Разные – от заинтересованных до липких. Меня они не трогают, на презентациях проектов или «на ковре» у начальства и не такое бывало. Смотрю прямо перед собой, нацепив на лицо самое надменное выражение. Рука князя держит мои пальцы крепко и уверено, и это придает уверенности мне. Кого или чего мне бояться? Самый крутой мужик в этом городе держит меня за руку, вон, пир в мою честь устроил. И выгляжу я на все сто, не стыдно с ним рядом идти. Так что пусть шипят или слюни утирают. Нет мне до этого никакого дела.
Мы поднимаемся к центральному почетному столу, который стоит на возвышении. Князь усаживает меня по правую руку от себя. С другой стороны от меня сидит Драгомир, который сдержанно улыбается, окатывая меня нечитаемым серым взглядом. По левую руку от князя оказывается воевода, губы которого сжались в тонкую линию, едва он увидел нас с Велеславом и наши переплетенные пальцы. До чего же противный, а? Все ему не так. Но у меня слишком хорошее настроение, чтобы огорчаться от одной кривой физиономии.
- Други мои, - зычно произносит князь, когда все усаживаются, - почетные люди города и дружина моя верная! Гостья к нам пожаловала, почетная. Из далекой страны, где бабы наравне с мужами воины искусные. Многое знает и ведает такого, что и нам поучиться не грех. Погостит у меня, гридней поучит воинским умениям своей стороны. Зовут ее Ярослава, и она под моей защитой, - многозначительно обводит взглядом периметр.
По залу пробегает легкий гул. То ли имя мое им не нравится, то ли что-то в словах князя заставило гостей занервничать.
- А пошто она в портах? – раздается из дальнего конца стола дружинников.
- А ты в юбке сражаться пробовал? – весело и на весь зал спрашиваю я, - мы наравне с мужчинами воюем. А потому и одеваемся так, чтоб удобно было, - сидящие одобрительно смеются.
- А правду бают, княже, что воина твоего она сразила? – стол бояр тоже смолчать не может.
- Правда в том, что взбучку любой получит, кто будет обсуждать меня, как будто меня тут нет, - расставляю границы дозволенного.
Гул голосов и перешептывания прекратил князь, предложив поднять чарку медовухи за гостью-амазонку. Драгомир, как галантный кавалер начал накладывать еду мне в тарелку. Я обратила внимание, что посуда на столах пирующих была серебряной, тогда как за нашим столом тарелки были из желтоватого металла.
- Драгомир, а…, - я только кивнула в сторону посуды, как тот догадался.
- Золотые. Необычно, правда? Князь миргородский богат, может себе позволить.
- Смотрю и не верю. У меня до сих пор голова кругом от происходящего.
- А у меня от тебя, Ярослава. Выглядишь убийственно, аж дыхание перехватывает. Все гости слюной давятся да обручье у тебя на пальцах высматривают, - волхв иронично улыбается, поглядывая на гостей.
- Чего высматривают?
- Браслеты брачные. Или кольца. Знать хотят – замужем ты или нет.
- Хм… а зачем? Думаешь кто жениться захочет? Пожалеют, – усмехаюсь я.
Смотрю в зал, выискивая потенциальных бедолаг мне в мужья. Деловито снуют слуги, разнося блюда с горячим. Другие с кувшинами наполняют гостям чарки хмельными напитками. Народ потихоньку расслабляется, разговоры становятся все громче и непринужденнее. Музыканты тихонько бренчат в углу, стараясь приглушить звон посуды и стук ложек.
- А что? Князь тебе благоволит. Да и сама ты - необычная. Будоражишь. Второй такой нет, - Драгомир подвигается чуть ближе и долго смотрит мне в глаза, словно хочет в них что-то прочитать.
- Всем ли довольна гостьюшка моя дорогая? - раздается у меня негромкое над ухом. От неожиданности вздрагиваю и разрываю зрительный контакт с волхвом. Поворачиваюсь к Велеславу. Он смотрит на меня своими колдовскими глазами, которые сейчас потемнели и кажутся густо-синими.
- Благодарю, князь. Все здесь необычно, где бы я такое еще увидела?
