Я упрямо мотнула головой, чувствуя себя ребенком, не желающим внимать взрослым доводам. Оглядев меня еще раз, он вдруг замолчал на мгновение, а потом сознался:
-Однажды я все-таки узрел человека, который ни в грош не ставил Господа нашего и его наставления. Надеюсь, вы никогда не встретитесь, ибо вместе можете несказанно укрепиться в неверии.
-Вот как? – заинтересовалась я, - И кто же сей строптивец?
Святой отец безнадежно махнул рукой, признавая свое поражение.
-Здесь его зовут Проклятым Дэнни. Не знаю, что имеют в виду крепостные, но я сам отлучил его от лона истинной церкви, ибо не мог стерпеть надругательства над самыми основами веры.
-Не впервые слышу это имя, - заметила я, - И снова меня стараются запугать им. Наверно, и вправду он страшный человек. Обещаю вам, отче, встретив его, бежать прочь со всех ног, покуда он не соблазнил меня гнилыми плодами ереси.
Мне все же удалось насмешить святого отца. Улыбаясь, он сказал:
-Беги от него, дочь моя, если хочешь сохранить ясный разум и веру, и…беги. Если сможешь.
Я самодовольно фыркнула, понятия не имея, как близок к истине этот надзиратель за чужими грехами. Никогда еще я не чувствовала себя такой неуязвимой для человеческих приманок: казалось, мои эмоции спят сном, больше похожим на смерть.
6. Заговор на любовь
Как бы я ни корила себя за плохое соответствие эпохе, но все больше осваивалась в ней. Стоически сносила упаковку себя в наряды, ранние подъемы и ранние отходы ко сну, полное отсутствие свободы передвижения и многочасовые стояния в церкви на вечно ледяном каменном полу. А спустя пару недель что-то, как будто, щелкнуло в моем сознании, и я стала лучше видеть и слышать все, что творилось вокруг.
Понемногу я начала перестраиваться и воспринимать те тонкости, которые раньше могла просто не заметить. Например, я обратила внимание, что Марго как-то нехорошо присматривается к сэру Джону, наблюдает за ним с каким-то особым, жадным вниманием. Сам же он разительно менялся буквально на глазах. Невесть куда подевалась его повышенная жизненная активность, сменившись унылой апатией. Агрессивное обаяние тоже испарилось без следа, и вместо душки-Джона по замку бесцельно бродил коротышка с потухшим взглядом и неуверенными движениями. В нем как будто происходили процессы, названия которым я долгое время не находила.
Возможно, я бы так ни о чем и не догадалась, если бы не увидела однажды, как Марго сосредоточенно сыплет в кубок Джону какой-то серый порошок. То, что она при этом шептала, повергло меня в затяжной ступор.
-…среди избы лежит доска, под доской – тоска. Плачет тоска, рыдает тоска, белого света дожидается. Белый свет красна солнышка дожидается, радуется и веселится. Так бы и меня, рабу божью, дожидался бы, радовался и веселился, не мог бы без меня ни жить, ни быть, ни есть, ни пить; ни на утренней зоре, ни на вечерней…
Вот уж чего я не ожидала услышать посреди сурового европейского Средневековья, так это родного славянского заговора. Правда, Марго, похоже, не знала главного правила…
-Не поможет, - объявила я, подходя к ней сзади, - Здесь это не действует. Нужны родные заговоры, местные. Кельтские, например.
В ответ девица ведьмовски ухмыльнулась.
-Это я так, для верности, - объяснила она, цинично перемешав питье пальцем, - главный приворот был кельтский: одна старуха-знахарка помогла мне.
-Ну и что он сделал тебе плохого, что ты хочешь укоротить ему жизнь?
-Как это «укоротить»? – удивленно взметнула она тонкие брови, - Это же безвредно.
-Это ты думаешь, что безвредно. А на самом деле, привороженные долго не живут. Приворот отнимает их жизненную силу: всю, до капельки. Однако, похоже, - добавила я, увидев ее растущее изумление, - что знахарка твоя умолчала о такой возможности.
