- Извините, простите, разрешите, позвольте!
Звонкий женский голос вырвал Олега из небытия. В это небытие он всегда мысленно погружался примерно на пятнадцатой минуте общения с родителями – точнее, родительницами – одноклассников своей дочери. На определённом этапе мозг отказывался от попыток вылавливать слишком малое количество конкретной внятной информации в нескончаемом потоке болтовни. Однако Олег исправно ходил на родительские собрания и присоединялся к организованным неуёмными мамочками мероприятиям, ибо хотел по максимуму участвовать в жизни дочки. Он лишь надеялся, что окружающий его материнский энтузиазм постепенно рассосётся. Как-никак, дети только во втором классе, глядишь, классу к четвёртому-пятому запал иссякнет. Если нет, то страшно представить, что ждёт дальше, особенно ближе к выпускным.
- Всем здравствуйте! – так же звонко произнесла та же женщина, бодро продвигаясь к импровизированному столу (сдвинутым партам), заставленному угощениями. Она практически на вытянутых руках держала широкую низкую коробку из белого картона.
Сегодня был День летнего именинника. Когда-то кто-то распереживался, что детей, родившихся летом, в школе не поздравляют, и вот результат: в начале осени в кабинете класса устраивали чаепитие, чтобы разом поздравить всех ребят, у которых были Дни Рождения минувшим летом.
- Так, - женщина остановилось и слегка приподняла коробку. – Куда поставить этот шикарный пирог, чтобы все обалдели от того, какая я отличная мать?
Первое, что Олегу бросилось в глаза, это её кудряшки, русые, пышные и озорные. Распущенные волосы едва закрывали шею сзади, но, если б вдруг выпрямились, наверное, достали бы до лопаток. И хотя кудри не были длинными, казалось, что женщина в них утопает – и её заострённое лицо с маленькими чертами, и тонкая шея...
- Спасибо, - сказала женщина тем, кто помог освободить место на столе. Поставила коробку и сняла крышку, шагнув назад. – Красота!
Олег не сомневался, что раньше эту женщину не видел. Оказалось, не он один.
- А Вы, простите… - интеллигентно начала и столь же интеллигентно не закончила Марина Светловая, предводительница родительского комитета и неоспоримый лидер данного коллектива. За её интеллигентностью крылось непрошибаемое упорство и уверенность в том, что она всегда лучше знает, что нужно и правильно не только для неё, но и для остальных.
- Даша. – Кудрявая и прежде улыбалась, а теперь улыбка заметно расширилась. – Дарья Ивашова, мама Вити Ивашова.
- А, Витя, новенький мальчик. Да-да.
- Не такой уж новенький, ему уже восемь лет.
Марина тоже улыбнулась, но шутка ей определённо не понравилась. Она вообще не любила, когда рядом кто-то шутил.
- Сами пекли? – поинтересовалась мамочка Настя Смирнова, указав на пирог.
- Нет, это из магазина.
Скорбно и пренебрежительно поджав губы, Марина сказала:
- На будущее: мы сами делаем угощение. В магазинах всякая химия, незачем детей ею пичкать.
- А продукты для выпечки вы разве не в магазине берёте? – Это могло бы сойти за хамство, но в голосе Даши не звучало ни намёка на претензию или подколку, было лишь наивное, невинное любопытство.
Слишком уж невинное, подумал Олег и не отказал себе в удовольствии усмехнуться.
- В любом случае, ведь вкуснее получается, когда своими руками, - попробовала сгладить неловкий момент Ира Голубева.
- Ну, я пирог своими руками купила, - Даша сдула упавшую на лоб кудряшку, - считаю, что этого достаточно. – И улыбнулась шире прежнего. А потом её взгляд упал на Олега, и улыбка, пусть больше и не прибавляла в размере, будто сделалась ярче. – Здравствуйте.
- Здравствуйте, - весело-вежливо отозвался Олег.
Ещё немного, и он бы расстроился. Он не привык, чтоб его не замечали сразу. Дело не в том, что Олег был мужчиной крепким и крупным (к слову, ещё и зеленоглазым шатеном), а в том, что он в принципе был единственным мужчиной в компании активных родителей класса.
- Дарья, - с шутливой манерностью представилась Даша, видимо, не зная, слышал он или нет, как она называла своё имя раньше.
- Олег, - похожим тоном произнёс он.
