своих нарушений прибавить еще одно, но, наконец, мужчина покачал головой, и как будто нехотя произнес:
- Я ценю то, что вы не солгали, значит, ваша душа чиста. Да и нет, думаю у вас причины желать зла бедному ребенку, к тому же Петр вам доверился, а значит, придется и мне, положившись на него, ответить на ваши вопросы. Девочку зовут Лизавета, но где она живет, я не знаю.
Не успели мы с Климом раздосадовано вздохнуть, как батюшка добавил:
- Но я знаю, кто в курсе этого.
Нам пришлось подождать, пока он сделает звонок, и поговорит с кем-то по имени Валера. Кстати, для меня очень контрастно выглядели борода с рясой и телефон, будто в Средневековье неожиданно грянула научно-техническая революция, жаль только, что ее бы завернули еще в начале, попутно сжигая вот таких вот последователей.
- Вот, возьмите - подал нам бумажку с адресом батюшка. – И я надеюсь вы не позволите мне об этом пожалеть.
- Мы тоже очень на это надеемся, - честно сказала я, вот только сейчас моя честность священнику не очень понравилась.
Лизавета с родителями жили за городом, в не до конца еще достроенном поселке. Одноэтажный симпатичный домик с большой террасой стоял посреди большого участка, засаженного по периметру деревьями, голыми ветками навевающими какое-то гнетущее чувство. Летом здесь наверное было красиво – под слоем снега были видны фигуристые ограждения клумб и возвышались арки для роз, но сейчас только ощущение пустоты царило в этом садике. Пустоты и страха. И уже идя по узкой протоптанной в снегу дорожке к дому, я почему-то знала, что демон проник в дом.
Дверь нам открыла красивая молодая женщина в теплом халате и с полотенцем на голове. Она немного растерялась, увидев нас на пороге, но быстро оправилась и вежливо улыбнулась.
- Добрый день, чем могу помочь?
- Мы от батюшки Алексия из Белозерского храма, - нагло заявил Клим. – Он сказал, вашему ребенку требуется помощь…психологов.
- Он так сказал? – удивилась женщина. – Я его не просила, но возможно ему так показалось из моих слов…
- Меня зовут Клим, это Анастасия и мы помогаем в церковно-приходской школе. Поверьте нам – такие дети как у вас не редкость, и с ними нужно работать профессионалам.
- Не знаю даже, вы считаете это необходимо? – женщина вконец растерялась. - Вы вообще, посвящены в степень деликатности нашей проблемы? Просто я не думала, что это психическое отклонение.
- Как вас зовут?
- Мария Сергеевна.
- Так вот, Мария Сергеевна, - вдохновенно врал Клим. – Зачастую, помощь требуется еще и родителям, которые, как и вы, не в состоянии самостоятельно осознать степень опасности состояния своего ребенка. Отвечая на ваш вопрос, да - считаем наше вмешательство необходимо, и да – о вашей проблеме мы знаем все, - без особого на то сопротивления испуганной женщины, которой мало того, что сообщили о психических отклонениях ребенка, так еще и намекнули на ее собственное не вполне нормальное состояние, мы внедрились в маленькую прихожую, заваленную обувью.
- Что такое, мамочка, - раздался будто бы из ниоткуда детский голос. Женщина заметно вздрогнула, и медленно обернулась. Прямо за ней, хотя Марья Сергеевна после нашего вторжения сдвинулась в угол, оказалась маленькая девочка в красном в рюшах платьице и тоненькой косичкой до пояса. Руки она спрятала за спиной, а голубыми глазками так и поедала меня. – Кто эти дядя с тетей, мамочка? – звонким голоском вопросила она. Мне так и слышались издевательские нотки в этом вроде бы безобидном вопросе.
- Это врачи, Лизонька, - ласково ответила женщина, присаживаясь перед девочкой на корточки, причем та, взгляд с меня так и не отвела. И мне и Климу было ясно, что демон сразу понял, кто я, но как завершить этот фарс, мы не знали.
- Пусть они уйдут, - капризно надула губы Лиза, и ткнула в меня пальцем. – Особенно она, дяде можно остаться.
После того, как она еще и губы плотоядно облизнула, у меня закралось нехорошее подозрение, а Клим закашлялся так, что впору было вести его в больницу с подозрением на туберкулез.
- Дорогая, они ненадолго, - ничего не заметила женщина. – Они с тобой поговорят, и все.
- А еще святой водой обольют, мне будет больно, мамочка, - издевательски протянула девочка.
- Что ты такое говоришь, Лиза? - мать нервно засмеялась, желая обратить все в шутку, и пояснила нам. – Ее никто никогда не поливал святой водой, наверное, она где-то услышала и теперь повторяет эту глупость.
- Нет, мамочка, ты не права, святая вода в ходу против таких демонов, как я, - и девочка расплылась в широкой улыбке.
- Ты посмотрела ужастики по телевизору? – заволновалась Мария. – Не нужно больше так делать, это только для взрослых, да и…
- Ой, все, замолчи, ты мне уже надоела, - девочка взмахнула рукой и ее мать онемела, испуганно разевая рот в попытке закричать. Глаза ее чуть не вылезали из орбит от напряжения, но никакого звука она воспроизвести не могла. Женщина упала на пол, и отползая к стене, раздирала лицо в немом ужасе. – Говорит и говорит, у меня уже уши болят,- миролюбиво пояснила девочка свои действия.
