В тот момент во мне боролись чувства беспомощности, неловкости и интереса. Мне было любопытно, что же произойдёт, когда я поймаю его взгляд. И в то же время, страшно. Я запрещала себе смущать его своим настойчивым взглядом. Тем более, он был на работе. Я словно ждала знак... И я его получила. Когда зазвучала до боли знакомая мелодия, я замерла. Мне показалось, что я путаю песни, но, когда, я услышала: «Гораздо раньше знал, читал, предчувствовал, предвосхищал тебя, твои шаги. Какой тропой, какой строкою шел, какою тайной красотой дышал. И гигантские машины вычисляли, и считали мои дни. В конечном счете все вело к тому, что мы останемся одни...» Я уже не сомневалась в том, что это была песня «На краю улыбки» той самой группы, которую «заказала» в день нашей встречи. Я решилась и подняла свои глаза, в котором читалось: и что же будет дальше? Даже не видя его губ, я поняла, что он улыбается мне. Я не удержалась от ответной улыбки. Я помню, как в замедленном действии, он снимает свою чёрную маску, и я первым делом натыкаюсь на его небритые щёки, бородку и… колечко в носу. «Боже, сколько же ему лет?» – вертится в моей голове мысль, которая могла тогда испортить всё. Но я быстро отгоняю её от себя, словно муху, легонько встряхнув головой. А он уже подходит к моему столику уверенной, слегка вальяжной походкой. И я замираю, как девчонка, утыкаясь испуганным взором в кофейную пенку, будто в ней моё спасение. «Либо сейчас, либо никогда. Лиля, чёрт тебя возьми, соберись!» И как только он поравнялся с моим столиком, наши губы в унисон произнесли:
– Не хочешь прогуляться?
– Ань, я не знаю, что творю… Хоть ему и 27, но он мальчишка ещё! – виновато лепетала я в трубку: – И я дура. Я соврала ему, сказала, что мне 29, представляешь?
Да, я солгала. Я словно стыдилась того, что мне уже 36, и я разведёнка с ребёнком. Хотя последний факт ещё был под вопросом.
– И правильно, это ложь во благо! Да и зачем ему знать о тебе всё? Ты развеялась, отвлеклась, ощутила себя, наконец, девушкой! А не загнанной лошадью.
Подруга была права. Это ложь была во благо себе. И на прогулке с Кириллом я ощущала себя кем угодно, но только не загнанной лошадкой. И даже не разведёнкой. А ещё я не ощущала разницу в возрасте. Мы с Кирой были словно погодками: то ли он подстроился под мой возраст, то ли я под его. И дело было вовсе не в прожитом опыте… Удивительно, как два не похожих внешне человека могут так быстро сойтись по характеру. Мы болтали с ним не как старые знакомые, нет. Скорее это было сродни встрече двух интровертов, которым интересно друг с другом. Мы не спорили, не перебивали, не опровергали, умели слышать.
Я помню, как нам было комфортно молчать, пока мы курили. А курили мы часто, угощая друг друга сигаретами любимых марок. А ещё я щедро угощала его комплиментами: мне нравилось, как он застенчиво пожимал плечами и отводил глаза. А Кирилл был щедр на шутки, заставляя меня смеяться неприлично громко. Ему словно нравилось слушать мой смех, хотя сам он тихо улыбался. Я вспомнила себя в 27. Я была жизнерадостной, общительной и активной девушкой, полной надежд и планов. Я была готова сыграть миллион ролей, истоптать босыми ногами сотню сцен. А сейчас я была сломлена жизнью, неудавшимся браком и топтала холодную мостовую, скрываясь под маской свободной и успешной леди… Да, я играла определённую роль на прогулке с Кириллом. Но он, будто почуяв фальшь, попытался заглянуть за кулисы моей души. И помню, как мне неистово захотелось ему открыться, показать себя настоящую. И я испугалась… От одной мысли об этом, у меня задрожали руки. И, как маленькая трусиха, я просто убежала. Поспешно вызвала такси и просто уехала.