В этот миг у Даши появился десяток врагов или, как минимум, недоброжелательниц. Большинство изначально незамужних или разведённых мам считали Олега своей законной добычей, раз он сам разведён. И хотя никому ещё не удалось его поймать, капканы и сети далеко не убирали, да и в целом согревались надеждой на удачную охоту если не сейчас, то в будущем. Хорошо хоть, Марина в число охотниц не входила, поскольку была в крепком счастливом браке. По крайней мере, сама она считала брак крепким и счастливым, а мнением мужа на сей счёт, вполне возможно, и не интересовалась.
Вскоре прибежали дети после урока физкультуры. Чаепитие прошло хорошо. Олег то и дело поглядывал на Дашу, и всякий раз не мог сдержать улыбку, а уж когда оказывалось, что Даша тоже на него смотрит, он улыбался ещё шире.
Под конец мероприятия её окружили несколько мамочек во главе с Мариной и спросили контактные данные. Даша назвала номер телефона.
- Сейчас добавлю Вас в родительский чат, - сообщила Марина.
- Ни в коем случае!
Многие решили, что Даша опять пошутила. Однако она беззаботно подтвердила страшные опасения:
- Я не хочу ни в какой родительский чат. У меня нет на это времени.
И тут на неё со всех сторон посыпалось материнское возмущение.
- А если что-то срочное?
- Тогда просто звоните, - отвечала Даша.
- А если по детям что-то важное обсудить?
- Для этого есть родительские собрания.
- А если Витя домашнее задание забудет записать и надо будет узнать?
- Сам позвонит кому-нибудь из одноклассников и спросит.
- А если какие-то вопросы по классу решить?
- Без меня.
- А если подарок кому-то выбрать?
- Выбирайте сами.
- А если по деньгам на ремонт или что-то ещё?
- Не участвую.
- Давайте хоть в ВК-беседу приглашу…
- Прокляну, - пригрозила Даша, картинно сузив глаза.
Через неделю отдельные родительницы пришли к окончательному заключению: Дарья Ивашова – непутёвая мать и безответственная гражданка. Несчастный сын у неё совсем заброшен, она совсем не интересуется его учёбой.
Даша никого не переубеждала, надеялась, что так к ней будут меньше лезть с делами класса, которые её действительно не интересовали. Она добросовестно занималась сыном, но впутываться в родительские чаты, бесконечные обсуждения, дрязги и болтовню ни о чём – увольте.
Правда, в группу родительского комитета в соцсети Даша таки вступила, но не высовывалась, в основном лишь наблюдала. Впервые высказалась, то есть выписалась, в октябре, на дебатах по выбору подарка для учителя. Сразу обозначила максимальную сумму, которую готова сдать. Затем спросила, а не пробовал ли кто-нибудь поинтересоваться у самой учительницы, что та хотела бы в подарок. Дашу обвинили в отсутствии такта и в полнейшей неполиткорректности. Нельзя же ставить учителя в такое неловкое и даже опасное положение! Даша собиралась ответить, что можно поинтересоваться и с соблюдением политеса, окольными путями, или можно узнать, какое у учительницы хобби, и ориентироваться на это. Но раздумала, испугавшись, что её утянут в пучину обсуждений. В подарок выбрали вазу, судя по цене - династии Мин. Даша напомнила про свой денежный лимит и заявила, что превышать его не собирается. Некоторые из остальных мам тоже осторожно заговорили о лимите, и во избежание бунта «кандидатуру» вазы заменили на другой вариант подарка, подешевле и попрактичнее.
Большинство родителей дышали к Даше ровно, ничего против неё не имели. Однако особо активные мамочки, коих набиралось штук десять, видели в ней сосредоточие пороков, угрозу моральному облику всего класса и психологическому благополучию детей. Её недостатки, промахи и попросту несоответствие чьим-то стандартам обсуждались с утроенным усердием и раскручивались до размеров смертных грехов. Ей «припоминали» и то, что она мать-одиночка, и то, что она не бывала замужем, и то, что у неё нет высшего образования, и то, что её штрафовали за неправильную парковку… Но Дашу это не волновало, ей было даже лень задаваться вопросом, что там о ней говорят за глаза.
А незадолго до Нового года Даша стала врагом одиноких мам класса, независимо от их уровня активности. Они узнали, что у Даши и Олега роман; ну, или как выразились первые узнавшие, шуры-муры.
По случаю окончания учебного года и в честь Дня защиты детей 1 июня класс повели на дальний городской пляж, чтобы ребята поиграли на песочке, позагорали, покупались под присмотром взрослых. Взрослых для присмотра требовалось немало, желательно с хорошими физическими данными. Олег не мог не пойти, Даша тоже вызвалась.
