-- У меня крышесносная новость! – Прия влетела в дом быстрее ветра, что скользнул в только что открывшуюся дверь.
Что там новость, когда она сама по себе была способна смести с пути кого угодно. Чрезмерно энергичная, активная, с неуемным любопытством, что заставляет ее совать нос во все вокруг. Глаза всегда горят азартом, а с губ не сходит улыбка.
-- Я уговорила папу взять нас с собой в приграничье. Не все же здесь сидеть -- пора и на мир взглянуть. Ну чего застыл остолбенело? Знаю, тебе не верится, никогда ведь нас не брал, а тут… Да и в этот раз не собирался, но я настояла. Убедила, что выезд туда жизненно необходим. Ясно же, что новинок у них в разы больше, чем у нас. Про новости и не говорю. Мы день-деньской здесь киснем, совсем не развиваемся. А там… поток новых людей, все вокруг кипит. Может даже на какое гуляние попадем. Хочу вместе с другими праздновать и веселиться. В общем, папенька сдался. В общем, на сборы пять минут и выезжаем. Ну отмирай уже, нас ждет реальный мир.
Из всей ее трескотни порой очень трудно вычленить главное, так что «тормозят» в ее обществе все. Мне проще, ведь она почти все время рядом, а рот ее никогда не закрывается. Тут поневоле учишься подмечать, после каких речевых оборотов она выдает главное и все остальное можно уже не слушать.
-- Не могу. – Изобразить хрипоту в голосе удалось без труда. – Заболел.
-- Нет! Не может быть?! – Расстроенно ахнула подруга. Метнулась ко мне, быстро ощупала лоб, надавив на подбородок заглянула в рот и внимательно изучила язык, снова приложила ладонь ко лбу. – Еще вчера же был здоров. Как тебя угораздило? Ты же вечно кутаешься в шарф и даже в ночь его не снимаешь.
-- Жарко ночью стало, открыл окно проветрить. Уснул. Видать продуло, -- все тем же больным голосом прозвучал ответ. – Лечусь вот, -- кивок на стоящий подле дивана на стуле бокал с недопитым чаем и вареньем, что лень было убрать после завтрака. И ничего, что уже вечер.
-- Что ж ты горемычный-то такой, -- стала сокрушаться девушка, сильно расстроившись. – Все у тебя не так как у нормальных людей.
Нормальных? На планете земля таких уже лет двести как не видывали.
-- И болеешь часто, чуть ли не каждый месяц. И будто по расписанию, -- продолжила возмущаться Прия. -- Вот взял и опять все планы испортил. Я ж, знаешь сколько всего наметила? И в ресторан сходить, и в фильмосалон, и даже в твой любимый «бумажный». Там небось интереснее книжечки есть, чем это старье, -- кивок в сторону шкафа с упомянутым. -- А уж новостных свитков сколько… Я собираюсь сводку за целых полгода купить. Все-все из них узнаю.
Все, кто знал Прию сочли бы такое заявление из ее уст угрозой. Она и так была самой осведомленной о творящемся в мире и самой любопытной из проживающих в «выделенных» землях. Ей до безумия был интересен мир измененных и это была та единственная тема, на которую она говорила часами, не прерываясь. Рассуждать о нем – это все, что Прия могла, ибо никому из мутантов, покидать отведенную территорию не разрешалось. Рискни ступить хоть шаг и ждет даже не наказание, сразу расстрел. Могу себе представить, что начнется, когда она заполучит эти самые свитки.
Свитки – это некий аналог газет, только все новости за месяц напечатаны в хронологической последовательности друг за другом. Мутантов ведь не только переселили в самые суровые земли, но и перекрыли им доступ к всяким плодам человеческого прогресса: телефонам, компьютерам, телевизорам. Потому новости мы получали исключительно отобранные современными «комментаторами жизни нового мира». Их, собственно и печатали лишь для живущих в изоляции. Сами измененные давно отказались от книг и бумаги в принципе, ведь все необходимое давали им электронные устройства. А у нас и линий связи никаких нет.