По дороге домой я отчаянно ругала себя: «Лиля, возьми себя в руки, наконец! Ты готова душевно обнажиться перед первым встречным, что с тобой, чёрт возьми, стало?! Ему это точно не нужно… У него своих проблем по горло. Пожалей себя. Пожалей мальчишку, не ломай ему психику своими откровениями…» А дома крепкую дамбу прорвало… Из успешной леди я превратилась в зарёванную, неуверенную в себе девочку. Я почувствовала острый укол прямо в сердце: это одиночество пронзило своим холодным копьём всё моё нутро. Было очень больно падать с той высоты, на которую я поднялась там, бок о бок с Кириллом. Когда он начал спрашивать о личном, я чётко и быстро осознала одно: я не готова. Не готова выдумывать на ходу, вживаться в то амплуа, в котором до этого момента мне было комфортно. Меня бы окончательно добила нелепая сцена: он сверкает пятками, услышав о том, сколько мне на самом деле лет, и что меня привело тогда в кофейню. Лучше я уйду сейчас. Красиво и благородно, наградив его очаровательной улыбкой за вечер, в котором я растворилась. Но от себя не убежишь…
На следующий день я кое-как взяла себя в руки. Мне предстояла встреча с адвокатом и несколько репетиций подряд. Я была рада убежать из своей конуры и не возвращаться в неё как можно дольше. Встреча с Кириллом показалась мне необыкновенным сном. Хотя воспоминания были вполне реальны: простуженный голос, случайные касания, вкус крепкого табака и цитрусовые нотки в шлейфе парфюма. Я каждую ночь прокручивала нашу прогулку перед сном, в надежде, что увижу вновь этот «сон». Но мне не снилось ни-че-го… А просыпаясь, я думала о сыне и ворохе дел, которые нужно успеть самоотверженно выполнить за 24 часа.
Настоящим подарком для меня стало то, что я, наконец, услышала голос своего мальчика. Всего лишь несколько минут и по телефону, но это придало мне невиданных сил и вдохновения. Помню, как позвонила мужу, чтобы договориться с ним о встрече перед новым слушанием, но трубку взял не он, а она – его новая пассия. Это, поначалу, выбило меня из колеи, ведь я не хотела верить в то, что он живёт не один. Подозревала, конечно, да и женское чутьё в таких случаях не подводит никогда. Мысль о том, что о моём сынишке забочусь теперь не я, а незнакомая мне женщина – ранила меня. Дрожащим голосом я попросила услышать Никиту. На удивление, она не стала сопротивляться или издеваться надо мной, как это делал бывший муж. Она просто позвала сына, и я услышала обиженный лепет: «Мамочка, это ты? Когда ты вернёшься из своей командировки, я соскучился по тебе и по Каркуше.» Каркушей он называл любимую мягкую игрушку в виде ворона, которая осталась у меня… И я разрыдалась. Беззвучно, но с таким надрывом. Первые секунды я не могла говорить. Но затем выдохнула, и сказала, что тоже безумно скучаю. Мы поговорили о том, как он себя чувствует, чем занимается, а затем я услышала:
– Я не против, чтобы он жил с вами. Только сами понимаете… Какой у вас упёртый муж. Простите, бывший муж.
– Он не упёртый. Он злой, скупой и жестокий… С ним нельзя оставлять ребёнка. Да и вы тоже бегите от него! – в трубке глубоко вздохнули, и я услышала, как Ник просит дать ему трубку: – Послушайте, помогите мне… Поговорите с ним, я ни на что не буду претендовать! Только пусть отдаст мне сына. Я не смогу без него жить.
– Лиля, я попробую. Но ничего не могу обещать. Всего доброго, нам пора к стоматологу. Я бы сказала вам адрес клиники, но мы там будем втроём.
Боже, у меня появилась надежда! В тот день я просто парила. Первым делом я позвонила Ане.
