Дело 1. Развод и девичья фамилия
Телефон в юридической консультации молчал с самого утра.
За окном моросил дождь и дул пронизывающий ветер, под ногами прохожих хлюпало месиво из мокрого снега и льда. Кто же в такую мерзкую погоду пойдет к адвокату? Разве только что-то срочное.
Тишина сгустилась, как сироп, время текло лениво и плавно.
От перспективы восемь часов просидеть в малогабаритной офисной будке, как собака на цепи, хотелось выть на луну... Или хотя бы на лампу, как-то подозрительно мигающую.
Я клевала носом над книжкой почти до обеда. Может, удрать с дежурства?..
Когда телефон вздрогнул и бодро запиликал, я чуть не облилась кофе.
— Адвокат Орлова, — сказала я, поспешно ответив на звонок. — Слушаю вас.
В трубке помолчали.
— А... Нам дали вашу визитку. Можно прийти к вам сегодня? — робко спросил приятный женский голос.
«Нужно!» — подумала я.
Вслух же ответила:
— Разумеется. В любое время до семнадцати часов, без перерыва.
Увы и ах, адвокату обеденный перерыв не положен. Когда выдалась свободная минутка — тогда и обед. Впрочем, клиенты редко идут сплошным потоком, так что особых проблем это не доставляет.
— Спасибо... — пробормотала она таким растерянным тоном, что я почти решила: не придет.
Однако уточнила деловито:
— Адрес записан на визитке. От остановки направо, увидите ало-голубую дверь и вывеску «Юридическая консультация Сигурдского района г. Альвхейма». Запомнили?
— Да, конечно... До свидания.
— До свидания, — сказала я в умолкший телефон, нажала отбой и вернулась к порядком остывшему кофе.
Поначалу, когда коллегия вздумала осчастливить все районные консультации яркими дверями — в цвет национального флага — мы отбрыкивались как могли. Зато потом оценили. Отличная же примета, ни один клиент мимо не пройдет!
Едва я успела допить кофе и вымыть чашку, как в дверь требовательно постучали. Неужели клиентка все-таки решилась?
Но нет, это оказался гоблин преклонных лет, согбенный, с палочкой в руках. Его оливково-зеленая кожа от возраста вылиняла пятнами и теперь напоминала камуфляж, а тусклые коричневые волосы стояли дыбом. Поношенный спортивный костюм болотного оттенка — с заляпанными грязью штанинами — только подчеркивал эту, кхм, красоту. Для полноты образа чудища болотного недоставало лишь пары веточек за ухом да запаха тины.
Наверняка сейчас будет нытье о тяжелой жизни и просьба о бесплатной консультации по пенсионному праву...
— Добрый день. Слушаю вас, что вы хотели? — поинтересовалась я, подавив вздох.
Привычные фразы скатывались с языка гладкими морскими камушками.
— Мне нужно заявление! — решительно прошамкал старичок.
Ничего не поделаешь, придется работать.
— Проходите, присаживайтесь. Услуги у нас платные.
Об этом предупреждать нужно сразу, а то потом начинаются вопли насчет тяжелого финансового состояния (клиента) и стремления нажиться на чужом горе (моего).
— Заплачу я, заплачу! — пробурчал он неохотно, вытащил потертый кошелек и проворчал: — Кровопийцы проклятые...
От двери потянулась дорожка грязных следов, а рядом со стулом натекла целая лужа. Опять уборщица ворчать будет.
Я вновь мысленно вздохнула и попросила:
— Опишите свою проблему, пожалуйста.
Клиент привстал и трясущимися руками положил на стол передо мной замызганную папку. Так-так, что тут у нас? Всегда легче понять суть дела по документам. Клиенты нередко таких элементарных вещей не знают, что диву даешься.
В папке обнаружился единственный листок — свидетельство о регистрации брака, о чем в Кертульфском поселковом совете имелась соответствующая актовая запись.
Я отложила его в сторону и поинтересовалась:
— Здесь допущена ошибка в написании фамилий или дат?
Частая проблема, кстати говоря. В свидетельстве о браке собственных родителей я насчитала аж пять ошибок!
Дедуля, тьфу ты, уважаемый клиент, энергично покачал головой (надеюсь, его не схватит радикулит):
— Не-е-е-ет! Я разжениться хочу!
Кхм? Я с сомнением посмотрела на дату свадьбы. Сто лет — весьма солидный брачный стаж.
— А какие причины расторжения брака?
— Зачем это? — насупился он.
— Для иска, — развела руками я, слегка покривив душой.
Причины развода мы действительно указываем, но обычно обходимся стандартными формулировками вроде «отсутствие любви, уважения и взаимопонимания». Если описывать все, что накипело на душе у клиента, это не иск получится, а роман с продолжением.
Дедуля пожевал губами, подался вперед и вдруг хлопнул ладонью по столу.
— Жена, гадина такая, загуляла! С соседом.
Я едва не упала со стула.
— Позвольте, но вашей супруге уже сто сорок лет.
Это соответствовало примерно восьмидесяти-восьмидесяти пяти годам для людей. К слову, сам клиент был еще старше.
