- Правда.
- А если б знал, что бы сделал?
«Приехал бы сразу», - хотел сказать Матвей, но притормозил. Во-первых, не факт, во-вторых, получится, что папа у них хороший, а мама плохая – злюка эдакая, разлучила детей с отцом, никого не спросив. Леркин авторитет подрывать не надо.
- Я не знаю. – Это было честно.
- Ничего ты не знаешь, - вздохнул Максим, не столько с упрёком, сколько с огорчением. – А ещё взрослый.
Матвей развёл руками.
- Взрослые тоже не всё знают.
- А почему тогда детей учат?
- Потому что всё-таки знают больше, чем дети.
- Ты кем работаешь?
- Айтишником.
- На компьютере?
- На компьютере.
- Интересно?
- Интересно.
Беседа зашла в тупик. Но подоспел Володя.
- Тарелки и ложки я вымыл, - оповестил он, вытирая руки полотенцем. – Остальное - вы. Сами выбирайте, кому что.
Умный ребёнок, подумал Матвей не без гордости.
- У тебя ещё дети есть? – поинтересовался Максим, намывая сковородку.
- Нет. – Насколько можно быть уверенным. А уверенным можно быть довольно твёрдо – на Матвея ещё в детстве произвела сильное впечатление социальная реклама про ВИЧ, СПИД и презервативы.
- А жена?
- И жены нет.
- Почему тогда на маме не женился?
- Потому что даже не собирался. И она за меня замуж не собиралась. – Как минимум потому, что они были в браке с другими людьми.
Совладав со сковородкой и вилками, Максим церемонным жестом пригласил Матвея к раковине, в которой оставались кастрюля, кружки и ещё кое-какая мелочь. Всё-таки толковая была придумка насчёт посуды.
3
Ночевать Матвей остался у Леры и мальчиков. Ему постелили на диване в гостиной, но лёг Матвей только под утро – они с Лерой проговорили всю ночь, сперва на кухне, потом на балконе. Поначалу разговор плохо клеился, представлял собой набор небольших обрывков, но потом пошёл глаже, темы уже не обрывались, а плавно перетекали одна в другую.
- Не хочу тебя пугать, но мы уезжаем из Туниса, - сказала Лера. – У меня здесь с работой всё туже и туже, похоже, скоро вообще без неё останусь. Мама от своего Ахмеда, конечно, никуда, но нам с мальчишками лучше вернуться в Вологду. Благо жилплощадь там осталась.
- И почему меня это должно напугать?
- Ну, - Лера развернулась, прислонившись спиной к балконному ограждению и продолжая смотреть на Матвея, - может, ты решишь, что мы будем тебя напрягать, соваться в твою жизнь. – Она состроила злодейскую рожицу. – Вдруг я начну тебя преследовать, требовать признать отцовство и платить алименты?
Матвей ухмыльнулся.
- Даже в мыслях не было, пока ты не сказала.
- А теперь, когда сказала? Испугался?
- Не-а. – Упоминание отцовства навело на мысль-вопрос, которая у него уже проскальзывала, но он её откладывал, хотя знал, что рано или поздно надо будет высказать. Так почему не сейчас, в полчетвёртого утра на балконе? – Лера, а как мальчишек по отчеству?.. Юрьевны?
- Нет. Зачем на Юру это вешать? Матвеевичи они.
Матвей вдохнул, выдохнул.
- Максим Матвеевич. Владимир Матвеевич, - с расстановкой произнёс он. - Странное ощущение, когда знаешь, что кто-то Матвеевич именно потому, что ты сам Матвей. – Он, наверно, объяснил коряво, но не сомневался, что Лера его поняла.
И она поняла.
- Только Володя не Владимир, он Всеволод. Я обоих назвала в честь Штирлица – известен как Максим Исаев, на самом деле Всеволод Владимиров.
- Штирлиц, - Матвей покивал. – Почему бы и нет.
- Что за снисходительное «Почему бы и нет»? – притворно возмутилась Лера. – Штирлиц, между прочим, - мужчина моей мечты, ещё с детства!
- Вот я вообще не удивлён, - ухмыльнулся Матвей.
1
В дверь постучали.