– Ой, я бы тебе посоветовала не обольщаться! Этой бабёнке просто неохота возиться с чужим ребёнком, вот и всё. Она не станет помогать тебе, в ущерб себе. Она не твоя союзница…
Но я уже не слышала слов подруги. Мне хотелось позвонить Кириллу. Зачем? Я хотела просто услышать его голос. «Мы же не обменялись номерами!» – пронеслось в моей голове, и довольная улыбка тут же сошла с моих губ. Но адрес кофейни я выучила наизусть.
Репетиция в тот день тоже прошла на ура, и молодой режиссёр, наконец, был мной доволен.
– Лилия Сергеевна, а в тебе что-то явно поменялось! В потухших глазах заиграл огонёк. И запал, что ли, появился… Надеюсь, ты его не растеряешь к премьере?
Я уверенно и гордо кивнула.
– Знаешь, что я тебе посоветую? Попробуй сблизиться со своей героиней, понять её глубже, а не поверхностно. Не обезличивай её, а сделай своей… подругой! Мне кажется в тебе есть много качеств, присущих ей. И наоборот.
Вечером я долго и дотошно разглядывала своё отражение. «О каком огоньке он говорил? Всё такие же задумчивые и печальные серые глаза… И я всегда играю с актёрским запалом. Или он имел в виду другой запал? Женский… Ладно, режиссёру куда виднее». И только потом я поняла: на репетиции, вместо своего партнёра по игре я представляла… Киру. И поэтому у меня вышло так живо, ярко и правдоподобно. Мне неистово хотелось играть, жить этой ролью и быть этой свободной, яркой и уверенной в себе леди! Я тревожно закусила нижнюю губу… Ведь я попалась в свои собственные сети. Я хотела «поиграть» с ним по уже написанному сценарию, перевоплотиться в нужную мне героиню, взять своё. А теперь сценарий словно писала сама жизнь и толкала меня на новую сцену… Я думала, что встречусь с ним лишь раз. А теперь мне хотелось увидеть его снова. Но почему? Я задавала себе этот вопрос и недоумевала. «Мы разные. Я старше него. Он не знает меня настоящую. Мы явно не подходим друг другу.» – пыталась себя «отговорить» я. Но что-то во мне шептало: Лиля, ведь тебе с ним было хорошо. Не по сценарию, не твоей героине. А по-настоящему! Ведь той прогулки не было в сценарии, это было моим желанием.
Я пила отвратный растворимый кофе на кухне, снова и снова перечитывая текст, и пыталась сопоставить факты из жизни и чувства главной героини со своими ощущениями. Очевидно, что мы с ней были разными и разные жизненные обстоятельства привели нас обеих в кофейню, где мы встретили наших юнцов. Но цель у нас была одна: почувствовать себя живой, интересной и… нужной. Это была история не про любовь с первого взгляда с разницей в возрасте, а про двух, казалось бы, полярных людей, которых столкнула жизнь в большом и густо населённом муравейнике. И дала им шанс познакомиться заново со своей личностью, разглядеть в себе новые грани. И увидеть своё отражение в другом человеке… И пускай, на первый взгляд, таком незнакомом и непонятном. Но зато вы говорите с ним на одном языке. И молчите в унисон.
Я подошла к зеркалу и снова вгляделась в своё отражение. Я словно пыталась понять, кто стоит передо мной: я или моя героиня? И тогда в моей голове прозвучал вопрос: как бы ты поступила в моей ситуации? И сразу мои губы прошептали: «Дорогая, ты не готова сейчас к новой истории любви. Дай себе время… Но кто сказал, что это будет любовь? Это может быть началом крепкой дружбы. Ведь тебе с ним было хорошо и спокойно. Ты молчала с ним, прижавшись плечом к плечу. И он от тебя не требовал ничего. И ты от него ничего не требуй. Будь собой! Да себе шанс.»
В тот вечер я страстно захотела настоящего крепкого американо, и простого человеческого общения. Но одной идти мне было страшновато... И знаете, что я сделала? Взяла с собой её – главную героиню. Свою новую подругу. Ведь она точно будет жать на тормоза там, где я буду медлить. Эх, будь что будет!
