Оно учуяло меня. Одной из верхних лап оно сильно стукнуло по стеклу. Меня выбило из оцепенения. Я снова подался назад. Ноги волочились за телом безвольно, будто они принадлежали тряпичной кукле. Недо-лягушка чувствовала своим отростком, что я еe вижу.
По стеклу разошлась новая порция ударов. Костлявая ладонь тараном обрушилась на старое тонкое стекло. И оно дало слабину. С противным треском под лапой монстра рассыпалась вереница трещинок. Я начал понимать, что происходит. Я был совсем один, а за тонким, ломающимся стеклом, за фактически невесомой перегородкой находится ОНО. Я и монстр. Я и неизбежный конец. Существо ломилось ко мне. Каждый стук чертил всe новые ниточки на стекле. А я не мог пошевелиться. В ушах стучал мой собственный пульс, да так сильно, что вески болели, уши заложило. «Это не сон, это реальность». Существо замахнулось. Спустя мгновение раздался режущий мою душу треск. Измученное побоями стекло пропустило очередные глубокие трещины. На нeм уже не осталось живого места. Сквозь стеклянную паутинку я глянул в глаза чудовища. Я понял: ещё один удар, и оно внутри. Вместо крика о помощи из моего горла вырвался только сдавленный скулeж. И этого хватило только для того, чтобы раззадорить тварь. Следующие мгновения я запомнил на всю жизнь.
Нечисть застыла. Отросток на шее, напоминающий нос, раскрылся. По всей его длине от кончика до основания протянулась продольная полоса. Он разделился на двое. Его половинки теперь соединяли только дорожки какой-то жижи, капающей на выпирающий живот. Я снова протяжно завыл. Отчаянно, громко. Пополз назад. Я чувствовал, что за затишьем грядeт буря. Ноги всe ещё не слушались. И я был уверен, что это конец. Стало тяжело дышать. Существо встрепенулось, и в мгновение та щель протянулась до самого его живота. Существо будто разрезали надвое. Будто расстегнули молнию на сумке-бананке. Взору представился широкий зев, глубокий, вполне способный вместить человека вроде меня. Рeбра разъехались, напоминая длинные острые клыки. Теперь это не лягушка, теперь это мухоловка. Это пасть. А внутри огромной цепкой хари, в глубине пищевода, копошились человеческие останки. В плотно набитом брюхе нервно подeргивались чьи-то руки, импульсивно сжимались колени, строила гримасы половина человеческого лица. Я до сих пор не понимаю, были ли они ещё живы? Больно ужалила мысль, что я тоже окажусь в этом тесном, жарком, мокром чреве. Монстр торжествующе положил ладонь на многострадальное стекло и сильно надавил. Треск. Цокот стeклышек по полу моей спальни. Сорванные одной ловкой конечностью жалюзи. Существо наполовину в моей комнате. Я наполовину мeртв. Затупленные жeлтые когти коснулись моей ноги. И как по щелчку пальца вуаль гипноза спала. В руки и ноги снова вернулась жизнь. Адреналин ударил в голову и приказал телу: "беги!". Я как ошпаренный вскочил с кровати.
Я вышел из ступора и заорал так сильно, что сорвал голос. Горло будто наждачкой расчесало. Мой крик, наверное, слышал весь район. И никто не вышел на помощь. Со всех ног я ринулся к входной двери. Слыша, как остатки стекла вваливаются в мою квартиру, как тяжело ступает по полу неизведанная зараза, я второпях проворачивал дверной замок. Шаги приближались. Расстояние между нами сократилось донельзя. Я не оборачивался. Боялся, что если обернусь, то всe - пиши пропало. Навалившись всём весом на дверь, в последний момент я еe всe же открыл. Вывалился в коридор. Пулей помчался по лестнице вниз. Я так боялся, что у меня запутаются ноги, что я отступлюсь, что буду недостаточно быстрым. Я слышал, как стремительно сзади по подъездной плитке топочет монстр. Он голодно чавкал, утробно выл, противно цокал своими жeлтыми когтями по полу, стенам, потолку. Я так надеялся на помощь. И получил еe оттуда, откуда совсем не ожидал. Звуки твари за спиной и собственный пульс перебился скрипом. Из открывшегося взору дверного проeма на седьмом этаже вышла злющая, сонная баб Нина, с очками в одной руке. Она грозно сощурилась, пытаясь разглядеть нарушителей спокойствия. Она уже распахнула тонкие губы, чтобы начать нравоучения. И начала бы, если б не натянула очки на нос. В мгновение, когда она увидела тварь за моей спиной, еe и без того оптически увеличенные глаза расширились до размера школьного глобуса. Она встрепенулась, да так, что даже еe дряхлые щeчки заплясали на морщинистом лице.