-Да нет, она лопотала что-то о смерти за его спиной, но я не придала значения…Ты точно уверена в том, что говоришь?
На это я только печально покивала. Удивительно, как меняет людей страстное желание достичь цели. Во имя ее они способны на любой, самый дикий поступок. Если такая цель благородна - все оправдано ради нее, но то, что было сейчас перед моими глазами…
-Ну и чего, спрашивается, тебе не хватало? – мне очень хотелось понять, что двигало моей странной приятельницей, и отчего ей хотелось заполучить именно этого мужчину, когда все прочие и без того были к ее услугам.
-Ах, ты не понимаешь, - раздраженно отмахнулась она, - Мне донельзя осточертели мои прошлые кавалеры. Ты и представить себе не можешь, насколько одинаковы они были! Троих последних даже звали одинаково – Сережами. И все они говорили мне одни и те же слова, кормили одними и теми же конфетами, покупали одну и ту же марку презервативов: «Они реже рвутся». В один непрекрасный день я поймала себя на том, что сама говорю им одни и те же слова, кормлю одними и теми же супами, и белье покупаю у одной и той же тетки на рынке: «Оно служит дольше». Умереть – вот чего мне захотелось, когда я это поняла...
-Ну и чего же ты добилась? – фыркнула я с полным сознанием собственной правоты, - Теперь вместо Сереж к твоим услугам будут Джоны, или Гаральды.…Впрочем, это безразлично. Они тоже будут угощать тебя одинаковыми комплиментами, привозить тебе в дар одинаковые отрезы на платья, и на разные лады объяснять выгоды ваших свадеб.…Только здесь в основе будет лежать еще более конкретная причина для их стараний: имущество, отмеренное тебе в приданое. Подумай об этом, дорогая.
Боже мой, глядя на ее растерянную физиономию, я казалась себе почти старухой, древней, словно камни языческого капища. Ничего не могло меня огорчить или обрадовать, или хоть немного озадачить. Я знала слишком много, чтобы хотеть чего-нибудь еще.
-Так что же мне делать? – она и в самом деле ждала от меня ответа, как будто я могла посоветовать ей что-нибудь беспроигрышно верное.
-Жить, дорогая моя. Поверь на слово, жизнь – это гораздо больше, чем просто любовь или нелюбовь. И не вздумай попадаться на любовные уловки, как рыбка на крючок. Пока сможешь еще соображать, подумай, что из этого получится.
Она покивала мне, и удалилась в неизвестном направлении, обдумывая, видно, как поступить с привороженным наполовину сэром Джоном.
Может, я выбрала правильные слова, или сама она еще сомневалась, нужен ли ей сэр Джон, но попытки воздействовать на него запрещенными методами она прекратила. Джонни моментально вернулся к нормальной жизнедеятельности, даже, как будто, громче стал смеяться, и больше радоваться жизни…Жизни, которая сулила ему в будущем столько побед.
Застав его как-то вечером сидящим на скамье в «моем» садике, я примостилась рядом, и предалась неспешному удовольствию беседы…Правда, неспешной и спокойной она оставалась лишь в самом начале.
Мы поговорили о погоде, о том, как мне нравится в Скай-Холле, о том, как хороша и умна Марго, и незаметно разговор свернул на обсуждение нашего «первосвященника».
Я заметила, что не все отваживались исповедоваться святому отцу, предпочитая для этой цели местного священника, старичка тихого и благостного до полной святости. Не преследуй я особых целей, и сама бы с куда большим удовольствием рассказывала именно ему о своих грехах.
Однако, все «ближние люди» Властителя доблестно отправлялись на исповедь к отцу Уорвику, не смея утаить от него ни единого, даже самого крошечного грешка.
-Вы так честны с ним, - заметила я не без ехидства, - Всерьез опасаетесь господнего гнева?
Сэр Джон испуганно вытаращил глаза:
-Замолчи, женщина! Он знает обо всем, что происходит с нами всеми – кто же решился бы утаить хоть малость во время исповеди?