С чего вдруг такая несправедливость? А с того, что мутантов привычно считают отбросами общества, которые не должны продолжиться и развиться как вид. Все, что им позволено – это спокойно дожить свой век. А ведь именно их ученые ответственны за подобные изменения. Но, кого это волнует? Все ведь было сделано во благо человечества.
-- Ладно, лечись дальше, а я побежала, -- приняв решение, вновь вернулась в благодушное настроение девушка. Грустить ей вообще подолгу редко удавалось. -- Не хочу, чтобы папенька без меня уехал. А с него станется, очень уж не желал брать. Ну ничего, как вернусь, я забегу и все расскажу, -- крикнула она уже у выхода, торопливо выскакивая наружу.
Скрип двери заставил поморщиться и дать себе обещание непременно смазать петли. Не сегодня… позже.
Предложение Прии поехать в город у границы заставило в очередной раз вспомнить о том, кто мы есть и почему оказались здесь.
О конце света человечество говорило всегда и версий того, как это произойдет тоже было много. Предрекали и вселенский потоп, и уничтожающие пожары, и падения метеорита. Даже глобальное то ли похолодание, то ли потепление обещали. Смешно, но гибель пришла откуда не ждали. Вроде бы мировая история учит не наступать на одни и те же грабли, не повторять прежних ошибок, так нет же, всегда найдутся те, кто верит, что он умнее. И вера эта в людях похоже неискоренима.
А началось все, пожалуй, с аристократов, считавших себя лучше других и дабы не замутить свою голубую кровь, да и нажитым добром с чужими не делиться, брачевавшихся в своем узком, часто семейном кругу. Иметь в женах двоюродную кузину когда-то было обычным делом. Прошли годы, и та же идея расового превосходства оказалась подхвачена Гитлером. Был когда-то такой военноначальник и узурпатор, что с широкой руки прочистил ряды своих соплеменников, добиваясь идеально арийских черт. Пример оказался заразителен и долгие годы спустя народы предпочитали не смешиваться. Зря, кстати, предпочитали. Большинство европейских государств были как большие деревни, где каждый кому-то кем-то да приходится. Догадываетесь к чему клоню?
Верно. Всего несколько смен поколений потребовалось, чтобы проблема приобрела глобальные масштабы – наследственность ведь та еще штука. Европа начала вырождаться. На свет появлялось все больше инвалидов, неполноценных и в чем-то ущербных людей. И на этом фоне большая и далекая Россия с ее сильным генофондом воспринималась как бельмо на глазу. А кому нужен сильный сосед?..
Естественно, были предприняты меры. На экспорт в эту страну стали поставлять товары с добавками, блокирующими детородные функции и много другой подобной отравы. И вскоре там тоже появились проблемы – молодые пары безо всяких отклонений оказались просто не в состоянии завести потомство. Клиники чуть ли не через одну предлагали Эко-оплодотворение, но оно не решало проблемы, а лишь усиливало ее, да и в девяти из десяти случаев просто не давало никаких результатов.
Когда травишь одних людей, глупо надеяться, что это никак не отразиться на собственном народе. Людям свойственно кочевать, объединяться в межрасовые пары и так или иначе эффект от подобных действий всегда затрагивает всех. Так вышло и в этот раз.
Тем временем Европа, под видом помощи нуждающимся странам, пустила под свои флаги беженцев из слабо развитых стран. Эмигранты должны были разбавить болезную кровь «недавней элиты», поэтому предпочтение отдавалось преимущественно мужчинам. Но и здесь «умы человечества» просчитались: Европа должна была «пережевать» эмигрантов, вобрав их лучшие качества, но не вышло. Здоровый и сильный, так уж заведено природой, не обратит внимание на болезненных и убогих, а выберет тех, что ему под стать. К тому же, если хоть у одного партнера есть дефект, он рано или поздно все равно всплывет наружу. А по сему, надежды на свежую кровь в конечном итоге не оправдались.