- Тьфу, совсем стыд потеряли, - шипели две или три мамочки, глядя на Олега и Дашу.
Потеря стыда выражалась в том, что пара в верхней одежде стояла в воде, не доходившей обоим и до колена, да обнималась, при этом не переставая смотреть на купающихся детей.
- Марина, скажи им!.. – потребовала одна из родительниц.
- Что сказать?
- Чтоб перестали.
- Тебе надо, ты и говори. Лично мне они не мешают. – На самом деле, Марине это тоже не нравилось, но шипящие бабы нравились ещё меньше. Вообще, Марина была убеждена, что право шипеть в их коллективе есть только у неё.
- Как думаешь, нам сделают выговор? – спросила Даша у Олега, хихикнув.
- Пусть попробуют, - хмыкнул он.
- Попробуют, рано или поздно. Тебя-то, может, помилуют, а мне достанется. Мало того, что я тебя совращаю, так ещё и при детях.
- Да уж, градус совращения зашкаливает. – Он продолжал внимательно смотреть за детьми, но замечал не только их, но и солнечные блики на подёрнутой ветром водной поверхности. Деревья, плавно шумящие листвой. Птиц, парящих в небе. Ветерок. Голоса, смех. Запах Дашиных духов. – Дашка, где ты была всю мою жизнь, а? – Нет, серьёзно, он ведь уже и верить-то перестал, что на свете в принципе есть человек, с которым ему будет по-настоящему хорошо и комфортно, с которым они реально на одной волне.
Даша могла бы напомнить ему то, что он уже знал. Где она была? Училась. Работала. Ходила в кино, гуляла, читала книжки, вязала крючком, смотрела телевизор. Ухаживала за больной бабушкой. Сама долго боролась с болезнью, во время которой Витин отец окончательно бросил и Дашу, и Витю. Ходила в магазины, садилась на диеты и сваливалась с них. В общем, ничем невероятным не занималась и отиралась где-то поблизости.
- Отиралась где-то поблизости, - с улыбкой ответила Даша, по-прежнему глядя на ребят. – В том же городе, что и ты. Была на тех же улицах, в тех же магазинах. Может, мы с тобой уже сталкивались, просто не замечали друг друга.
- Не-е-е. - Олег чуть отстранился и аккуратно накрутил на свой указательный палец один из Дашиных локонов, а большим пальцем погладил её по щеке. – Твои кудряшки я бы сразу заметил и запомнил.
- А может, у меня тогда не было кудряшек? – Даша плутовато и быстро прищурилась в его адрес. – Может, они у меня искусственные и я их только пару лет назад накручивать стала.
- Правда? – ухмыльнулся Олег, опять возвратив взгляд к детям. В этот самый миг вдруг отчётливо понял, что, хотя Дашины кудряшки ему очень нравятся, на его отношение к ней они никак не влияют. Это просто причёска, и будь она другой, он бы Дашу любил нисколько не меньше.
Тпру! Любил бы? Он только что сказал, что любит Дашу? Пусть про себя, но сказал? Это был первый раз. Как современные взрослые люди Олег и Даша о любви не слишком-то задумывались и не сильно на неё полагались. Любовь так затаскали, приплетая где надо и не надо, что она теперь воспринималась как рекламный продукт, который тебе пытаются втюхать, приписывая ему на самом деле не существующие чудо-свойства.
- Да нет, - рассмеялась Даша, не подозревая о нахлынувших на Олега раздумьях. – Они у меня свои. Волосы сами так вьются, ещё с детства.
- И правильно делают, - одобрил Олег, ощущая в груди тепло. И ведь тепло было не новое, оно поселилось там несколько месяцев назад, Олег давно его чувствовал, но только сейчас заподозрил, что, возможно, это и есть любовь. Не что-то пафосное, крикливое и требующее вседозволенности, а что-то цельное, уютное и надёжное. Он осторожно подёргал пальцем за локон, затем выпустил вьющуюся прядь из плена и провёл ладонью от виска до затылка Даши. – Знаешь, а ведь я тебя… - Олег застопорился, вдруг испугавшись, что прозвучит не то чтобы глупо, а банально и потому неестественно.
- Знаю, - мягко выдохнула Даша за полсекунды до того, как заминка стала бы неловкой. – Я тебя тоже.
Конец
(18 – 26 июня 2024 г.)
