Увидеться с другом снова удалось только после рабочих дней. В пятницу по окончании смены встретились с Глебом, обменялись рюкзаками, посидели, выпили пива у меня дома. Вечер прошeл расслабленно и непринуждённо. Ничего необычного я не заметил. Обсудили прошедший футбольный матч, рабочие дни, новые открывшиеся бары. Лeгкие диалоги ни о чeм. Уже ближе к полуночи я проводил друга до подъезда. Постояли, Хомяк покурил, пожали друг другу руки. Очень жалею сейчас, что не обнял его тогда крепко и не сказал, как им дорожу. Это был последний раз, когда я его видел.
Глеб вызвал такси. Перебежал через дорогу на остановку, чтоб водителю было проще сориентироваться. Я проводил товарища взглядом и отправился восвояси. Мне не терпелось глянуть, что же получилось на снимках из заброшенной деревни. Вставил флэшку в компьютер, поставил чайник. Ожидая закипания воды, я подошeл к окну кухни и уставился на улицу. Окна моей квартиры открывали вид как раз на ту остановку, куда должен был подъехать таксист. Машины ещё не было, а мой друг топтался на остановке. Он снова закурил. Клубки бледного дыма разметал прерывистый игривый ветерок, грозящий перерасти во что-то большее. Глеб поeжился. Из-за крыш многоэтажек выплыла огромная грозовая туча, на фоне тeмно-синего неба казавшаяся чeрной. Убывающий месяц поглотила тьма. На улице заметно потемнело.
- Будет ливень, - сам себе пробурчал я. Мыслями я был с другом на той остановке. "Главное, чтоб нормально добрался" - пришло мне в голову. "Я б его сам довeз, да уже выпил. Вдруг правоохранители остановят? А может, оставить Хомяка у себя, пусть переночует? Погода испортилась. Отоспится поддатая морда, завтра домой поедет" - думал я. С чего вдруг такая забота? Да не знаю. Чувствовать я, наверное, начал что-то, да поздно уже было. Щeлкнул чайник, выводя меня из ступора. Я заварил крепкого чаю и прошeл к компьютеру.
От увиденного я чуть не выплюнул только что отхлёбанный кипяток. Поначалу я даже ничего не понял. Потом...снова ничего не понял. С полминуты я пытался осознать то, что вижу. На всех фотографиях, сделанных в деревне, не было одного важного элемента - Хомяка. На фото, куда должен был попасть Глеб, его просто не было. Где-то точно должны были мелькать его руки, макушка, недовольное лицо. Даже на наших совместных селфи моё лицо сияет улыбкой, а его просто нет. Как будто и не было там никого. Будто его отфотошопили. Тогда я подумал, что Хомяк прикалывается надо мной. В конце концов, несколько дней камера была у него. Я продолжил листать материал.
По телу побежали мурашки, когда на снимках начали появляться какие-то люди. Не прозрачные, а самые обычные. На них была странная одежда, старая и фактически однотонная. Женщины в платках. Дети в длинных рубахах. На первый взгляд, они отдалённо напоминали старославянское племя, но с азиатскими чертами лица. Они стояли у своих домов, сидели на стульях, ели, читали книги, готовили ужин, косили траву. Некоторые из них удивлённо смотрели в камеру, некоторые не обращали никакого внимания на объектив. Пара пожилых людей что-то кричали, махали руками. На снимке крайнего дома деревни, где Хома присел покурить, я увидел какого-то деда, идущего по пояс в густой траве в сторону леса. На плече наперевес он нёс, вроде, лопату. Я наивно полагал, что моему другу не составило труда отфотошопить все снимки, чтобы вогнать меня в ступор, внести капельку мистики в реальную жизнь, отомстить за пережитый стресс.