-Разрази меня гром! – возмущенно завопила я, - Да кто же он такой, этот ваш отче? Не иначе ловит человеческие души, чтобы сдать их оптом в руки Господа…или Сатаны.
Джон смотрел на меня с неодобрением, как на малого дитятю, грозящего кулачком небесам.
-Его власть над всеми нами столь велика, что и власть самого Господа едва ли больше.
-Да, но Властитель никогда…
-И над ним тоже, - вполголоса добавил Джон, - И над ним, Анна. Он – один, кто записывает все деяния нашего сюзерена, дабы потомки не забыли его великих свершений. И я не знаю, - он еще понизил голос, сообщая мне свои крамольные мысли, - что происходит прежде: Властитель совершает еще одно деяние или отец Уорвик ставит последнюю точку в повествовании об этих делах.
-Обратная причинно-следственная связь, - сама себе сообщила я.
Я как будто смотрела на события этих отдаленных времен сквозь пыльное стекло, под которым, словно на витрине, располагались люди, их помыслы, их дела…Опасное заблуждение: я находилась среди них, и мои действия играли свою роль в общей истории.
Пока я рассуждала, Джонни решил снова предостеречь меня.
-Надеюсь, ты будешь осторожна, госпожа, и не станешь больше выходить за ворота в одиночку…особенно после заката.
-В вашем лесу так много волков? – насмешливо поинтересовалась я, уже подозревая, что он имеет в виду совсем другое.
-Волки – ерунда, - отмахнулся он, скривившись, словно от зубной боли, - Волков в нашем лесу почти не осталось. Я забочусь, чтобы ты не попала в руки к этому негодяю…
Пора было навострить уши. Я точно знала что сейчас опять услышу о главной страшилке здешних мест. Так оно и вышло.
-Дозорные говорят, что Проклятый Дэнни рыщет неподалеку. А если и есть что-либо опасное в наших краях, так это он, отступник.
-За что вы так ненавидите его? – мне все время хотелось задать этот вопрос, и наконец я не смогла сдержаться.
Джон вздохнул с плохо скрытой досадой.
-Да потому, что он – не мужчина. Он чужак среди нас, леди, вот что я тебе скажу. Все эти штучки, которые он перенял от своей матери…Ты знаешь, - понизив голос, сообщил он, - этот выродок понимает язык птиц и зверей, умеет песнями заворожить человека, и берет в руки меч лишь тогда, когда его жизни угрожает прямая опасность? Разве так ведут себя воины?
-А как ведут себя воины? – искренне заинтересовалась я.
Я правда плохо представляла себе каноны их существования. Но взглянув на лицо Джона, сообразила, что и он до сих пор как-то не очень задумывался над определением воинов как породы. Сейчас он размышлял над этим впервые, и раздумью его не было видно конца.
-Ладно, - сжалилась я, - Я избавлю тебя от страданий, добрый господин. Скажи лучше, что этот ваш Дэнни просто не такой, как вы. Для ненависти и этого довольно.
-Кровь Христова, ты права, как всегда, леди, - облегченно махнул рукой мой незадачливый собеседник.
На том мы и покончили. И весь остаток дня я размышляла о человеке, которого каждый рад был разукрасить самыми черными красками. Видно, здешним обитателям нужен был образ злодея, чтобы пугать им друг друга, и на эту роль они избрали неведомого Проклятого Дэнни. Дорого бы я дала, чтобы с ним познакомиться…Небезопасное, но сильное желание, которое донимало меня все больше и больше. Впрочем, кроме как слушать страшные истории о злодеях, и придумывать им красочные биографии, мне решительно нечем было заняться.
От нечего делать я наблюдала за развитием отношений Джонни и Марго. Странно, надо сказать, все это выглядело. Налицо был явный взаимный интерес сторон. Оба они непрестанно поглядывали в сторону друг друга, следили за речами друг друга, старались почаще попадаться друг другу на глаза…Но никаких решительных действий не предпринимали. Я бы еще долго гадала о потайных взаимных пристрастиях, но совершенно неожиданно объяснение поступило от моей молчаливой и безучастной служанки.