Видел бы Гитлер результат своего труда – ужаснулся бы: сплошь больные и немощные, инвалиды и умственно отсталые деграданты. Всего за какие-то несколько лет население Земли сократилось втрое. Одновременно с этим сгладились границы между странами, исчезли деления на народности, появился один общий для всех язык. И вот, над решением проблемы думали уже всем миром.
Плохо думали, если в итоге вновь произошло разделение: на этот раз на три касты – больные, с несерьезным недугом и здоровые. Тех, кто не мог дать крепкое потомство и был калекой согнали в одну сторону, те же, кто пусть и не был болен, но имел в родословной предков с нежелательными заболеваниями – в другую. Ну и «чистые», по всем параметрам здоровые, образовали третью. Каждая обеспечивала сама себя. Границы стали жесткими и не пересекались никем и ни при каких обстоятельствах. Производился лишь обмен товарами, но не людьми.
Вроде с виду идеальное решение, если выбросить и не учитывать тот факт, что человеку характерно приобретать новые заболевания тем или иным способом: ранения, вирусы, переедание, нездоровый образ жизни. И опять же, возьмем в расчёт замкнутое и варящееся в одном котле население и вскоре получим то, от чего бежали.
В мире где родились Прия и я, границ снова почти не стало. Не оправдали они возложенных надежд. А еще, в нем очень мало здоровых людей, как и людей в принципе. Но не это страшит, а вмешательство в эволюцию себе подобных разного рода умников с их генной инженерией. Чем только они не развлекались…
Чтобы усилить и оздоровить человеческую расу пробовались разные способы: людей пытались превратить в тех зооморфных монстров, что во множестве описаны в древней мифологии. Соединение достоинств человеческого тела, таких как руки, разум и речь с достоинствами самых сильных, ловких и выносливых зверей, увы, не дал замечательного результата. Все получалось только в теории. На практике же, новые существа все как один оказывались нежизнеспособными. Какие уж тут преимущества и сильные стороны? Родись на Земле маги, все было бы иначе, но магии тут нет. А жаль – сразу решилось бы столько проблем и ученым не пришла бы в голову мысль принудить к сотрудничеству органы разных млекопитающих.
Впрочем, кентавров, конечно, лепить не пытались, как и сатиров, учитывая, что у тех тоже неправильное вертикальное положение тела, противоестественное самим законам природы. Тем не менее, абсурдные сочетания на этапе поиска спасения рода человеческого все же имели место быть. Ходили слухи, что человеческий торс сочетали с змеиным хвостом, пытаясь создать змеелюдов. Увы, чтобы свободно двигаться и при этом держать пришпиленную к хвосту голову человека, нужен определенный размер и вес тела. Уж точно не менее 8 метров, а попробуй-ка найди такую змеюку даже для эксперимента. В общем, когда с «насаживанием» на тела зверей человеческих голов ничего не вышло, ученые рассудили, что следует подойти к вопросу с другой стороны и попытаться преобразить тело человека целиком, превратив целостный организм сразу в два взаимовытекающих. Так начались работы над созданием оборотней.
Чтобы эффективно использовать все преимущества звериного тела, необходима была трансформация, причем обратимая, иначе человеческая раса попросту исчезнет. Возможность вести двойную жизнь считалась хорошим подспорьем в борьбе за существование. И этот подход оказался столь радикальным и породил такой большой комплекс проблем, что и от него вскоре вынуждены были отказаться.
