На набережной Уайтпула появилось новое лицо: высокий шатен тридцати с лишним лет, статный и привлекательный, с пронзительным, немного надменным взглядом серых глаз. Каждый вечер он появлялся на прогулке, учтиво приветствуя знакомых, однако любоваться закатом предпочитал в одиночестве. Совершив моцион, джентльмен либо ужинал в клубе, либо посещал званый вечер или бал, но чаще всего возвращался в «Крылья голубки». Это была красивейшая из вилл Уайтпула: белоснежная, с лазурными крышами, окруженная живописным парком. Причем занимавший ее человек был не арендатором, а владельцем, то есть большую часть года недвижимость пустовала. Бросать деньги на ветер подобным образом могли позволить себе немногие – интригующая деталь, многое добавлявшая к и без того занимательному образу джентльмена.
В целом же он вел уединенный образ жизни. В отличие от большинства благородных господ, наш герой не гнушался с головой нырять в бурные воды коммерции и делал это с увлечением и самоотдачей. Говорили, что он вовсе не умеет отдыхать и даже в Уайтпулле продолжает заниматься делами, посвящая этому большую часть своего времени.
Как известно, мужчина с состоянием, красивый и во цвете лет оставаться неженатым не имеет права. То есть, в суд на него за это никто не подаст, однако, учитывая крайнюю нужду в мужьях для столь многих молодых особ, избегать брака сущее неприличие. Однако лорд Элмер (а он и был тем джентльменом), печально известный своим закоренелым холостячеством, только этим всю свою жизнь и занимался.
На самый респектабельный курорт Фейленда слетелась целая стая невест – тех, кому не удалось составить партию во время зимнего сезона. Теперь их старшие родственницы, компаньонки и маменьки изо всех сил старались найти своим дочерям и подопечным подходящих супругов.
Лорд Элмер входил в число самых завидных женихов – даже невзирая на крайне противоречивое прошлое. Этого человека называли королем расставаний – по разным данным, на его совести значилось от пяти до девяти расторгнутых помолвок, причем виной расторжения был он сам. Но даже это не отпугивало барышень, жаждущих связать с ним свою судьбу. Впечатляющая внешность и огромное состояние искупали такие мелкие недостатки, как властность, эгоцентричность, высокомерие, пренебрежение этикетом и полное презрение к чувствам других.
Однако время шло, а бессовестный джентльмен по-прежнему не проявлял интереса ни к одной из потенциальных невест, ловко избегая любых попыток связать его брачными узами. Ни одна барышня не стала спутницей его вечерней прогулки, и ни одна не могла похвастаться тем, что лорд Элмер одарил ее особым знаком внимания.
Вот и сегодня джентльмен прогулялся по набережной, обменявшись любезностями со знакомыми, а затем отправился к себе, дабы с высоты виллы любоваться звездным небом и волнами, плещущимися у подножия скал.
О владычица моих грез, звезда моих снов и королева моего сердца! Я вновь обращаю к Вам свои мечты; и пусть Вы далеко от меня, мое воображение всегда со мной. Стоит мне вызвать Ваш образ перед внутренним взором, и как наяву я вижу Вашу стройную фигурку в легком платье, волосы, напоминающие шелк, хорошенькие ручки и прелестные ясные глаза.
Я помню миг, когда увидел Вас – Вы поразили меня до глубины души. Никогда (а мне знакомы сотни прелестнейших (как я считал) женщин (теперь они все как одна сливаются для меня в одно безликое пятно)) я не встречал более обворожительного создания. Улыбка, которой Вы одарили меня, пламенной стрелою вонзилась в мое сердце, а путы Ваших чар прочно сковали меня – и я не думаю, что когда-нибудь мне удастся из них выбраться. О, сколь больно сознавать, что (согласно Вашим уверениям) моя страсть навсегда останется безответной, и я навек обречен терзаться неразделенными чувствами.
