Будучи импульсивным молодым человеком, мой папа жаждал скорости, драйва и хотел удивить местных жителей, в том числе, и своих друзей, этим крутым видом транспорта. В то время Ява стояла дороже отечественных моделей, но за ней всегда стояли очереди. Внешний вид отличал эту импортную марку от других мотоциклов, он был необычным и в тоже время красивым, радовал глаз. До сих пор мотоциклы этой марки считаются легендарными.
Мой папа проживал в посёлке городского типа вместе с родителями, и там не было никого, кто бы мог похвастаться таким крутым дорожным мотоциклом! Бабушка сказала, что он мечтал о нём задолго до ухода в армию, и мой дедушка (его отец) позаботился о покупке заранее. Можно сказать, что это был подарок отца, который мой папа, вопреки любви к скорости, очень берёг. Он любил возиться с ним вечерами, а ночью гонял на нём в соседние деревни и просто по ночному бездорожью.
В соседнем посёлке, где жил один из папиных друзей, тем летом гостила у родителей и своего брата девушка по имени Марина. По рассказам бабушки она была младше моего папы на несколько лет, низенькая, аккуратная, с медовыми глазами и короткими пышными кудрями. «Определённо, она была в его вкусе!» - шутила бабушка. У меня сердце ёкнуло: «Неужели, его первая любовь!» Я замерла, слушая дальше. Мне хотелось узнать, как же они познакомились… Но вопреки моим ожиданиям, бабушка не смогла вспомнить детали их знакомства, но сказала, что сама Марина ей говорила, что сначала она заметила моего папу, а уже потом – его мотоцикл. Для бабушки, как для матери, это было лестно услышать. Вообще, эта девушка сразу понравилась родителям моего отца. Она была кроткой, застенчивой и начитанной, училась в Педагогическом университете в г. Л******. Она любила читать книги, писала стихи, хотела стать учителем младших классов и была домашней девочкой. Полная противоположность моего папы! Хотя с их знакомством он и сам начал меняться: стал больше читать, начал писать небольшие стихотворения, посвящённые ей и взялся за учёбу. Я помню, что находила в доме бабушки старые советские учебники по биологии и анатомии. Папа решил осуществить свою давнюю мечту – стать врачом и переехать в г. Л****** – поближе к своей любимой. Можно сказать, что Марина вдохновляла его и заставляла меняться к лучшему. Бабушка сказала, что после их знакомства он ушёл из сомнительной компании и перестал употреблять алкоголь. Родители девушки хотели видеть рядом с ней достойного избранника, поэтому, мой отец хотел нравится её семье, хоть и никогда не был «плохим парнем». Да, он был своенравным и вспыльчивым, со своими принципами, ценил друзей, но и был, в некоторой степени, подвержен юношескому максимализму. А кто в свои 23 в начале 80-х был тихоней?! Единственное, что он не забросил – это сигареты и свой мотоцикл.
Время шло, а их отношения только крепли. В семье моего отца заговорили о свадьбе. Сам папа стал называть свою девушку ласково «жёнушкой», что несомненно смущало её, но очень радовало. Её семья, по прошествии года их отношений, уже не препятствовала их любви: мой папа нашёл работу и начал копить деньги на обручальные кольца. Помпезного предложения руки и сердца не было, папа просто отвёз её в ювелирный магазин и попросил выбрать самое красивое кольцо, под стать ей. Заявление решили подать после того, как она окончит университет. Учиться ей оставалось ещё полтора года. Единственное, что было между ними – это расстояние. Она продолжала учиться в городе, приезжая на выходные или праздники в свой посёлок, а он работал в области и тоже приезжал к ней в общежитие, когда позволяло время. Нужно сказать, что девушка не была против передвижений своего возлюбленного на мотоцикле, но всегда просила его быть осторожным и сама предпочитала ездить на автобусах. Если папе и удавалось уговорить её сесть на свою любимую Яву, то обязательно в шлеме, и ездил он всегда аккуратно, совсем «без ветерка».