А еще спустя какое-то время генетиками был предложен проект по «перестройке способностей» человека. Они предложили просто усилить и улучшить то, что у нас уже есть: слух, обоняние, устойчивость к вирусам, способность видеть в темноте и так далее. И именно с этого момента и стали появляться первые мутанты. Нет, не люди «Х», воспетые во множестве фильмов, а скорее «ошибки Франкенштейна». Их было много, ведь когда встает выбор умереть или позволить изменить что-то в своем теле, итог так же очевиден. Как только стало понятно, что человечество вымирает с колоссальной скоростью, почти не оказалось тех, кто был бы против генетических экспериментов. И хотя первыми подопытными становились лишь самые обреченные, даже полученным сомнительным результатам многие из них оказались рады. Все же лучше иметь 4 уха, чем совсем ничего не слышать, огромные глаза на выкате – чем оставаться слепым, быть уродливым и пятнистым, чем умереть от рака крови. Эта экспериментальная волна во втором поколении породила много мутантов или «уродов», как их еще называли, показав все изъяны «вакцин здоровья».
Дед говорил, если совокуплять атомы как хочешь, ничего не создашь, а скорее разрушишь или испортишь. Все наистроумнейшие сочетания в природе уже есть, и как бы они не совокуплялись между собой, новые двуформные виды не возникают. О чем-то это да говорит. Мир и без них многообразен, так на что человеку две головы, хвост или плавники вместо рук?
В нашем поселении в основном и жили такие «неудачные эксперименты». К примеру, по соседству обитал Убанги – дед с огромной нижней губой. Она так сильно выдается вперед, что он с легкостью может накрыть ею собственный нос. При этом его самого нельзя назвать совсем уж отвратительным – он добр, всегда вежлив, а на губу и вовсе часто помещает металлический диск с красивым, выгравированным на нем узором. Говорит, что видел как-то старый фильм про Африканское племя, которое таким образом специально растягивало себе губы. У них это считалось красивым.
Борясь с таким недугом как глухота, генетики породили двуухих. Хотя, правильнее было бы назвать сей дефект четырехушием, но кто-то решил, что это не звучит. В общем, у двуухого Итанеси, что тоже жил здесь, было две пары ушей – одни на привычном месте, другие сразу за ними – более тонкие и длинные. А вот у его жены Белесы на руках было не по пять, а по восемь пальцев.
Еще здесь жили одноглазые Мас и Ари, карлик Ачоч, негритянка Индра, что имеет выдающийся, в смысле в обе стороны от тела, зад. Чтобы просто присесть, ей требуется сразу два стула, а лучше лавка – с нее она хотя бы не падает, ведь ко всему прочему она еще и довольно тучна.
Почти не выделяется из этой странной компании низкорослый, тонкий в кости и с ребяческой, почти детской физиономией, дед Вазим. Возраст его был весьма примечательным – минуло кажется 130, а вот видок сохранился почти юношеский. Полагаю, на нем пробовали вакцину «вечной молодости», а может и вовсе «бессмертия». Молодость получили, а старческие недуги все остались при нем – даже голос стариковским стал и ходил этот, с виду юнец, с крюкой и сгорбившись. Впрочем, ходил он мало, больше сидел и наблюдал за всеми со стороны.
И это отнюдь не весь наш «цирк уродцев», как называла жителей поселения бабушка. Жила тут и совершенно нормальная с виду дама, под юбкой которой прятались очень тонкие ноги и ступни маленького размера. Дефект был врожденным и множественные операции по утяжелению костей позволили ей ходить, но при распределении она все же попала сюда. Звали ее Истрой.
Еще в поселке имелась семья волосатиков – тех, у кого обилие волос на теле делало их похожими на животных. Причем волосы эти были густые и длинные, а их носители отличались особой плодовитостью. Вот только из-за запрета на размножение уродцев, обзавестись смогли лишь одним ребенком: им и была Прия, такая же мохнатая, как и родители. Внешности своей она не стеснялась, заявляя:
-- У меня вся сила в волосах, как у сказочных героев из древних сказок. -- А на вопрос «У каких?», поясняла: -- Как у лешего или водяного. Их только обрезанием волос и можно было одолеть.