И в то же время… дозволено ли мне будет сказать это?.. С того же самого мгновения я понял, что больше не одинок. До встречи с Вами моя жизнь была полна мрака и пустоты. Но теперь, когда я Вас знаю, я счастлив лишь этим знакомством. Одна лишь мысль о Вас приносит мне неизъяснимое наслаждение. Каким благословением одарен мир, в котором существует подобный Вам ангел! Впрочем, почему «подобный»? Ведь вы и есть ангельское, божественное созданье, посланное нам для того, чтобы мы могли Вам поклоняться. Что я и делаю трижды в день: за завтраком, в обед и вечером. Слышите ли Вы, как я посылаю Вам свою любовь и самые благие пожелания? Если б Вы одарили меня хоть каплей надежды… но нет. Как ничтожество вроде меня может осмелиться хотя бы мечтать об этом. Я намерен боготворить Вас издали, не оскверняя Ваш слух или взор мольбами о взаимности. Для меня великое счастье уже то, что я могу считать себя Вашим знакомым.
Признаюсь, лето, которого все так ждут и которому так радуются, сулит мне сплошные муки. Ну и что, что я один из самых богатых людей королевства? Кому и когда деньги приносили счастье? Ну и что, что мне принадлежит одна из самых роскошных вилл на самом модном курорте Фэйленда? (Она, кстати, действительно неплоха.) Ну и что, что джентльмены мне завидуют, а женщины вожделеют. Все это – тлен, прах, бессмыслица, если в моей жизни нет Вас. Прежде я мог, по крайней мере, проводить ночи под Вашими окнами, зная, что где-то там Вы безмятежно спите, наслаждаясь (я на это надеюсь) сладчайшими из сновидений. (Впрочем, иначе и не может быть; ведь плохо спят лишь люди, обремененные нечистой совестью и обуреваемые душевной тревогой, а Вы, как мы уже выяснили, ангельски чисты, посему и сон ваш должен быть крепок и спокоен.) Мне было достаточно знать, что Вы есть где-то там, за прочными стенами – и этого было довольно. Теперь же я обречен изнывать в одиночестве и тоске, пока вновь не получу возможность занять свой скорбный и в то же время столь желанный пост. Всем сердцем жажду я лишь одного: что навязчивой своей любовью я не слишком Вас беспокою.
Но благодаря Вам я не одинок; Вы всегда со мной – в моей душе, моих мыслях, моих снах, моих грезах. Ядрышко моего ореха, пестик моей тычинки, роса на моем лепестке, вишенка на моем торте.
Тысячу раз почтительно целую Ваш дивный образ, и слезы счастья живительным дождем освежают душу.
Ваш безрассудно влюбленный.
Еще одна новость взбудоражила курортное общество: в Уайтпул прибыла подышать морским воздухом и дать несколько представлений знаменитая певица Далия, первая звезда мирового оперного небосклона. «Золотой голос», «божественная», «неподражаемая» – так ее называли. Притом что внешностью Далия обладала самой заурядной, и среди известных артисток нашлось бы немало певиц внешне куда более ярких, им оставалось лишь тихо исходить бессильной злобой, ибо недостаток природной красоты с лихвой искупало ослепительное обаяние Далии. Ее обожали не только и не столько за выдающиеся вокальные данные и артистический дар, сколько за неповторимо очаровательный нрав, пленявший поклонников ее таланта и не оставлявший врагам никаких шансов. Самые ядовитые змеи из числа потенциальных соперниц беспомощно пасовали перед безграничным добродушием Далии, которая только покатывалась со смеху, случись с ней какая-то неприятность. На любом светском приеме можно было увидеть такую картину: Далия с бокалом вина, а вокруг нее – толпа дам и кавалеров, увлеченно слушающих очередную историю певицыных невзгод. Испорченные костюмы, сорванный голос, намеренно неверная подсказка суфлера, злобные сплетни, приписывавшие Далии грязные связи и шпионаж – обо всем этом она была готова поведать с таким видом, будто в жизни не могло случиться ничего смешнее. Любые попытки вывести Далию из себя разбивались о ее непобедимое нежелание воспринимать хоть что-нибудь всерьез.
