(написано в 2016-м, читается самостоятельно)
Сложно было сказать, когда началось это противостояние, и сложно было сказать, когда оно закончится. И только падающая звезда стала предвестником конца мира.
Белые глаза внимательно следили за яркой летящей в темном небе точкой.
«Издевательски медленно, хотя и знаешь, что быстро», - подумалось девушке. Она была худой, даже слишком, с длинными, вечно спутанными, белыми волосами; в одежде больше похожей на старый холщовый мешок.
«Сколько уже веков мы живем так? Древние легенды поют, что когда-то народы были другие. Но то ли мутация, то ли еще что. Старейшины говорят, такие как мы существовали и во времена Неизменных. А может, просто мы были первыми, с кем мутация сыграла в свою игру? Мы смотрели, как прежние разрушают себя. Как складывают головы великие в битвах. И как падальщики приходили мы после боя, чтобы съесть эти израненные души. Да обретут они покой. И спустя века, когда наш мир разорван на мелкие города, противостояние продолжается. Пусть другое и с другими. И Неизменные пропали. И надеяться давно не на что».
Жить сложно. Всегда и везде. Особенно, когда ты из баньш-изгоев. Вздохнув, она вырвала из земли пучок травы и с наслаждением съела.
«Вкусно, как и душа, жаль, горожане этого не понимают».
Падающая звезда сверкнула еще ярче так, что девушка прикрыла рукой глаза. Звезда исчезла. И небо стало слишком чистым. Вой из глубин простирающегося за спиной леса напомнил, что пора в обратный путь. Вздохнув, баньши наполнила ведро водой из ручья и поднялась. За ручьем простирались неизведанные просторы, но зачем они ей, они не манят, вытоптанная сотнями ступней тропинка отведет домой — это правильный выбор.
Следующие дни привычно тяготили своей серостью. Тупые иглы натирали и так огрубевшую кожу, но надо сделать как можно больше рубах. И нужны все возможные припасы, и потому придется вновь идти в промозглый лес.
Плетеная корзина на локте наполовину заполнилась травой, и баньши решила, что пока светло можно пройти чуть дальше вглубь леса древних, массивных деревьев.
Она переступала через вековые толстые корни, отводила острые ветки, внимательно изучала каждый участок. Внезапно все ее мышцы напряглись: где-то рядом была Еда. Былые размышления ушли из памяти, и она двинулась на запах. И лишь одна мысль: «дурманит».
Несколько шагов и увидела угасающее свечение в глубине вековой чащи. Еще несколько шагов - и лежащее на бурой земле тело, явно принадлежащее девушке. Баньши облизнулась.
«Какая странная, волосы цвета спелой пшеницы, - невольно отметила баньши. - Неужели, Неизменная? Откуда?».
Не успела она сделать шаг, как что-то откинуло от тела. Потирая ушиб, баньши огляделась – никого рядом не было. Помотав головой, вновь попыталась приблизиться к «законному обеду» – и новый удар.
- Да что такое?! – в сердцах выкрикнула баньши. Дальше разочарование и удивление ее лишь углубились, поскольку «еда» нагло пошевелилась и, встав, развернулась.
- ЧТО ТЫ?!!! – выкрикнули они одновременно.
Несостоявшийся обед выглядела весьма странно: очнувшаяся незнакомка была одета в слишком обтягивающую оранжевую рубаху с короткими рукавами, с изображением длинной изогнутой линии на животе, в короткие штаны с широким черным поясом, длинные белые перчатки и сапоги, будто сделанные из переплетающихся веревок. Никогда ранее баньши не видела ничего подобного. Но самыми удивительными были глаза незнакомки — полностью зеленые, даже без зрачков.
- Что ты? – повторила эта зеленоглазая, от испуга не осталось и следа, а в руке появился длинный кнут.
- Как ты это сделала? – вместо ответа поинтересовалась баньши.
- Не знаю, - замялась и даже засмущалась незнакомка, - само как-то получилось.
- А откуда ты?
- Я…не помню, - незнакомка удивленно моргнула и опустилась на землю, - я, кажется, вообще ничего о себе не помню.