-Почему Джонни не может взять Ариану в жены? – спросила я как-то больше сама у себя.
-Должно быть, в ваших краях другие законы, леди, - пояснила Мэгги, сосредоточенно укладывая в сундук мое платье, - Она ущербна и недостаточно высокого рода, чтобы.…Ну, вы и сами понимаете, госпожа.
Я в ответ только недоуменно пожала плечами. Тонкая изящная веточка шрама на щеке Марго в моих глазах никак не могла считаться уродством, а что касается родовитости, то здесь я и вовсе мало, что могла понять. До сих пор мне казалось, что в раннем средневековье достаточно было вообще остаться свободным, чтобы не считаться существом низшего сорта. Что же до дворянства, то его можно было заслужить в любой момент, и не так это было трудно. Марго и так была дворянкой, и, значит, не страдала никакими изъянами происхождения.…Оказывается, все не так просто.
-Братья Мэнли – ближние вассалы государя, и должны брать в жены благородных дам, родство с которыми может быть полезным.
-И чем же родство со мною может быть полезно для Властителя? – мне было интересно, услышу ли я правдивый ответ на свой вопрос.
-Вы, госпожа, столь высокого рода, и так богаты, что всякий мужчина мог бы лишь мечтать о такой супруге.
Я вздохнула. Если я сейчас спрошу, откуда сведения о моем происхождении, наверняка услышу про тайные предсказания, или что-нибудь столь же аргументированное. Богатство, конечно, говорит само за себя, но все эти бредни о голубой крови в моих жилах…Мне до смерти надоело слушать эти намеки, как будто персоне королевской крови предписывалось поведение, о котором я не имела ни малейшего понятия. Я никак не могла «соответствовать» – вот в чем было дело.
* * *
Предостерегая Марго, я не думала, что сама вскорости попаду в ту же ловушку. Сэр Роберт, видно, решил выполнить программу ухаживания за чужестранкой целиком. То, что он так мало знал о моей скромной персоне, лишь подстегивало его воображение. Пока дело ограничивалось беседами у камина, и культурной программой в виде героического пения под вытье местных волынок, я мужественно терпела.
Но как-то вечером от осторожных вылазок за моим благорасположением сэр Роберт перешел к прямому штурму. Должно быть, ему, как воину, такая тактика казалась наиболее перспективной. Выпив, по моим наблюдениям, изрядно против обычного, Робби будто случайно столкнулся со мной в полутемном переходе. Он ловко заступил мне дорогу, и приготовился к пространным объяснениям. Ту пару секунд, которая у меня оставалась, чтобы скрыться, я потратила на ностальгию.
Поистине, менялись времена, но не люди. Робби напомнил мне всех тех мужчин, что пытались выяснить со мной отношения путем одного стремительного кавалерийского наскока. В ход в этом случае шло все, от стандартных комплиментов, до «взятия на жалость», чего я особенно не любила. Я вообще не любила подобных бесед, и обычно пресекала их в зародыше. Но сейчас не могла отказать себе в удовольствии послушать, что имеет сообщить мне потенциальный муж. (Я успела несколько свыкнуться с мыслью о предстоящем браке, и она не казалась мне такой странной, как в начале.)
-Могу я задать вам вопрос, госпожа? – нетвердо выговорил Робби, старательно нахмурившись, и пытаясь выглядеть трезвым.
-Все, что пожелаете, лорд, но только после того, как мы присядем где-нибудь у огонька. Возможно, такому стойкому воину, как вы, это незаметно, но с запада дует холодом. А мне бы не хотелось простудиться.
В ответ на мое предложение в его глазах зажглись нахальные огоньки. Он, видно, решил, что дело продвигается в нужном направлении.
Мы уединились в маленькой комнатке на самом верху одной из башен. Не будь в ней камина, едва превышавшего размерами печку-«буржуйку», ветер вмиг выдул бы из нее последние остатки тепла. Но камин не давал холоду завладеть пространством, и, опускаясь в резное кресло с высокой спинкой, я почувствовала себя даже уютно.