- Войдите, - на всякий случай сразу строго сказал Константин Игоревич.
К его удивлению, визитёром оказался Матвей.
- Привет, пап.
- Привет. - Константин Игоревич поправил очки. – Какими судьбами?
- Навестить тебя решил. Не помешаю?
- Пока нет. Но ко мне должны прийти, так что я тебя в любой момент могу выпроводить. – Константин Игоревич наполовину виновато, наполовину добродушно улыбнулся, мол, не обессудь, такая уж она, доля директора школы. – Садись. – Он указал на стул по другую сторону стола. - Случилось чего?
- Ничего экстренного, - Матвей присел. - Кого ждёшь?
- Да вот, вызвал на беседу родителей.
- Родителей учеников?
- Чьих же ещё?
- Ученики сильно провинились?
- Как тебе сказать. Ребята-то неплохие – два брата-близнеца, недавно в нашу школу перевелись. Раньше конфликтов не было, а тут драка с одноклассниками. Одноклассники, правда, первые начали, но всё равно нехорошо.
- Что нехорошо? Что неплохие ребята постояли за себя? По-моему, очень хорошо, что те, кто задирали других, получили по зубам.
- И по ушам, - вздохнул Константин Игоревич. – И по прочим местам.
- А родителей других ребят ты тоже вызывал?
- Конечно, тех уже отработал.
- Всё равно не понимаю: к близнецам-то какие претензии? К ним полезли, они дали сдачи.
- Не могу я это дело просто так оставить. Как обычный человек я на их стороне, а как директор обязан провести воспитательную беседу и с ними, и с их родителями. С близнецами уже провёл. – Константин Игоревич ухмыльнулся. – Занятные ребятишки, между нами говоря. В Вологду недавно приехали, до этого жили где-то в Африке, то ли в Египте, то ли в Ливии. Арабский язык знают, представляешь? Родители у них здешние. Мать, по крайней мере, про отца ничего не знаю. С ней общался, с ним – нет.
Матвей вздохнул.
- С ним тоже да.
Константин Игоревич недоумённо нахмурился.
- Чего?
- Я говорю: с отцом их ты тоже общался, даже больше, чем с матерью.
- Ничего подобного, отец ни разу в школу прийти не соизволил. И сейчас до сих пор не появился. А ведь я его вызывал, специально мальчишкам сказал, что хочу именно с папой поговорить – с папой-то на такую тему сподручнее. Может, они ему не передали.
- Передали.
Только-только разгладившиеся морщины недоумения на лбу Константина Игоревича вновь мобилизовались.
- Матвей, я тебя не понимаю.
- Ты вызывал отца Максима и Володи. Отец Максима и Володи пришёл. – С совершенно дурацким выражением лица Матвей развёл руками. – Кстати, они не в Ливии и не в Египте жили, а в Тунисе.
Константин Игоревич медленно снял очки.
- Сынок, видимо, у твоего папы чувство юмора с возрастом прохудилось. Никак не могу уловить, в чём здесь юмор.
- Юмор много в чём. Например, в том, что я сам всего несколько месяцев назад узнал, что у меня есть дети, до этого даже не подозревал.
- То есть ты не шутишь, не разыгрываешь, не прикалываешься, не троллишь и не как там ещё теперь это всё называется?
- Нет. Не шучу, не вру, не сочиняю, не ввожу в заблуждение. Володька и Макс мои сыновья. И, соответственно, твои внуки. – Матвей пристально смотрел на отца, ожидая реакции. И никак не мог дождаться, Константин Игоревич сидел с каменным лицом, не шевелясь. Матвей забеспокоился. – Папа. – Пощёлкал пальцами у отца перед носом. – Пап!
- А?..
- Ты как?
- Не знаю. Пока не понял.
- Сердце как? – запоздало перепугался Матвей.
- На месте.
- Я тебя до инфаркта ненароком не довёл?
- Да не дождёшься.
- И слава богу, - Матвей даже не совсем пошутил, он уже успел обругать себя за то, что не нашёл более мягкого способа рассказать обо всём отцу. Хотя искал, честное слово, искал, но ничего толкового не придумалось.
- Значит, твои сыновья. – Константин Игоревич дрожащими руками водрузил очки обратно на нос. – Сыновья, значит. Значит, сыновья.