Темный лес, черные деревья в три обхвата толщиной, а баньши сидит на сырой холодной земле и мирно беседует со странной девушкой, как с давней подругой.
- Все здесь какое-то незнакомое, - с грустью проговорила незнакомка, поежившись, но не от холода, а от ощущения полной и абсолютной нестабильности. - Чужое, не родное.
- Похожих на тебя я раньше не видела. Хочешь выпить крови, съесть душу, мяса? - поинтересовалась баньши.
Ее собеседница замотала головой.
- Вот уж точно нет! Не. Не-не-не. Определенно.
- Ты не упырь, и точно не баньши. Ни у кого из нас кнуты вот так не появляются, - задумчиво добавила баньши.
- Да это для меня как говорить или ходить, мышечная память - так вроде называется.
- И слова не из нашей речи.
- Как думаешь, что я такое? - вздохнула незнакомка.
- Думаю, ты упавшая несколько дней назад звезда. Ходили у нас подобные легенды. Но точно я их не перескажу.
- И что мне делать теперь?
- Это ты должна знать, - баньши почувствовала укор в глазах незнакомки, хотя никаких эмоций те не выражали. - Извини, как ты можешь знать, если ничего о себе не знаешь, - виновато проговорила баньши.
Съесть ее душу было невозможно. Это баньши поняла еще раньше, когда только незнакомка очнулась. Словно само мироздание кричало, не делать этого. И это было интересно. А разве можно съесть то, что пробуждает в тебе интерес?
А еще незнакомку было жалко, потерянная, с непонятными способностями и такая одинокая. Баньши любезно протянула ей пучок травы.
- Не уверена, что я и это ем, - вздохнула та.
- Меня зовут Ева, - представилась баньши.
- Хар... харо...хара, - неуверенно проговорила незнакомка, - единственное, что всплывает в памяти.
- Буду звать тебя Хара, - улыбнулась баньши.
Оставлять эту странную девушку одну в лесу не хотелось. И баньши твердо решила, что даст ей приют. И пригласила пойти следом. Пожав плечами, та согласилась.
Шли они не очень долго, но всю дорогу незнакомка озиралась, не испуганно, скорее с любопытством. И Ева видела, что той очень хочется узнать больше о месте, где она оказалась. Но что сама баньши могла рассказать? Какие простые истины могла открыть.
- Наша раса называется баньши, - проговорила Ева, после некоторых раздумий. - Еще есть упыри — и у нас вражда. Есть еще дикие вульфы. Вульфы питаются мясом, упыри пьют кровь. А мы едим души, но мало. - Сбивчиво пыталась объяснить Ева. - Я из деревни изгоев. Мы считали, что не стоит есть много душ, что это неправильно, и покинули город.
А сейчас мы делаем для горожан некоторые вещи, они дают нам провиант. А покой оберегают несколько вульфоф, мы их легко приручаем. Я должна показать тебя деревне и старейшинам – иначе никак. И большинство должно решить, можно ли тебе остаться.
- Замечательно, - так баньши Ева в первый раз услышала сарказм.
«Опасность, беги, очнись» - почувствовала Хара, прежде чем очнуться. Она не могла понять, где находится, но точно знала, что делать. Вскочив, увидела испуганные белые глаза. И так познакомилась с баньши, которая повела домой, вместо того, чтобы съесть.
Это было странно. Все было непонятно и непривычно. И окружающий мир казался Хар слишком мрачным, дело было даже не в еле выбивающейся из-под земли сероватой траве, и даже не в слишком слабом Светиле, и не в том, что баньши Ева назвала сумерками. Как ни странно, но Хара все видела прекрасно и более того находила это время более чем приемлемым для себя. Просто мир был мрачен. Сам по себе.
Но баньши-Ева ей понравилась. Открытая, милая и добрая, по дороге честно пыталась рассказать обо всем, что знает, хотя больше запутала.
