Это был самый тяжёлый день в нашей семье. Прощаться с бабушкой, моим близким другом, было невозможно больно.
Я не плакал. Просто не верил. Будто попал в длинный, липкий сон, из которого не проснуться.
Я стоял у её свежей могилы, смотрел на крест, где висело её фото. Она там улыбалась — потому что делала это всегда.Мне вдруг захотелось её пирога. Живот стянуло от голода. Когда я ел в последний раз?
Почему она сейчас не рядом со мной? Она всегда была здесь, когда я плакал в детстве. Её тёплая рука гладила мой затылок, и я успокаивался.
Сделай так в последний раз. Пожалуйста. Я обещаю, что успокоюсь.
Она не сделала…
Вечером того же дня я сидел у письменного стола и смотрел в окно. В соседних окнах горел свет, и жизнь кипела разными красками. Мама готовила ужин на всю семью, там дедушка читал книгу своему внуку, а в маленькой квартире на втором этаже муж с женой снова ругались из-за его пьянок.
Я смотрел равнодушно во все окна и не понимал, почему бабушка не заходит ко мне, чтобы узнать, как прошёл мой день в школе.
Решив, что больше не могу ждать, я направился к ней сам.
Дверь в её комнату была приоткрыта. Я аккуратно постучал, чтобы не разбудить. Никто не ответил.
Заглянув в пустую тёмную комнату, я увидел что-то блестящее на полу около кресла.
Это были часы. Любимые часы бабушки. Почему она их сняла? Она никогда этого не делала.
Взглянув на время, я увидел 13:35.
Как странно. Сейчас ведь давно уже вечер. Я приложил часы к уху, но не услышал, как они дышат.
В груди будто больно кольнули, и я всё осознал. Бабушка не выходит ко мне, потому что её любимые часы не ходят.Горячие слёзы обожгли мне щёки. Но я не придал этому значения.Я должен их спасти. Я просто обязан.
Не помню, как оказался в своей комнате. На столе лежали разобранные часы человека, которого мне так не хватало.
— Я не могу сдаться. Я должен, — всё твердил я себе.
Разбирал и соединял детали, вставлял новые батарейки, крутил старые. Ничего не помогало.
Неприятное чувство жжения в груди всё время отвлекало меня.
Я не заметил, как ночь за окном сменилась рассветом.
За окном кто-то смеялся. Мир жил, будто ничего не случилось. Только часы всё ещё молчали.Тёплые лучи падали на стол, на место, где они лежали.
— Я всё равно починю их! Они пойдут, бабуля, честно! И тогда ты ко мне придёшь, принесёшь свои пирожки с квашеной капустой, которые я всё время отказывался есть! Я съем их, баб! Честно! И компот давай из абрикосов! — я плакал.
— Милый…
Я вздрогнул. Это была мама. Как же она похожа на бабушку в этом утреннем свете.Она словно ангел, пришедший помочь.
— Ты не спал? — она посмотрела на мой стол. — Что это у тебя?
Солнце осветило её лицо, и я увидел опухшие, грустные глаза. Маме тоже больно…
— Я починю бабушкины часы. Они остановились, видишь? Я всё исправлю.
Взгляд мамы меня встревожил. Она не поняла, почему я это делаю.
— Если бабушка увидит, что её часы снова живут, она вернётся! Понимаешь?
Я слышал её тяжёлое дыхание и видел, как она плачет. Она мне не верит?
— Я обещаю, что починю их! Бабушка будет рада!
Это ведь её любимые часы. Она, наверное, очень расстроилась, когда увидела, что они больше не показывают время.
— Милый… — прошептала мама и крепко меня обняла.
От неё пахло бабушкиным пирогом — или мне уже это казалось.Она шептала мне нежно что-то на ухо, а я лишь думал о том, как сильно хочу этот пирог с мясом.
И вдруг я почувствовал то, чего мне так не хватало.
Мама ласково гладила меня по затылку, как это делала бабушка в детстве.
Приятная дрожь прошлась по спине, и стало так тепло и уютно, будто бабушка здесь, рядом.
Мне было больно осознавать, что часы не починить, и они больше не покажут время. Бабушка больше не посмотрит на них, чтобы понять, когда выключать духовку, не спросит, сколько пятёрок я принёс, не поддастся мне в шахматы.
Глаза щипало от слёз. Мне было больно, но я знал: она в каждом движении руки моей мамы, в каждом её запахе и слове, когда она обращается ко мне.Она останется во мне — в моих воспоминаниях, мыслях и душе.Бабушка всегда будет со мной.
Я буду видеть её, когда смотрю её любимый фильм.
Буду слышать, как она говорит: надень шапку, когда выходишь из дома, как зовёт меня кушать после школы.
Она повсюду, она здесь. Я это знаю.
Мне стало тепло. Мы посмотрели с мамой в окно. Пошёл первый снег, хлопьями окутывая сырую землю.
— Бабушка слышит нас. Она подарила нам снег. — Мама подошла к окну и посмотрела в небо. — Помнишь, как она говорила?
— Первый снег всегда значит, внучек, что пора печь пирог, — грустно улыбнувшись, сказал я.
Мы так и сделали. Сидя с мамой на кухне, ели пирог с мясом и говорили обо всём.
В комнате пахло теплом и тестом, и казалось: бабушка просто вышла на минутку, сейчас вернётся и тихо скажет, чтобы не ели горячим.
Снег за окном падал всё гуще, укрывая землю мягким покоем.