Страх быстро ушёл. Слишком нереалистично выглядело происходящее, чтоб я в него поверил. "Я почти повёлся" - ухмыльнулся я. За окном сверкнула молния, следом громко бабахнуло. Я вальяжно потянулся к телефону и набрал номер друга. Но оператор вежливо сообщил, что набранный номер не существует. Я поморщился. Набрал номер по памяти ещё раз - тот же результат. По стеклу застучало, мелко, легко и быстро. Я выглянул в окно на кухне, чтоб проверить друга. Сквозь мокрые дождевые дорожки на стекле выглядывала автобусная остановка. Там уже никого не было. Я попробовал найти контакт Глеба в телефоне - без толку. В груди появилось неприятное, сдавливающее чувство. "Ну, может, связь из-за дождя плохая?" - оправдывал происходящее я, как мог. В непонятках я опустился обратно на компьютерное кресло. Что-то заставило меня продолжить листать фотографии.
Далее были снимки кладбища. Надгробные плиты, холмики. И тут меня словно ударило током. Я, уже заметно нервничая, долистал до селфи, где половину кадра занимает моё довольное лицо. А за мой спиной, на фоне кривых древних надгробных плит, стояла толпа людей. Мужчины и женщины, дети и старики, пара собак, кошек, коза. Все смирно стояли и беспристрастно смотрели в камеру. Передний план фотографии хорошо освещался, и я мог отчётливо разобрать лица в первых рядах. Далее свет рассеивался, черты размывались, чернели. Темнота скрывала край этой толпы. Было впечатление, что она и не кончалась, простираясь на многие километры. Сколько именно было людей на фото - неизвестно. Только их глаза страшно блестели красным. Эти глаза... Они припечатали меня к креслу. Стало страшно шевелиться. Я ощущал себя, как под прицелом. И, кажется, стоит шелохнуться, в лоб прилетит пуля.
Только на этом снимке был Глеб. Его фигура должна была скрываться в темноте, и бежать спиной к объективу, по направлению к деревне. Но он стоял среди толпы в первом ряду. Руки его были опущены вдоль тела, лицо не выражало ничего, а глаза смотрели в камеру. Меня закололи тонкие шипы страха. Стало очень холодно. За окном не на шутку разошeлся ливень. Я попытался перемогаться, помотать головой, попить остывающий чай. Походил по комнате кругами - ничего. Фото остались прежними. Я начинал паниковать, хотя где-то внутри ещё сидела надежда на то, что всe это - просто пранк. Я звонил Глебу снова и снова. После короткого вызова раз за разом мои ожидания ломались о голос оператора. Не дослушивая, я сбрасывал. Решил, что у товарища беда со связью. Зашeл в месседжер, где мы вели с ним переписку длинною в десять лет минимум. Но, как вы могли догадаться, переписки не было. Тогда я полез на свою страницу в поисках совместных фото. Вот тут я уже испугался не на шутку. На всех фото, где рядом со мной должен был быть мой верный друг Хомяк, красовался пустой фон. Я не верил, не хотел верить, что происходит что-то необъяснимое. В голову приходили мысли о глобальном пранке. Это же интернет! Последние мои мечты разбились о фото и видео в галерее. Даже в видео я разговаривал сам с собой. Пил сам с собой. Кидал мяч в пространство. Паника поглощала меня.
- Что, чeрт возьми...
Мне кажется, где-то в этот момент я действительно сошeл с ума. Или, наоборот, вернулся в реальность. Естественно, я оперативно начал поиск друга. Заявление в полиции не приняли, так как с момента пропажи ещё не прошли сутки. Девушки у Хомы не было. Одногруппники, с которыми удалось установит связь, не помнили никакого Глеба.
Поиски Глеба в хомячиной квартире тоже не дали результатов: дверь была заперта, а за ней - тишина. Я просидел у входа добрых минут сорок, пока какая-то женщина средних лет не появилась на лестничной клетке. Она опасливо косилась на меня, но всё же просеменила к квартире Глеба. К моему удивлению, она достала ключ и отворила дверь. На мой вопрос о Глебе - прежнем жильце - женщина сообщила, мол, такие здесь не живут, и поспешила укрыться за дверью.