Естественно, что опера в уайтпулском театре с Далией в главной роли прошла при полном аншлаге, а на приеме в ее честь, который последовал за представлением, яблоку было негде упасть. Русоволосая хохотушка Далия, в шелковом сиреневом платье, расшитом серебристыми цветами, весь вечер царила в центре внимания, веселя собравшихся историями о своих приключениях. Тем не менее, певица покинула вечер немного раньше, сославшись на усталость и головную боль, и к этому отнеслись с горячим сочувствием. Шутка ли, великолепно спеть в двухчасовом спектакле и потом еще весь вечер блистать остроумием, не выказывая ни толики усталости. Если кто и был способен на такое, то лишь божественная Далия. Вняв просьбе певицы, ее даже не стали провожать.
- Прошу, веселитесь без меня, дорогие мои, - с улыбкой просила Далия. – Я просто тихонько уйду, чтобы никого не беспокоить. До чего я рада была увидеть вас всех!
С этими словами, накинув летний плащ из невесомой прозрачной ткани и беспрестанно посылая собравшимся воздушные поцелуи, Далия покинула прием.
Уже на лестнице, убедившись, что осталась в одиночестве, она внезапно сменила направление и направилась к черному ходу. Здесь ее поджидал просторный экипаж, дверь которого при ее появлении распахнулась точно сама собой.
- Думал, уже вас не дождусь, - раздался из глубины экипажа низкий и приятный мужской голос.
- Я и сама не могла дождаться, мой дорогой, - со смехом отозвалась Далия, ныряя внутрь.
После короткой паузы дверь захлопнулась, и экипаж выкатился со двора.
Просторный и роскошно убранный, он явно принадлежал богатому человеку. Однако хотя места было полно, Далия и не подумала занять противоположное от джентльмена сиденье, а присоседилась к нему. Времени они не теряли: стоило им остаться вдвоем, как их губы слились в глубоком поцелуе. Лишь на мгновение оторвавшись от певицы, чтобы перевести дух, мужчина вновь впился в ее рот, а его руки тем временем уже проворно развязывали тесемки на ее платье. Далия и не думала протестовать против такого бесцеремонного обращения и с немалым энтузиазмом вторила джентльмену, расстегивая пуговицы на его жилете и развязывая шейный платок.
- Скорее! – отвлекшись еще разок на секундочку, чтобы поторопить кучера, джентльмен вновь вернулся к своему занятию.
Приведя наряд певицы в полный беспорядок, руки джентльмена принялись хозяйничать под ее юбкой и в декольте, в то время как Далия тоже не отставала, нетерпеливо ухватив мужчину сквозь брюки за самое дорогое.
Неизвестно, до чего бы дошло, если б экипаж наконец не прибыл на место. Джентльмен и певица выпрыгнули из него ошпаренными кошками и помчались по двору, в холл, вверх по лестнице так, будто за ними гнались полчища демонов. Дверь спальни со стуком захлопнулась, а что было дальше, ведают только они вдвоем.
На следующий день оба встали, когда солнце было уже высоко. Завтракали на белоснежной террасе с видом на море, шелковой лазурью сверкавшее у подножия скал. Из садов, окружавших виллу, веяло свежей зеленью и прохладой. Легкий аромат моря самым упоительным образом смешивался с запахом превосходного крепкого кофе, который лорд Элмер и его гостья пили из крохотных фарфоровых чашечек.
Джентльмен был одет в темные брюки и белую сорочку, распахнутую на груди. Далия – в просторный халат лорда Элмера, достававший ей до щиколоток. Ей было тридцать два года; в отличие от множества женщин, с которыми его милость водил знакомство разной степени близости, Далия не стремилась выглядеть безупречно каждую минуту своей жизни, совершенно спокойно появляясь перед мужчиной в «утреннем» виде и не придавая никакого значения ни тончайшим, едва заметным морщинкам у глаз, ни небрежной прическе, ни легким теням под глазами, неизбежным после столь бурной ночи. На взгляд мужчины, который приветствовал ее долгим поцелуем, такое отношение к себе придавало ей лишь больше очарования.