Продолжение следует...
Я запомнил её улицу и номер дома, как рецептуру дальгона-кофе , хотя в последнее время не готовил его. Она оставила мне адрес рукописным текстом на клочке салфетки, и это было хоть и романтично, но крайне опасно. Я мог потерять его или пролить воду, поэтому я просто его запомнил. «Надеюсь, я не перепутаю дома». Но до этого моя память меня ещё не подводила.
На пол пути я понял, что своим шагом я буду добираться до её дома как минимум полчаса, а заставлять ждать Лилю мне крайне не хотелось. «И как я припрусь с пустыми руками? Мне нужно что-нибудь купить… Хотя постой! Мы же не будем сидеть у неё дома, а сразу поедем в арт-кафе? И мне нужно будет оплатить такси! Я же джентльмен…» И тут я наткнулся на своё отражение в витрине и взор мой помрачнел: «Она что, не могла найти кого-то более достойного для своего ужина?» Я не сразу признал в отражении себя: испуганное вытянутое и посеревшее лицо, впалые глаза и тяжёлые мешки под ними, будто это были мешки с кофейными зёрнами, ей-богу. Учитывая сколько я пью кофе, это могло быть правдой! Не знаю, сколько я так стоял и пялился на себя в витрину, пока меня обходили недовольные прохожие, но очнулся я от пронизывающего до костей питерского ветра. «Наверное, самого бОльшего идиота эта культурная столица ещё не видывала, потому что я стою здесь как истукан, теряя время, свой шанс и возможность!» Я быстро забежал в местную «булошную» (да, уже никого не удивить питерской сдобой, но я не мог прийти с пустыми руками) и вызвал такси прямо до её дома.
Лиля почти сразу открыла мне дверь, я даже не успел прилизать свои потрёпанные космы:
– Привет, как ты добрался? Не замёрз?
Я не помню, что я промямлил в ответ, но мой взгляд предательски блуждал по её фигуре, обтянутой элегантным чёрным платьем в пол с длинными свободными рукавами и скромным вырезом. На шее и груди блестела интересная серебряная цепочка, которая туго обтягивала её тонкую шею, скользила вниз по груди и подчёркивала стройную талию. Лиля была босая, и я отметил её маленькие аккуратные ступни. Волосы были собраны в элегантную высокую причёску.
– Ты… прекрасно выглядишь. – неловко выдавил я и бросил взгляд на свою одежду, – Мне теперь неудобно идти с тобой в кафе в таком прикиде.
– Не волнуйся, я сейчас переоденусь! Просто я недавно пришла с репетиции. Ты пока располагайся на кухне, я заварила нам горячий пуэр! Ах да, ванная вон там!
Я неуклюже снял свою кожаную куртку и кое как повесил её, потому что у неё была оторвана петелька. «Как всегда, вовремя.» Схватив рюкзак, я прошёл по длинному узкому коридору на светлую кухню, где достал крафтовые пакеты с ароматными булочками. С корицей и маком. Но я тут же пожалел об этом, потому что такие как Лиля не едят по вечерам сдобу. «Нужно было купить винограда с яблоками или авокадо с зеленью, на крайний случай! Ну что за дурень?» Недовольный собой, я поморщил нос и сел на стул, дожидаясь хозяйку квартиры. Но мне не сиделось на месте, я постоянно ёрзал и перекладывал булочки, лишь бы занять свои беспокойные руки. «Точно, я руки не помыл!» В ванной комнате меня окутало ароматное облако и это меня успокоило… Густой и многослойный сладкий запах ванили, пачули и цветов окружил меня со всех сторон. Я закрыл глаза и вдохнул его полной грудью. «Интересно, а от неё пахнет так же вкусно?» Но отражение в зеркале вернуло меня с небес на землю: «Так, закатай губу!» Я придирчиво осмотрел себя в отражении и, набрав полные ладони ледяной воды, ополоснул лицо и зачесал свои волосы назад. «Ну, допустим несколько часов усталости я смыл, но этой физиономии уже ничего не поможет.» Я бросил взгляд на дурацкую выцветшую толстовку и одним движением снял её, оставшись в одной белой футболке. Нервно поправив волосы, я понюхал подмышки: «Хм, бывало и хуже». Последний раз оценив свой вешний вид, я решил туго завязать свои волосы в хвост, а толстовку повязал на пояс.