-Однажды я все-таки узрел человека, который ни в грош не ставил Господа нашего и его наставления. Надеюсь, вы никогда не встретитесь, ибо вместе можете несказанно укрепиться в неверии.
-Вот как? – заинтересовалась я, - И кто же сей строптивец?
Святой отец безнадежно махнул рукой, признавая свое поражение.
-Здесь его зовут Проклятым Дэнни. Не знаю, что имеют в виду крепостные, но я сам отлучил его от лона истинной церкви, ибо не мог стерпеть надругательства над самыми основами веры.
-Не впервые слышу это имя, - заметила я, - И снова меня стараются запугать им. Наверно, и вправду он страшный человек. Обещаю вам, отче, встретив его, бежать прочь со всех ног, покуда он не соблазнил меня гнилыми плодами ереси.
Мне все же удалось насмешить святого отца. Улыбаясь, он сказал:
-Беги от него, дочь моя, если хочешь сохранить ясный разум и веру, и…беги. Если сможешь.
Я самодовольно фыркнула, понятия не имея, как близок к истине этот надзиратель за чужими грехами. Никогда еще я не чувствовала себя такой неуязвимой для человеческих приманок: казалось, мои эмоции спят сном, больше похожим на смерть.
Прода от 12.03.2022, 08:48
6. Заговор на любовь
Как бы я ни корила себя за плохое соответствие эпохе, но все больше осваивалась в ней. Стоически сносила упаковку себя в наряды, ранние подъемы и ранние отходы ко сну, полное отсутствие свободы передвижения и многочасовые стояния в церкви на вечно ледяном каменном полу. А спустя пару недель что-то, как будто, щелкнуло в моем сознании, и я стала лучше видеть и слышать все, что творилось вокруг.
Понемногу я начала перестраиваться и воспринимать те тонкости, которые раньше могла просто не заметить. Например, я обратила внимание, что Марго как-то нехорошо присматривается к сэру Джону, наблюдает за ним с каким-то особым, жадным вниманием. Сам же он разительно менялся буквально на глазах. Невесть куда подевалась его повышенная жизненная активность, сменившись унылой апатией. Агрессивное обаяние тоже испарилось без следа, и вместо душки-Джона по замку бесцельно бродил коротышка с потухшим взглядом и неуверенными движениями. В нем как будто происходили процессы, названия которым я долгое время не находила.
Возможно, я бы так ни о чем и не догадалась, если бы не увидела однажды, как Марго сосредоточенно сыплет в кубок Джону какой-то серый порошок. То, что она при этом шептала, повергло меня в затяжной ступор.
-…среди избы лежит доска, под доской – тоска. Плачет тоска, рыдает тоска, белого света дожидается. Белый свет красна солнышка дожидается, радуется и веселится. Так бы и меня, рабу божью, дожидался бы, радовался и веселился, не мог бы без меня ни жить, ни быть, ни есть, ни пить; ни на утренней зоре, ни на вечерней…
Вот уж чего я не ожидала услышать посреди сурового европейского Средневековья, так это родного славянского заговора. Правда, Марго, похоже, не знала главного правила…
-Не поможет, - объявила я, подходя к ней сзади, - Здесь это не действует. Нужны родные заговоры, местные. Кельтские, например.
В ответ девица ведьмовски ухмыльнулась.
-Это я так, для верности, - объяснила она, цинично перемешав питье пальцем, - главный приворот был кельтский: одна старуха-знахарка помогла мне.
-Ну и что он сделал тебе плохого, что ты хочешь укоротить ему жизнь?
-Как это «укоротить»? – удивленно взметнула она тонкие брови, - Это же безвредно.
-Это ты думаешь, что безвредно. А на самом деле, привороженные долго не живут. Приворот отнимает их жизненную силу: всю, до капельки. Однако, похоже, - добавила я, увидев ее растущее изумление, - что знахарка твоя умолчала о такой возможности.