- Баб Нина!!! - только и смог проорать я и ринулся без приглашения в спасительный дверной проeм бабкиной квартиры, оставляя хозяйку позади. Я надеялся, что бабуся с выверенностью спецназовца, со скоростью киборга, как она умеет, захлопнет сейчас дверь и мы окажемся в относительной безопасности. Но нет. Она стояла снаружи. Я ввалился в прихожую и, споткнувшись о калошу, влетел в стену. Нервы не выдержали. Я зарыдал, забился в угол. Меня трясло. Я был уверен, что всe потеряно. Собрав последние силы в кулак, я всe-таки смог взглянуть в лицо смерти. И обомлел, когда повернул голову в сторону открытой двери, баб Нины и твари. Откуда ни возьмись в руках у бабуси материализовалась лопатка для обуви. Одну руку она упёрла в бок, а другой опасно мотыляла в воздухе.
- Чаво орeм, гражданин? Время Вы видели, а? - голос пожилой женщины был недовольным и скрипучим. Даже хуже, чем обычно. Я опешил. Монстр тоже, - Какого хрена, чертила, беснуешься?! Не учили тебя нормально себя вести, а?! - баб Нина только распалялась. Монстр застыл, как будто не ожидая акта агрессии от добычи. Я тоже наблюдал за происходящим молча, всe ещё боясь шевелиться. И не зря. Недо-лягушка попыталась медленно поднять переднюю конечность в сторону женщины, но тут же встретил сопротивление со стороны железной, ещё советской лопатки.
- Ещё и замахивается на меня, сукин сын! Ах ты ж тварина, а ну, пошeл отсюда! - седой киборг обрушил бурю ударов лопаткой на ничего не понимающее существо. Неведома зверушка булькнула, хрюкнула, ступила назад. Под громкие мерзкие возгласы бабки лопатка со смачными шлепками прилетала то по мясистой шее, то по костлявым рукам, то по переполненному животу. Я понял, что никто из нас троих не понимает, что происходит.
- Где ж вас таких уродов рожают?! В наше время такого не было, потому что воспитание было - во! - в эмоциональном порыве баб Нина горделиво тряхнула головой, да так, что у неe вылетела вставная челюсть. Увидя это, существо сжалось, склеило обратно свою пасть и боязливо вытянуло вперeд отросток-нос.
- Пальцы свои вонючие от меня убрал, наркоша! - шипиляво взвизгнула бабуля, и с размаху двинула лопаткой прям промеж глаз существу. Удар пришeлся аккурат по отростку. Монстр взвыл, отпрыгнул назад и задeргал своей жирной шеей. Бабушка продолжала что-то кричать, не переставала лупить тварь из преисподней. Нечисть в непонятках ретировалась вниз по лестнице. Еe скулёж отдавался эхом всe тише и тише. Баб Нина пустилась вдогонку по той же лестнице. Нелепо переваливаясь с ноги на ногу, она элегантно держала подол своей длинной, пожелтевшей от времени ночной рубашки. Крики и проклятия бабушки смешались с жалобными визгами монстра. Попал под горячую руку. Я же зарeванный так и остался сидеть в углу, пока звуки борьбы не стихли. Я ничего не понял. Но отчего-то стало смешно. Глядя на пустую лестничную клетку, я поддался истерике. Смех накатил, придушил не хуже страха. Баб Нина прогнала потустороннюю машину убийств. Древняя бабуся. Седой комок с окулярами. На трясущихся ногах я поднялся. Нервный хохот не давал вздохнуть. Начала кружиться голова. Опираясь о стену, я решил, что хочу видеть продолжение. Прошeл вглубь старческой квартиры. В комнатах было душно, воздух был спёртый, с примесью аммиака. Может, даже, нафталина. А может машинного масла, ведь бабуле точно приходится смазывать свои металлические колени. Она ведь точно киборг. Я прошeл к окну, и приподняв кружевную кухонную занавеску, уставился во двор.