- На дочерей они слабо похожи, согласись.
Секунд пять, если не десять отец и сын молча смотрели друг на друга, а потом рассмеялись, не громко, но от души.
2
Оля стояла на лестничной площадке, держась за перила и глядя в маленькое подъездное окно. Вид был не ахти – небо да кусок дома напротив. Из квартиры вышел Матвей.
- Оль, ты чего? – В его голосе сквозило беспокойство и что-то, напоминающее вину.
За родителей Матвей радовался – те были на седьмом небе от счастья ввиду обнаружившегося наличия внуков. Но перед Олей почему-то чувствовал себя чуть ли не предателем, будто он самолично обвёл, сделав ещё жирнее, тот крест, который на ней уже поставили.
- Ничего, - она посмотрела на него через плечо. – В квартире душно. – Слегка улыбнулась. – И шумно, вот я и вышла сюда ненадолго.
Обстановка дома у их родителей сегодня вечером спокойствием впрямь не отличалась. Собралась вся семья – Константин Игоревич, Анна Викторовна, Вадим со своей «гражданской» женой Мариной, Оля, Матвей, и приехала Лера с Володей и Максимом. Эдакое официальное знакомство.
- Ты в порядке?
- В порядке, конечно. – Отвернувшись от перил, Оля погладила его по плечу. – И очень рада за тебя. – В её добрых карих глазах не было ни капли злости или расстройства. – И за маму с папой. И за себя.
- А за себя-то почему? – ляпнул Матвей. – Ох! Олька, я не имел в виду…
- Матвей…
- …Что тебе радоваться нечему.
- Матвей.
- Совсем не имел!
- Матвей!
- Ты лучшая сестра на свете!
- Приятно.
- И человек хороший.
- Замечательно.
- И счастье своё тоже ещё найдёшь.
- Матвей…
- А я тебя всегда поддержу.
- Матвей.
- Олька, ты такая классная, такая…
- Беременная.
- Ы? – выплюнул Матвей, запнувшись на полуслове.
- Ыгы, - подтвердила Оля, борясь с желанием захихикать, уж очень круглые глаза сделались у брата.
- А… а отец кто?
- Матвеюшка, не поверишь, отец – мужчина.
- Уже хорошо, в современном-то мире... Если серьёзно, кто он? Я его знаю?
- Нет, и в ближайшее время не узнаешь.
- Родители в курсе?
- Что я беременна? – Оля покачала головой. – Я им не скажу до последнего, пока живот не начнёт совсем выпирать.
- Почему?
- Ещё неясно, благополучно всё или нет. С беременностью всякое бывает. Но главное – не хочу, просто не хочу. – Оля задумчиво облизнула нижнюю губу. – От меня так хотели внуков, что я не могла себя заставить… Понимаешь?
- Не-а.
- Есть люди, которых действительно надо подталкивать, иначе они ничего нужного и полезного для себя не сделают, сами потом не обрадуются и будут жалеть, что рядом не было никого, кто наставил – или выпинал – бы их на путь истинный. Но есть другая категория людей – которых лучше оставить в покое, чтобы они сами для себя всё решили и сами для себя сделали то, что им нужно, а если их заставлять, давить на них, требовать, будет прямо противоположный эффект. Я из второй категории. Не говорю, что не понимаю родителей – они явно хотели как лучше, и действовали, как считали нужным, и с кем-то другим их стратегия сработала бы. Но меня она только отталкивала. Было ощущение, что я должна родить ребенка не для себя, а для них. Когда от меня отстали, я, наконец, смогла спокойно подумать и решить. Не спорю, решила поздновато, с другой стороны – сейчас многие рожают и под сорок, и за сорок. Да если б на меня так не наседали, я бы, наверное, ещё лет десять назад забеременела, а то и раньше. Пусть мама с папой твоим детям радуются вдоволь и на меня поменьше внимания обращают, мне так спокойнее будет. Не хочу, чтоб они из-за этого внука, - она положила ладони на живот, - особо воодушевились, иначе вдруг опять мне покажется, что я делаю это не для себя, а для них… Нет, не покажется, сейчас я в себе уверена. Но всё равно, пока мне спокойнее оттого, что они не знают. Считай это причудой беременной женщины. Родителям не говори. Вообще пока никому не говори.