– Мило смотришься! – она сидела на стуле, поджав под себя ноги и с большим аппетитом уплетала булочку с корицей. Её белокурые локоны были распущены, а чёрное платье сменилось на белый кашемировый свитер с высоким горлышком и светлые джинсы-клёш. И она была по-прежнему босая. Это было чертовски мило.
– Не хочешь прогуляться?
***
– Ань, я не знаю, что творю… Хоть ему и 27, но он мальчишка ещё! – виновато лепетала я в трубку: – И я дура. Я соврала ему, сказала, что мне 29, представляешь?
Да, я солгала. Я словно стыдилась того, что мне уже 36, и я разведёнка с ребёнком. Хотя последний факт ещё был под вопросом.
– И правильно, это ложь во благо! Да и зачем ему знать о тебе всё? Ты развеялась, отвлеклась, ощутила себя, наконец, девушкой! А не загнанной лошадью.
Подруга была права. Это ложь была во благо себе. И на прогулке с Кириллом я ощущала себя кем угодно, но только не загнанной лошадкой. И даже не разведёнкой. А ещё я не ощущала разницу в возрасте. Мы с Кирой были словно погодками: то ли он подстроился под мой возраст, то ли я под его. И дело было вовсе не в прожитом опыте… Удивительно, как два не похожих внешне человека могут так быстро сойтись по характеру. Мы болтали с ним не как старые знакомые, нет. Скорее это было сродни встрече двух интровертов, которым интересно друг с другом. Мы не спорили, не перебивали, не опровергали, умели слышать.
Я помню, как нам было комфортно молчать, пока мы курили. А курили мы часто, угощая друг друга сигаретами любимых марок. А ещё я щедро угощала его комплиментами: мне нравилось, как он застенчиво пожимал плечами и отводил глаза. А Кирилл был щедр на шутки, заставляя меня смеяться неприлично громко. Ему словно нравилось слушать мой смех, хотя сам он тихо улыбался. Я вспомнила себя в 27. Я была жизнерадостной, общительной и активной девушкой, полной надежд и планов. Я была готова сыграть миллион ролей, истоптать босыми ногами сотню сцен. А сейчас я была сломлена жизнью, неудавшимся браком и топтала холодную мостовую, скрываясь под маской свободной и успешной леди… Да, я играла определённую роль на прогулке с Кириллом. Но он, будто почуяв фальшь, попытался заглянуть за кулисы моей души. И помню, как мне неистово захотелось ему открыться, показать себя настоящую. И я испугалась… От одной мысли об этом, у меня задрожали руки. И, как маленькая трусиха, я просто убежала. Поспешно вызвала такси и просто уехала.