Ева привела ее в маленькую деревню, домов из двадцати, не более. Эти плотные треугольные хижины, более всего напоминающие сделанные из камней и деревьев палатки, располагались в неглубоком овраге. За оврагом простиралось пустое поле с редкой травой и как будто выжженной землей. Уводило поле к высоким строгим стенам с изредка мигающими огнями города.
Первыми их встретили три огромных пса. Оскалив пасти, они рычали на Хару. Вышедшие из хижин баньши, такие же как и Ева: белоглазые с белыми волосами, окружили, с подозрением косились, но боялись приблизиться. И только Ева ободряюще держала за руку.
- Нам и так несладко живется! – выкрикнули из толпы. – А ты еще Это приводишь!
«Интересно, почему я так спокойно отношусь ко всему, нервы, что ль, железные, - думала тем временем Хара, - другая, наверно, во всю панику устраивала, рыдала и тщетно пыталась все вспомнить. Но сила...Сила? Откуда вдруг взялось это слово? Ладно, так или иначе, она пропасть не даст. Так говорил кто-то. Кто-то родной».
Странное предчувствие, словно воздух вокруг пропитался запахом опасности, отвлекло ее от размышлений. Девушка напряглась и приподняла голову: они парили в воздухе, сидя на непонятных устройствах: высокое сидение с подножками, тремя балками переходящее в руль.
Переглянувшись, жители деревни кивнули ей войти вглубь толпы, а кто-то заботливо накинул на голову полотно, скрыв волосы.
- Опусти голову, - шепнула Ева.
Всего парящих в воздухе было шестеро. Они были похожи на окружающих ее баньши, но более крепкого телосложения, в качественной, надежно защищающей от ран, холода и жары одновременно черной одежде с золотыми вставками на локтях и коленях. Через плечо у каждого виднелись сияющие рукоятки длинных пистолетов.
Построившись в «треугольник», они замерли.
- Отряд Армии Элиты, - выступил вперед один из старейшин, - что привело вас к нашему поселению?
-В городе решили, что вы давно не помогали нам, не платили за еду и защиту, - насмешливо проговорил тот, что был во главе: в смотрящем на них углу.
- Десять Светила назад мы посылали городу нити, - попытался возразить старейшина.
- А провиант видели двадцать Светил назад, - полушепотом с нескрываемой злостью добавила Ева.
- Нити! – хохотнул главарь «треугольника». – Несколько жалких мотков! Как мелочно! У вас ведь столько красавиц, и вы все еще не пускаете их в город, словно боясь, что его шик, его бесконечное движение заманит и испортит их. Как так можно? И почему бы нам не совместить приятное с полезным. Мы покажем вашим прелестницам блага, заодно получим и себе награду. А взамен дадим и души, и спелой пшеницы, и даже тканей.
Клокочущая, стремящаяся вырваться ярость все больше разливалась по душе Хар с каждым его словом.
- Что за странный запах души тут? – повел носом главарь.
- О нет, - прошептала Ева. – Хара, не надо…
Но свистящий кнут уже сбил главнокомандующего отряда Армии Элиты с его места.
Такого раньше они не видели. Абсолютно одна девушка - слишком быстрая, с плескающимся в глазах зеленым огнем, слишком ловкая, она уклонялась от их ударов и выстрелов, она словно издевательски перепрыгивала через бойцов, обезоруживая их, она фактически без лишних усилий связала элитный отряд.
- В одно мгновение, - склонилась она над поверженным главнокомандующим, - я могу стереть ваш город с лица этой планеты, - холодные, железные ноты голоса словно разрезали все его естество изнутри, - я убью любого, кто захочет убить меня или причинить вред изгоям. Хочешь проверить? Хочешь прийти с новой бандой головорезов? Но-но. Не будь глупцом, доблестный воин. Видел ли ты, такое как я раньше? Нет. Знаешь ли ты, как меня уничтожить? Тоже нет. Так что, не глупи. И забудь все, что здесь случилось. Или я заставлю тебя забыть. Соблюдайте договор, что был между вами ранее. Давайте провиант, а они дадут утварь. Но обмен будет одновременным. Не иначе. И теперь я Защитник этой деревни!