-Да нет, она лопотала что-то о смерти за его спиной, но я не придала значения…Ты точно уверена в том, что говоришь?
На это я только печально покивала. Удивительно, как меняет людей страстное желание достичь цели. Во имя ее они способны на любой, самый дикий поступок. Если такая цель благородна - все оправдано ради нее, но то, что было сейчас перед моими глазами…
-Ну и чего, спрашивается, тебе не хватало? – мне очень хотелось понять, что двигало моей странной приятельницей, и отчего ей хотелось заполучить именно этого мужчину, когда все прочие и без того были к ее услугам.
-Ах, ты не понимаешь, - раздраженно отмахнулась она, - Мне донельзя осточертели мои прошлые кавалеры. Ты и представить себе не можешь, насколько одинаковы они были! Троих последних даже звали одинаково – Сережами. И все они говорили мне одни и те же слова, кормили одними и теми же конфетами, покупали одну и ту же марку презервативов: «Они реже рвутся». В один непрекрасный день я поймала себя на том, что сама говорю им одни и те же слова, кормлю одними и теми же супами, и белье покупаю у одной и той же тетки на рынке: «Оно служит дольше». Умереть – вот чего мне захотелось, когда я это поняла...
-Ну и чего же ты добилась? – фыркнула я с полным сознанием собственной правоты, - Теперь вместо Сереж к твоим услугам будут Джоны, или Гаральды.…Впрочем, это безразлично. Они тоже будут угощать тебя одинаковыми комплиментами, привозить тебе в дар одинаковые отрезы на платья, и на разные лады объяснять выгоды ваших свадеб.…Только здесь в основе будет лежать еще более конкретная причина для их стараний: имущество, отмеренное тебе в приданое. Подумай об этом, дорогая.
Боже мой, глядя на ее растерянную физиономию, я казалась себе почти старухой, древней, словно камни языческого капища. Ничего не могло меня огорчить или обрадовать, или хоть немного озадачить. Я знала слишком много, чтобы хотеть чего-нибудь еще.
-Так что же мне делать? – она и в самом деле ждала от меня ответа, как будто я могла посоветовать ей что-нибудь беспроигрышно верное.
-Жить, дорогая моя. Поверь на слово, жизнь – это гораздо больше, чем просто любовь или нелюбовь. И не вздумай попадаться на любовные уловки, как рыбка на крючок. Пока сможешь еще соображать, подумай, что из этого получится.
Она покивала мне, и удалилась в неизвестном направлении, обдумывая, видно, как поступить с привороженным наполовину сэром Джоном.
Может, я выбрала правильные слова, или сама она еще сомневалась, нужен ли ей сэр Джон, но попытки воздействовать на него запрещенными методами она прекратила. Джонни моментально вернулся к нормальной жизнедеятельности, даже, как будто, громче стал смеяться, и больше радоваться жизни…Жизни, которая сулила ему в будущем столько побед.
Застав его как-то вечером сидящим на скамье в «моем» садике, я примостилась рядом, и предалась неспешному удовольствию беседы…Правда, неспешной и спокойной она оставалась лишь в самом начале.
Мы поговорили о погоде, о том, как мне нравится в Скай-Холле, о том, как хороша и умна Марго, и незаметно разговор свернул на обсуждение нашего «первосвященника».
Я заметила, что не все отваживались исповедоваться святому отцу, предпочитая для этой цели местного священника, старичка тихого и благостного до полной святости. Не преследуй я особых целей, и сама бы с куда большим удовольствием рассказывала именно ему о своих грехах.
Однако, все «ближние люди» Властителя доблестно отправлялись на исповедь к отцу Уорвику, не смея утаить от него ни единого, даже самого крошечного грешка.
-Вы так честны с ним, - заметила я не без ехидства, - Всерьез опасаетесь господнего гнева?
Сэр Джон испуганно вытаращил глаза:
-Замолчи, женщина! Он знает обо всем, что происходит с нами всеми – кто же решился бы утаить хоть малость во время исповеди?