И в этом покое было что-то родное — словно время снова пошло.
Я не плакал. Просто не верил. Будто попал в длинный, липкий сон, из которого не проснуться.
Я стоял у её свежей могилы, смотрел на крест, где висело её фото. Она там улыбалась — потому что делала это всегда.Мне вдруг захотелось её пирога. Живот стянуло от голода. Когда я ел в последний раз?
Почему она сейчас не рядом со мной? Она всегда была здесь, когда я плакал в детстве. Её тёплая рука гладила мой затылок, и я успокаивался.
Сделай так в последний раз. Пожалуйста. Я обещаю, что успокоюсь.
Она не сделала…
Вечером того же дня я сидел у письменного стола и смотрел в окно. В соседних окнах горел свет, и жизнь кипела разными красками. Мама готовила ужин на всю семью, там дедушка читал книгу своему внуку, а в маленькой квартире на втором этаже муж с женой снова ругались из-за его пьянок.
Я смотрел равнодушно во все окна и не понимал, почему бабушка не заходит ко мне, чтобы узнать, как прошёл мой день в школе.
Решив, что больше не могу ждать, я направился к ней сам.
Дверь в её комнату была приоткрыта. Я аккуратно постучал, чтобы не разбудить. Никто не ответил.
Заглянув в пустую тёмную комнату, я увидел что-то блестящее на полу около кресла.
Это были часы. Любимые часы бабушки. Почему она их сняла? Она никогда этого не делала.
Взглянув на время, я увидел 13:35.
Как странно. Сейчас ведь давно уже вечер. Я приложил часы к уху, но не услышал, как они дышат.
В груди будто больно кольнули, и я всё осознал. Бабушка не выходит ко мне, потому что её любимые часы не ходят.Горячие слёзы обожгли мне щёки. Но я не придал этому значения.Я должен их спасти. Я просто обязан.
Не помню, как оказался в своей комнате. На столе лежали разобранные часы человека, которого мне так не хватало.
— Я не могу сдаться. Я должен, — всё твердил я себе.
Разбирал и соединял детали, вставлял новые батарейки, крутил старые. Ничего не помогало.
Неприятное чувство жжения в груди всё время отвлекало меня.
Я не заметил, как ночь за окном сменилась рассветом.
За окном кто-то смеялся. Мир жил, будто ничего не случилось. Только часы всё ещё молчали.Тёплые лучи падали на стол, на место, где они лежали.
— Я всё равно починю их! Они пойдут, бабуля, честно! И тогда ты ко мне придёшь, принесёшь свои пирожки с квашеной капустой, которые я всё время отказывался есть! Я съем их, баб! Честно! И компот давай из абрикосов! — я плакал.
— Милый…
Я вздрогнул. Это была мама. Как же она похожа на бабушку в этом утреннем свете.Она словно ангел, пришедший помочь.
— Ты не спал? — она посмотрела на мой стол. — Что это у тебя?
Солнце осветило её лицо, и я увидел опухшие, грустные глаза. Маме тоже больно…
— Я починю бабушкины часы. Они остановились, видишь? Я всё исправлю.
Взгляд мамы меня встревожил. Она не поняла, почему я это делаю.
— Если бабушка увидит, что её часы снова живут, она вернётся! Понимаешь?
Я слышал её тяжёлое дыхание и видел, как она плачет. Она мне не верит?
— Я обещаю, что починю их! Бабушка будет рада!
Это ведь её любимые часы. Она, наверное, очень расстроилась, когда увидела, что они больше не показывают время.
— Милый… — прошептала мама и крепко меня обняла.
От неё пахло бабушкиным пирогом — или мне уже это казалось.Она шептала мне нежно что-то на ухо, а я лишь думал о том, как сильно хочу этот пирог с мясом.
И вдруг я почувствовал то, чего мне так не хватало.
Мама ласково гладила меня по затылку, как это делала бабушка в детстве.
Приятная дрожь прошлась по спине, и стало так тепло и уютно, будто бабушка здесь, рядом.
Мне было больно осознавать, что часы не починить, и они больше не покажут время. Бабушка больше не посмотрит на них, чтобы понять, когда выключать духовку, не спросит, сколько пятёрок я принёс, не поддастся мне в шахматы.
Глаза щипало от слёз. Мне было больно, но я знал: она в каждом движении руки моей мамы, в каждом её запахе и слове, когда она обращается ко мне.Она останется во мне — в моих воспоминаниях, мыслях и душе.Бабушка всегда будет со мной.
Я буду видеть её, когда смотрю её любимый фильм.
Буду слышать, как она говорит: надень шапку, когда выходишь из дома, как зовёт меня кушать после школы.
Она повсюду, она здесь. Я это знаю.
Мне стало тепло. Мы посмотрели с мамой в окно. Пошёл первый снег, хлопьями окутывая сырую землю.
— Бабушка слышит нас. Она подарила нам снег. — Мама подошла к окну и посмотрела в небо. — Помнишь, как она говорила?
— Первый снег всегда значит, внучек, что пора печь пирог, — грустно улыбнувшись, сказал я.
Мы так и сделали. Сидя с мамой на кухне, ели пирог с мясом и говорили обо всём.
В комнате пахло теплом и тестом, и казалось: бабушка просто вышла на минутку, сейчас вернётся и тихо скажет, чтобы не ели горячим.
Снег за окном падал всё гуще, укрывая землю мягким покоем.
И в этом покое было что-то родное — словно время снова пошло.