- Мы всегда жили так! Они давали нам еду. Знаешь ли ты, как сложно добыть в этих местах что-нибудь кроме корений да травы?! Кто ты такая, чтобы вмешиваться!
Злившегося звали Айрон, старейшина, вышедший тогда к Армии Элите. Это был высокий, жилистый мужчина-баньши, чьи уголки глаз украшали морщины. «Самый молодой из всех, кто когда-либо удостаивался данной чести», - успела пояснить Ева.
- Говорю же, я могу защитить вас, - сопровождала свои слова хаотичными взмахами рук Хара. – Я не знаю, кто я и откуда, не знаю, что за способности, но на уровне рефлексов могу управлять ими. И идти мне больше некуда, в конце концов!
- С ней у нас может появиться шанс, - вскинула голову Ева, - шанс на лучшее выживание.
Толпа окружавших их баньши одобрительно загомонила.
- Хорошо, но учти, если что, я первым съем ее душу, - сощурился Айрон.
Ночью Хара не спала, не хотелось. Даже усталости как таковой не было. Было понимание, осознание, что нужно отдохнуть, нужно поспать или поесть. Но острой необходимости не ощущалось. Ей понравилась ночь: темная, с тихими завываниям и шелестом природы, пропитанная промозглым запахом сырости и будоражащая своей опасностью. И одновременно все это: шорохи, вой вульфоф и даже шепот деревьев – все казалось слишком неродным, слишком враждебным.
Хара сидела у маленькой хижины Евы, смотрела на далекий ночной лес, вдыхала воздух полной грудью и пыталась вспомнить о себе хоть что-нибудь. Но даже смутные, размытые силуэты не желали проявляться в кромешной тьме памяти. И только кнут в руке возникал сам собой, стоило только подумать, пожелать.
Рассвет встретился с ней тусклыми лучами. Свет медленно крался вдоль оврага с деревней, пробуждая ото сна, приказывая готовиться к новому дню. Ева вышла из своего жилища, зябко кутаясь в плотную накидку с рукавами.
- Сегодня пойдем к ручью за водой, потом в лес, потом будем шить, - огласила баньши ей список дел.
- Шить — что это?
Ева вздохнула:
- Покажу. А если ты умела раньше, то руки вспомнят.
«Руки вспомнят», - Хара взяла тонкую палочку и прикрыла глаза. - Почему вы изгои? – желая отвлечься, спросила она, вычерчивая что-то на рыхлой земле.
- Тот город, - кивнула Ева в сторону, – лишь красивый на вид, но сгнивший в глубине своей. Много вёсен назад несколько горожан поняли, насколько неправильна та жизнь, которую они ведут: вечная борьба с упырями, оборона и охота на вульфоф, и поняли что, необязательно постоянно поедать души, что можно обходиться месяц-два без них, а то и дольше. Но город не пожелал изменений. И они ушли, организовали это поселение, приручили вульфоф, и так начался быт. Однако, как бы сильно того не хотелось, без города мы не можем.
- Что такое душа? Вы поедаете ее... Как?
- Мы едим не только души. Но я не могу объяснить, - развела руками баньши. - Город привозит свежую душу. И все покрывает блаженство, мы касаемся ее и кричим вместе с ней. Я не знаю, что это. Энергия жизни или нечто большее. Не знаю, как они появляются. Знаю только, что в городе находится резервация – огражденная стеной территория, где их выращивают. Говорят, на город расходуется около пяти душ в неделю, иногда они присылают одну-две нам. Душа для нас — не только еда, души — наше будущее, прошлое и настоящее: раз в пять вёсен, в день когда светило и ночь делят мир поровну — старейшина может превратить душу в баньши — в одну или в три, как повезет. По слухам, старейшинам в городе доступно больше.
- Превратить? - переспросила Хара, не до конца понимая, не желая осознавать сказанное Евой. - Но...Но... - плотный комок поступил к горлу, - но разве душа не будет помнить? - девушка не могла объяснить, но память у души казалась ей абсолютной истиной.
Ева покачала головой:
- Мы ничего не помним.