- А чего бы ей не быть довольной? Сидит с князем за столом да с золота ест, - раздается язвительный голос воеводы. Низкий, вибрирующий, мурашко-вызывающий. И что ж тебе неймется, грубиян?
- Гор…, - поворачивается к другу князь.
- Все хорошо, князь. Только вот боюсь, как бы воло?с в тарелки не нападало от чьих-то косм нечёсаных. Тогда даже с золота есть не захочется.
- И его подстричь хочешь? – притворно хмурится Велеслав, а в глазах смешинки. Похоже его тоже забавляет наша пикировка.
- Да вот еще! Много чести. Пусть топором себя пострижет. Глядишь – поумнеет.
- И как ты с таким змеиным языком до своих лет дожила? – в сердцах бросает воевода.
- Дожила. И до сих пор – молодая и красивая. А ты … уже просто – красивый.
- Я что – старый? – взвивается воевода. Как же его легко доводить до бешенства! И как приятно дергать этого тигра за усы. Под хохот его друзей.
- Ты это сказал, - пожимаю плечами и переключаю свое внимание на усмехающегося Велеслава, - князь, а почему у вас на пирах женщин нет?
- Э… а зачем они тут?
- Как зачем? Разговор поддержать, красотой своей глаз порадовать. Да и наряды с украшениями выгулять. Все девочки это любят.
- Тут разговоры мужские. Да под вина хмельные недоброе может быть.
- При женах и дочерях напиваться вдрызг уже никто не будет. А если муж на пиру не смог жену защитить – зачем он вообще нужен?
- Ты как скажешь, Ярослава, так все с ног на голову. Подумать надо.
- А что тут думать? Давай спросим.
- У кого?
- А и у гостей. Послушаем глас народа, - не мудрствуя лукаво, встаю на ноги и громко хлопаю в ладоши.
- Уважаемые мужи города, гости дорогие! Я издалека и многие ваши обычаи мне не понятны. Разъясните, отчего на пиры веселые вы своих жен-красавиц не берете? Ведь так оно веселее будет. Да и женщинам вашим, где еще сверкать жемчугами и смарагдами, как не на пиру княжеском?
Зал изумленно замолчал, а потом разразился криками:
- Невместно!
- Жена не кобыла, чтоб ее выставлять!
- Подождите! – отодвигаю стул и спускаюсь в зал. Я не лукавлю, мне действительно интересно. Центральная часть горницы свободная, выхожу и окидываю взглядом сидящих мужчин. - Давайте по одному. Встаньте и объясните мне, иноземке. Ведь жены ваши на ярмарки и торги ходят. На праздники в хороводах и прочих весельях участвуют. Наверняка и в гости к подругам да родным захаживают. А сюда, на княжий пир - почему не ногой?
Многие открыли рты чтобы крикнуть что шумливое, но аргументов не нашлось ни у кого. Кто-то недоуменно чесал затылок, кто-то раздосадовано переглядывался с соседями, но ничего толкового придумать не могли. В тупик поставила их гостья князя миргородского.
- А нас с женами князь не приглашал! – нашелся наконец-то кто-то языкастый. Зал охнул, а я с улыбкой повернулась к нахмурившемуся Велеславу.
- Как же так, князь? Может исправишь сие, раз народ просит?
Гневно дернулись ноздри властителя, но сдержался он.
- Так тому и быть! Через месяц приглашаю всех на пир. С женами или сродственницами, кто холост, - пророкотал раздосадованный Велеслав. Не доволен, что его крайним сделали. А потому, я, чтобы смягчить ситуацию, с благодарной улыбкой слегка кланяюсь князю. В ответ на мою улыбку правитель слегка расслабился, ушла хмурая складка меж бровей.
Когда зал перестал гудеть, я снова повернулась к сидящим за столами.
- Гости дорогие, я только предупредить хочу, чтоб вы не передумали. Ибо если ваши жены узнают, что вы их на пир не взяли, а подруги там были…, - мы с сидящими обмениваемся понимающими улыбками.
- Не сносить нам буйных головушек, - выкрикивает кто-то.
- Запилит до смерти, - подхватывает другой.
- Всю жизнь пересоленное снедать придется.
Чувствую, что зал оттаял, почувствовав во мне, в некотором роде, единомышленника. Надо закрепить результат. Снова хлопаю в ладоши, чтобы тишина наступила.