На дворе стоял ноябрь 1983 г., когда девушка гостила в родном посёлке у своих родителей вместе со своим любимым. У её отца был тогда юбилей – 50 лет. На утро следующего дня в университете был назначен важный экзамен, о котором она переживала. Конспекты взяла с собой и за столом, украдкой, повторяла, как молитву, длинные лекции. Когда настала пора бежать на автобус, то мой папа обнял её за плечи и, усадив обратно за праздничный стол, сказал: «Мариш, побудь ещё с родителями и со мной! Я сам тебя отвезу в университет, тут ехать-то, час, от силы. Домчу, как на пуле!» Родители девушки поддержали моего отца и доверчиво закивали ему, уговаривая её остаться на ночь, чтобы рано утром поехать в город. И родителей, и моего отца можно понять: все они хотели побыть с любимой доверью и невестой хотя бы лишний часок. Но девушка согласилась остаться лишь на пару часов, и в своём решении она была непреклонна. Мой папа пообещал родителям отвезти Марину в город тем же вечером. Все радостно сошлись на этом, продолжая праздновать дальше. Все пели и смеялись, слушая кассетный магнитофон, из которого доносился хриплый голос Высоцкого, по которому грустили вот уже 3-ий год.
Когда мой отец и его невеста подошли к Яве, то начал накрапывать неприятный дождик. Марина надела красный мотошлем, по привычке наспех затянув застёжку. В тот вечер Марина обнималась с родными не так долго, как обычно – она волновалась за их здоровье, так как холодало с каждой минутой. «Бегите уже в дом, нам ехать пора! А то так совсем не уедем!» – сетовала она на собравшихся вокруг родных. В последний раз мать попросила её остаться на ночь, но мой папа уже заводил мотоцикл. За праздничный стол сели уже без влюблённой пары.
Первые 15 километров до главной гос. дороги на г. Л****** проехали быстро, хоть в то время дорога и не была асфальтированной. Папа уже знал каждую кочку и каждую яму на ней, и мог проехать даже в полной темноте и с завязанными глазами. Когда выехали уже на асфальт, то мотоцикл полетел вперёд, медленно набирая скорость. Дождь усилился, дорога была почти пустой, и скорость была уместна. Рёв Явы заглушал голоса влюблённых. Марина сильнее прижалась к папиной спине, надеясь добраться до общежития быстрее. По словам бабушки, она боялась, что мой отец заболеет, да и самой хотелось быть здоровой к началу зимней сессии. Ехать оставалось менее часа. Но добраться до общежития в ту ноябрьскую ночь им так и не удалось…
Пишу это, и сама понимаю, что оттягиваю этот тягостный момент. Руки отказываются выводить буквы в слова, а слова в предложения, потому что хочется, чтобы это было неправдой, художественной выдумкой или горькой фантазией… Но у жизни свой сценарий. На утро стало известно об аварии на главной дороге Т*******ой области: мотоцикл на полной скорости влетел в фуру. По словам очевидцев и самого дальнобойщика, то мотоциклист пошёл на обгон и не справился с управлением на мокрой дороге. Один пассажир погиб сразу и на месте: им была Марина. Если верить словам очевидцев, то мотоциклетный шлем не был хорошо закреплён и слетел с её головы от столкновения с фурой, поэтому при падении назад она получила травму головы, несовместимую с жизнью. Папа получил сильнейший ушиб бедра, травму позвоночника и перелом ноги. На момент аварии он был без сознания. Говорят, что по дороге ноябрьский ветер ещё долго гонял окровавленные тетрадные листки из конспектов погибшей девушки…
Врачи прогнозировали, что папа не сможет ходить после аварии, но обошлось. Когда тот встал на ноги, то ходил несколько лет с костылём. Это был очередной подарок от дедушки… По словам бабушки, то моему папе долгое время не говорили о смерти Марины. Я не знаю, как они это скрывали, и насколько это было гуманно, но судить их никогда не буду. Говорят, что к нему долго не пускали друзей, чтобы те не проговорились. Родители боялись за его психологическое состояние. Похоронили Марину без него.