Оставалась одна надежда: родители пропавшего товарища. Они жили где-то за городом. В голову просачивались воспоминания, как когда-то давно после школы заходил к другу в гости. Я вспомнил его большой двор, наши игры в футбол. Вспомнил, как мы ели булочки с вареньем, которые приготовила его мама. Вспомнил, как вместе играли в просторной игровой комнате. От наплыва ностальгических воспоминаний хотелось кричать. Я оперативно прыгнул в машину и помчался по памяти в тот район, где в детстве проживал Глеб.
Пригород встретил меня недобро. Одинаковые одноэтажные домики, мелкие пустые палисадники, крючковатые деревья, жухлая трава. Всe было каким-то серо-жeлтым, хмурым. В светло-сером небе кучковались облачные вихры. Осень полностью вступила в свои права. Несколько часов я плутал по переулкам, то и дело застревая в размытых грязевых лужах. Выбоины поглощали колeса с противным чмоканьем и не хотели отпускать. В какой-то момент я вышел из себя. Громко хлопнув дверью, я закрыл машину и отправился на поиски на своих двоих. Спустя ещё несколько часов поисков я каким-то чудом наткнулся на знакомую улицу.
Небо начало темнеть. Из-за прошедшего ночью дождя в воздухе висела влага и сырость. Я запахнул куртку плотнее. В конце концов на пути мне попалось одноэтажное здание, такое же, как и сотни других на улице. «Вроде, оно» - мелькнула мысль. Постучался в голубую калитку с облупившейся внизу краской. Через несколько минут я услышал шаркающие звуки за металлической преградой. Шаги. Дверь мне открыла женщина в возрасте. Ещё не старуха, но уже и не молодая девочка. Волосы её были аккуратно собраны в пучок. На плечах поверх милого платья накинута олимпийка. Женщина сжималась от холода.
- Здравствуйте. Что-то хотели? - она добродушно улыбнулась. Я вдруг понял, что за все года дружбы был в гостях у Глеба только пару раз, и то в детстве. "По всей видимости, это его мама" - подумал я тогда. И правда, что интересно, я совсем не помнил её лицо. Но что-то знакомое всё же в ней угадывалось. Я застыл, не зная, что ответить. И тут она неожиданно заговорила сама.
- О, вы Александр, который "по окошкам"? - приободрилась женщина. Я ничего не понял, но почему-то кивнул. Я что-то пытался сказать, что-то мямлил, но получилось только сдавленное "Андрей".
- Ой, простите! Я почему-то думала, что вы Александр. Простите, у меня совсем беда с памятью. Что ж, проходите! - добродушным жестом женщина пригласила меня во двор, уступая дорогу. Под её глазами вырисовывались морщинки. Очень знакомое лицо. Двор выглядел иначе, чем я помнил. В воспоминаниях здесь везде должны были быть клумбы, и большая часть двора должна была быть покрыта коротким газоном. Но двор был маленьким, грязным из-за дождя и прорастающей травы, не было здесь никаких клумб и газонов. Память может врать. Женщина любезно пропустила меня внутрь дома, попутно тарахтя что-то о проблеме с окнами.
- Вот эти вот два окошка надо бы заменить, и ещё одно в спальне. Да, тяжело без мужской крепкой руки в доме. Ну, я побегу поставлю чайник, Вы пока смотрите, Андрей! - и она поспешно потопала на кухню. Я стоял и боялся пошевелиться. Дом был очень схож с моими воспоминаниями, но в то же время сильно отличался. Кривость стен и размер окон я мог и не заметить в детстве, но расположение некоторых комнат спутать было тяжело. Складывалось ощущение, что я был в том доме когда-то и очень плохо его запомнил, а что забыл - додумал. Я прошёл в комнату, которую женщина обозвала "спальней". Там, как я помнил, должна была быть комната Хомяка. Большая, светлая, с большим количеством солдатиков, мягких игрушек и собственным пузатым телевизором. Но взору предстала комната два на два метра, завешенная коврами со всем сторон. На одной из стен, свободной от ковров, была заметна облупившаяся шпаклёвка. В углу стоял старый диванчик с прикроватной тумбой, а на потолке ползло чёрное пятно плесени.