Представление продолжалось. Баб Нина гоняла неведомую бабайку по детской площадке. Благо, детей, как и других людей, сейчас там не было. Существо скакало в разные стороны, прикрывало покалеченный носовой отросток, пыталось залезть на близстоящие деревья. Но Баб Нина была настойчивой. «Да, дружок» - подумал я тогда, заливаясь нервным смехом, - «Не на ту ты напал! Баб Нина – она как божество. Древняя и неубиваемая. Тебе до её вселенской мощи ещё жить и жить».
В какой-то момент измученная погоней бабуся опёрлась о разноцветную детскую горку, чтобы отдышаться. Дала фору. Монстр воспользовался моментом. Сверкая пятками, бледная туша ринулась за угол, где и растворилась. Ночная темнота поглотила его, рассосав без следа. О том, что произошло, напоминало лишь выбитое окно в моей квартире и мои седые волосы. А ещё Баб Нина, которая ещё какое-то время подозрительно шарила по кустам в поисках нарушителя спокойствия.
Я плохо помню, что было потом. Бабушка вернулась домой, принялась за что-то меня отчитывать, потом отпаивала самогонкой. Она и в своих наглазниках видит плохо. Женщина решила, что это был мой неадекватный собутыльник, который напал на меня. Помню только её фразу: «Ну и урод твой дружок. Урод и невежа. Не приводи его больше!». И я не стал доказывать обратное. Пусть бабуля думает так. Меньше знает, крепче спит. А вот я уже, наверное, никогда не смогу спокойно спать. После этого случая окна я заменил на стеклопакет. В квартире стало намного теплее, лишние звуки с улицы не мешали, да и стало несколько спокойнее. Но до сих пор любой ночной шорох вводит меня в ужас. И, просыпаясь среди ночи от неясных шумов, я подолгу не могу уснуть. Иногда даже сижу до самого утра. Но пока что все звуки из тьмы – это ложные тревоги. Тварь так и не объявилась снова. Надеюсь, что она больше никогда не сунется в наш дом. А что касается Баб Нины: она до сих пор живёт в своей квартирке. Вот, недавно высадила свои зимние саженцы в палисаднике. Ко мне она относится так же, как и раньше. Зато я сам стараюсь относится к бабуле немного мягче, лишний раз не оговариваюсь, не шумлю. В конце концов, она мне жизнь спасла. Ну, почти не шумлю. В честь моей пожилой спасительницы я сочинил песню, и иногда с удовольствием исполняю её в вечернее время! «Баб Нина – настоящий мужчина!».
По стеклу разошлась новая порция ударов. Костлявая ладонь тараном обрушилась на старое тонкое стекло. И оно дало слабину. С противным треском под лапой монстра рассыпалась вереница трещинок. Я начал понимать, что происходит. Я был совсем один, а за тонким, ломающимся стеклом, за фактически невесомой перегородкой находится ОНО. Я и монстр. Я и неизбежный конец. Существо ломилось ко мне. Каждый стук чертил всe новые ниточки на стекле. А я не мог пошевелиться. В ушах стучал мой собственный пульс, да так сильно, что вески болели, уши заложило. «Это не сон, это реальность». Существо замахнулось. Спустя мгновение раздался режущий мою душу треск. Измученное побоями стекло пропустило очередные глубокие трещины. На нeм уже не осталось живого места. Сквозь стеклянную паутинку я глянул в глаза чудовища. Я понял: ещё один удар, и оно внутри. Вместо крика о помощи из моего горла вырвался только сдавленный скулeж. И этого хватило только для того, чтобы раззадорить тварь. Следующие мгновения я запомнил на всю жизнь.
Нечисть застыла. Отросток на шее, напоминающий нос, раскрылся. По всей его длине от кончика до основания протянулась продольная полоса. Он разделился на двое. Его половинки теперь соединяли только дорожки какой-то жижи, капающей на выпирающий живот. Я снова протяжно завыл. Отчаянно, громко. Пополз назад. Я чувствовал, что за затишьем грядeт буря. Ноги всe ещё не слушались. И я был уверен, что это конец. Стало тяжело дышать. Существо встрепенулось, и в мгновение та щель протянулась до самого его живота. Существо будто разрезали надвое. Будто расстегнули молнию на сумке-бананке. Взору представился широкий зев, глубокий, вполне способный вместить человека вроде меня. Рeбра разъехались, напоминая длинные острые клыки. Теперь это не лягушка, теперь это мухоловка. Это пасть. А внутри огромной цепкой хари, в глубине пищевода, копошились человеческие останки. В плотно набитом брюхе нервно подeргивались чьи-то руки, импульсивно сжимались колени, строила гримасы половина человеческого лица. Я до сих пор не понимаю, были ли они ещё живы? Больно ужалила мысль, что я тоже окажусь в этом тесном, жарком, мокром чреве. Монстр торжествующе положил ладонь на многострадальное стекло и сильно надавил. Треск. Цокот стeклышек по полу моей спальни. Сорванные одной ловкой конечностью жалюзи. Существо наполовину в моей комнате. Я наполовину мeртв. Затупленные жeлтые когти коснулись моей ноги. И как по щелчку пальца вуаль гипноза спала. В руки и ноги снова вернулась жизнь. Адреналин ударил в голову и приказал телу: "беги!". Я как ошпаренный вскочил с кровати.