Насытившись едой и вдоволь намиловавшись с любовником, Далия сказала:
- От моего платья остались одни лохмотья.
- Сама виновата, - без тени угрызений совести отозвался лорд Элмер. – Нечего быть такой соблазнительной.
- А я тебя и не виню, дорогой. Просто мне не во что переодеться.
- В гостевой комнате должно остаться что-нибудь, - сказал хозяин виллы, не уточняя, от какой именно гостьи.
- Ты неисправим, - фыркнула Далия.
- Всегда таким был, - ответил лорд Элмер.
- Неправда.
Оба они припомнили несколько эпизодов из жизни лорда Элмера, когда он действительно не был «таким», однако не стали их обсуждать.
- Я велю горничной что-нибудь подобрать для тебя.
- Не стоит, - поднимаясь, ответила Далия. – Я сама. Обожаю рыться в вещах.
Чмокнув любовника в губы, она удалилась с террасы. Однако не прошло и нескольких минут, как появилась снова.
- Ты решил меня разыграть, дорогой? – с любопытством, без всякой тени обиды спросила Далия. – Почему не предупредил, что у тебя гостья? Я едва не разбудила ее.
- Какая еще гостья? – удивился лорд Элмер. – Нет тут никого.
Далия пожала плечами.
- Иди и сам посмотри.
Вдвоем они добрались до гостевой комнаты, и Далия бесшумно распахнула перед лордом Элмером дверь, взглядом приглашая убедиться в ее правоте.
На просторной кровати, привольно раскинувшись и сладко сопя, крепко спала темноволосая девушка в темном платье, миловидная и очаровательная даже во сне. Длинные черные ресницы плотно сомкнуты, смуглое лицо сияет свежими красками юности, губы (без следа помады) нежные и яркие, как розовый лепесток.
Лорд Элмер застыл на мгновение. Затем запыхтел, как паровоз, наливаясь гневным румянцем, и наконец мирную тишину виллы разорвал его грохочущий глас:
- Камелия!
- Ммм, - недовольно скривив мордашку, недовольно отозвалась спящая. И зарылась в подушки.
Лорд Элмер продолжал бушевать, и наконец она села на кровати, не открывая глаз.
- А?
- Вставайте!
Широко зевнув и потерев лицо руками, девушка открыла глаза. Некоторое время она, все еще приходя в себя, туманным взором смотрела на вошедших, а затем радостно взвизгнула:
- Ах! Это вы! Какое счастье! Наконец-то я могу сказать вам, как я вас люблю!
Как Вы поживаете, моя драгоценная? Моя цветущая магнолия, мой светлый ангел, владычица моих снов. Кстати, о них: сегодня Вы снова мне приснились. Мы гуляли в чудесном саду среди ярких цветов и прохладных фонтанов. Я качал Вас на качелях, а Вы смотрели на меня взором, который я не могу истолковать иначе как полный нежности и восхищения. О, сладкие грезы! Если бы я мог никогда не просыпаться и проводить все свое время там, где царствуете Вы, в этой чудесной стране, где нет места мелочным дрязгам, сплетням, грубым интригам, а только лишь красота, чистота и покой – три слова, которые олицетворяют для меня Вашу душу. Ибо, с одной стороны, мне редко доводилось встречать столь очаровательно непосредственное существо, полное жизнелюбия и искренности, непринужденности и простоты во всех своих проявлениях. С другой – удивительное ощущение спокойствия исходит от Вас. Будто рядом с Вами уходят, тают, теряют значение любые беды и горести. Признавайтесь: Вы умеете исцелять прикосновением, как легендарные коронованные особы древних времен? Я бы не удивился.