Когда я родилась, то моя мама хотела назвать меня Еленой, бабушка – Ульяной, чтобы ласково звать меня «Уля», а дедушка – Татьяной. На семейном совете решили, что я стану Леной, мои дедушка с бабушкой уступили настойчивой маме. Папа всех выслушал, молча кивнул и ушёл. При регистрации имени новорождённой он записал меня Мариной.
Бабушка призналась, что «уговорила» отца жениться, потому что ей хотелось поскорее понянчиться с внуками. «Хватит ходить в бобылях, тебе жениться пора! Сколько можно себя винить и грызть… Ты же и нас тоже мучаешь. Семья – она же исцеляет.» – говорила она ему, когда прошло почти 10 лет после аварии. Когда он привёл свою будущую жену на знакомство с родителями, то бабушка еле смогла скрыть своё удивление: моя мама была очень похожа на папину первую любовь. Та же самая причёска, овал лица, улыбка, медовые глаза и фигура. Отличался только нрав и характер. Впоследствии, моя мама не поладила со свекровью (с моей бабушкой), и они часто ссорились по бытовым вопросам, по вопросам моего воспитания или из-за супружеских отношений. Историю Марины моя бабушка решилась рассказать моей матери только после моего рождения, когда начались вопросы с её стороны: «Почему он решил назвать дочь Мариной? Даже со мной не посоветовался, вот умняга…» Только по прошествии некоторого времени, я смогла понять свою мать: кому захочется быть всегда на втором месте? Быть «заменой»?
Эта история первой любви повлияла на отношения между моими родителями, ведь моему отцу так и не удалось «ужиться» в городе. Он до сих пор живёт в частном доме в своём родном посёлке, работает в области и каждый день ездит на работу по той самой дороге… Он забросил свою учёбу после аварии и отказался от своей мечты стать врачом. Не до того было… Я до сих пор нахожу в доме бабушки и дедушки пыльные советские учебники по анатомии человека, старые конспекты по биологии, да деревянный костыль, спрятавшийся за занавеской в террасе.
Те, кто услышат эту историю впервые, наверняка скажут: «Да он застрял в своём прошлом! Не может избавиться от груза вины и начать новую жизнь! Он до сих пор её не забыл, если выбрал себе в жёны похожую женщину и назвал дочь её именем!» А разве это преступление – помнить? Или горевать? Мой отец – однолюб и ничего тут не попишешь! После этой истории я не перестала любить его меньше, даже наоборот – стала понимать его и оберегать по возможности, хотя и переходный возраст дался мне очень сложно. Теперь я - больше, чем просто папина дочка, я – его выстраданное счастье.
Сейчас я почти взрослая, но остаётся так много вопросов и так мало ответов на них… И самый главный вопрос: почему первая любовь бывает такой горькой?»
Марина, 17 лет.
2017 г.
«Ялтинский пленник».
«Мы в ответе за тех,
кого приручили» ?
(Антуан де Сент-Экзюпери)
«Меня вдохновила песня Скотта Маккензи «Сан-Франциско», хотя до этого я не слышал её никогда… Вы спросите, как можно жить в 1970-х и не слышать песню, которую напевали сотни твоих сверстников? Всё просто: я не общался со своими сверстниками. А особенно – с хиппи. Я хорошо понимал о чём поётся в песне, потому что поступал на факультет иностранных языков. В ней были такие строки: «Если ты едешь в Сан-Франциско, то вплети в свои волосы цветы. Если ты едешь в Сан-Франциско, то обязательно повстречаешь там прекрасных людей.» Я вовсе не собирался в Сан-Франциско, а мои волосы пахли куревом и бензином, нежели цветами. Но я всё равно встретил одного прекрасного человека летом 1979 года в городе Ялта. Тогда мне было 17 лет. Но обо всём по порядку.