- Не скажу, обещаю.
- Спасибо. – Она поцеловала его в щёку и, прежде чем вернуться в квартиру, обронила: - А мальчишки у тебя впрямь замечательные.
Матвей идти за Олей не спешил, захотелось тоже немного побыть одному. Правда, одиночество долго не продлилось – улетучилось с появлением Вадима.
В присутствии старшего брата Матвею всегда становилось спокойнее. От Вадима веяло непоколебимостью и размеренностью. Очень похожие внешне, братья, может, и по характеру не столь уж различались, но безмятежной невозмутимости Вадима у Матвея не было никогда. Хотя сегодня, после новости о племянниках, Вадим был несколько возмутим.
- Ну, дела…
- Угу, - согласился Матвей.
- Мальчишки у тебя замечательные.
- Ага, сам делал. – Он невесело усмехнулся. – Только воспитывал не сам.
- Воспитаешь ещё, - утешил Вадим, - до их совершеннолетия времени полно.
- Но меньше, чем они уже прожили. Я много пропустил.
- Ты не виноват.
- Но факт-то от этого не меняется.
- Так и от твоего расстройства ничего не изменится. Они тебя по имени называют или папой?
- Папой, - улыбнулся Матвей. – Максим первым стал, чуть ли не на следующий день после знакомства, а Володя – недавно совсем.
- Владимир, я погляжу, парень посурьёзнее будет.
- Посурьёзнее, - поддержал шуточную манеру брата Матвей, - только он не Владимир, он Всеволод, в честь Штирлица.
- То есть?
Матвей приготовился объяснить, но Вадим, не дождавшись ответа на собственное «То есть?», протяжно выдохнул и поинтересовался:
- Как оно вообще – отцом-то быть?
- Вроде неплохо, но ты лучше меня об этом попозже спроси, хотя бы через годик.
- Через годик уже сам знать буду.
- Ы? – Какой всё-таки удобный звук. Выразительный.
- Маринка беременна.
- А-а-а… - с умным видом протянул Матвей. – Ты родителям уже рассказал?
- Нет. Мы с ней только несколько дней назад узнали, пока то да сё, ты с близнецами подоспел. Мы решили не валить всё в одну кучу. Позже расскажем.
- Когда у Марины живот выпирать будет?
- Нет, - Вадим моргнул, - с чего ты взял?
- Чисто интуитивно предположил без всяких аналогий.
- Странный ты какой-то сегодня.
- Это сегодня какое-то странное.
- Ты прав, наверно. Ладно, пойду обратно, с племянниками общаться. Ты со мной или ещё тут постоишь?
- Постою немного.
Следующим, кто вышел на лестничную площадку, была Лера.
- У меня перерыв, - объявила она.
- От чего?
- От всего. В первую очередь от пирожков твоей мамы: если я съем ещё хоть один - тресну.
- Так не ешь.
- Затем и ушла – когда они передо мной на столе или просто в пределах моей досягаемости, удержаться невозможно.
- Значит, ты сбежала от искушения?
- Точно.
- Лера.
- А?
- Помнишь, ты когда-то сказала, что судьба на тебе реализует свои мелодраматические наклонности?
- М-м-м, не очень помню, но суть верная. А что?
- У меня ощущение, что от тебя этим можно заразиться.
3
Анна Викторовна почему-то решила, что её внезапно обретённым внукам позарез необходимы варенье, солёные огурцы, маринованные помидоры, лечо и прочие домашние заготовки, причём в промышленных масштабах. Игнорируя вежливые намёки и прямые возражения, она собрала и всучила энное количество отнюдь не пустых банок. Багажник у Матвея был забит другими вещами, и заготовки пришлось складировать на полу в задней части салона и частично на заднем сидении. Всё влезло, но свободное пространство осталось только для мальчишек, поэтому Лера села рядом с водителем – на место, которого с пятнадцати лет боялась, но на которое ни за что не пустила бы ни одного из сыновей.
Матвею о своей фобии она не рассказывала, он сам догадался. В конце концов, даже чисто по статистике место рядом с водителем – самое опасное.