ГЛАВА 1
Сложно было сказать, когда началось это противостояние, и сложно было сказать, когда оно закончится. И только падающая звезда стала предвестником конца мира.
***
Белые глаза внимательно следили за яркой летящей в темном небе точкой.
«Издевательски медленно, хотя и знаешь, что быстро», - подумалось девушке. Она была худой, даже слишком, с длинными, вечно спутанными, белыми волосами; в одежде больше похожей на старый холщовый мешок.
«Сколько уже веков мы живем так? Древние легенды поют, что когда-то народы были другие. Но то ли мутация, то ли еще что. Старейшины говорят, такие как мы существовали и во времена Неизменных. А может, просто мы были первыми, с кем мутация сыграла в свою игру? Мы смотрели, как прежние разрушают себя. Как складывают головы великие в битвах. И как падальщики приходили мы после боя, чтобы съесть эти израненные души. Да обретут они покой. И спустя века, когда наш мир разорван на мелкие города, противостояние продолжается. Пусть другое и с другими. И Неизменные пропали. И надеяться давно не на что».
Жить сложно. Всегда и везде. Особенно, когда ты из баньш-изгоев. Вздохнув, она вырвала из земли пучок травы и с наслаждением съела.
«Вкусно, как и душа, жаль, горожане этого не понимают».
Падающая звезда сверкнула еще ярче так, что девушка прикрыла рукой глаза. Звезда исчезла. И небо стало слишком чистым. Вой из глубин простирающегося за спиной леса напомнил, что пора в обратный путь. Вздохнув, баньши наполнила ведро водой из ручья и поднялась. За ручьем простирались неизведанные просторы, но зачем они ей, они не манят, вытоптанная сотнями ступней тропинка отведет домой — это правильный выбор.
Следующие дни привычно тяготили своей серостью. Тупые иглы натирали и так огрубевшую кожу, но надо сделать как можно больше рубах. И нужны все возможные припасы, и потому придется вновь идти в промозглый лес.
Плетеная корзина на локте наполовину заполнилась травой, и баньши решила, что пока светло можно пройти чуть дальше вглубь леса древних, массивных деревьев.
Она переступала через вековые толстые корни, отводила острые ветки, внимательно изучала каждый участок. Внезапно все ее мышцы напряглись: где-то рядом была Еда. Былые размышления ушли из памяти, и она двинулась на запах. И лишь одна мысль: «дурманит».
Несколько шагов и увидела угасающее свечение в глубине вековой чащи. Еще несколько шагов - и лежащее на бурой земле тело, явно принадлежащее девушке. Баньши облизнулась.
«Какая странная, волосы цвета спелой пшеницы, - невольно отметила баньши. - Неужели, Неизменная? Откуда?».
Не успела она сделать шаг, как что-то откинуло от тела. Потирая ушиб, баньши огляделась – никого рядом не было. Помотав головой, вновь попыталась приблизиться к «законному обеду» – и новый удар.
- Да что такое?! – в сердцах выкрикнула баньши. Дальше разочарование и удивление ее лишь углубились, поскольку «еда» нагло пошевелилась и, встав, развернулась.
- ЧТО ТЫ?!!! – выкрикнули они одновременно.
Несостоявшийся обед выглядела весьма странно: очнувшаяся незнакомка была одета в слишком обтягивающую оранжевую рубаху с короткими рукавами, с изображением длинной изогнутой линии на животе, в короткие штаны с широким черным поясом, длинные белые перчатки и сапоги, будто сделанные из переплетающихся веревок. Никогда ранее баньши не видела ничего подобного. Но самыми удивительными были глаза незнакомки — полностью зеленые, даже без зрачков.
- Что ты? – повторила эта зеленоглазая, от испуга не осталось и следа, а в руке появился длинный кнут.
- Как ты это сделала? – вместо ответа поинтересовалась баньши.
- Не знаю, - замялась и даже засмущалась незнакомка, - само как-то получилось.
- А откуда ты?
- Я…не помню, - незнакомка удивленно моргнула и опустилась на землю, - я, кажется, вообще ничего о себе не помню.