Что там новость, когда она сама по себе была способна смести с пути кого угодно. Чрезмерно энергичная, активная, с неуемным любопытством, что заставляет ее совать нос во все вокруг. Глаза всегда горят азартом, а с губ не сходит улыбка.
-- Я уговорила папу взять нас с собой в приграничье. Не все же здесь сидеть -- пора и на мир взглянуть. Ну чего застыл остолбенело? Знаю, тебе не верится, никогда ведь нас не брал, а тут… Да и в этот раз не собирался, но я настояла. Убедила, что выезд туда жизненно необходим. Ясно же, что новинок у них в разы больше, чем у нас. Про новости и не говорю. Мы день-деньской здесь киснем, совсем не развиваемся. А там… поток новых людей, все вокруг кипит. Может даже на какое гуляние попадем. Хочу вместе с другими праздновать и веселиться. В общем, папенька сдался. В общем, на сборы пять минут и выезжаем. Ну отмирай уже, нас ждет реальный мир.
Из всей ее трескотни порой очень трудно вычленить главное, так что «тормозят» в ее обществе все. Мне проще, ведь она почти все время рядом, а рот ее никогда не закрывается. Тут поневоле учишься подмечать, после каких речевых оборотов она выдает главное и все остальное можно уже не слушать.
-- Не могу. – Изобразить хрипоту в голосе удалось без труда. – Заболел.
-- Нет! Не может быть?! – Расстроенно ахнула подруга. Метнулась ко мне, быстро ощупала лоб, надавив на подбородок заглянула в рот и внимательно изучила язык, снова приложила ладонь ко лбу. – Еще вчера же был здоров. Как тебя угораздило? Ты же вечно кутаешься в шарф и даже в ночь его не снимаешь.
-- Жарко ночью стало, открыл окно проветрить. Уснул. Видать продуло, -- все тем же больным голосом прозвучал ответ. – Лечусь вот, -- кивок на стоящий подле дивана на стуле бокал с недопитым чаем и вареньем, что лень было убрать после завтрака. И ничего, что уже вечер.
-- Что ж ты горемычный-то такой, -- стала сокрушаться девушка, сильно расстроившись. – Все у тебя не так как у нормальных людей.
Нормальных? На планете земля таких уже лет двести как не видывали.
-- И болеешь часто, чуть ли не каждый месяц. И будто по расписанию, -- продолжила возмущаться Прия. -- Вот взял и опять все планы испортил. Я ж, знаешь сколько всего наметила? И в ресторан сходить, и в фильмосалон, и даже в твой любимый «бумажный». Там небось интереснее книжечки есть, чем это старье, -- кивок в сторону шкафа с упомянутым. -- А уж новостных свитков сколько… Я собираюсь сводку за целых полгода купить. Все-все из них узнаю.
Все, кто знал Прию сочли бы такое заявление из ее уст угрозой. Она и так была самой осведомленной о творящемся в мире и самой любопытной из проживающих в «выделенных» землях. Ей до безумия был интересен мир измененных и это была та единственная тема, на которую она говорила часами, не прерываясь. Рассуждать о нем – это все, что Прия могла, ибо никому из мутантов, покидать отведенную территорию не разрешалось. Рискни ступить хоть шаг и ждет даже не наказание, сразу расстрел. Могу себе представить, что начнется, когда она заполучит эти самые свитки.
Свитки – это некий аналог газет, только все новости за месяц напечатаны в хронологической последовательности друг за другом. Мутантов ведь не только переселили в самые суровые земли, но и перекрыли им доступ к всяким плодам человеческого прогресса: телефонам, компьютерам, телевизорам. Потому новости мы получали исключительно отобранные современными «комментаторами жизни нового мира». Их, собственно и печатали лишь для живущих в изоляции. Сами измененные давно отказались от книг и бумаги в принципе, ведь все необходимое давали им электронные устройства. А у нас и линий связи никаких нет.