- А чтобы развеселить сердца ваши храбрые и великодушные, хочу спеть песню своей родины. Боевую. Дозволишь, князь? - успокаиваю, как могу, задетое самолюбие Велеслава, демонстрирую ему, что именно он тут главный. Он властитель, и он мужчина, а значит его «эго» любит патоку и елей больше многих. Князь удивленно приподнимает брови, видимо я опять ставлю его в тупик своей непредсказуемостью. Ну извини, друже, работа с массами, тем более такими заскорузлыми, требует нестандартных решений. Мы с залом выжидательно смотрим на князя. Он, не сумев прочитать по моим глазам что будет, вынужден кивнуть.
Я поворачиваюсь к сидящим в уголке музыкантам. Они начинают наигрывать лихое вступление. Знаю, что голос у меня сильный, низкий, песня начинает литься сама:
Ой, что-то мы засиделись братцы
Не пора ли нам разгуляться
Русь молодая, силы немерено
Дайте коня мне да добрый меч!
Ратью пойдем да погоним ворога
Русь молодая сердцу дорога
Да не пристало нам сидеть по хатам
Дайте коня мне да добрый меч!
Было это, братцы, давным-давно
Черные силы пришли войной
А мы не знали, не ожидали
Жили, любили, детей рожали
Вижу, что зал захвачен с первых куплетов. То, про что я пою – понятно каждому в зале. Они все это проживали в своей жизни и неоднократно. Беды, войны, потеря близких… Поднимаю руку и знаком машу столу дружины, что можно подпевать. Стол тут же гаркнул «Дайте коня мне да добрый меч!». Начинаю азартно скалиться, песня захватывает и меня, и зал.
На последнем куплете:
И засияло небо голубое
Полная чаша мира да покоя
А кто пожалует к нам с войною, - я замолчала и уже весь зал дружно грянул:
Дайте коня мне да добрый меч!
Я замолчала. Замолчал на мгновение потрясенный зал. А после этого разразился криками да воплями моих неожиданных фанатов. Велеслав с азартно блестящими глазами, встает на ноги, берет что-то у слуги рядом и спускается ко мне. Подходит и протягивает с улыбкой:
- Ты так просишь, гостьюшка дорогая, что нельзя не исполнить. А я все голову ломал, чем одарить тебя.
Я во все глаза рассматриваю протягиваемые мне ножны. Мне? Осторожно тяну богато украшенное навершие, клинок приветственно блеснул, выныривая из темноты. Красота такая, что ком поднимается в горле. Поднимаю на князя счастливые глаза.
- Слов у меня нет, чтобы благодарность выразить…
- Нешто угодил? - улыбается он довольной улыбкой.
- Лучше и придумать нельзя было, - чуть вынимаю клинок из ножен, подношу к губам, а потом поднимаю его над головой. Зал разражается приветственным ревом.
- А коня? – кричит кто-то из гостей.
- Будет и конь, - улыбается Беригор, опоясывая меня мечом, - никогда мечей ба… женщинам не дарил, - шепчет он.
- И как ощущения? – тоже шепчу я.
- Ошеломительно. Пойдем за стол, там поговорим.
Под приветственные крики возвращаемся к столу и меня окутывает ледяное крошево в злых глазах воеводы. Все никак не разберу – чем я ему не угодила? Да, подтруниваю над ним, но это же не повод так беситься. Может он просто женоненавистник? Все бабы – стервы и все такое? Так ты, малыш, еще не знаешь, что такое стервы. Тем более из другого мира и 21 века. Лови джек-пот в моем лице, только не обижайся. Не я первая начала.
Среди поданного горячего по аромату узнаю «свою» дичь. Молчу, но служка, что обслуживает наш стол, шепчет князю на ухо. Доносчик!
- Да ты что? – изумляется князь и тянет руку к птице. Отрезает кусок личным кинжалом себе и воеводе. Тот сначала начал вяло жевать, но потом, распробовав, с аппетитом отрывает куски и с блаженной улыбкой отправляет в рот. Хитро подмигнув мне, Велеслав поворачивается к другу:
- Смачно, друже?