"Неужели, родители Глеба уменьшили комнату? Зачем?" - думал я. На тумбочке я увидел детскую фотографию своего друга. "Значит, домом я не ошибся". Там маленький Хомяк ещё напоминал своего тёску. Толстые щёки, добрые блестящие глазоньки. Я был рад увидеть Глеба хотя бы на детской фотографии. В носу защипало.
- Андрей, пойдёмте в кухню! Чай готов! - вздрогнув, я обернулся на зов. На ватных ногах прошёл на голос. Кухня была совсем иной, чем в моих воспоминаниях. Я уже не удивлялся расхождениям в памяти. Все происходящие за последние пару дней события вымотали моё воображение. Психика отключилась, и, мне кажется, я просто плыл по течению.
- Так, сколько займёт работа? Сколько будет стоить? - моя кружка наполнилась кипятком. Чайный пакетик всплыл. Время будто замедлилось. Я заглянул в лицо собеседницы, и понял, почему она показалась мне знакомой. Глаза. С фотографии в спальне на меня смотрели точно такие же.
- У Глеба Ваши глаза. Вы очень похожи.
Повисла тишина. Женщина ошарашенно глянула на меня. Попятилась назад. С каждой секундой на её лице всё больше выражалось непонимание и страх. Я смотрел на неё и видел своего пропавшего без вести друга. Пропавшего так, будто его никогда не было. Я глубоко вдохнул, чтобы прогнать ком слёз, мешающий говорить.
- Вы сказали, что у вас мужских рук не хватает. Почему? - как можно непринуждённее спросил я. Женщина замялась. Она не понимала, кто я, откуда я знаю её сына, и зачем пришёл к ней в дом.
- Ну, - протянула она, не решаясь ответить, - с мужем я развелась...
- А дети? Сыновья?
- У меня никого нет, - женщина прижалась спиной к стенке. Видно было, что с каждой секундой разговора она напрягается всё сильнее и сильнее.
- А Глеб? - Я очень боялся услышать ответ на свой вопрос. И ждать мне долго не пришлось. Я прочитал его в глазах.
- Вы кто такой? Что Вам нужно?! - перешла на крик женщина. На её глазах выступили слёзы, под ними вновь собрались морщинки.
- Я не оконный мастер. Простите, что не сказал правду. На самом деле я хотел поговорить по поводу Глеба. Я его хороший друг. Лучший друг. Мы много лет с ним общаемся, и недавно он пропал. И, знаете, я не могу с ним связаться... - я замолчал, уставившись в свой чай, - Это прозвучит дико, но он пропал со всех моих фотографий, будто его уже давно нет...
- Если ты думаешь, что это смешно, то ты ошибаешься... - я абсолютно не ожидал, что эта милая добрая женщина способна на такую порцию яда. Она монотонно, почти шёпотом процедила каждое слово. И по её реакции я всё понял. Пазл сложился ещё до того, как она ответила.
- Убирайся! Я вызову полицию! - я молча поднялся, стараясь не поднимать взгляд на её лицо. Развернулся, ретировался к выходу.
"Во всём доме были только детские фотографии Хомяка. По словам женщины, детей сейчас у неё нет. По всей видимости, она уже давно живёт одна" - я прокручивал эти мысли одну за одной, пока женщина кричала мне вслед бранные ругательства. Уже выйдя за калитку, я не выдержал и обернулся. Я посмотрел на красное от ярости лицо, на полные слёз скорби глаза.
- С покойными шутить... какие ж люди сейчас сволочи! - громко ругалась мать моего друга, запирая за мной дверь.
В беспамятстве я ходил по тёмным грязным переулкам, утопая по щиколотку в грязи. Я не понимал, как такое могло случиться. «Мой лучший друг, Глеб, Хомяк, Хома, оказывается, умер. Причём, довольно давно. Может, это одно большое совпадение? Может, это какая-то другая очень похожая на Глеба женщина, у которой сына тоже звали Глебом? И тот второй Глеб в детстве тоже очень напоминал Хомяка. И именно он, этот второй Глеб, умер. А мой друг просто пропал, и я пока не знаю, куда".