Не помню, что одурманило меня первым: песня или она сама. А может быть, забавные, детские кривляния изящного тела в мешковатой юбке под мелодичный припев? Я уже не помню, как оказался на этой площади, заполненной патлатыми и смеющимися людьми. Смеющимися не то от травки, не то от палящего южного зноя. Они вызывали у меня резкий приступ удушья, при этом, ни один из них не обратил ни малейшего внимания на меня. А отличался я от них практически всем: одеждой, повадками и жизнью. Да, у меня тоже были длинные волосы, но солнце, казалось, тонуло в их смоляной черноте, не переливаясь так, как в их пшеничных и рыжих волнах. У неё были светлые кудрявые локоны до лопаток, которые мягко обрамляли её загорело лицо, усыпанное веснушками. Я желал увидеть её глаза, но на них постоянно падала отросшая выгоревшая на солнце чёлка. Я пригляделся, и заметил, что она вовсе держала веки закрытыми, лишь шевеля пухлыми губами, напевая строки: «All those who come to San Francisco, Summertime will be a love-in there…» «Вот блин, кто она такая?! Что я здесь стою, как осёл?!» – проклятые мысли разрывали мою и без того ноющую от похмелья голову. Горячий пот застилал прищуренные глаза, во рту всё пересохло, а кожаная куртка накалилась от беспощадного солнца до предела и стала моей второй кожей... а она всё танцевала под Скотта Маккензи. Она всё не замечала меня. Она была другой — из мира свободных и одурманенных людей, которые пропагандируют мир и любовь, не чураются обнажиться душой и телом, не чураются своих мыслей, чистые «дети цветов». Ещё вчера я их презирал, как и все граждане СССР того времени, они мешали нам жить, крутились под ногами, как слепые котята, которых топила в социализме великая Коммунистическая партия Советского Союза. Хиппи были такими жалкими и бессильными пред диктатурой пролетариата! Ещё вчера я бы проскользнул грузной тенью по этой забитой телами, пыльной площади, растолкал бы дёргающихся под эту попсовую музыку торчков у меня на пути и пошёл бы дальше — к «своим». Но сейчас я неподвижно стою, как истукан, и пялюсь на одну из этих «жалких и бессильных» фанатиков. И тут я вдруг понял, что мы с ней… похожи, хоть я и не был частью этого звонкого пиршества и пёстрой безмятежной стаи. Я даже не знал её имени, но она была такой… знакомой и родной, что меня потянуло к ней с неистовой силой. В такие минуты, говорят, что голова перестаёт работать и включается нечто, сродни интуиции. Мой внутренний голос подсказывал мне, что нужно к ней подойти. Прямо сейчас. Я сделал шаг вперёд, со свистом выдохнув, как выдыхают перед бешеной гонкой, и тяжело зашагал в своих резиновых кедах по направлению к ней, не зная толком, что ей скажу. Может быть, я увижу страх в её глазах, потому что такие, как я безжалостно вытаптывают целые поля этих «живых цветов», не прочь насладиться их беззащитностью. Такое было время тогда: время травли, нетерпимое к людям, жаждущим свободы, мира и любви. И, вот я шёл, то и дело сталкиваясь с танцующими хиппарями, и видел, как она всё ещё меня не замечает... И с каждым моим шагом девушка словно отдалялась от меня в своём бесконечном танце. По ощущениям, это было похоже на сон, в котором ты преследуешь кого-то, но он всегда оказывается на шаг впереди тебя. И мне вдруг стало так страшно тогда, впервые за мои 17 лет, из которых вот уже 4 года я пристрастился к тяжёлой музыке, к байк-тусовкам и крутился в окружении первых металлистов своего городка, с которыми мы лезли на рожон. Иными словами, я уже и позабыл, что такое страх. Я боялся упустить её из виду. Её руки порхали то вверх, то вниз, локоны разлетались в стороны, а губы всё шептали: «In the streets of San Francisco, Gentle people with flowers in their hair…» «Только бы не спугнуть её…» – стучала в висках надоедливая мысль.