С чего вдруг такая несправедливость? А с того, что мутантов привычно считают отбросами общества, которые не должны продолжиться и развиться как вид. Все, что им позволено – это спокойно дожить свой век. А ведь именно их ученые ответственны за подобные изменения. Но, кого это волнует? Все ведь было сделано во благо человечества.
-- Ладно, лечись дальше, а я побежала, -- приняв решение, вновь вернулась в благодушное настроение девушка. Грустить ей вообще подолгу редко удавалось. -- Не хочу, чтобы папенька без меня уехал. А с него станется, очень уж не желал брать. Ну ничего, как вернусь, я забегу и все расскажу, -- крикнула она уже у выхода, торопливо выскакивая наружу.
Скрип двери заставил поморщиться и дать себе обещание непременно смазать петли. Не сегодня… позже.
Предложение Прии поехать в город у границы заставило в очередной раз вспомнить о том, кто мы есть и почему оказались здесь.
О конце света человечество говорило всегда и версий того, как это произойдет тоже было много. Предрекали и вселенский потоп, и уничтожающие пожары, и падения метеорита. Даже глобальное то ли похолодание, то ли потепление обещали. Смешно, но гибель пришла откуда не ждали. Вроде бы мировая история учит не наступать на одни и те же грабли, не повторять прежних ошибок, так нет же, всегда найдутся те, кто верит, что он умнее. И вера эта в людях похоже неискоренима.
А началось все, пожалуй, с аристократов, считавших себя лучше других и дабы не замутить свою голубую кровь, да и нажитым добром с чужими не делиться, брачевавшихся в своем узком, часто семейном кругу. Иметь в женах двоюродную кузину когда-то было обычным делом. Прошли годы, и та же идея расового превосходства оказалась подхвачена Гитлером. Был когда-то такой военноначальник и узурпатор, что с широкой руки прочистил ряды своих соплеменников, добиваясь идеально арийских черт. Пример оказался заразителен и долгие годы спустя народы предпочитали не смешиваться. Зря, кстати, предпочитали. Большинство европейских государств были как большие деревни, где каждый кому-то кем-то да приходится. Догадываетесь к чему клоню?
Верно. Всего несколько смен поколений потребовалось, чтобы проблема приобрела глобальные масштабы – наследственность ведь та еще штука. Европа начала вырождаться. На свет появлялось все больше инвалидов, неполноценных и в чем-то ущербных людей. И на этом фоне большая и далекая Россия с ее сильным генофондом воспринималась как бельмо на глазу. А кому нужен сильный сосед?..
Естественно, были предприняты меры. На экспорт в эту страну стали поставлять товары с добавками, блокирующими детородные функции и много другой подобной отравы. И вскоре там тоже появились проблемы – молодые пары безо всяких отклонений оказались просто не в состоянии завести потомство. Клиники чуть ли не через одну предлагали Эко-оплодотворение, но оно не решало проблемы, а лишь усиливало ее, да и в девяти из десяти случаев просто не давало никаких результатов.
Когда травишь одних людей, глупо надеяться, что это никак не отразиться на собственном народе. Людям свойственно кочевать, объединяться в межрасовые пары и так или иначе эффект от подобных действий всегда затрагивает всех. Так вышло и в этот раз.
Тем временем Европа, под видом помощи нуждающимся странам, пустила под свои флаги беженцев из слабо развитых стран. Эмигранты должны были разбавить болезную кровь «недавней элиты», поэтому предпочтение отдавалось преимущественно мужчинам. Но и здесь «умы человечества» просчитались: Европа должна была «пережевать» эмигрантов, вобрав их лучшие качества, но не вышло. Здоровый и сильный, так уж заведено природой, не обратит внимание на болезненных и убогих, а выберет тех, что ему под стать. К тому же, если хоть у одного партнера есть дефект, он рано или поздно все равно всплывет наружу. А по сему, надежды на свежую кровь в конечном итоге не оправдались.