Так я и бродил, несколько раз падал, колотил руками мятую траву, пока не вышел чудом к автобусной остановке. Парочка человек, деливших со мной ожидание транспорта, ошарашенно глядели на меня. Не удивительно. Видок у меня был что надо: по колено в грязи, совершенно неожиданно зарёванный, в расстёгнутой куртке в такую отвратительную погоду.
Глеб вызвал такси. Перебежал через дорогу на остановку, чтоб водителю было проще сориентироваться. Я проводил товарища взглядом и отправился восвояси. Мне не терпелось глянуть, что же получилось на снимках из заброшенной деревни. Вставил флэшку в компьютер, поставил чайник. Ожидая закипания воды, я подошeл к окну кухни и уставился на улицу. Окна моей квартиры открывали вид как раз на ту остановку, куда должен был подъехать таксист. Машины ещё не было, а мой друг топтался на остановке. Он снова закурил. Клубки бледного дыма разметал прерывистый игривый ветерок, грозящий перерасти во что-то большее. Глеб поeжился. Из-за крыш многоэтажек выплыла огромная грозовая туча, на фоне тeмно-синего неба казавшаяся чeрной. Убывающий месяц поглотила тьма. На улице заметно потемнело.
- Будет ливень, - сам себе пробурчал я. Мыслями я был с другом на той остановке. "Главное, чтоб нормально добрался" - пришло мне в голову. "Я б его сам довeз, да уже выпил. Вдруг правоохранители остановят? А может, оставить Хомяка у себя, пусть переночует? Погода испортилась. Отоспится поддатая морда, завтра домой поедет" - думал я. С чего вдруг такая забота? Да не знаю. Чувствовать я, наверное, начал что-то, да поздно уже было. Щeлкнул чайник, выводя меня из ступора. Я заварил крепкого чаю и прошeл к компьютеру.
От увиденного я чуть не выплюнул только что отхлёбанный кипяток. Поначалу я даже ничего не понял. Потом...снова ничего не понял. С полминуты я пытался осознать то, что вижу. На всех фотографиях, сделанных в деревне, не было одного важного элемента - Хомяка. На фото, куда должен был попасть Глеб, его просто не было. Где-то точно должны были мелькать его руки, макушка, недовольное лицо. Даже на наших совместных селфи моё лицо сияет улыбкой, а его просто нет. Как будто и не было там никого. Будто его отфотошопили. Тогда я подумал, что Хомяк прикалывается надо мной. В конце концов, несколько дней камера была у него. Я продолжил листать материал.
По телу побежали мурашки, когда на снимках начали появляться какие-то люди. Не прозрачные, а самые обычные. На них была странная одежда, старая и фактически однотонная. Женщины в платках. Дети в длинных рубахах. На первый взгляд, они отдалённо напоминали старославянское племя, но с азиатскими чертами лица. Они стояли у своих домов, сидели на стульях, ели, читали книги, готовили ужин, косили траву. Некоторые из них удивлённо смотрели в камеру, некоторые не обращали никакого внимания на объектив. Пара пожилых людей что-то кричали, махали руками. На снимке крайнего дома деревни, где Хома присел покурить, я увидел какого-то деда, идущего по пояс в густой траве в сторону леса. На плече наперевес он нёс, вроде, лопату. Я наивно полагал, что моему другу не составило труда отфотошопить все снимки, чтобы вогнать меня в ступор, внести капельку мистики в реальную жизнь, отомстить за пережитый стресс.
Страх быстро ушёл. Слишком нереалистично выглядело происходящее, чтоб я в него поверил. "Я почти повёлся" - ухмыльнулся я. За окном сверкнула молния, следом громко бабахнуло. Я вальяжно потянулся к телефону и набрал номер друга. Но оператор вежливо сообщил, что набранный номер не существует. Я поморщился. Набрал номер по памяти ещё раз - тот же результат. По стеклу застучало, мелко, легко и быстро. Я выглянул в окно на кухне, чтоб проверить друга. Сквозь мокрые дождевые дорожки на стекле выглядывала автобусная остановка. Там уже никого не было. Я попробовал найти контакт Глеба в телефоне - без толку. В груди появилось неприятное, сдавливающее чувство. "Ну, может, связь из-за дождя плохая?" - оправдывал происходящее я, как мог. В непонятках я опустился обратно на компьютерное кресло. Что-то заставило меня продолжить листать фотографии.