Мой папа проживал в посёлке городского типа вместе с родителями, и там не было никого, кто бы мог похвастаться таким крутым дорожным мотоциклом! Бабушка сказала, что он мечтал о нём задолго до ухода в армию, и мой дедушка (его отец) позаботился о покупке заранее. Можно сказать, что это был подарок отца, который мой папа, вопреки любви к скорости, очень берёг. Он любил возиться с ним вечерами, а ночью гонял на нём в соседние деревни и просто по ночному бездорожью.
В соседнем посёлке, где жил один из папиных друзей, тем летом гостила у родителей и своего брата девушка по имени Марина. По рассказам бабушки она была младше моего папы на несколько лет, низенькая, аккуратная, с медовыми глазами и короткими пышными кудрями. «Определённо, она была в его вкусе!» - шутила бабушка. У меня сердце ёкнуло: «Неужели, его первая любовь!» Я замерла, слушая дальше. Мне хотелось узнать, как же они познакомились… Но вопреки моим ожиданиям, бабушка не смогла вспомнить детали их знакомства, но сказала, что сама Марина ей говорила, что сначала она заметила моего папу, а уже потом – его мотоцикл. Для бабушки, как для матери, это было лестно услышать. Вообще, эта девушка сразу понравилась родителям моего отца. Она была кроткой, застенчивой и начитанной, училась в Педагогическом университете в г. Л******. Она любила читать книги, писала стихи, хотела стать учителем младших классов и была домашней девочкой. Полная противоположность моего папы! Хотя с их знакомством он и сам начал меняться: стал больше читать, начал писать небольшие стихотворения, посвящённые ей и взялся за учёбу. Я помню, что находила в доме бабушки старые советские учебники по биологии и анатомии. Папа решил осуществить свою давнюю мечту – стать врачом и переехать в г. Л****** – поближе к своей любимой. Можно сказать, что Марина вдохновляла его и заставляла меняться к лучшему. Бабушка сказала, что после их знакомства он ушёл из сомнительной компании и перестал употреблять алкоголь. Родители девушки хотели видеть рядом с ней достойного избранника, поэтому, мой отец хотел нравится её семье, хоть и никогда не был «плохим парнем». Да, он был своенравным и вспыльчивым, со своими принципами, ценил друзей, но и был, в некоторой степени, подвержен юношескому максимализму. А кто в свои 23 в начале 80-х был тихоней?! Единственное, что он не забросил – это сигареты и свой мотоцикл.
Время шло, а их отношения только крепли. В семье моего отца заговорили о свадьбе. Сам папа стал называть свою девушку ласково «жёнушкой», что несомненно смущало её, но очень радовало. Её семья, по прошествии года их отношений, уже не препятствовала их любви: мой папа нашёл работу и начал копить деньги на обручальные кольца. Помпезного предложения руки и сердца не было, папа просто отвёз её в ювелирный магазин и попросил выбрать самое красивое кольцо, под стать ей. Заявление решили подать после того, как она окончит университет. Учиться ей оставалось ещё полтора года. Единственное, что было между ними – это расстояние. Она продолжала учиться в городе, приезжая на выходные или праздники в свой посёлок, а он работал в области и тоже приезжал к ней в общежитие, когда позволяло время. Нужно сказать, что девушка не была против передвижений своего возлюбленного на мотоцикле, но всегда просила его быть осторожным и сама предпочитала ездить на автобусах. Если папе и удавалось уговорить её сесть на свою любимую Яву, то обязательно в шлеме, и ездил он всегда аккуратно, совсем «без ветерка».