Я вышел из ступора и заорал так сильно, что сорвал голос. Горло будто наждачкой расчесало. Мой крик, наверное, слышал весь район. И никто не вышел на помощь. Со всех ног я ринулся к входной двери. Слыша, как остатки стекла вваливаются в мою квартиру, как тяжело ступает по полу неизведанная зараза, я второпях проворачивал дверной замок. Шаги приближались. Расстояние между нами сократилось донельзя. Я не оборачивался. Боялся, что если обернусь, то всe - пиши пропало. Навалившись всём весом на дверь, в последний момент я еe всe же открыл. Вывалился в коридор. Пулей помчался по лестнице вниз. Я так боялся, что у меня запутаются ноги, что я отступлюсь, что буду недостаточно быстрым. Я слышал, как стремительно сзади по подъездной плитке топочет монстр. Он голодно чавкал, утробно выл, противно цокал своими жeлтыми когтями по полу, стенам, потолку. Я так надеялся на помощь. И получил еe оттуда, откуда совсем не ожидал. Звуки твари за спиной и собственный пульс перебился скрипом. Из открывшегося взору дверного проeма на седьмом этаже вышла злющая, сонная баб Нина, с очками в одной руке. Она грозно сощурилась, пытаясь разглядеть нарушителей спокойствия. Она уже распахнула тонкие губы, чтобы начать нравоучения. И начала бы, если б не натянула очки на нос. В мгновение, когда она увидела тварь за моей спиной, еe и без того оптически увеличенные глаза расширились до размера школьного глобуса. Она встрепенулась, да так, что даже еe дряхлые щeчки заплясали на морщинистом лице.
- Баб Нина!!! - только и смог проорать я и ринулся без приглашения в спасительный дверной проeм бабкиной квартиры, оставляя хозяйку позади. Я надеялся, что бабуся с выверенностью спецназовца, со скоростью киборга, как она умеет, захлопнет сейчас дверь и мы окажемся в относительной безопасности. Но нет. Она стояла снаружи. Я ввалился в прихожую и, споткнувшись о калошу, влетел в стену. Нервы не выдержали. Я зарыдал, забился в угол. Меня трясло. Я был уверен, что всe потеряно. Собрав последние силы в кулак, я всe-таки смог взглянуть в лицо смерти. И обомлел, когда повернул голову в сторону открытой двери, баб Нины и твари. Откуда ни возьмись в руках у бабуси материализовалась лопатка для обуви. Одну руку она упёрла в бок, а другой опасно мотыляла в воздухе.
- Чаво орeм, гражданин? Время Вы видели, а? - голос пожилой женщины был недовольным и скрипучим. Даже хуже, чем обычно. Я опешил. Монстр тоже, - Какого хрена, чертила, беснуешься?! Не учили тебя нормально себя вести, а?! - баб Нина только распалялась. Монстр застыл, как будто не ожидая акта агрессии от добычи. Я тоже наблюдал за происходящим молча, всe ещё боясь шевелиться. И не зря. Недо-лягушка попыталась медленно поднять переднюю конечность в сторону женщины, но тут же встретил сопротивление со стороны железной, ещё советской лопатки.
- Ещё и замахивается на меня, сукин сын! Ах ты ж тварина, а ну, пошeл отсюда! - седой киборг обрушил бурю ударов лопаткой на ничего не понимающее существо. Неведома зверушка булькнула, хрюкнула, ступила назад. Под громкие мерзкие возгласы бабки лопатка со смачными шлепками прилетала то по мясистой шее, то по костлявым рукам, то по переполненному животу. Я понял, что никто из нас троих не понимает, что происходит.