Далее были снимки кладбища. Надгробные плиты, холмики. И тут меня словно ударило током. Я, уже заметно нервничая, долистал до селфи, где половину кадра занимает моё довольное лицо. А за мой спиной, на фоне кривых древних надгробных плит, стояла толпа людей. Мужчины и женщины, дети и старики, пара собак, кошек, коза. Все смирно стояли и беспристрастно смотрели в камеру. Передний план фотографии хорошо освещался, и я мог отчётливо разобрать лица в первых рядах. Далее свет рассеивался, черты размывались, чернели. Темнота скрывала край этой толпы. Было впечатление, что она и не кончалась, простираясь на многие километры. Сколько именно было людей на фото - неизвестно. Только их глаза страшно блестели красным. Эти глаза... Они припечатали меня к креслу. Стало страшно шевелиться. Я ощущал себя, как под прицелом. И, кажется, стоит шелохнуться, в лоб прилетит пуля.
Только на этом снимке был Глеб. Его фигура должна была скрываться в темноте, и бежать спиной к объективу, по направлению к деревне. Но он стоял среди толпы в первом ряду. Руки его были опущены вдоль тела, лицо не выражало ничего, а глаза смотрели в камеру. Меня закололи тонкие шипы страха. Стало очень холодно. За окном не на шутку разошeлся ливень. Я попытался перемогаться, помотать головой, попить остывающий чай. Походил по комнате кругами - ничего. Фото остались прежними. Я начинал паниковать, хотя где-то внутри ещё сидела надежда на то, что всe это - просто пранк. Я звонил Глебу снова и снова. После короткого вызова раз за разом мои ожидания ломались о голос оператора. Не дослушивая, я сбрасывал. Решил, что у товарища беда со связью. Зашeл в месседжер, где мы вели с ним переписку длинною в десять лет минимум. Но, как вы могли догадаться, переписки не было. Тогда я полез на свою страницу в поисках совместных фото. Вот тут я уже испугался не на шутку. На всех фото, где рядом со мной должен был быть мой верный друг Хомяк, красовался пустой фон. Я не верил, не хотел верить, что происходит что-то необъяснимое. В голову приходили мысли о глобальном пранке. Это же интернет! Последние мои мечты разбились о фото и видео в галерее. Даже в видео я разговаривал сам с собой. Пил сам с собой. Кидал мяч в пространство. Паника поглощала меня.
- Что, чeрт возьми...
Мне кажется, где-то в этот момент я действительно сошeл с ума. Или, наоборот, вернулся в реальность. Естественно, я оперативно начал поиск друга. Заявление в полиции не приняли, так как с момента пропажи ещё не прошли сутки. Девушки у Хомы не было. Одногруппники, с которыми удалось установит связь, не помнили никакого Глеба.
Поиски Глеба в хомячиной квартире тоже не дали результатов: дверь была заперта, а за ней - тишина. Я просидел у входа добрых минут сорок, пока какая-то женщина средних лет не появилась на лестничной клетке. Она опасливо косилась на меня, но всё же просеменила к квартире Глеба. К моему удивлению, она достала ключ и отворила дверь. На мой вопрос о Глебе - прежнем жильце - женщина сообщила, мол, такие здесь не живут, и поспешила укрыться за дверью.
Оставалась одна надежда: родители пропавшего товарища. Они жили где-то за городом. В голову просачивались воспоминания, как когда-то давно после школы заходил к другу в гости. Я вспомнил его большой двор, наши игры в футбол. Вспомнил, как мы ели булочки с вареньем, которые приготовила его мама. Вспомнил, как вместе играли в просторной игровой комнате. От наплыва ностальгических воспоминаний хотелось кричать. Я оперативно прыгнул в машину и помчался по памяти в тот район, где в детстве проживал Глеб.