- А если б знал, что бы сделал?
«Приехал бы сразу», - хотел сказать Матвей, но притормозил. Во-первых, не факт, во-вторых, получится, что папа у них хороший, а мама плохая – злюка эдакая, разлучила детей с отцом, никого не спросив. Леркин авторитет подрывать не надо.
- Я не знаю. – Это было честно.
- Ничего ты не знаешь, - вздохнул Максим, не столько с упрёком, сколько с огорчением. – А ещё взрослый.
Матвей развёл руками.
- Взрослые тоже не всё знают.
- А почему тогда детей учат?
- Потому что всё-таки знают больше, чем дети.
- Ты кем работаешь?
- Айтишником.
- На компьютере?
- На компьютере.
- Интересно?
- Интересно.
Беседа зашла в тупик. Но подоспел Володя.
- Тарелки и ложки я вымыл, - оповестил он, вытирая руки полотенцем. – Остальное - вы. Сами выбирайте, кому что.
Умный ребёнок, подумал Матвей не без гордости.
- У тебя ещё дети есть? – поинтересовался Максим, намывая сковородку.
- Нет. – Насколько можно быть уверенным. А уверенным можно быть довольно твёрдо – на Матвея ещё в детстве произвела сильное впечатление социальная реклама про ВИЧ, СПИД и презервативы.
- А жена?
- И жены нет.
- Почему тогда на маме не женился?
- Потому что даже не собирался. И она за меня замуж не собиралась. – Как минимум потому, что они были в браке с другими людьми.
Совладав со сковородкой и вилками, Максим церемонным жестом пригласил Матвея к раковине, в которой оставались кастрюля, кружки и ещё кое-какая мелочь. Всё-таки толковая была придумка насчёт посуды.
3
Ночевать Матвей остался у Леры и мальчиков. Ему постелили на диване в гостиной, но лёг Матвей только под утро – они с Лерой проговорили всю ночь, сперва на кухне, потом на балконе. Поначалу разговор плохо клеился, представлял собой набор небольших обрывков, но потом пошёл глаже, темы уже не обрывались, а плавно перетекали одна в другую.
- Не хочу тебя пугать, но мы уезжаем из Туниса, - сказала Лера. – У меня здесь с работой всё туже и туже, похоже, скоро вообще без неё останусь. Мама от своего Ахмеда, конечно, никуда, но нам с мальчишками лучше вернуться в Вологду. Благо жилплощадь там осталась.
- И почему меня это должно напугать?
- Ну, - Лера развернулась, прислонившись спиной к балконному ограждению и продолжая смотреть на Матвея, - может, ты решишь, что мы будем тебя напрягать, соваться в твою жизнь. – Она состроила злодейскую рожицу. – Вдруг я начну тебя преследовать, требовать признать отцовство и платить алименты?
Матвей ухмыльнулся.
- Даже в мыслях не было, пока ты не сказала.
- А теперь, когда сказала? Испугался?
- Не-а. – Упоминание отцовства навело на мысль-вопрос, которая у него уже проскальзывала, но он её откладывал, хотя знал, что рано или поздно надо будет высказать. Так почему не сейчас, в полчетвёртого утра на балконе? – Лера, а как мальчишек по отчеству?.. Юрьевны?
- Нет. Зачем на Юру это вешать? Матвеевичи они.
Матвей вдохнул, выдохнул.
- Максим Матвеевич. Владимир Матвеевич, - с расстановкой произнёс он. - Странное ощущение, когда знаешь, что кто-то Матвеевич именно потому, что ты сам Матвей. – Он, наверно, объяснил коряво, но не сомневался, что Лера его поняла.
И она поняла.
- Только Володя не Владимир, он Всеволод. Я обоих назвала в честь Штирлица – известен как Максим Исаев, на самом деле Всеволод Владимиров.
- Штирлиц, - Матвей покивал. – Почему бы и нет.
- Что за снисходительное «Почему бы и нет»? – притворно возмутилась Лера. – Штирлиц, между прочим, - мужчина моей мечты, ещё с детства!
- Вот я вообще не удивлён, - ухмыльнулся Матвей.
Глава 5
1
В дверь постучали.