Видел бы Гитлер результат своего труда – ужаснулся бы: сплошь больные и немощные, инвалиды и умственно отсталые деграданты. Всего за какие-то несколько лет население Земли сократилось втрое. Одновременно с этим сгладились границы между странами, исчезли деления на народности, появился один общий для всех язык. И вот, над решением проблемы думали уже всем миром.
Плохо думали, если в итоге вновь произошло разделение: на этот раз на три касты – больные, с несерьезным недугом и здоровые. Тех, кто не мог дать крепкое потомство и был калекой согнали в одну сторону, те же, кто пусть и не был болен, но имел в родословной предков с нежелательными заболеваниями – в другую. Ну и «чистые», по всем параметрам здоровые, образовали третью. Каждая обеспечивала сама себя. Границы стали жесткими и не пересекались никем и ни при каких обстоятельствах. Производился лишь обмен товарами, но не людьми.
Вроде с виду идеальное решение, если выбросить и не учитывать тот факт, что человеку характерно приобретать новые заболевания тем или иным способом: ранения, вирусы, переедание, нездоровый образ жизни. И опять же, возьмем в расчёт замкнутое и варящееся в одном котле население и вскоре получим то, от чего бежали.
В мире где родились Прия и я, границ снова почти не стало. Не оправдали они возложенных надежд. А еще, в нем очень мало здоровых людей, как и людей в принципе. Но не это страшит, а вмешательство в эволюцию себе подобных разного рода умников с их генной инженерией. Чем только они не развлекались…
Чтобы усилить и оздоровить человеческую расу пробовались разные способы: людей пытались превратить в тех зооморфных монстров, что во множестве описаны в древней мифологии. Соединение достоинств человеческого тела, таких как руки, разум и речь с достоинствами самых сильных, ловких и выносливых зверей, увы, не дал замечательного результата. Все получалось только в теории. На практике же, новые существа все как один оказывались нежизнеспособными. Какие уж тут преимущества и сильные стороны? Родись на Земле маги, все было бы иначе, но магии тут нет. А жаль – сразу решилось бы столько проблем и ученым не пришла бы в голову мысль принудить к сотрудничеству органы разных млекопитающих.
Впрочем, кентавров, конечно, лепить не пытались, как и сатиров, учитывая, что у тех тоже неправильное вертикальное положение тела, противоестественное самим законам природы. Тем не менее, абсурдные сочетания на этапе поиска спасения рода человеческого все же имели место быть. Ходили слухи, что человеческий торс сочетали с змеиным хвостом, пытаясь создать змеелюдов. Увы, чтобы свободно двигаться и при этом держать пришпиленную к хвосту голову человека, нужен определенный размер и вес тела. Уж точно не менее 8 метров, а попробуй-ка найди такую змеюку даже для эксперимента. В общем, когда с «насаживанием» на тела зверей человеческих голов ничего не вышло, ученые рассудили, что следует подойти к вопросу с другой стороны и попытаться преобразить тело человека целиком, превратив целостный организм сразу в два взаимовытекающих. Так начались работы над созданием оборотней.
Чтобы эффективно использовать все преимущества звериного тела, необходима была трансформация, причем обратимая, иначе человеческая раса попросту исчезнет. Возможность вести двойную жизнь считалась хорошим подспорьем в борьбе за существование. И этот подход оказался столь радикальным и породил такой большой комплекс проблем, что и от него вскоре вынуждены были отказаться.