- Где ж вас таких уродов рожают?! В наше время такого не было, потому что воспитание было - во! - в эмоциональном порыве баб Нина горделиво тряхнула головой, да так, что у неe вылетела вставная челюсть. Увидя это, существо сжалось, склеило обратно свою пасть и боязливо вытянуло вперeд отросток-нос.
- Пальцы свои вонючие от меня убрал, наркоша! - шипиляво взвизгнула бабуля, и с размаху двинула лопаткой прям промеж глаз существу. Удар пришeлся аккурат по отростку. Монстр взвыл, отпрыгнул назад и задeргал своей жирной шеей. Бабушка продолжала что-то кричать, не переставала лупить тварь из преисподней. Нечисть в непонятках ретировалась вниз по лестнице. Еe скулёж отдавался эхом всe тише и тише. Баб Нина пустилась вдогонку по той же лестнице. Нелепо переваливаясь с ноги на ногу, она элегантно держала подол своей длинной, пожелтевшей от времени ночной рубашки. Крики и проклятия бабушки смешались с жалобными визгами монстра. Попал под горячую руку. Я же зарeванный так и остался сидеть в углу, пока звуки борьбы не стихли. Я ничего не понял. Но отчего-то стало смешно. Глядя на пустую лестничную клетку, я поддался истерике. Смех накатил, придушил не хуже страха. Баб Нина прогнала потустороннюю машину убийств. Древняя бабуся. Седой комок с окулярами. На трясущихся ногах я поднялся. Нервный хохот не давал вздохнуть. Начала кружиться голова. Опираясь о стену, я решил, что хочу видеть продолжение. Прошeл вглубь старческой квартиры. В комнатах было душно, воздух был спёртый, с примесью аммиака. Может, даже, нафталина. А может машинного масла, ведь бабуле точно приходится смазывать свои металлические колени. Она ведь точно киборг. Я прошeл к окну, и приподняв кружевную кухонную занавеску, уставился во двор.
Представление продолжалось. Баб Нина гоняла неведомую бабайку по детской площадке. Благо, детей, как и других людей, сейчас там не было. Существо скакало в разные стороны, прикрывало покалеченный носовой отросток, пыталось залезть на близстоящие деревья. Но Баб Нина была настойчивой. «Да, дружок» - подумал я тогда, заливаясь нервным смехом, - «Не на ту ты напал! Баб Нина – она как божество. Древняя и неубиваемая. Тебе до её вселенской мощи ещё жить и жить».
В какой-то момент измученная погоней бабуся опёрлась о разноцветную детскую горку, чтобы отдышаться. Дала фору. Монстр воспользовался моментом. Сверкая пятками, бледная туша ринулась за угол, где и растворилась. Ночная темнота поглотила его, рассосав без следа. О том, что произошло, напоминало лишь выбитое окно в моей квартире и мои седые волосы. А ещё Баб Нина, которая ещё какое-то время подозрительно шарила по кустам в поисках нарушителя спокойствия.
Я плохо помню, что было потом. Бабушка вернулась домой, принялась за что-то меня отчитывать, потом отпаивала самогонкой. Она и в своих наглазниках видит плохо. Женщина решила, что это был мой неадекватный собутыльник, который напал на меня. Помню только её фразу: «Ну и урод твой дружок. Урод и невежа. Не приводи его больше!». И я не стал доказывать обратное. Пусть бабуля думает так. Меньше знает, крепче спит. А вот я уже, наверное, никогда не смогу спокойно спать. После этого случая окна я заменил на стеклопакет. В квартире стало намного теплее, лишние звуки с улицы не мешали, да и стало несколько спокойнее. Но до сих пор любой ночной шорох вводит меня в ужас. И, просыпаясь среди ночи от неясных шумов, я подолгу не могу уснуть. Иногда даже сижу до самого утра. Но пока что все звуки из тьмы – это ложные тревоги. Тварь так и не объявилась снова. Надеюсь, что она больше никогда не сунется в наш дом. А что касается Баб Нины: она до сих пор живёт в своей квартирке. Вот, недавно высадила свои зимние саженцы в палисаднике. Ко мне она относится так же, как и раньше. Зато я сам стараюсь относится к бабуле немного мягче, лишний раз не оговариваюсь, не шумлю. В конце концов, она мне жизнь спасла. Ну, почти не шумлю. В честь моей пожилой спасительницы я сочинил песню, и иногда с удовольствием исполняю её в вечернее время! «Баб Нина – настоящий мужчина!».