По дороге домой я отчаянно ругала себя: «Лиля, возьми себя в руки, наконец! Ты готова душевно обнажиться перед первым встречным, что с тобой, чёрт возьми, стало?! Ему это точно не нужно… У него своих проблем по горло. Пожалей себя. Пожалей мальчишку, не ломай ему психику своими откровениями…» А дома крепкую дамбу прорвало… Из успешной леди я превратилась в зарёванную, неуверенную в себе девочку. Я почувствовала острый укол прямо в сердце: это одиночество пронзило своим холодным копьём всё моё нутро. Было очень больно падать с той высоты, на которую я поднялась там, бок о бок с Кириллом. Когда он начал спрашивать о личном, я чётко и быстро осознала одно: я не готова. Не готова выдумывать на ходу, вживаться в то амплуа, в котором до этого момента мне было комфортно. Меня бы окончательно добила нелепая сцена: он сверкает пятками, услышав о том, сколько мне на самом деле лет, и что меня привело тогда в кофейню. Лучше я уйду сейчас. Красиво и благородно, наградив его очаровательной улыбкой за вечер, в котором я растворилась. Но от себя не убежишь…
***
На следующий день я кое-как взяла себя в руки. Мне предстояла встреча с адвокатом и несколько репетиций подряд. Я была рада убежать из своей конуры и не возвращаться в неё как можно дольше. Встреча с Кириллом показалась мне необыкновенным сном. Хотя воспоминания были вполне реальны: простуженный голос, случайные касания, вкус крепкого табака и цитрусовые нотки в шлейфе парфюма. Я каждую ночь прокручивала нашу прогулку перед сном, в надежде, что увижу вновь этот «сон». Но мне не снилось ни-че-го… А просыпаясь, я думала о сыне и ворохе дел, которые нужно успеть самоотверженно выполнить за 24 часа.
Настоящим подарком для меня стало то, что я, наконец, услышала голос своего мальчика. Всего лишь несколько минут и по телефону, но это придало мне невиданных сил и вдохновения. Помню, как позвонила мужу, чтобы договориться с ним о встрече перед новым слушанием, но трубку взял не он, а она – его новая пассия. Это, поначалу, выбило меня из колеи, ведь я не хотела верить в то, что он живёт не один. Подозревала, конечно, да и женское чутьё в таких случаях не подводит никогда. Мысль о том, что о моём сынишке забочусь теперь не я, а незнакомая мне женщина – ранила меня. Дрожащим голосом я попросила услышать Никиту. На удивление, она не стала сопротивляться или издеваться надо мной, как это делал бывший муж. Она просто позвала сына, и я услышала обиженный лепет: «Мамочка, это ты? Когда ты вернёшься из своей командировки, я соскучился по тебе и по Каркуше.» Каркушей он называл любимую мягкую игрушку в виде ворона, которая осталась у меня… И я разрыдалась. Беззвучно, но с таким надрывом. Первые секунды я не могла говорить. Но затем выдохнула, и сказала, что тоже безумно скучаю. Мы поговорили о том, как он себя чувствует, чем занимается, а затем я услышала:
– Я не против, чтобы он жил с вами. Только сами понимаете… Какой у вас упёртый муж. Простите, бывший муж.
– Он не упёртый. Он злой, скупой и жестокий… С ним нельзя оставлять ребёнка. Да и вы тоже бегите от него! – в трубке глубоко вздохнули, и я услышала, как Ник просит дать ему трубку: – Послушайте, помогите мне… Поговорите с ним, я ни на что не буду претендовать! Только пусть отдаст мне сына. Я не смогу без него жить.
– Лиля, я попробую. Но ничего не могу обещать. Всего доброго, нам пора к стоматологу. Я бы сказала вам адрес клиники, но мы там будем втроём.
Боже, у меня появилась надежда! В тот день я просто парила. Первым делом я позвонила Ане.
– Ой, я бы тебе посоветовала не обольщаться! Этой бабёнке просто неохота возиться с чужим ребёнком, вот и всё. Она не станет помогать тебе, в ущерб себе. Она не твоя союзница…
Но я уже не слышала слов подруги. Мне хотелось позвонить Кириллу. Зачем? Я хотела просто услышать его голос. «Мы же не обменялись номерами!» – пронеслось в моей голове, и довольная улыбка тут же сошла с моих губ. Но адрес кофейни я выучила наизусть.
Репетиция в тот день тоже прошла на ура, и молодой режиссёр, наконец, был мной доволен.
– Лилия Сергеевна, а в тебе что-то явно поменялось! В потухших глазах заиграл огонёк. И запал, что ли, появился… Надеюсь, ты его не растеряешь к премьере?
Я уверенно и гордо кивнула.