- А то, - бубнит активно работающий челюстями Беригор, - расстаралась твоя кухарка нынче. Ел бы и ел.
- Это от того, что Ярослава ей указ дала. Под ее началом готовили.
Беригор мгновенно роняет кусок на тарелку и поперхнувшись, начинает кашлять. Да так сильно, что князю приходится несколько раз основательно хлопнуть друга по спине. А я не могу сдержаться и начинаю хохотать, настолько комично выглядит могучий воевода, который смотрит на меня злыми и одновременно несчастными глазами на красном от натуги лице. Беригорка, ты действительно хочешь со мной войны?
После моего феерического выступления веселье в хоромах набирает обороты. Музыканты начинают играть громче, периодически звучат песни, тосты, взрывы хохота. Драгомир с князем, словно состязаясь в остроумии, смешат меня до колик. Едва успеваю поворачивать голову то к одному, то к другому. Они оказались давними друзьями и многое с ими случалось и в детстве, и в военных походах. Наш хохот то и дело разносится под разукрашенными сводами хором.
Воевода напротив - сумрачен, молча потягивает медовуху из кубка, откинувшись в кресле. Он держится особняком, отвечает коротко, почти не принимая участия в беседе. И чем веселее мы смеемся, тем смурнее он становится. Наконец не выдерживает, и шепнув что-то князю, решительно уходит из трапезной.
Через некоторое время я тоже почувствовала наваливающуюся усталость.
- Князь, пойду я, пожалуй. Устала. Да и занятия у меня завтра. Спасибо тебе за праздник!
- Хорошо. Ступай. Или погодь, провожу тебя.
- Не стоит, княже, гостей своих оставлять. Я провожу Ярославу, - вмешивается волхв.
Он доброжелательно улыбается, но серые глаза смотрят твердо, с нажимом. Мужчины бодаются взглядами, ни один не желает уступать. Чувствую, что назревает конфликт. Ох, уж эти альфа-игры.
- Не хочу портить вам веселье. Оставайтесь оба, меня проведут, - быстро встаю и иду к дверям, которые находятся в конце трапезной.
- Здравица за Ярославу-воительницу! - встает какой-то детина из дружинников и поднимает за меня чарку. Его тост дружно подхватывают другие столы. Прижимаю руку к сердцу и благодарно кланяюсь направо и налево. Благодарю всех за праздник и тихо выскальзываю из хором, придерживая ножны, чтоб не хлопали о сапог.
Мы поднимаемся к центральному почетному столу, который стоит на возвышении. Князь усаживает меня по правую руку от себя. С другой стороны от меня сидит Драгомир, который сдержанно улыбается, окатывая меня нечитаемым серым взглядом. По левую руку от князя оказывается воевода, губы которого сжались в тонкую линию, едва он увидел нас с Велеславом и наши переплетенные пальцы. До чего же противный, а? Все ему не так. Но у меня слишком хорошее настроение, чтобы огорчаться от одной кривой физиономии.
- Други мои, - зычно произносит князь, когда все усаживаются, - почетные люди города и дружина моя верная! Гостья к нам пожаловала, почетная. Из далекой страны, где бабы наравне с мужами воины искусные. Многое знает и ведает такого, что и нам поучиться не грех. Погостит у меня, гридней поучит воинским умениям своей стороны. Зовут ее Ярослава, и она под моей защитой, - многозначительно обводит взглядом периметр.
По залу пробегает легкий гул. То ли имя мое им не нравится, то ли что-то в словах князя заставило гостей занервничать.
- А пошто она в портах? – раздается из дальнего конца стола дружинников.
- А ты в юбке сражаться пробовал? – весело и на весь зал спрашиваю я, - мы наравне с мужчинами воюем. А потому и одеваемся так, чтоб удобно было, - сидящие одобрительно смеются.
- А правду бают, княже, что воина твоего она сразила? – стол бояр тоже смолчать не может.
- Правда в том, что взбучку любой получит, кто будет обсуждать меня, как будто меня тут нет, - расставляю границы дозволенного.
Гул голосов и перешептывания прекратил князь, предложив поднять чарку медовухи за гостью-амазонку. Драгомир, как галантный кавалер начал накладывать еду мне в тарелку. Я обратила внимание, что посуда на столах пирующих была серебряной, тогда как за нашим столом тарелки были из желтоватого металла.