На дворе стоял ноябрь 1983 г., когда девушка гостила в родном посёлке у своих родителей вместе со своим любимым. У её отца был тогда юбилей – 50 лет. На утро следующего дня в университете был назначен важный экзамен, о котором она переживала. Конспекты взяла с собой и за столом, украдкой, повторяла, как молитву, длинные лекции. Когда настала пора бежать на автобус, то мой папа обнял её за плечи и, усадив обратно за праздничный стол, сказал: «Мариш, побудь ещё с родителями и со мной! Я сам тебя отвезу в университет, тут ехать-то, час, от силы. Домчу, как на пуле!» Родители девушки поддержали моего отца и доверчиво закивали ему, уговаривая её остаться на ночь, чтобы рано утром поехать в город. И родителей, и моего отца можно понять: все они хотели побыть с любимой доверью и невестой хотя бы лишний часок. Но девушка согласилась остаться лишь на пару часов, и в своём решении она была непреклонна. Мой папа пообещал родителям отвезти Марину в город тем же вечером. Все радостно сошлись на этом, продолжая праздновать дальше. Все пели и смеялись, слушая кассетный магнитофон, из которого доносился хриплый голос Высоцкого, по которому грустили вот уже 3-ий год.
Когда мой отец и его невеста подошли к Яве, то начал накрапывать неприятный дождик. Марина надела красный мотошлем, по привычке наспех затянув застёжку. В тот вечер Марина обнималась с родными не так долго, как обычно – она волновалась за их здоровье, так как холодало с каждой минутой. «Бегите уже в дом, нам ехать пора! А то так совсем не уедем!» – сетовала она на собравшихся вокруг родных. В последний раз мать попросила её остаться на ночь, но мой папа уже заводил мотоцикл. За праздничный стол сели уже без влюблённой пары.
Первые 15 километров до главной гос. дороги на г. Л****** проехали быстро, хоть в то время дорога и не была асфальтированной. Папа уже знал каждую кочку и каждую яму на ней, и мог проехать даже в полной темноте и с завязанными глазами. Когда выехали уже на асфальт, то мотоцикл полетел вперёд, медленно набирая скорость. Дождь усилился, дорога была почти пустой, и скорость была уместна. Рёв Явы заглушал голоса влюблённых. Марина сильнее прижалась к папиной спине, надеясь добраться до общежития быстрее. По словам бабушки, она боялась, что мой отец заболеет, да и самой хотелось быть здоровой к началу зимней сессии. Ехать оставалось менее часа. Но добраться до общежития в ту ноябрьскую ночь им так и не удалось…
Пишу это, и сама понимаю, что оттягиваю этот тягостный момент. Руки отказываются выводить буквы в слова, а слова в предложения, потому что хочется, чтобы это было неправдой, художественной выдумкой или горькой фантазией… Но у жизни свой сценарий. На утро стало известно об аварии на главной дороге Т*******ой области: мотоцикл на полной скорости влетел в фуру. По словам очевидцев и самого дальнобойщика, то мотоциклист пошёл на обгон и не справился с управлением на мокрой дороге. Один пассажир погиб сразу и на месте: им была Марина. Если верить словам очевидцев, то мотоциклетный шлем не был хорошо закреплён и слетел с её головы от столкновения с фурой, поэтому при падении назад она получила травму головы, несовместимую с жизнью. Папа получил сильнейший ушиб бедра, травму позвоночника и перелом ноги. На момент аварии он был без сознания. Говорят, что по дороге ноябрьский ветер ещё долго гонял окровавленные тетрадные листки из конспектов погибшей девушки…
Врачи прогнозировали, что папа не сможет ходить после аварии, но обошлось. Когда тот встал на ноги, то ходил несколько лет с костылём. Это был очередной подарок от дедушки… По словам бабушки, то моему папе долгое время не говорили о смерти Марины. Я не знаю, как они это скрывали, и насколько это было гуманно, но судить их никогда не буду. Говорят, что к нему долго не пускали друзей, чтобы те не проговорились. Родители боялись за его психологическое состояние. Похоронили Марину без него.