Впрочем, мне не хотелось бы навешивать на Вас никаких ярлыков, в том числе ангела или святой – как и любых ограничений или обязанностей. Легкая, как птица, Вы рождены парить над земными заботами, радуя мир своей красотой. Юношеские идеалы оживают во мне при взгляде на Вашу улыбку, хотя я давно считал свое сердце – мертвым, чувства – уставшими, а способность мечтать – потерянной.
В целом же он вел уединенный образ жизни. В отличие от большинства благородных господ, наш герой не гнушался с головой нырять в бурные воды коммерции и делал это с увлечением и самоотдачей. Говорили, что он вовсе не умеет отдыхать и даже в Уайтпулле продолжает заниматься делами, посвящая этому большую часть своего времени.
Как известно, мужчина с состоянием, красивый и во цвете лет оставаться неженатым не имеет права. То есть, в суд на него за это никто не подаст, однако, учитывая крайнюю нужду в мужьях для столь многих молодых особ, избегать брака сущее неприличие. Однако лорд Элмер (а он и был тем джентльменом), печально известный своим закоренелым холостячеством, только этим всю свою жизнь и занимался.
На самый респектабельный курорт Фейленда слетелась целая стая невест – тех, кому не удалось составить партию во время зимнего сезона. Теперь их старшие родственницы, компаньонки и маменьки изо всех сил старались найти своим дочерям и подопечным подходящих супругов.
Лорд Элмер входил в число самых завидных женихов – даже невзирая на крайне противоречивое прошлое. Этого человека называли королем расставаний – по разным данным, на его совести значилось от пяти до девяти расторгнутых помолвок, причем виной расторжения был он сам. Но даже это не отпугивало барышень, жаждущих связать с ним свою судьбу. Впечатляющая внешность и огромное состояние искупали такие мелкие недостатки, как властность, эгоцентричность, высокомерие, пренебрежение этикетом и полное презрение к чувствам других.
Однако время шло, а бессовестный джентльмен по-прежнему не проявлял интереса ни к одной из потенциальных невест, ловко избегая любых попыток связать его брачными узами. Ни одна барышня не стала спутницей его вечерней прогулки, и ни одна не могла похвастаться тем, что лорд Элмер одарил ее особым знаком внимания.
Вот и сегодня джентльмен прогулялся по набережной, обменявшись любезностями со знакомыми, а затем отправился к себе, дабы с высоты виллы любоваться звездным небом и волнами, плещущимися у подножия скал.
***
О владычица моих грез, звезда моих снов и королева моего сердца! Я вновь обращаю к Вам свои мечты; и пусть Вы далеко от меня, мое воображение всегда со мной. Стоит мне вызвать Ваш образ перед внутренним взором, и как наяву я вижу Вашу стройную фигурку в легком платье, волосы, напоминающие шелк, хорошенькие ручки и прелестные ясные глаза.
Я помню миг, когда увидел Вас – Вы поразили меня до глубины души. Никогда (а мне знакомы сотни прелестнейших (как я считал) женщин (теперь они все как одна сливаются для меня в одно безликое пятно)) я не встречал более обворожительного создания. Улыбка, которой Вы одарили меня, пламенной стрелою вонзилась в мое сердце, а путы Ваших чар прочно сковали меня – и я не думаю, что когда-нибудь мне удастся из них выбраться. О, сколь больно сознавать, что (согласно Вашим уверениям) моя страсть навсегда останется безответной, и я навек обречен терзаться неразделенными чувствами.