- Драгомир, а…, - я только кивнула в сторону посуды, как тот догадался.
- Золотые. Необычно, правда? Князь миргородский богат, может себе позволить.
- Смотрю и не верю. У меня до сих пор голова кругом от происходящего.
- А у меня от тебя, Ярослава. Выглядишь убийственно, аж дыхание перехватывает. Все гости слюной давятся да обручье у тебя на пальцах высматривают, - волхв иронично улыбается, поглядывая на гостей.
- Чего высматривают?
- Браслеты брачные. Или кольца. Знать хотят – замужем ты или нет.
- Хм… а зачем? Думаешь кто жениться захочет? Пожалеют, – усмехаюсь я.
Смотрю в зал, выискивая потенциальных бедолаг мне в мужья. Деловито снуют слуги, разнося блюда с горячим. Другие с кувшинами наполняют гостям чарки хмельными напитками. Народ потихоньку расслабляется, разговоры становятся все громче и непринужденнее. Музыканты тихонько бренчат в углу, стараясь приглушить звон посуды и стук ложек.
- А что? Князь тебе благоволит. Да и сама ты - необычная. Будоражишь. Второй такой нет, - Драгомир подвигается чуть ближе и долго смотрит мне в глаза, словно хочет в них что-то прочитать.
- Всем ли довольна гостьюшка моя дорогая? - раздается у меня негромкое над ухом. От неожиданности вздрагиваю и разрываю зрительный контакт с волхвом. Поворачиваюсь к Велеславу. Он смотрит на меня своими колдовскими глазами, которые сейчас потемнели и кажутся густо-синими.
- Благодарю, князь. Все здесь необычно, где бы я такое еще увидела?
- А чего бы ей не быть довольной? Сидит с князем за столом да с золота ест, - раздается язвительный голос воеводы. Низкий, вибрирующий, мурашко-вызывающий. И что ж тебе неймется, грубиян?
- Гор…, - поворачивается к другу князь.
- Все хорошо, князь. Только вот боюсь, как бы воло?с в тарелки не нападало от чьих-то косм нечёсаных. Тогда даже с золота есть не захочется.
- И его подстричь хочешь? – притворно хмурится Велеслав, а в глазах смешинки. Похоже его тоже забавляет наша пикировка.
- Да вот еще! Много чести. Пусть топором себя пострижет. Глядишь – поумнеет.
- И как ты с таким змеиным языком до своих лет дожила? – в сердцах бросает воевода.
- Дожила. И до сих пор – молодая и красивая. А ты … уже просто – красивый.
- Я что – старый? – взвивается воевода. Как же его легко доводить до бешенства! И как приятно дергать этого тигра за усы. Под хохот его друзей.
- Ты это сказал, - пожимаю плечами и переключаю свое внимание на усмехающегося Велеслава, - князь, а почему у вас на пирах женщин нет?
- Э… а зачем они тут?
- Как зачем? Разговор поддержать, красотой своей глаз порадовать. Да и наряды с украшениями выгулять. Все девочки это любят.
- Тут разговоры мужские. Да под вина хмельные недоброе может быть.
- При женах и дочерях напиваться вдрызг уже никто не будет. А если муж на пиру не смог жену защитить – зачем он вообще нужен?
- Ты как скажешь, Ярослава, так все с ног на голову. Подумать надо.
- А что тут думать? Давай спросим.
- У кого?
- А и у гостей. Послушаем глас народа, - не мудрствуя лукаво, встаю на ноги и громко хлопаю в ладоши.
- Уважаемые мужи города, гости дорогие! Я издалека и многие ваши обычаи мне не понятны. Разъясните, отчего на пиры веселые вы своих жен-красавиц не берете? Ведь так оно веселее будет. Да и женщинам вашим, где еще сверкать жемчугами и смарагдами, как не на пиру княжеском?
Зал изумленно замолчал, а потом разразился криками:
- Невместно!
- Жена не кобыла, чтоб ее выставлять!