***
Темный лес, черные деревья в три обхвата толщиной, а баньши сидит на сырой холодной земле и мирно беседует со странной девушкой, как с давней подругой.
- Все здесь какое-то незнакомое, - с грустью проговорила незнакомка, поежившись, но не от холода, а от ощущения полной и абсолютной нестабильности. - Чужое, не родное.
- Похожих на тебя я раньше не видела. Хочешь выпить крови, съесть душу, мяса? - поинтересовалась баньши.
Ее собеседница замотала головой.
- Вот уж точно нет! Не. Не-не-не. Определенно.
- Ты не упырь, и точно не баньши. Ни у кого из нас кнуты вот так не появляются, - задумчиво добавила баньши.
- Да это для меня как говорить или ходить, мышечная память - так вроде называется.
- И слова не из нашей речи.
- Как думаешь, что я такое? - вздохнула незнакомка.
- Думаю, ты упавшая несколько дней назад звезда. Ходили у нас подобные легенды. Но точно я их не перескажу.
- И что мне делать теперь?
- Это ты должна знать, - баньши почувствовала укор в глазах незнакомки, хотя никаких эмоций те не выражали. - Извини, как ты можешь знать, если ничего о себе не знаешь, - виновато проговорила баньши.
Съесть ее душу было невозможно. Это баньши поняла еще раньше, когда только незнакомка очнулась. Словно само мироздание кричало, не делать этого. И это было интересно. А разве можно съесть то, что пробуждает в тебе интерес?
А еще незнакомку было жалко, потерянная, с непонятными способностями и такая одинокая. Баньши любезно протянула ей пучок травы.
- Не уверена, что я и это ем, - вздохнула та.
- Меня зовут Ева, - представилась баньши.
- Хар... харо...хара, - неуверенно проговорила незнакомка, - единственное, что всплывает в памяти.
- Буду звать тебя Хара, - улыбнулась баньши.
Оставлять эту странную девушку одну в лесу не хотелось. И баньши твердо решила, что даст ей приют. И пригласила пойти следом. Пожав плечами, та согласилась.
Шли они не очень долго, но всю дорогу незнакомка озиралась, не испуганно, скорее с любопытством. И Ева видела, что той очень хочется узнать больше о месте, где она оказалась. Но что сама баньши могла рассказать? Какие простые истины могла открыть.
- Наша раса называется баньши, - проговорила Ева, после некоторых раздумий. - Еще есть упыри — и у нас вражда. Есть еще дикие вульфы. Вульфы питаются мясом, упыри пьют кровь. А мы едим души, но мало. - Сбивчиво пыталась объяснить Ева. - Я из деревни изгоев. Мы считали, что не стоит есть много душ, что это неправильно, и покинули город.
А сейчас мы делаем для горожан некоторые вещи, они дают нам провиант. А покой оберегают несколько вульфоф, мы их легко приручаем. Я должна показать тебя деревне и старейшинам – иначе никак. И большинство должно решить, можно ли тебе остаться.
- Замечательно, - так баньши Ева в первый раз услышала сарказм.
***
«Опасность, беги, очнись» - почувствовала Хара, прежде чем очнуться. Она не могла понять, где находится, но точно знала, что делать. Вскочив, увидела испуганные белые глаза. И так познакомилась с баньши, которая повела домой, вместо того, чтобы съесть.
Это было странно. Все было непонятно и непривычно. И окружающий мир казался Хар слишком мрачным, дело было даже не в еле выбивающейся из-под земли сероватой траве, и даже не в слишком слабом Светиле, и не в том, что баньши Ева назвала сумерками. Как ни странно, но Хара все видела прекрасно и более того находила это время более чем приемлемым для себя. Просто мир был мрачен. Сам по себе.
Но баньши-Ева ей понравилась. Открытая, милая и добрая, по дороге честно пыталась рассказать обо всем, что знает, хотя больше запутала.