Звонкий женский голос вырвал Олега из небытия. В это небытие он всегда мысленно погружался примерно на пятнадцатой минуте общения с родителями – точнее, родительницами – одноклассников своей дочери. На определённом этапе мозг отказывался от попыток вылавливать слишком малое количество конкретной внятной информации в нескончаемом потоке болтовни. Однако Олег исправно ходил на родительские собрания и присоединялся к организованным неуёмными мамочками мероприятиям, ибо хотел по максимуму участвовать в жизни дочки. Он лишь надеялся, что окружающий его материнский энтузиазм постепенно рассосётся. Как-никак, дети только во втором классе, глядишь, классу к четвёртому-пятому запал иссякнет. Если нет, то страшно представить, что ждёт дальше, особенно ближе к выпускным.
- Всем здравствуйте! – так же звонко произнесла та же женщина, бодро продвигаясь к импровизированному столу (сдвинутым партам), заставленному угощениями. Она практически на вытянутых руках держала широкую низкую коробку из белого картона.
Сегодня был День летнего именинника. Когда-то кто-то распереживался, что детей, родившихся летом, в школе не поздравляют, и вот результат: в начале осени в кабинете класса устраивали чаепитие, чтобы разом поздравить всех ребят, у которых были Дни Рождения минувшим летом.
- Так, - женщина остановилось и слегка приподняла коробку. – Куда поставить этот шикарный пирог, чтобы все обалдели от того, какая я отличная мать?
Первое, что Олегу бросилось в глаза, это её кудряшки, русые, пышные и озорные. Распущенные волосы едва закрывали шею сзади, но, если б вдруг выпрямились, наверное, достали бы до лопаток. И хотя кудри не были длинными, казалось, что женщина в них утопает – и её заострённое лицо с маленькими чертами, и тонкая шея...
- Спасибо, - сказала женщина тем, кто помог освободить место на столе. Поставила коробку и сняла крышку, шагнув назад. – Красота!
Олег не сомневался, что раньше эту женщину не видел. Оказалось, не он один.
- А Вы, простите… - интеллигентно начала и столь же интеллигентно не закончила Марина Светловая, предводительница родительского комитета и неоспоримый лидер данного коллектива. За её интеллигентностью крылось непрошибаемое упорство и уверенность в том, что она всегда лучше знает, что нужно и правильно не только для неё, но и для остальных.
- Даша. – Кудрявая и прежде улыбалась, а теперь улыбка заметно расширилась. – Дарья Ивашова, мама Вити Ивашова.
- А, Витя, новенький мальчик. Да-да.
- Не такой уж новенький, ему уже восемь лет.
Марина тоже улыбнулась, но шутка ей определённо не понравилась. Она вообще не любила, когда рядом кто-то шутил.
- Сами пекли? – поинтересовалась мамочка Настя Смирнова, указав на пирог.
- Нет, это из магазина.
Скорбно и пренебрежительно поджав губы, Марина сказала:
- На будущее: мы сами делаем угощение. В магазинах всякая химия, незачем детей ею пичкать.
- А продукты для выпечки вы разве не в магазине берёте? – Это могло бы сойти за хамство, но в голосе Даши не звучало ни намёка на претензию или подколку, было лишь наивное, невинное любопытство.
Слишком уж невинное, подумал Олег и не отказал себе в удовольствии усмехнуться.
- В любом случае, ведь вкуснее получается, когда своими руками, - попробовала сгладить неловкий момент Ира Голубева.
- Ну, я пирог своими руками купила, - Даша сдула упавшую на лоб кудряшку, - считаю, что этого достаточно. – И улыбнулась шире прежнего. А потом её взгляд упал на Олега, и улыбка, пусть больше и не прибавляла в размере, будто сделалась ярче. – Здравствуйте.
- Здравствуйте, - весело-вежливо отозвался Олег.
Ещё немного, и он бы расстроился. Он не привык, чтоб его не замечали сразу. Дело не в том, что Олег был мужчиной крепким и крупным (к слову, ещё и зеленоглазым шатеном), а в том, что он в принципе был единственным мужчиной в компании активных родителей класса.
- Дарья, - с шутливой манерностью представилась Даша, видимо, не зная, слышал он или нет, как она называла своё имя раньше.
- Олег, - похожим тоном произнёс он.