- Подождите! – отодвигаю стул и спускаюсь в зал. Я не лукавлю, мне действительно интересно. Центральная часть горницы свободная, выхожу и окидываю взглядом сидящих мужчин. - Давайте по одному. Встаньте и объясните мне, иноземке. Ведь жены ваши на ярмарки и торги ходят. На праздники в хороводах и прочих весельях участвуют. Наверняка и в гости к подругам да родным захаживают. А сюда, на княжий пир - почему не ногой?
Многие открыли рты чтобы крикнуть что шумливое, но аргументов не нашлось ни у кого. Кто-то недоуменно чесал затылок, кто-то раздосадовано переглядывался с соседями, но ничего толкового придумать не могли. В тупик поставила их гостья князя миргородского.
- А нас с женами князь не приглашал! – нашелся наконец-то кто-то языкастый. Зал охнул, а я с улыбкой повернулась к нахмурившемуся Велеславу.
- Как же так, князь? Может исправишь сие, раз народ просит?
Гневно дернулись ноздри властителя, но сдержался он.
- Так тому и быть! Через месяц приглашаю всех на пир. С женами или сродственницами, кто холост, - пророкотал раздосадованный Велеслав. Не доволен, что его крайним сделали. А потому, я, чтобы смягчить ситуацию, с благодарной улыбкой слегка кланяюсь князю. В ответ на мою улыбку правитель слегка расслабился, ушла хмурая складка меж бровей.
Когда зал перестал гудеть, я снова повернулась к сидящим за столами.
- Гости дорогие, я только предупредить хочу, чтоб вы не передумали. Ибо если ваши жены узнают, что вы их на пир не взяли, а подруги там были…, - мы с сидящими обмениваемся понимающими улыбками.
- Не сносить нам буйных головушек, - выкрикивает кто-то.
- Запилит до смерти, - подхватывает другой.
- Всю жизнь пересоленное снедать придется.
Чувствую, что зал оттаял, почувствовав во мне, в некотором роде, единомышленника. Надо закрепить результат. Снова хлопаю в ладоши, чтобы тишина наступила.
- А чтобы развеселить сердца ваши храбрые и великодушные, хочу спеть песню своей родины. Боевую. Дозволишь, князь? - успокаиваю, как могу, задетое самолюбие Велеслава, демонстрирую ему, что именно он тут главный. Он властитель, и он мужчина, а значит его «эго» любит патоку и елей больше многих. Князь удивленно приподнимает брови, видимо я опять ставлю его в тупик своей непредсказуемостью. Ну извини, друже, работа с массами, тем более такими заскорузлыми, требует нестандартных решений. Мы с залом выжидательно смотрим на князя. Он, не сумев прочитать по моим глазам что будет, вынужден кивнуть.
Я поворачиваюсь к сидящим в уголке музыкантам. Они начинают наигрывать лихое вступление. Знаю, что голос у меня сильный, низкий, песня начинает литься сама:
Ой, что-то мы засиделись братцы
Не пора ли нам разгуляться
Русь молодая, силы немерено
Дайте коня мне да добрый меч!
Ратью пойдем да погоним ворога
Русь молодая сердцу дорога
Да не пристало нам сидеть по хатам
Дайте коня мне да добрый меч!
Было это, братцы, давным-давно
Черные силы пришли войной
А мы не знали, не ожидали
Жили, любили, детей рожали
Вижу, что зал захвачен с первых куплетов. То, про что я пою – понятно каждому в зале. Они все это проживали в своей жизни и неоднократно. Беды, войны, потеря близких… Поднимаю руку и знаком машу столу дружины, что можно подпевать. Стол тут же гаркнул «Дайте коня мне да добрый меч!». Начинаю азартно скалиться, песня захватывает и меня, и зал.
На последнем куплете:
И засияло небо голубое
Полная чаша мира да покоя
А кто пожалует к нам с войною, - я замолчала и уже весь зал дружно грянул:
Дайте коня мне да добрый меч!
Я замолчала. Замолчал на мгновение потрясенный зал. А после этого разразился криками да воплями моих неожиданных фанатов. Велеслав с азартно блестящими глазами, встает на ноги, берет что-то у слуги рядом и спускается ко мне. Подходит и протягивает с улыбкой:
- Ты так просишь, гостьюшка дорогая, что нельзя не исполнить. А я все голову ломал, чем одарить тебя.