– Знаешь, что я тебе посоветую? Попробуй сблизиться со своей героиней, понять её глубже, а не поверхностно. Не обезличивай её, а сделай своей… подругой! Мне кажется в тебе есть много качеств, присущих ей. И наоборот.
Вечером я долго и дотошно разглядывала своё отражение. «О каком огоньке он говорил? Всё такие же задумчивые и печальные серые глаза… И я всегда играю с актёрским запалом. Или он имел в виду другой запал? Женский… Ладно, режиссёру куда виднее». И только потом я поняла: на репетиции, вместо своего партнёра по игре я представляла… Киру. И поэтому у меня вышло так живо, ярко и правдоподобно. Мне неистово хотелось играть, жить этой ролью и быть этой свободной, яркой и уверенной в себе леди! Я тревожно закусила нижнюю губу… Ведь я попалась в свои собственные сети. Я хотела «поиграть» с ним по уже написанному сценарию, перевоплотиться в нужную мне героиню, взять своё. А теперь сценарий словно писала сама жизнь и толкала меня на новую сцену… Я думала, что встречусь с ним лишь раз. А теперь мне хотелось увидеть его снова. Но почему? Я задавала себе этот вопрос и недоумевала. «Мы разные. Я старше него. Он не знает меня настоящую. Мы явно не подходим друг другу.» – пыталась себя «отговорить» я. Но что-то во мне шептало: Лиля, ведь тебе с ним было хорошо. Не по сценарию, не твоей героине. А по-настоящему! Ведь той прогулки не было в сценарии, это было моим желанием.
Я пила отвратный растворимый кофе на кухне, снова и снова перечитывая текст, и пыталась сопоставить факты из жизни и чувства главной героини со своими ощущениями. Очевидно, что мы с ней были разными и разные жизненные обстоятельства привели нас обеих в кофейню, где мы встретили наших юнцов. Но цель у нас была одна: почувствовать себя живой, интересной и… нужной. Это была история не про любовь с первого взгляда с разницей в возрасте, а про двух, казалось бы, полярных людей, которых столкнула жизнь в большом и густо населённом муравейнике. И дала им шанс познакомиться заново со своей личностью, разглядеть в себе новые грани. И увидеть своё отражение в другом человеке… И пускай, на первый взгляд, таком незнакомом и непонятном. Но зато вы говорите с ним на одном языке. И молчите в унисон.
Я подошла к зеркалу и снова вгляделась в своё отражение. Я словно пыталась понять, кто стоит передо мной: я или моя героиня? И тогда в моей голове прозвучал вопрос: как бы ты поступила в моей ситуации? И сразу мои губы прошептали: «Дорогая, ты не готова сейчас к новой истории любви. Дай себе время… Но кто сказал, что это будет любовь? Это может быть началом крепкой дружбы. Ведь тебе с ним было хорошо и спокойно. Ты молчала с ним, прижавшись плечом к плечу. И он от тебя не требовал ничего. И ты от него ничего не требуй. Будь собой! Да себе шанс.»
В тот вечер я страстно захотела настоящего крепкого американо, и простого человеческого общения. Но одной идти мне было страшновато... И знаете, что я сделала? Взяла с собой её – главную героиню. Свою новую подругу. Ведь она точно будет жать на тормоза там, где я буду медлить. Эх, будь что будет!
Продолжение следует...
ГЛАВА 3. Из его уст
Я запомнил её улицу и номер дома, как рецептуру дальгона-кофе , хотя в последнее время не готовил его. Она оставила мне адрес рукописным текстом на клочке салфетки, и это было хоть и романтично, но крайне опасно. Я мог потерять его или пролить воду, поэтому я просто его запомнил. «Надеюсь, я не перепутаю дома». Но до этого моя память меня ещё не подводила.