Ева привела ее в маленькую деревню, домов из двадцати, не более. Эти плотные треугольные хижины, более всего напоминающие сделанные из камней и деревьев палатки, располагались в неглубоком овраге. За оврагом простиралось пустое поле с редкой травой и как будто выжженной землей. Уводило поле к высоким строгим стенам с изредка мигающими огнями города.
Первыми их встретили три огромных пса. Оскалив пасти, они рычали на Хару. Вышедшие из хижин баньши, такие же как и Ева: белоглазые с белыми волосами, окружили, с подозрением косились, но боялись приблизиться. И только Ева ободряюще держала за руку.
- Нам и так несладко живется! – выкрикнули из толпы. – А ты еще Это приводишь!
«Интересно, почему я так спокойно отношусь ко всему, нервы, что ль, железные, - думала тем временем Хара, - другая, наверно, во всю панику устраивала, рыдала и тщетно пыталась все вспомнить. Но сила...Сила? Откуда вдруг взялось это слово? Ладно, так или иначе, она пропасть не даст. Так говорил кто-то. Кто-то родной».
Странное предчувствие, словно воздух вокруг пропитался запахом опасности, отвлекло ее от размышлений. Девушка напряглась и приподняла голову: они парили в воздухе, сидя на непонятных устройствах: высокое сидение с подножками, тремя балками переходящее в руль.
Переглянувшись, жители деревни кивнули ей войти вглубь толпы, а кто-то заботливо накинул на голову полотно, скрыв волосы.
- Опусти голову, - шепнула Ева.
Всего парящих в воздухе было шестеро. Они были похожи на окружающих ее баньши, но более крепкого телосложения, в качественной, надежно защищающей от ран, холода и жары одновременно черной одежде с золотыми вставками на локтях и коленях. Через плечо у каждого виднелись сияющие рукоятки длинных пистолетов.
Построившись в «треугольник», они замерли.
- Отряд Армии Элиты, - выступил вперед один из старейшин, - что привело вас к нашему поселению?
-В городе решили, что вы давно не помогали нам, не платили за еду и защиту, - насмешливо проговорил тот, что был во главе: в смотрящем на них углу.
- Десять Светила назад мы посылали городу нити, - попытался возразить старейшина.
- А провиант видели двадцать Светил назад, - полушепотом с нескрываемой злостью добавила Ева.
- Нити! – хохотнул главарь «треугольника». – Несколько жалких мотков! Как мелочно! У вас ведь столько красавиц, и вы все еще не пускаете их в город, словно боясь, что его шик, его бесконечное движение заманит и испортит их. Как так можно? И почему бы нам не совместить приятное с полезным. Мы покажем вашим прелестницам блага, заодно получим и себе награду. А взамен дадим и души, и спелой пшеницы, и даже тканей.
Клокочущая, стремящаяся вырваться ярость все больше разливалась по душе Хар с каждым его словом.
- Что за странный запах души тут? – повел носом главарь.
- О нет, - прошептала Ева. – Хара, не надо…
Но свистящий кнут уже сбил главнокомандующего отряда Армии Элиты с его места.
***
Такого раньше они не видели. Абсолютно одна девушка - слишком быстрая, с плескающимся в глазах зеленым огнем, слишком ловкая, она уклонялась от их ударов и выстрелов, она словно издевательски перепрыгивала через бойцов, обезоруживая их, она фактически без лишних усилий связала элитный отряд.
- В одно мгновение, - склонилась она над поверженным главнокомандующим, - я могу стереть ваш город с лица этой планеты, - холодные, железные ноты голоса словно разрезали все его естество изнутри, - я убью любого, кто захочет убить меня или причинить вред изгоям. Хочешь проверить? Хочешь прийти с новой бандой головорезов? Но-но. Не будь глупцом, доблестный воин. Видел ли ты, такое как я раньше? Нет. Знаешь ли ты, как меня уничтожить? Тоже нет. Так что, не глупи. И забудь все, что здесь случилось. Или я заставлю тебя забыть. Соблюдайте договор, что был между вами ранее. Давайте провиант, а они дадут утварь. Но обмен будет одновременным. Не иначе. И теперь я Защитник этой деревни!