А еще спустя какое-то время генетиками был предложен проект по «перестройке способностей» человека. Они предложили просто усилить и улучшить то, что у нас уже есть: слух, обоняние, устойчивость к вирусам, способность видеть в темноте и так далее. И именно с этого момента и стали появляться первые мутанты. Нет, не люди «Х», воспетые во множестве фильмов, а скорее «ошибки Франкенштейна». Их было много, ведь когда встает выбор умереть или позволить изменить что-то в своем теле, итог так же очевиден. Как только стало понятно, что человечество вымирает с колоссальной скоростью, почти не оказалось тех, кто был бы против генетических экспериментов. И хотя первыми подопытными становились лишь самые обреченные, даже полученным сомнительным результатам многие из них оказались рады. Все же лучше иметь 4 уха, чем совсем ничего не слышать, огромные глаза на выкате – чем оставаться слепым, быть уродливым и пятнистым, чем умереть от рака крови. Эта экспериментальная волна во втором поколении породила много мутантов или «уродов», как их еще называли, показав все изъяны «вакцин здоровья».
Дед говорил, если совокуплять атомы как хочешь, ничего не создашь, а скорее разрушишь или испортишь. Все наистроумнейшие сочетания в природе уже есть, и как бы они не совокуплялись между собой, новые двуформные виды не возникают. О чем-то это да говорит. Мир и без них многообразен, так на что человеку две головы, хвост или плавники вместо рук?
В нашем поселении в основном и жили такие «неудачные эксперименты». К примеру, по соседству обитал Убанги – дед с огромной нижней губой. Она так сильно выдается вперед, что он с легкостью может накрыть ею собственный нос. При этом его самого нельзя назвать совсем уж отвратительным – он добр, всегда вежлив, а на губу и вовсе часто помещает металлический диск с красивым, выгравированным на нем узором. Говорит, что видел как-то старый фильм про Африканское племя, которое таким образом специально растягивало себе губы. У них это считалось красивым.
Борясь с таким недугом как глухота, генетики породили двуухих. Хотя, правильнее было бы назвать сей дефект четырехушием, но кто-то решил, что это не звучит. В общем, у двуухого Итанеси, что тоже жил здесь, было две пары ушей – одни на привычном месте, другие сразу за ними – более тонкие и длинные. А вот у его жены Белесы на руках было не по пять, а по восемь пальцев.
Еще здесь жили одноглазые Мас и Ари, карлик Ачоч, негритянка Индра, что имеет выдающийся, в смысле в обе стороны от тела, зад. Чтобы просто присесть, ей требуется сразу два стула, а лучше лавка – с нее она хотя бы не падает, ведь ко всему прочему она еще и довольно тучна.
Почти не выделяется из этой странной компании низкорослый, тонкий в кости и с ребяческой, почти детской физиономией, дед Вазим. Возраст его был весьма примечательным – минуло кажется 130, а вот видок сохранился почти юношеский. Полагаю, на нем пробовали вакцину «вечной молодости», а может и вовсе «бессмертия». Молодость получили, а старческие недуги все остались при нем – даже голос стариковским стал и ходил этот, с виду юнец, с крюкой и сгорбившись. Впрочем, ходил он мало, больше сидел и наблюдал за всеми со стороны.
И это отнюдь не весь наш «цирк уродцев», как называла жителей поселения бабушка. Жила тут и совершенно нормальная с виду дама, под юбкой которой прятались очень тонкие ноги и ступни маленького размера. Дефект был врожденным и множественные операции по утяжелению костей позволили ей ходить, но при распределении она все же попала сюда. Звали ее Истрой.
Еще в поселке имелась семья волосатиков – тех, у кого обилие волос на теле делало их похожими на животных. Причем волосы эти были густые и длинные, а их носители отличались особой плодовитостью. Вот только из-за запрета на размножение уродцев, обзавестись смогли лишь одним ребенком: им и была Прия, такая же мохнатая, как и родители. Внешности своей она не стеснялась, заявляя:
-- У меня вся сила в волосах, как у сказочных героев из древних сказок. -- А на вопрос «У каких?», поясняла: -- Как у лешего или водяного. Их только обрезанием волос и можно было одолеть.