На пол пути я понял, что своим шагом я буду добираться до её дома как минимум полчаса, а заставлять ждать Лилю мне крайне не хотелось. «И как я припрусь с пустыми руками? Мне нужно что-нибудь купить… Хотя постой! Мы же не будем сидеть у неё дома, а сразу поедем в арт-кафе? И мне нужно будет оплатить такси! Я же джентльмен…» И тут я наткнулся на своё отражение в витрине и взор мой помрачнел: «Она что, не могла найти кого-то более достойного для своего ужина?» Я не сразу признал в отражении себя: испуганное вытянутое и посеревшее лицо, впалые глаза и тяжёлые мешки под ними, будто это были мешки с кофейными зёрнами, ей-богу. Учитывая сколько я пью кофе, это могло быть правдой! Не знаю, сколько я так стоял и пялился на себя в витрину, пока меня обходили недовольные прохожие, но очнулся я от пронизывающего до костей питерского ветра. «Наверное, самого бОльшего идиота эта культурная столица ещё не видывала, потому что я стою здесь как истукан, теряя время, свой шанс и возможность!» Я быстро забежал в местную «булошную» (да, уже никого не удивить питерской сдобой, но я не мог прийти с пустыми руками) и вызвал такси прямо до её дома.
Лиля почти сразу открыла мне дверь, я даже не успел прилизать свои потрёпанные космы:
– Привет, как ты добрался? Не замёрз?
Я не помню, что я промямлил в ответ, но мой взгляд предательски блуждал по её фигуре, обтянутой элегантным чёрным платьем в пол с длинными свободными рукавами и скромным вырезом. На шее и груди блестела интересная серебряная цепочка, которая туго обтягивала её тонкую шею, скользила вниз по груди и подчёркивала стройную талию. Лиля была босая, и я отметил её маленькие аккуратные ступни. Волосы были собраны в элегантную высокую причёску.
– Ты… прекрасно выглядишь. – неловко выдавил я и бросил взгляд на свою одежду, – Мне теперь неудобно идти с тобой в кафе в таком прикиде.
– Не волнуйся, я сейчас переоденусь! Просто я недавно пришла с репетиции. Ты пока располагайся на кухне, я заварила нам горячий пуэр! Ах да, ванная вон там!
Я неуклюже снял свою кожаную куртку и кое как повесил её, потому что у неё была оторвана петелька. «Как всегда, вовремя.» Схватив рюкзак, я прошёл по длинному узкому коридору на светлую кухню, где достал крафтовые пакеты с ароматными булочками. С корицей и маком. Но я тут же пожалел об этом, потому что такие как Лиля не едят по вечерам сдобу. «Нужно было купить винограда с яблоками или авокадо с зеленью, на крайний случай! Ну что за дурень?» Недовольный собой, я поморщил нос и сел на стул, дожидаясь хозяйку квартиры. Но мне не сиделось на месте, я постоянно ёрзал и перекладывал булочки, лишь бы занять свои беспокойные руки. «Точно, я руки не помыл!» В ванной комнате меня окутало ароматное облако и это меня успокоило… Густой и многослойный сладкий запах ванили, пачули и цветов окружил меня со всех сторон. Я закрыл глаза и вдохнул его полной грудью. «Интересно, а от неё пахнет так же вкусно?» Но отражение в зеркале вернуло меня с небес на землю: «Так, закатай губу!» Я придирчиво осмотрел себя в отражении и, набрав полные ладони ледяной воды, ополоснул лицо и зачесал свои волосы назад. «Ну, допустим несколько часов усталости я смыл, но этой физиономии уже ничего не поможет.» Я бросил взгляд на дурацкую выцветшую толстовку и одним движением снял её, оставшись в одной белой футболке. Нервно поправив волосы, я понюхал подмышки: «Хм, бывало и хуже». Последний раз оценив свой вешний вид, я решил туго завязать свои волосы в хвост, а толстовку повязал на пояс.
– Мило смотришься! – она сидела на стуле, поджав под себя ноги и с большим аппетитом уплетала булочку с корицей. Её белокурые локоны были распущены, а чёрное платье сменилось на белый кашемировый свитер с высоким горлышком и светлые джинсы-клёш. И она была по-прежнему босая. Это было чертовски мило.