В этот миг у Даши появился десяток врагов или, как минимум, недоброжелательниц. Большинство изначально незамужних или разведённых мам считали Олега своей законной добычей, раз он сам разведён. И хотя никому ещё не удалось его поймать, капканы и сети далеко не убирали, да и в целом согревались надеждой на удачную охоту если не сейчас, то в будущем. Хорошо хоть, Марина в число охотниц не входила, поскольку была в крепком счастливом браке. По крайней мере, сама она считала брак крепким и счастливым, а мнением мужа на сей счёт, вполне возможно, и не интересовалась.
Вскоре прибежали дети после урока физкультуры. Чаепитие прошло хорошо. Олег то и дело поглядывал на Дашу, и всякий раз не мог сдержать улыбку, а уж когда оказывалось, что Даша тоже на него смотрит, он улыбался ещё шире.
Под конец мероприятия её окружили несколько мамочек во главе с Мариной и спросили контактные данные. Даша назвала номер телефона.
- Сейчас добавлю Вас в родительский чат, - сообщила Марина.
- Ни в коем случае!
Многие решили, что Даша опять пошутила. Однако она беззаботно подтвердила страшные опасения:
- Я не хочу ни в какой родительский чат. У меня нет на это времени.
И тут на неё со всех сторон посыпалось материнское возмущение.
- А если что-то срочное?
- Тогда просто звоните, - отвечала Даша.
- А если по детям что-то важное обсудить?
- Для этого есть родительские собрания.
- А если Витя домашнее задание забудет записать и надо будет узнать?
- Сам позвонит кому-нибудь из одноклассников и спросит.
- А если какие-то вопросы по классу решить?
- Без меня.
- А если подарок кому-то выбрать?
- Выбирайте сами.
- А если по деньгам на ремонт или что-то ещё?
- Не участвую.
- Давайте хоть в ВК-беседу приглашу…
- Прокляну, - пригрозила Даша, картинно сузив глаза.
***
Через неделю отдельные родительницы пришли к окончательному заключению: Дарья Ивашова – непутёвая мать и безответственная гражданка. Несчастный сын у неё совсем заброшен, она совсем не интересуется его учёбой.
Даша никого не переубеждала, надеялась, что так к ней будут меньше лезть с делами класса, которые её действительно не интересовали. Она добросовестно занималась сыном, но впутываться в родительские чаты, бесконечные обсуждения, дрязги и болтовню ни о чём – увольте.
Правда, в группу родительского комитета в соцсети Даша таки вступила, но не высовывалась, в основном лишь наблюдала. Впервые высказалась, то есть выписалась, в октябре, на дебатах по выбору подарка для учителя. Сразу обозначила максимальную сумму, которую готова сдать. Затем спросила, а не пробовал ли кто-нибудь поинтересоваться у самой учительницы, что та хотела бы в подарок. Дашу обвинили в отсутствии такта и в полнейшей неполиткорректности. Нельзя же ставить учителя в такое неловкое и даже опасное положение! Даша собиралась ответить, что можно поинтересоваться и с соблюдением политеса, окольными путями, или можно узнать, какое у учительницы хобби, и ориентироваться на это. Но раздумала, испугавшись, что её утянут в пучину обсуждений. В подарок выбрали вазу, судя по цене - династии Мин. Даша напомнила про свой денежный лимит и заявила, что превышать его не собирается. Некоторые из остальных мам тоже осторожно заговорили о лимите, и во избежание бунта «кандидатуру» вазы заменили на другой вариант подарка, подешевле и попрактичнее.
Большинство родителей дышали к Даше ровно, ничего против неё не имели. Однако особо активные мамочки, коих набиралось штук десять, видели в ней сосредоточие пороков, угрозу моральному облику всего класса и психологическому благополучию детей. Её недостатки, промахи и попросту несоответствие чьим-то стандартам обсуждались с утроенным усердием и раскручивались до размеров смертных грехов. Ей «припоминали» и то, что она мать-одиночка, и то, что она не бывала замужем, и то, что у неё нет высшего образования, и то, что её штрафовали за неправильную парковку… Но Дашу это не волновало, ей было даже лень задаваться вопросом, что там о ней говорят за глаза.
А незадолго до Нового года Даша стала врагом одиноких мам класса, независимо от их уровня активности. Они узнали, что у Даши и Олега роман; ну, или как выразились первые узнавшие, шуры-муры.
***
По случаю окончания учебного года и в честь Дня защиты детей 1 июня класс повели на дальний городской пляж, чтобы ребята поиграли на песочке, позагорали, покупались под присмотром взрослых. Взрослых для присмотра требовалось немало, желательно с хорошими физическими данными. Олег не мог не пойти, Даша тоже вызвалась.