***
Когда я родилась, то моя мама хотела назвать меня Еленой, бабушка – Ульяной, чтобы ласково звать меня «Уля», а дедушка – Татьяной. На семейном совете решили, что я стану Леной, мои дедушка с бабушкой уступили настойчивой маме. Папа всех выслушал, молча кивнул и ушёл. При регистрации имени новорождённой он записал меня Мариной.
Бабушка призналась, что «уговорила» отца жениться, потому что ей хотелось поскорее понянчиться с внуками. «Хватит ходить в бобылях, тебе жениться пора! Сколько можно себя винить и грызть… Ты же и нас тоже мучаешь. Семья – она же исцеляет.» – говорила она ему, когда прошло почти 10 лет после аварии. Когда он привёл свою будущую жену на знакомство с родителями, то бабушка еле смогла скрыть своё удивление: моя мама была очень похожа на папину первую любовь. Та же самая причёска, овал лица, улыбка, медовые глаза и фигура. Отличался только нрав и характер. Впоследствии, моя мама не поладила со свекровью (с моей бабушкой), и они часто ссорились по бытовым вопросам, по вопросам моего воспитания или из-за супружеских отношений. Историю Марины моя бабушка решилась рассказать моей матери только после моего рождения, когда начались вопросы с её стороны: «Почему он решил назвать дочь Мариной? Даже со мной не посоветовался, вот умняга…» Только по прошествии некоторого времени, я смогла понять свою мать: кому захочется быть всегда на втором месте? Быть «заменой»?
Эта история первой любви повлияла на отношения между моими родителями, ведь моему отцу так и не удалось «ужиться» в городе. Он до сих пор живёт в частном доме в своём родном посёлке, работает в области и каждый день ездит на работу по той самой дороге… Он забросил свою учёбу после аварии и отказался от своей мечты стать врачом. Не до того было… Я до сих пор нахожу в доме бабушки и дедушки пыльные советские учебники по анатомии человека, старые конспекты по биологии, да деревянный костыль, спрятавшийся за занавеской в террасе.
Те, кто услышат эту историю впервые, наверняка скажут: «Да он застрял в своём прошлом! Не может избавиться от груза вины и начать новую жизнь! Он до сих пор её не забыл, если выбрал себе в жёны похожую женщину и назвал дочь её именем!» А разве это преступление – помнить? Или горевать? Мой отец – однолюб и ничего тут не попишешь! После этой истории я не перестала любить его меньше, даже наоборот – стала понимать его и оберегать по возможности, хотя и переходный возраст дался мне очень сложно. Теперь я - больше, чем просто папина дочка, я – его выстраданное счастье.
Сейчас я почти взрослая, но остаётся так много вопросов и так мало ответов на них… И самый главный вопрос: почему первая любовь бывает такой горькой?»
Марина, 17 лет.
2017 г.
«Ялтинский пленник».
«Мы в ответе за тех,
кого приручили» ?
(Антуан де Сент-Экзюпери)
«Меня вдохновила песня Скотта Маккензи «Сан-Франциско», хотя до этого я не слышал её никогда… Вы спросите, как можно жить в 1970-х и не слышать песню, которую напевали сотни твоих сверстников? Всё просто: я не общался со своими сверстниками. А особенно – с хиппи. Я хорошо понимал о чём поётся в песне, потому что поступал на факультет иностранных языков. В ней были такие строки: «Если ты едешь в Сан-Франциско, то вплети в свои волосы цветы. Если ты едешь в Сан-Франциско, то обязательно повстречаешь там прекрасных людей.» Я вовсе не собирался в Сан-Франциско, а мои волосы пахли куревом и бензином, нежели цветами. Но я всё равно встретил одного прекрасного человека летом 1979 года в городе Ялта. Тогда мне было 17 лет. Но обо всём по порядку.