-Разрази меня гром! – возмущенно завопила я, - Да кто же он такой, этот ваш отче? Не иначе ловит человеческие души, чтобы сдать их оптом в руки Господа…или Сатаны.
Джон смотрел на меня с неодобрением, как на малого дитятю, грозящего кулачком небесам.
-Его власть над всеми нами столь велика, что и власть самого Господа едва ли больше.
-Да, но Властитель никогда…
-И над ним тоже, - вполголоса добавил Джон, - И над ним, Анна. Он – один, кто записывает все деяния нашего сюзерена, дабы потомки не забыли его великих свершений. И я не знаю, - он еще понизил голос, сообщая мне свои крамольные мысли, - что происходит прежде: Властитель совершает еще одно деяние или отец Уорвик ставит последнюю точку в повествовании об этих делах.
-Обратная причинно-следственная связь, - сама себе сообщила я.
Я как будто смотрела на события этих отдаленных времен сквозь пыльное стекло, под которым, словно на витрине, располагались люди, их помыслы, их дела…Опасное заблуждение: я находилась среди них, и мои действия играли свою роль в общей истории.
Пока я рассуждала, Джонни решил снова предостеречь меня.
-Надеюсь, ты будешь осторожна, госпожа, и не станешь больше выходить за ворота в одиночку…особенно после заката.
-В вашем лесу так много волков? – насмешливо поинтересовалась я, уже подозревая, что он имеет в виду совсем другое.
-Волки – ерунда, - отмахнулся он, скривившись, словно от зубной боли, - Волков в нашем лесу почти не осталось. Я забочусь, чтобы ты не попала в руки к этому негодяю…
Пора было навострить уши. Я точно знала что сейчас опять услышу о главной страшилке здешних мест. Так оно и вышло.
-Дозорные говорят, что Проклятый Дэнни рыщет неподалеку. А если и есть что-либо опасное в наших краях, так это он, отступник.
-За что вы так ненавидите его? – мне все время хотелось задать этот вопрос, и наконец я не смогла сдержаться.
Джон вздохнул с плохо скрытой досадой.
-Да потому, что он – не мужчина. Он чужак среди нас, леди, вот что я тебе скажу. Все эти штучки, которые он перенял от своей матери…Ты знаешь, - понизив голос, сообщил он, - этот выродок понимает язык птиц и зверей, умеет песнями заворожить человека, и берет в руки меч лишь тогда, когда его жизни угрожает прямая опасность? Разве так ведут себя воины?
-А как ведут себя воины? – искренне заинтересовалась я.
Я правда плохо представляла себе каноны их существования. Но взглянув на лицо Джона, сообразила, что и он до сих пор как-то не очень задумывался над определением воинов как породы. Сейчас он размышлял над этим впервые, и раздумью его не было видно конца.
-Ладно, - сжалилась я, - Я избавлю тебя от страданий, добрый господин. Скажи лучше, что этот ваш Дэнни просто не такой, как вы. Для ненависти и этого довольно.
-Кровь Христова, ты права, как всегда, леди, - облегченно махнул рукой мой незадачливый собеседник.
На том мы и покончили. И весь остаток дня я размышляла о человеке, которого каждый рад был разукрасить самыми черными красками. Видно, здешним обитателям нужен был образ злодея, чтобы пугать им друг друга, и на эту роль они избрали неведомого Проклятого Дэнни. Дорого бы я дала, чтобы с ним познакомиться…Небезопасное, но сильное желание, которое донимало меня все больше и больше. Впрочем, кроме как слушать страшные истории о злодеях, и придумывать им красочные биографии, мне решительно нечем было заняться.
От нечего делать я наблюдала за развитием отношений Джонни и Марго. Странно, надо сказать, все это выглядело. Налицо был явный взаимный интерес сторон. Оба они непрестанно поглядывали в сторону друг друга, следили за речами друг друга, старались почаще попадаться друг другу на глаза…Но никаких решительных действий не предпринимали. Я бы еще долго гадала о потайных взаимных пристрастиях, но совершенно неожиданно объяснение поступило от моей молчаливой и безучастной служанки.