***
- Мы всегда жили так! Они давали нам еду. Знаешь ли ты, как сложно добыть в этих местах что-нибудь кроме корений да травы?! Кто ты такая, чтобы вмешиваться!
Злившегося звали Айрон, старейшина, вышедший тогда к Армии Элите. Это был высокий, жилистый мужчина-баньши, чьи уголки глаз украшали морщины. «Самый молодой из всех, кто когда-либо удостаивался данной чести», - успела пояснить Ева.
- Говорю же, я могу защитить вас, - сопровождала свои слова хаотичными взмахами рук Хара. – Я не знаю, кто я и откуда, не знаю, что за способности, но на уровне рефлексов могу управлять ими. И идти мне больше некуда, в конце концов!
- С ней у нас может появиться шанс, - вскинула голову Ева, - шанс на лучшее выживание.
Толпа окружавших их баньши одобрительно загомонила.
- Хорошо, но учти, если что, я первым съем ее душу, - сощурился Айрон.
ГЛАВА 2
Ночью Хара не спала, не хотелось. Даже усталости как таковой не было. Было понимание, осознание, что нужно отдохнуть, нужно поспать или поесть. Но острой необходимости не ощущалось. Ей понравилась ночь: темная, с тихими завываниям и шелестом природы, пропитанная промозглым запахом сырости и будоражащая своей опасностью. И одновременно все это: шорохи, вой вульфоф и даже шепот деревьев – все казалось слишком неродным, слишком враждебным.
Хара сидела у маленькой хижины Евы, смотрела на далекий ночной лес, вдыхала воздух полной грудью и пыталась вспомнить о себе хоть что-нибудь. Но даже смутные, размытые силуэты не желали проявляться в кромешной тьме памяти. И только кнут в руке возникал сам собой, стоило только подумать, пожелать.
Рассвет встретился с ней тусклыми лучами. Свет медленно крался вдоль оврага с деревней, пробуждая ото сна, приказывая готовиться к новому дню. Ева вышла из своего жилища, зябко кутаясь в плотную накидку с рукавами.
- Сегодня пойдем к ручью за водой, потом в лес, потом будем шить, - огласила баньши ей список дел.
- Шить — что это?
Ева вздохнула:
- Покажу. А если ты умела раньше, то руки вспомнят.
«Руки вспомнят», - Хара взяла тонкую палочку и прикрыла глаза. - Почему вы изгои? – желая отвлечься, спросила она, вычерчивая что-то на рыхлой земле.
- Тот город, - кивнула Ева в сторону, – лишь красивый на вид, но сгнивший в глубине своей. Много вёсен назад несколько горожан поняли, насколько неправильна та жизнь, которую они ведут: вечная борьба с упырями, оборона и охота на вульфоф, и поняли что, необязательно постоянно поедать души, что можно обходиться месяц-два без них, а то и дольше. Но город не пожелал изменений. И они ушли, организовали это поселение, приручили вульфоф, и так начался быт. Однако, как бы сильно того не хотелось, без города мы не можем.
- Что такое душа? Вы поедаете ее... Как?
- Мы едим не только души. Но я не могу объяснить, - развела руками баньши. - Город привозит свежую душу. И все покрывает блаженство, мы касаемся ее и кричим вместе с ней. Я не знаю, что это. Энергия жизни или нечто большее. Не знаю, как они появляются. Знаю только, что в городе находится резервация – огражденная стеной территория, где их выращивают. Говорят, на город расходуется около пяти душ в неделю, иногда они присылают одну-две нам. Душа для нас — не только еда, души — наше будущее, прошлое и настоящее: раз в пять вёсен, в день когда светило и ночь делят мир поровну — старейшина может превратить душу в баньши — в одну или в три, как повезет. По слухам, старейшинам в городе доступно больше.
- Превратить? - переспросила Хара, не до конца понимая, не желая осознавать сказанное Евой. - Но...Но... - плотный комок поступил к горлу, - но разве душа не будет помнить? - девушка не могла объяснить, но память у души казалась ей абсолютной истиной.
Ева покачала головой:
- Мы ничего не помним.