- Тьфу, совсем стыд потеряли, - шипели две или три мамочки, глядя на Олега и Дашу.
Потеря стыда выражалась в том, что пара в верхней одежде стояла в воде, не доходившей обоим и до колена, да обнималась, при этом не переставая смотреть на купающихся детей.
- Марина, скажи им!.. – потребовала одна из родительниц.
- Что сказать?
- Чтоб перестали.
- Тебе надо, ты и говори. Лично мне они не мешают. – На самом деле, Марине это тоже не нравилось, но шипящие бабы нравились ещё меньше. Вообще, Марина была убеждена, что право шипеть в их коллективе есть только у неё.
- Как думаешь, нам сделают выговор? – спросила Даша у Олега, хихикнув.
- Пусть попробуют, - хмыкнул он.
- Попробуют, рано или поздно. Тебя-то, может, помилуют, а мне достанется. Мало того, что я тебя совращаю, так ещё и при детях.
- Да уж, градус совращения зашкаливает. – Он продолжал внимательно смотреть за детьми, но замечал не только их, но и солнечные блики на подёрнутой ветром водной поверхности. Деревья, плавно шумящие листвой. Птиц, парящих в небе. Ветерок. Голоса, смех. Запах Дашиных духов. – Дашка, где ты была всю мою жизнь, а? – Нет, серьёзно, он ведь уже и верить-то перестал, что на свете в принципе есть человек, с которым ему будет по-настоящему хорошо и комфортно, с которым они реально на одной волне.
Даша могла бы напомнить ему то, что он уже знал. Где она была? Училась. Работала. Ходила в кино, гуляла, читала книжки, вязала крючком, смотрела телевизор. Ухаживала за больной бабушкой. Сама долго боролась с болезнью, во время которой Витин отец окончательно бросил и Дашу, и Витю. Ходила в магазины, садилась на диеты и сваливалась с них. В общем, ничем невероятным не занималась и отиралась где-то поблизости.
- Отиралась где-то поблизости, - с улыбкой ответила Даша, по-прежнему глядя на ребят. – В том же городе, что и ты. Была на тех же улицах, в тех же магазинах. Может, мы с тобой уже сталкивались, просто не замечали друг друга.
- Не-е-е. - Олег чуть отстранился и аккуратно накрутил на свой указательный палец один из Дашиных локонов, а большим пальцем погладил её по щеке. – Твои кудряшки я бы сразу заметил и запомнил.
- А может, у меня тогда не было кудряшек? – Даша плутовато и быстро прищурилась в его адрес. – Может, они у меня искусственные и я их только пару лет назад накручивать стала.
- Правда? – ухмыльнулся Олег, опять возвратив взгляд к детям. В этот самый миг вдруг отчётливо понял, что, хотя Дашины кудряшки ему очень нравятся, на его отношение к ней они никак не влияют. Это просто причёска, и будь она другой, он бы Дашу любил нисколько не меньше.
Тпру! Любил бы? Он только что сказал, что любит Дашу? Пусть про себя, но сказал? Это был первый раз. Как современные взрослые люди Олег и Даша о любви не слишком-то задумывались и не сильно на неё полагались. Любовь так затаскали, приплетая где надо и не надо, что она теперь воспринималась как рекламный продукт, который тебе пытаются втюхать, приписывая ему на самом деле не существующие чудо-свойства.
- Да нет, - рассмеялась Даша, не подозревая о нахлынувших на Олега раздумьях. – Они у меня свои. Волосы сами так вьются, ещё с детства.
- И правильно делают, - одобрил Олег, ощущая в груди тепло. И ведь тепло было не новое, оно поселилось там несколько месяцев назад, Олег давно его чувствовал, но только сейчас заподозрил, что, возможно, это и есть любовь. Не что-то пафосное, крикливое и требующее вседозволенности, а что-то цельное, уютное и надёжное. Он осторожно подёргал пальцем за локон, затем выпустил вьющуюся прядь из плена и провёл ладонью от виска до затылка Даши. – Знаешь, а ведь я тебя… - Олег застопорился, вдруг испугавшись, что прозвучит не то чтобы глупо, а банально и потому неестественно.
- Знаю, - мягко выдохнула Даша за полсекунды до того, как заминка стала бы неловкой. – Я тебя тоже.
Конец
(18 – 26 июня 2024 г.)