Я во все глаза рассматриваю протягиваемые мне ножны. Мне? Осторожно тяну богато украшенное навершие, клинок приветственно блеснул, выныривая из темноты. Красота такая, что ком поднимается в горле. Поднимаю на князя счастливые глаза.
- Слов у меня нет, чтобы благодарность выразить…
- Нешто угодил? - улыбается он довольной улыбкой.
- Лучше и придумать нельзя было, - чуть вынимаю клинок из ножен, подношу к губам, а потом поднимаю его над головой. Зал разражается приветственным ревом.
- А коня? – кричит кто-то из гостей.
- Будет и конь, - улыбается Беригор, опоясывая меня мечом, - никогда мечей ба… женщинам не дарил, - шепчет он.
- И как ощущения? – тоже шепчу я.
- Ошеломительно. Пойдем за стол, там поговорим.
Под приветственные крики возвращаемся к столу и меня окутывает ледяное крошево в злых глазах воеводы. Все никак не разберу – чем я ему не угодила? Да, подтруниваю над ним, но это же не повод так беситься. Может он просто женоненавистник? Все бабы – стервы и все такое? Так ты, малыш, еще не знаешь, что такое стервы. Тем более из другого мира и 21 века. Лови джек-пот в моем лице, только не обижайся. Не я первая начала.
Среди поданного горячего по аромату узнаю «свою» дичь. Молчу, но служка, что обслуживает наш стол, шепчет князю на ухо. Доносчик!
- Да ты что? – изумляется князь и тянет руку к птице. Отрезает кусок личным кинжалом себе и воеводе. Тот сначала начал вяло жевать, но потом, распробовав, с аппетитом отрывает куски и с блаженной улыбкой отправляет в рот. Хитро подмигнув мне, Велеслав поворачивается к другу:
- Смачно, друже?
- А то, - бубнит активно работающий челюстями Беригор, - расстаралась твоя кухарка нынче. Ел бы и ел.
- Это от того, что Ярослава ей указ дала. Под ее началом готовили.
Беригор мгновенно роняет кусок на тарелку и поперхнувшись, начинает кашлять. Да так сильно, что князю приходится несколько раз основательно хлопнуть друга по спине. А я не могу сдержаться и начинаю хохотать, настолько комично выглядит могучий воевода, который смотрит на меня злыми и одновременно несчастными глазами на красном от натуги лице. Беригорка, ты действительно хочешь со мной войны?
После моего феерического выступления веселье в хоромах набирает обороты. Музыканты начинают играть громче, периодически звучат песни, тосты, взрывы хохота. Драгомир с князем, словно состязаясь в остроумии, смешат меня до колик. Едва успеваю поворачивать голову то к одному, то к другому. Они оказались давними друзьями и многое с ими случалось и в детстве, и в военных походах. Наш хохот то и дело разносится под разукрашенными сводами хором.
Воевода напротив - сумрачен, молча потягивает медовуху из кубка, откинувшись в кресле. Он держится особняком, отвечает коротко, почти не принимая участия в беседе. И чем веселее мы смеемся, тем смурнее он становится. Наконец не выдерживает, и шепнув что-то князю, решительно уходит из трапезной.
Через некоторое время я тоже почувствовала наваливающуюся усталость.
- Князь, пойду я, пожалуй. Устала. Да и занятия у меня завтра. Спасибо тебе за праздник!
- Хорошо. Ступай. Или погодь, провожу тебя.
- Не стоит, княже, гостей своих оставлять. Я провожу Ярославу, - вмешивается волхв.
Он доброжелательно улыбается, но серые глаза смотрят твердо, с нажимом. Мужчины бодаются взглядами, ни один не желает уступать. Чувствую, что назревает конфликт. Ох, уж эти альфа-игры.
- Не хочу портить вам веселье. Оставайтесь оба, меня проведут, - быстро встаю и иду к дверям, которые находятся в конце трапезной.
- Здравица за Ярославу-воительницу! - встает какой-то детина из дружинников и поднимает за меня чарку. Его тост дружно подхватывают другие столы. Прижимаю руку к сердцу и благодарно кланяюсь направо и налево. Благодарю всех за праздник и тихо выскальзываю из хором, придерживая ножны, чтоб не хлопали о сапог.