И в то же время… дозволено ли мне будет сказать это?.. С того же самого мгновения я понял, что больше не одинок. До встречи с Вами моя жизнь была полна мрака и пустоты. Но теперь, когда я Вас знаю, я счастлив лишь этим знакомством. Одна лишь мысль о Вас приносит мне неизъяснимое наслаждение. Каким благословением одарен мир, в котором существует подобный Вам ангел! Впрочем, почему «подобный»? Ведь вы и есть ангельское, божественное созданье, посланное нам для того, чтобы мы могли Вам поклоняться. Что я и делаю трижды в день: за завтраком, в обед и вечером. Слышите ли Вы, как я посылаю Вам свою любовь и самые благие пожелания? Если б Вы одарили меня хоть каплей надежды… но нет. Как ничтожество вроде меня может осмелиться хотя бы мечтать об этом. Я намерен боготворить Вас издали, не оскверняя Ваш слух или взор мольбами о взаимности. Для меня великое счастье уже то, что я могу считать себя Вашим знакомым.
Признаюсь, лето, которого все так ждут и которому так радуются, сулит мне сплошные муки. Ну и что, что я один из самых богатых людей королевства? Кому и когда деньги приносили счастье? Ну и что, что мне принадлежит одна из самых роскошных вилл на самом модном курорте Фэйленда? (Она, кстати, действительно неплоха.) Ну и что, что джентльмены мне завидуют, а женщины вожделеют. Все это – тлен, прах, бессмыслица, если в моей жизни нет Вас. Прежде я мог, по крайней мере, проводить ночи под Вашими окнами, зная, что где-то там Вы безмятежно спите, наслаждаясь (я на это надеюсь) сладчайшими из сновидений. (Впрочем, иначе и не может быть; ведь плохо спят лишь люди, обремененные нечистой совестью и обуреваемые душевной тревогой, а Вы, как мы уже выяснили, ангельски чисты, посему и сон ваш должен быть крепок и спокоен.) Мне было достаточно знать, что Вы есть где-то там, за прочными стенами – и этого было довольно. Теперь же я обречен изнывать в одиночестве и тоске, пока вновь не получу возможность занять свой скорбный и в то же время столь желанный пост. Всем сердцем жажду я лишь одного: что навязчивой своей любовью я не слишком Вас беспокою.
Но благодаря Вам я не одинок; Вы всегда со мной – в моей душе, моих мыслях, моих снах, моих грезах. Ядрышко моего ореха, пестик моей тычинки, роса на моем лепестке, вишенка на моем торте.
Тысячу раз почтительно целую Ваш дивный образ, и слезы счастья живительным дождем освежают душу.
Ваш безрассудно влюбленный.
***
Еще одна новость взбудоражила курортное общество: в Уайтпул прибыла подышать морским воздухом и дать несколько представлений знаменитая певица Далия, первая звезда мирового оперного небосклона. «Золотой голос», «божественная», «неподражаемая» – так ее называли. Притом что внешностью Далия обладала самой заурядной, и среди известных артисток нашлось бы немало певиц внешне куда более ярких, им оставалось лишь тихо исходить бессильной злобой, ибо недостаток природной красоты с лихвой искупало ослепительное обаяние Далии. Ее обожали не только и не столько за выдающиеся вокальные данные и артистический дар, сколько за неповторимо очаровательный нрав, пленявший поклонников ее таланта и не оставлявший врагам никаких шансов. Самые ядовитые змеи из числа потенциальных соперниц беспомощно пасовали перед безграничным добродушием Далии, которая только покатывалась со смеху, случись с ней какая-то неприятность. На любом светском приеме можно было увидеть такую картину: Далия с бокалом вина, а вокруг нее – толпа дам и кавалеров, увлеченно слушающих очередную историю певицыных невзгод. Испорченные костюмы, сорванный голос, намеренно неверная подсказка суфлера, злобные сплетни, приписывавшие Далии грязные связи и шпионаж – обо всем этом она была готова поведать с таким видом, будто в жизни не могло случиться ничего смешнее. Любые попытки вывести Далию из себя разбивались о ее непобедимое нежелание воспринимать хоть что-нибудь всерьез.