Не помню, что одурманило меня первым: песня или она сама. А может быть, забавные, детские кривляния изящного тела в мешковатой юбке под мелодичный припев? Я уже не помню, как оказался на этой площади, заполненной патлатыми и смеющимися людьми. Смеющимися не то от травки, не то от палящего южного зноя. Они вызывали у меня резкий приступ удушья, при этом, ни один из них не обратил ни малейшего внимания на меня. А отличался я от них практически всем: одеждой, повадками и жизнью. Да, у меня тоже были длинные волосы, но солнце, казалось, тонуло в их смоляной черноте, не переливаясь так, как в их пшеничных и рыжих волнах. У неё были светлые кудрявые локоны до лопаток, которые мягко обрамляли её загорело лицо, усыпанное веснушками. Я желал увидеть её глаза, но на них постоянно падала отросшая выгоревшая на солнце чёлка. Я пригляделся, и заметил, что она вовсе держала веки закрытыми, лишь шевеля пухлыми губами, напевая строки: «All those who come to San Francisco, Summertime will be a love-in there…» «Вот блин, кто она такая?! Что я здесь стою, как осёл?!» – проклятые мысли разрывали мою и без того ноющую от похмелья голову. Горячий пот застилал прищуренные глаза, во рту всё пересохло, а кожаная куртка накалилась от беспощадного солнца до предела и стала моей второй кожей... а она всё танцевала под Скотта Маккензи. Она всё не замечала меня. Она была другой — из мира свободных и одурманенных людей, которые пропагандируют мир и любовь, не чураются обнажиться душой и телом, не чураются своих мыслей, чистые «дети цветов». Ещё вчера я их презирал, как и все граждане СССР того времени, они мешали нам жить, крутились под ногами, как слепые котята, которых топила в социализме великая Коммунистическая партия Советского Союза. Хиппи были такими жалкими и бессильными пред диктатурой пролетариата! Ещё вчера я бы проскользнул грузной тенью по этой забитой телами, пыльной площади, растолкал бы дёргающихся под эту попсовую музыку торчков у меня на пути и пошёл бы дальше — к «своим». Но сейчас я неподвижно стою, как истукан, и пялюсь на одну из этих «жалких и бессильных» фанатиков. И тут я вдруг понял, что мы с ней… похожи, хоть я и не был частью этого звонкого пиршества и пёстрой безмятежной стаи. Я даже не знал её имени, но она была такой… знакомой и родной, что меня потянуло к ней с неистовой силой. В такие минуты, говорят, что голова перестаёт работать и включается нечто, сродни интуиции. Мой внутренний голос подсказывал мне, что нужно к ней подойти. Прямо сейчас. Я сделал шаг вперёд, со свистом выдохнув, как выдыхают перед бешеной гонкой, и тяжело зашагал в своих резиновых кедах по направлению к ней, не зная толком, что ей скажу. Может быть, я увижу страх в её глазах, потому что такие, как я безжалостно вытаптывают целые поля этих «живых цветов», не прочь насладиться их беззащитностью. Такое было время тогда: время травли, нетерпимое к людям, жаждущим свободы, мира и любви. И, вот я шёл, то и дело сталкиваясь с танцующими хиппарями, и видел, как она всё ещё меня не замечает... И с каждым моим шагом девушка словно отдалялась от меня в своём бесконечном танце. По ощущениям, это было похоже на сон, в котором ты преследуешь кого-то, но он всегда оказывается на шаг впереди тебя. И мне вдруг стало так страшно тогда, впервые за мои 17 лет, из которых вот уже 4 года я пристрастился к тяжёлой музыке, к байк-тусовкам и крутился в окружении первых металлистов своего городка, с которыми мы лезли на рожон. Иными словами, я уже и позабыл, что такое страх. Я боялся упустить её из виду. Её руки порхали то вверх, то вниз, локоны разлетались в стороны, а губы всё шептали: «In the streets of San Francisco, Gentle people with flowers in their hair…» «Только бы не спугнуть её…» – стучала в висках надоедливая мысль.