Пригород встретил меня недобро. Одинаковые одноэтажные домики, мелкие пустые палисадники, крючковатые деревья, жухлая трава. Всe было каким-то серо-жeлтым, хмурым. В светло-сером небе кучковались облачные вихры. Осень полностью вступила в свои права. Несколько часов я плутал по переулкам, то и дело застревая в размытых грязевых лужах. Выбоины поглощали колeса с противным чмоканьем и не хотели отпускать. В какой-то момент я вышел из себя. Громко хлопнув дверью, я закрыл машину и отправился на поиски на своих двоих. Спустя ещё несколько часов поисков я каким-то чудом наткнулся на знакомую улицу.
Небо начало темнеть. Из-за прошедшего ночью дождя в воздухе висела влага и сырость. Я запахнул куртку плотнее. В конце концов на пути мне попалось одноэтажное здание, такое же, как и сотни других на улице. «Вроде, оно» - мелькнула мысль. Постучался в голубую калитку с облупившейся внизу краской. Через несколько минут я услышал шаркающие звуки за металлической преградой. Шаги. Дверь мне открыла женщина в возрасте. Ещё не старуха, но уже и не молодая девочка. Волосы её были аккуратно собраны в пучок. На плечах поверх милого платья накинута олимпийка. Женщина сжималась от холода.
- Здравствуйте. Что-то хотели? - она добродушно улыбнулась. Я вдруг понял, что за все года дружбы был в гостях у Глеба только пару раз, и то в детстве. "По всей видимости, это его мама" - подумал я тогда. И правда, что интересно, я совсем не помнил её лицо. Но что-то знакомое всё же в ней угадывалось. Я застыл, не зная, что ответить. И тут она неожиданно заговорила сама.
- О, вы Александр, который "по окошкам"? - приободрилась женщина. Я ничего не понял, но почему-то кивнул. Я что-то пытался сказать, что-то мямлил, но получилось только сдавленное "Андрей".
- Ой, простите! Я почему-то думала, что вы Александр. Простите, у меня совсем беда с памятью. Что ж, проходите! - добродушным жестом женщина пригласила меня во двор, уступая дорогу. Под её глазами вырисовывались морщинки. Очень знакомое лицо. Двор выглядел иначе, чем я помнил. В воспоминаниях здесь везде должны были быть клумбы, и большая часть двора должна была быть покрыта коротким газоном. Но двор был маленьким, грязным из-за дождя и прорастающей травы, не было здесь никаких клумб и газонов. Память может врать. Женщина любезно пропустила меня внутрь дома, попутно тарахтя что-то о проблеме с окнами.
- Вот эти вот два окошка надо бы заменить, и ещё одно в спальне. Да, тяжело без мужской крепкой руки в доме. Ну, я побегу поставлю чайник, Вы пока смотрите, Андрей! - и она поспешно потопала на кухню. Я стоял и боялся пошевелиться. Дом был очень схож с моими воспоминаниями, но в то же время сильно отличался. Кривость стен и размер окон я мог и не заметить в детстве, но расположение некоторых комнат спутать было тяжело. Складывалось ощущение, что я был в том доме когда-то и очень плохо его запомнил, а что забыл - додумал. Я прошёл в комнату, которую женщина обозвала "спальней". Там, как я помнил, должна была быть комната Хомяка. Большая, светлая, с большим количеством солдатиков, мягких игрушек и собственным пузатым телевизором. Но взору предстала комната два на два метра, завешенная коврами со всем сторон. На одной из стен, свободной от ковров, была заметна облупившаяся шпаклёвка. В углу стоял старый диванчик с прикроватной тумбой, а на потолке ползло чёрное пятно плесени.
"Неужели, родители Глеба уменьшили комнату? Зачем?" - думал я. На тумбочке я увидел детскую фотографию своего друга. "Значит, домом я не ошибся". Там маленький Хомяк ещё напоминал своего тёску. Толстые щёки, добрые блестящие глазоньки. Я был рад увидеть Глеба хотя бы на детской фотографии. В носу защипало.