Естественно, что опера в уайтпулском театре с Далией в главной роли прошла при полном аншлаге, а на приеме в ее честь, который последовал за представлением, яблоку было негде упасть. Русоволосая хохотушка Далия, в шелковом сиреневом платье, расшитом серебристыми цветами, весь вечер царила в центре внимания, веселя собравшихся историями о своих приключениях. Тем не менее, певица покинула вечер немного раньше, сославшись на усталость и головную боль, и к этому отнеслись с горячим сочувствием. Шутка ли, великолепно спеть в двухчасовом спектакле и потом еще весь вечер блистать остроумием, не выказывая ни толики усталости. Если кто и был способен на такое, то лишь божественная Далия. Вняв просьбе певицы, ее даже не стали провожать.
- Прошу, веселитесь без меня, дорогие мои, - с улыбкой просила Далия. – Я просто тихонько уйду, чтобы никого не беспокоить. До чего я рада была увидеть вас всех!
С этими словами, накинув летний плащ из невесомой прозрачной ткани и беспрестанно посылая собравшимся воздушные поцелуи, Далия покинула прием.
Уже на лестнице, убедившись, что осталась в одиночестве, она внезапно сменила направление и направилась к черному ходу. Здесь ее поджидал просторный экипаж, дверь которого при ее появлении распахнулась точно сама собой.
- Думал, уже вас не дождусь, - раздался из глубины экипажа низкий и приятный мужской голос.
- Я и сама не могла дождаться, мой дорогой, - со смехом отозвалась Далия, ныряя внутрь.
После короткой паузы дверь захлопнулась, и экипаж выкатился со двора.
Просторный и роскошно убранный, он явно принадлежал богатому человеку. Однако хотя места было полно, Далия и не подумала занять противоположное от джентльмена сиденье, а присоседилась к нему. Времени они не теряли: стоило им остаться вдвоем, как их губы слились в глубоком поцелуе. Лишь на мгновение оторвавшись от певицы, чтобы перевести дух, мужчина вновь впился в ее рот, а его руки тем временем уже проворно развязывали тесемки на ее платье. Далия и не думала протестовать против такого бесцеремонного обращения и с немалым энтузиазмом вторила джентльмену, расстегивая пуговицы на его жилете и развязывая шейный платок.
- Скорее! – отвлекшись еще разок на секундочку, чтобы поторопить кучера, джентльмен вновь вернулся к своему занятию.
Приведя наряд певицы в полный беспорядок, руки джентльмена принялись хозяйничать под ее юбкой и в декольте, в то время как Далия тоже не отставала, нетерпеливо ухватив мужчину сквозь брюки за самое дорогое.
Неизвестно, до чего бы дошло, если б экипаж наконец не прибыл на место. Джентльмен и певица выпрыгнули из него ошпаренными кошками и помчались по двору, в холл, вверх по лестнице так, будто за ними гнались полчища демонов. Дверь спальни со стуком захлопнулась, а что было дальше, ведают только они вдвоем.
***
На следующий день оба встали, когда солнце было уже высоко. Завтракали на белоснежной террасе с видом на море, шелковой лазурью сверкавшее у подножия скал. Из садов, окружавших виллу, веяло свежей зеленью и прохладой. Легкий аромат моря самым упоительным образом смешивался с запахом превосходного крепкого кофе, который лорд Элмер и его гостья пили из крохотных фарфоровых чашечек.
Джентльмен был одет в темные брюки и белую сорочку, распахнутую на груди. Далия – в просторный халат лорда Элмера, достававший ей до щиколоток. Ей было тридцать два года; в отличие от множества женщин, с которыми его милость водил знакомство разной степени близости, Далия не стремилась выглядеть безупречно каждую минуту своей жизни, совершенно спокойно появляясь перед мужчиной в «утреннем» виде и не придавая никакого значения ни тончайшим, едва заметным морщинкам у глаз, ни небрежной прическе, ни легким теням под глазами, неизбежным после столь бурной ночи. На взгляд мужчины, который приветствовал ее долгим поцелуем, такое отношение к себе придавало ей лишь больше очарования.
Насытившись едой и вдоволь намиловавшись с любовником, Далия сказала:
- От моего платья остались одни лохмотья.