-Почему Джонни не может взять Ариану в жены? – спросила я как-то больше сама у себя.
-Должно быть, в ваших краях другие законы, леди, - пояснила Мэгги, сосредоточенно укладывая в сундук мое платье, - Она ущербна и недостаточно высокого рода, чтобы.…Ну, вы и сами понимаете, госпожа.
Я в ответ только недоуменно пожала плечами. Тонкая изящная веточка шрама на щеке Марго в моих глазах никак не могла считаться уродством, а что касается родовитости, то здесь я и вовсе мало, что могла понять. До сих пор мне казалось, что в раннем средневековье достаточно было вообще остаться свободным, чтобы не считаться существом низшего сорта. Что же до дворянства, то его можно было заслужить в любой момент, и не так это было трудно. Марго и так была дворянкой, и, значит, не страдала никакими изъянами происхождения.…Оказывается, все не так просто.
-Братья Мэнли – ближние вассалы государя, и должны брать в жены благородных дам, родство с которыми может быть полезным.
-И чем же родство со мною может быть полезно для Властителя? – мне было интересно, услышу ли я правдивый ответ на свой вопрос.
-Вы, госпожа, столь высокого рода, и так богаты, что всякий мужчина мог бы лишь мечтать о такой супруге.
Я вздохнула. Если я сейчас спрошу, откуда сведения о моем происхождении, наверняка услышу про тайные предсказания, или что-нибудь столь же аргументированное. Богатство, конечно, говорит само за себя, но все эти бредни о голубой крови в моих жилах…Мне до смерти надоело слушать эти намеки, как будто персоне королевской крови предписывалось поведение, о котором я не имела ни малейшего понятия. Я никак не могла «соответствовать» – вот в чем было дело.
* * *
Предостерегая Марго, я не думала, что сама вскорости попаду в ту же ловушку. Сэр Роберт, видно, решил выполнить программу ухаживания за чужестранкой целиком. То, что он так мало знал о моей скромной персоне, лишь подстегивало его воображение. Пока дело ограничивалось беседами у камина, и культурной программой в виде героического пения под вытье местных волынок, я мужественно терпела.
Но как-то вечером от осторожных вылазок за моим благорасположением сэр Роберт перешел к прямому штурму. Должно быть, ему, как воину, такая тактика казалась наиболее перспективной. Выпив, по моим наблюдениям, изрядно против обычного, Робби будто случайно столкнулся со мной в полутемном переходе. Он ловко заступил мне дорогу, и приготовился к пространным объяснениям. Ту пару секунд, которая у меня оставалась, чтобы скрыться, я потратила на ностальгию.
Поистине, менялись времена, но не люди. Робби напомнил мне всех тех мужчин, что пытались выяснить со мной отношения путем одного стремительного кавалерийского наскока. В ход в этом случае шло все, от стандартных комплиментов, до «взятия на жалость», чего я особенно не любила. Я вообще не любила подобных бесед, и обычно пресекала их в зародыше. Но сейчас не могла отказать себе в удовольствии послушать, что имеет сообщить мне потенциальный муж. (Я успела несколько свыкнуться с мыслью о предстоящем браке, и она не казалась мне такой странной, как в начале.)
-Могу я задать вам вопрос, госпожа? – нетвердо выговорил Робби, старательно нахмурившись, и пытаясь выглядеть трезвым.
-Все, что пожелаете, лорд, но только после того, как мы присядем где-нибудь у огонька. Возможно, такому стойкому воину, как вы, это незаметно, но с запада дует холодом. А мне бы не хотелось простудиться.
В ответ на мое предложение в его глазах зажглись нахальные огоньки. Он, видно, решил, что дело продвигается в нужном направлении.
Мы уединились в маленькой комнатке на самом верху одной из башен. Не будь в ней камина, едва превышавшего размерами печку-«буржуйку», ветер вмиг выдул бы из нее последние остатки тепла. Но камин не давал холоду завладеть пространством, и, опускаясь в резное кресло с высокой спинкой, я почувствовала себя даже уютно.