- Андрей, пойдёмте в кухню! Чай готов! - вздрогнув, я обернулся на зов. На ватных ногах прошёл на голос. Кухня была совсем иной, чем в моих воспоминаниях. Я уже не удивлялся расхождениям в памяти. Все происходящие за последние пару дней события вымотали моё воображение. Психика отключилась, и, мне кажется, я просто плыл по течению.
- Так, сколько займёт работа? Сколько будет стоить? - моя кружка наполнилась кипятком. Чайный пакетик всплыл. Время будто замедлилось. Я заглянул в лицо собеседницы, и понял, почему она показалась мне знакомой. Глаза. С фотографии в спальне на меня смотрели точно такие же.
- У Глеба Ваши глаза. Вы очень похожи.
Повисла тишина. Женщина ошарашенно глянула на меня. Попятилась назад. С каждой секундой на её лице всё больше выражалось непонимание и страх. Я смотрел на неё и видел своего пропавшего без вести друга. Пропавшего так, будто его никогда не было. Я глубоко вдохнул, чтобы прогнать ком слёз, мешающий говорить.
- Вы сказали, что у вас мужских рук не хватает. Почему? - как можно непринуждённее спросил я. Женщина замялась. Она не понимала, кто я, откуда я знаю её сына, и зачем пришёл к ней в дом.
- Ну, - протянула она, не решаясь ответить, - с мужем я развелась...
- А дети? Сыновья?
- У меня никого нет, - женщина прижалась спиной к стенке. Видно было, что с каждой секундой разговора она напрягается всё сильнее и сильнее.
- А Глеб? - Я очень боялся услышать ответ на свой вопрос. И ждать мне долго не пришлось. Я прочитал его в глазах.
- Вы кто такой? Что Вам нужно?! - перешла на крик женщина. На её глазах выступили слёзы, под ними вновь собрались морщинки.
- Я не оконный мастер. Простите, что не сказал правду. На самом деле я хотел поговорить по поводу Глеба. Я его хороший друг. Лучший друг. Мы много лет с ним общаемся, и недавно он пропал. И, знаете, я не могу с ним связаться... - я замолчал, уставившись в свой чай, - Это прозвучит дико, но он пропал со всех моих фотографий, будто его уже давно нет...
- Если ты думаешь, что это смешно, то ты ошибаешься... - я абсолютно не ожидал, что эта милая добрая женщина способна на такую порцию яда. Она монотонно, почти шёпотом процедила каждое слово. И по её реакции я всё понял. Пазл сложился ещё до того, как она ответила.
- Убирайся! Я вызову полицию! - я молча поднялся, стараясь не поднимать взгляд на её лицо. Развернулся, ретировался к выходу.
"Во всём доме были только детские фотографии Хомяка. По словам женщины, детей сейчас у неё нет. По всей видимости, она уже давно живёт одна" - я прокручивал эти мысли одну за одной, пока женщина кричала мне вслед бранные ругательства. Уже выйдя за калитку, я не выдержал и обернулся. Я посмотрел на красное от ярости лицо, на полные слёз скорби глаза.
- С покойными шутить... какие ж люди сейчас сволочи! - громко ругалась мать моего друга, запирая за мной дверь.
В беспамятстве я ходил по тёмным грязным переулкам, утопая по щиколотку в грязи. Я не понимал, как такое могло случиться. «Мой лучший друг, Глеб, Хомяк, Хома, оказывается, умер. Причём, довольно давно. Может, это одно большое совпадение? Может, это какая-то другая очень похожая на Глеба женщина, у которой сына тоже звали Глебом? И тот второй Глеб в детстве тоже очень напоминал Хомяка. И именно он, этот второй Глеб, умер. А мой друг просто пропал, и я пока не знаю, куда".
Так я и бродил, несколько раз падал, колотил руками мятую траву, пока не вышел чудом к автобусной остановке. Парочка человек, деливших со мной ожидание транспорта, ошарашенно глядели на меня. Не удивительно. Видок у меня был что надо: по колено в грязи, совершенно неожиданно зарёванный, в расстёгнутой куртке в такую отвратительную погоду.