- Войдите, - на всякий случай сразу строго сказал Константин Игоревич.
К его удивлению, визитёром оказался Матвей.
- Привет, пап.
- Привет. - Константин Игоревич поправил очки. – Какими судьбами?
- Навестить тебя решил. Не помешаю?
- Пока нет. Но ко мне должны прийти, так что я тебя в любой момент могу выпроводить. – Константин Игоревич наполовину виновато, наполовину добродушно улыбнулся, мол, не обессудь, такая уж она, доля директора школы. – Садись. – Он указал на стул по другую сторону стола. - Случилось чего?
- Ничего экстренного, - Матвей присел. - Кого ждёшь?
- Да вот, вызвал на беседу родителей.
- Родителей учеников?
- Чьих же ещё?
- Ученики сильно провинились?
- Как тебе сказать. Ребята-то неплохие – два брата-близнеца, недавно в нашу школу перевелись. Раньше конфликтов не было, а тут драка с одноклассниками. Одноклассники, правда, первые начали, но всё равно нехорошо.
- Что нехорошо? Что неплохие ребята постояли за себя? По-моему, очень хорошо, что те, кто задирали других, получили по зубам.
- И по ушам, - вздохнул Константин Игоревич. – И по прочим местам.
- А родителей других ребят ты тоже вызывал?
- Конечно, тех уже отработал.
- Всё равно не понимаю: к близнецам-то какие претензии? К ним полезли, они дали сдачи.
- Не могу я это дело просто так оставить. Как обычный человек я на их стороне, а как директор обязан провести воспитательную беседу и с ними, и с их родителями. С близнецами уже провёл. – Константин Игоревич ухмыльнулся. – Занятные ребятишки, между нами говоря. В Вологду недавно приехали, до этого жили где-то в Африке, то ли в Египте, то ли в Ливии. Арабский язык знают, представляешь? Родители у них здешние. Мать, по крайней мере, про отца ничего не знаю. С ней общался, с ним – нет.
Матвей вздохнул.
- С ним тоже да.
Константин Игоревич недоумённо нахмурился.
- Чего?
- Я говорю: с отцом их ты тоже общался, даже больше, чем с матерью.
- Ничего подобного, отец ни разу в школу прийти не соизволил. И сейчас до сих пор не появился. А ведь я его вызывал, специально мальчишкам сказал, что хочу именно с папой поговорить – с папой-то на такую тему сподручнее. Может, они ему не передали.
- Передали.
Только-только разгладившиеся морщины недоумения на лбу Константина Игоревича вновь мобилизовались.
- Матвей, я тебя не понимаю.
- Ты вызывал отца Максима и Володи. Отец Максима и Володи пришёл. – С совершенно дурацким выражением лица Матвей развёл руками. – Кстати, они не в Ливии и не в Египте жили, а в Тунисе.
Константин Игоревич медленно снял очки.
- Сынок, видимо, у твоего папы чувство юмора с возрастом прохудилось. Никак не могу уловить, в чём здесь юмор.
- Юмор много в чём. Например, в том, что я сам всего несколько месяцев назад узнал, что у меня есть дети, до этого даже не подозревал.
- То есть ты не шутишь, не разыгрываешь, не прикалываешься, не троллишь и не как там ещё теперь это всё называется?
- Нет. Не шучу, не вру, не сочиняю, не ввожу в заблуждение. Володька и Макс мои сыновья. И, соответственно, твои внуки. – Матвей пристально смотрел на отца, ожидая реакции. И никак не мог дождаться, Константин Игоревич сидел с каменным лицом, не шевелясь. Матвей забеспокоился. – Папа. – Пощёлкал пальцами у отца перед носом. – Пап!
- А?..
- Ты как?
- Не знаю. Пока не понял.
- Сердце как? – запоздало перепугался Матвей.
- На месте.
- Я тебя до инфаркта ненароком не довёл?
- Да не дождёшься.
- И слава богу, - Матвей даже не совсем пошутил, он уже успел обругать себя за то, что не нашёл более мягкого способа рассказать обо всём отцу. Хотя искал, честное слово, искал, но ничего толкового не придумалось.
- Значит, твои сыновья. – Константин Игоревич дрожащими руками водрузил очки обратно на нос. – Сыновья, значит. Значит, сыновья.