- Сама виновата, - без тени угрызений совести отозвался лорд Элмер. – Нечего быть такой соблазнительной.
- А я тебя и не виню, дорогой. Просто мне не во что переодеться.
- В гостевой комнате должно остаться что-нибудь, - сказал хозяин виллы, не уточняя, от какой именно гостьи.
- Ты неисправим, - фыркнула Далия.
- Всегда таким был, - ответил лорд Элмер.
- Неправда.
Оба они припомнили несколько эпизодов из жизни лорда Элмера, когда он действительно не был «таким», однако не стали их обсуждать.
- Я велю горничной что-нибудь подобрать для тебя.
- Не стоит, - поднимаясь, ответила Далия. – Я сама. Обожаю рыться в вещах.
Чмокнув любовника в губы, она удалилась с террасы. Однако не прошло и нескольких минут, как появилась снова.
- Ты решил меня разыграть, дорогой? – с любопытством, без всякой тени обиды спросила Далия. – Почему не предупредил, что у тебя гостья? Я едва не разбудила ее.
- Какая еще гостья? – удивился лорд Элмер. – Нет тут никого.
Далия пожала плечами.
- Иди и сам посмотри.
Вдвоем они добрались до гостевой комнаты, и Далия бесшумно распахнула перед лордом Элмером дверь, взглядом приглашая убедиться в ее правоте.
На просторной кровати, привольно раскинувшись и сладко сопя, крепко спала темноволосая девушка в темном платье, миловидная и очаровательная даже во сне. Длинные черные ресницы плотно сомкнуты, смуглое лицо сияет свежими красками юности, губы (без следа помады) нежные и яркие, как розовый лепесток.
Лорд Элмер застыл на мгновение. Затем запыхтел, как паровоз, наливаясь гневным румянцем, и наконец мирную тишину виллы разорвал его грохочущий глас:
- Камелия!
- Ммм, - недовольно скривив мордашку, недовольно отозвалась спящая. И зарылась в подушки.
Лорд Элмер продолжал бушевать, и наконец она села на кровати, не открывая глаз.
- А?
- Вставайте!
Широко зевнув и потерев лицо руками, девушка открыла глаза. Некоторое время она, все еще приходя в себя, туманным взором смотрела на вошедших, а затем радостно взвизгнула:
- Ах! Это вы! Какое счастье! Наконец-то я могу сказать вам, как я вас люблю!
***
Как Вы поживаете, моя драгоценная? Моя цветущая магнолия, мой светлый ангел, владычица моих снов. Кстати, о них: сегодня Вы снова мне приснились. Мы гуляли в чудесном саду среди ярких цветов и прохладных фонтанов. Я качал Вас на качелях, а Вы смотрели на меня взором, который я не могу истолковать иначе как полный нежности и восхищения. О, сладкие грезы! Если бы я мог никогда не просыпаться и проводить все свое время там, где царствуете Вы, в этой чудесной стране, где нет места мелочным дрязгам, сплетням, грубым интригам, а только лишь красота, чистота и покой – три слова, которые олицетворяют для меня Вашу душу. Ибо, с одной стороны, мне редко доводилось встречать столь очаровательно непосредственное существо, полное жизнелюбия и искренности, непринужденности и простоты во всех своих проявлениях. С другой – удивительное ощущение спокойствия исходит от Вас. Будто рядом с Вами уходят, тают, теряют значение любые беды и горести. Признавайтесь: Вы умеете исцелять прикосновением, как легендарные коронованные особы древних времен? Я бы не удивился.
Впрочем, мне не хотелось бы навешивать на Вас никаких ярлыков, в том числе ангела или святой – как и любых ограничений или обязанностей. Легкая, как птица, Вы рождены парить над земными заботами, радуя мир своей красотой. Юношеские идеалы оживают во мне при взгляде на Вашу улыбку, хотя я давно считал свое сердце – мертвым, чувства – уставшими, а способность мечтать – потерянной.