- На дочерей они слабо похожи, согласись.
Секунд пять, если не десять отец и сын молча смотрели друг на друга, а потом рассмеялись, не громко, но от души.
2
Оля стояла на лестничной площадке, держась за перила и глядя в маленькое подъездное окно. Вид был не ахти – небо да кусок дома напротив. Из квартиры вышел Матвей.
- Оль, ты чего? – В его голосе сквозило беспокойство и что-то, напоминающее вину.
За родителей Матвей радовался – те были на седьмом небе от счастья ввиду обнаружившегося наличия внуков. Но перед Олей почему-то чувствовал себя чуть ли не предателем, будто он самолично обвёл, сделав ещё жирнее, тот крест, который на ней уже поставили.
- Ничего, - она посмотрела на него через плечо. – В квартире душно. – Слегка улыбнулась. – И шумно, вот я и вышла сюда ненадолго.
Обстановка дома у их родителей сегодня вечером спокойствием впрямь не отличалась. Собралась вся семья – Константин Игоревич, Анна Викторовна, Вадим со своей «гражданской» женой Мариной, Оля, Матвей, и приехала Лера с Володей и Максимом. Эдакое официальное знакомство.
- Ты в порядке?
- В порядке, конечно. – Отвернувшись от перил, Оля погладила его по плечу. – И очень рада за тебя. – В её добрых карих глазах не было ни капли злости или расстройства. – И за маму с папой. И за себя.
- А за себя-то почему? – ляпнул Матвей. – Ох! Олька, я не имел в виду…
- Матвей…
- …Что тебе радоваться нечему.
- Матвей.
- Совсем не имел!
- Матвей!
- Ты лучшая сестра на свете!
- Приятно.
- И человек хороший.
- Замечательно.
- И счастье своё тоже ещё найдёшь.
- Матвей…
- А я тебя всегда поддержу.
- Матвей.
- Олька, ты такая классная, такая…
- Беременная.
- Ы? – выплюнул Матвей, запнувшись на полуслове.
- Ыгы, - подтвердила Оля, борясь с желанием захихикать, уж очень круглые глаза сделались у брата.
- А… а отец кто?
- Матвеюшка, не поверишь, отец – мужчина.
- Уже хорошо, в современном-то мире... Если серьёзно, кто он? Я его знаю?
- Нет, и в ближайшее время не узнаешь.
- Родители в курсе?
- Что я беременна? – Оля покачала головой. – Я им не скажу до последнего, пока живот не начнёт совсем выпирать.
- Почему?
- Ещё неясно, благополучно всё или нет. С беременностью всякое бывает. Но главное – не хочу, просто не хочу. – Оля задумчиво облизнула нижнюю губу. – От меня так хотели внуков, что я не могла себя заставить… Понимаешь?
- Не-а.
- Есть люди, которых действительно надо подталкивать, иначе они ничего нужного и полезного для себя не сделают, сами потом не обрадуются и будут жалеть, что рядом не было никого, кто наставил – или выпинал – бы их на путь истинный. Но есть другая категория людей – которых лучше оставить в покое, чтобы они сами для себя всё решили и сами для себя сделали то, что им нужно, а если их заставлять, давить на них, требовать, будет прямо противоположный эффект. Я из второй категории. Не говорю, что не понимаю родителей – они явно хотели как лучше, и действовали, как считали нужным, и с кем-то другим их стратегия сработала бы. Но меня она только отталкивала. Было ощущение, что я должна родить ребенка не для себя, а для них. Когда от меня отстали, я, наконец, смогла спокойно подумать и решить. Не спорю, решила поздновато, с другой стороны – сейчас многие рожают и под сорок, и за сорок. Да если б на меня так не наседали, я бы, наверное, ещё лет десять назад забеременела, а то и раньше. Пусть мама с папой твоим детям радуются вдоволь и на меня поменьше внимания обращают, мне так спокойнее будет. Не хочу, чтоб они из-за этого внука, - она положила ладони на живот, - особо воодушевились, иначе вдруг опять мне покажется, что я делаю это не для себя, а для них… Нет, не покажется, сейчас я в себе уверена. Но всё равно, пока мне спокойнее оттого, что они не знают. Считай это причудой беременной женщины. Родителям не говори. Вообще пока никому не говори.
- Не скажу, обещаю.
- Спасибо. – Она поцеловала его в щёку и, прежде чем вернуться в квартиру, обронила: - А мальчишки у тебя впрямь замечательные.
Матвей идти за Олей не спешил, захотелось тоже немного побыть одному. Правда, одиночество долго не продлилось – улетучилось с появлением Вадима.
В присутствии старшего брата Матвею всегда становилось спокойнее. От Вадима веяло непоколебимостью и размеренностью. Очень похожие внешне, братья, может, и по характеру не столь уж различались, но безмятежной невозмутимости Вадима у Матвея не было никогда. Хотя сегодня, после новости о племянниках, Вадим был несколько возмутим.
- Ну, дела…
- Угу, - согласился Матвей.
- Мальчишки у тебя замечательные.
- Ага, сам делал. – Он невесело усмехнулся. – Только воспитывал не сам.
- Воспитаешь ещё, - утешил Вадим, - до их совершеннолетия времени полно.
- Но меньше, чем они уже прожили. Я много пропустил.
- Ты не виноват.
- Но факт-то от этого не меняется.
- Так и от твоего расстройства ничего не изменится. Они тебя по имени называют или папой?
- Папой, - улыбнулся Матвей. – Максим первым стал, чуть ли не на следующий день после знакомства, а Володя – недавно совсем.
- Владимир, я погляжу, парень посурьёзнее будет.
- Посурьёзнее, - поддержал шуточную манеру брата Матвей, - только он не Владимир, он Всеволод, в честь Штирлица.
- То есть?
Матвей приготовился объяснить, но Вадим, не дождавшись ответа на собственное «То есть?», протяжно выдохнул и поинтересовался:
- Как оно вообще – отцом-то быть?
- Вроде неплохо, но ты лучше меня об этом попозже спроси, хотя бы через годик.
- Через годик уже сам знать буду.
- Ы? – Какой всё-таки удобный звук. Выразительный.
- Маринка беременна.
- А-а-а… - с умным видом протянул Матвей. – Ты родителям уже рассказал?
- Нет. Мы с ней только несколько дней назад узнали, пока то да сё, ты с близнецами подоспел. Мы решили не валить всё в одну кучу. Позже расскажем.
- Когда у Марины живот выпирать будет?
- Нет, - Вадим моргнул, - с чего ты взял?
- Чисто интуитивно предположил без всяких аналогий.
- Странный ты какой-то сегодня.
- Это сегодня какое-то странное.
- Ты прав, наверно. Ладно, пойду обратно, с племянниками общаться. Ты со мной или ещё тут постоишь?
- Постою немного.
Следующим, кто вышел на лестничную площадку, была Лера.
- У меня перерыв, - объявила она.
- От чего?
- От всего. В первую очередь от пирожков твоей мамы: если я съем ещё хоть один - тресну.
- Так не ешь.
- Затем и ушла – когда они передо мной на столе или просто в пределах моей досягаемости, удержаться невозможно.
- Значит, ты сбежала от искушения?
- Точно.
- Лера.
- А?
- Помнишь, ты когда-то сказала, что судьба на тебе реализует свои мелодраматические наклонности?
- М-м-м, не очень помню, но суть верная. А что?
- У меня ощущение, что от тебя этим можно заразиться.
3
Анна Викторовна почему-то решила, что её внезапно обретённым внукам позарез необходимы варенье, солёные огурцы, маринованные помидоры, лечо и прочие домашние заготовки, причём в промышленных масштабах. Игнорируя вежливые намёки и прямые возражения, она собрала и всучила энное количество отнюдь не пустых банок. Багажник у Матвея был забит другими вещами, и заготовки пришлось складировать на полу в задней части салона и частично на заднем сидении. Всё влезло, но свободное пространство осталось только для мальчишек, поэтому Лера села рядом с водителем – на место, которого с пятнадцати лет боялась, но на которое ни за что не пустила бы ни одного из сыновей.
Матвею о своей фобии она не рассказывала, он сам догадался. В конце концов, даже чисто по статистике место рядом с водителем – самое опасное.