Я живо вообразила бабулю: сморщенную, в очках, сгорбленную. Зато в кокетливой мини-юбке, с подкрашенными губами, и заигрывающую с таким же стареньким соседом...
По-моему, в восемьдесят с лишним уже и «просто полежать» сложно. Там болит, здесь стреляет... А главное, зачем?
— Вот! — Он потряс клюкой. — Я ей и говорю: позор, в таком-то возрасте! — Он шмыгнул носом и продолжил со слезой в голосе: — Я же лучшие годы на нее потратил! Цветы дарил... аж шесть раз.
Я хмыкнула и почесала лоб. Шесть раз — это за сто лет?
— Кхм… — Я громко прочистила горло и попыталась мягко отговорить клиента: — А кто вам сказал? Быть может, вашу супругу оклеветали?
Ведь не держал же он свечку, верно?
Гоблин насупился и стиснул клюку.
— Никто не говорил. Я сам знаю!
— Откуда? — приподняла брови я.
Может, все-таки передумает?
Считается, что адвокат легко пойдет на любую низость, лишь бы заплатили побольше. Видимо, совесть мы должны сдавать на хранение в обмен на свидетельство о праве на занятие адвокатской деятельностью.
Увы, увы. У меня ее изъять позабыли.
— Знаю — и все! — выпалил он. — Что я, слепой, что ли? Раугель-то моя так и косит на него взглядом, так и косит!
Судя по бельмам на глазах, со зрением у него и впрямь было не очень. Зато воображение работало отлично.
Интересно, у бедной гоблинши косоглазие? Или ее супруг просто придумал все — от и до? Старческая деменция коварна.
— И все-таки... — вновь начала я.
Клиент насупился, выпятил беззубую челюсть и пригрозил:
— Я на вас жалобу напишу! Она тут была, да? Я знаю, она вам заплатила. Но я все равно с ней разведусь, так и знайте!
— Хорошо, хорошо, — вздохнула я, придвигая к себе чистый лист бумаги. — Напишу я вам иск, только успокойтесь.
А то еще сердце прихватит.
Все равно раз клиент уперся, то в суд подаст. Не с моей помощью, так с помощью другого адвоката.
Зато представляю реакцию его супруги, когда придет повестка из суда. Интересно, посуду будет бить или сразу, кхм, лицо мужу?..
Вот так выходишь замуж за пылкого красавца, а на склоне лет получаешь старого ревнивца. Как там было в «Старшей Эдде»: «Жен хвали только на костре»? Надо думать, к мужьям это тоже относится. И что прикажете делать с ополоумевшим спутником жизни?..
Решать, впрочем, не мне.
Клиент ведь всегда прав! Даже если у клиента маразм.
Дождь почти утих, небо посветлело, и один за другим потянулись клиенты.
Вежливая бабуля, умолявшая «ради Тюра»1 проконсультировать ее бесплатно, получила пару советов и листок с номером телефона службы, которая решит ее проблему. Видно же, что человек нуждается в помощи и действительно не может заплатить.
Также я отдала иски ранее назначенным клиентам и объяснила им дальнейший порядок действий. Еще два человека желали проконсультироваться...
Когда рабочий день был почти закончен, в дверь робко поскреблись.
— Войдите, — разрешила я со вздохом.
Реакции не последовало. Мальчишки балуются, что ли?
— Войдите! — повторила я громче. — Открыто.
Подозрительное шуршание, и в кабинет гуськом просочились три орчанки в традиционных паранджах, какие по обычаю носят жены правоверных орков.
Надо же! В Мидгарде2 теперь мало кто придерживается традиций своей расы. Ортодоксы еще встречаются в Муспельхейме, но у нас большинство орков и орчанок (или урук-хай, как они сами себя называют) преспокойно живут и работают наравне с представителями иных рас.
А куда деваться? Около трехсот лет тому назад Рагнарек — конец света — уничтожил прежний порядок, и вместо девяти миров, связанных воедино Мировым Древом, возникла единая земля. Владения эльфов, гномов, драконов и прочих рас соединились в причудливую мозаику. Теперь мир был един, и всем расам отныне предстояло ютиться вместе... Нельзя сказать, что хоть одна из рас была довольна таким смешением, но пришлось приспосабливаться.
Я откашлялась и предложила:
— Проходите, присаживайтесь.
Первой шла, плавно покачивая бедрами, дама столь корпулентная, что даже паранджа — то есть черный мешок с прорезью для глаз — не могла этого скрыть. Вторая орчанка, высокая и грациозная, сверкнула на меня черными глазищами. Третья же ростом и телосложением больше походила на ребенка.
Орчанки дружно поклонились. Интересно, у них под паранджой свитера в три слоя? Пальто туда не влезет, а в наших краях зимой без теплой одежды никак.
— Это я вам звонила... — прошептала самая младшая и быстро опустила взгляд.
Надо думать, мой вишневый приталенный костюм казался им совершенно аморальным, а само понятие «работающая женщина» приводило в ужас. Меня же ужасала их полная зависимость от мужчины. Разве можно всецело полагаться на чью-то добрую волю?
— Слушаю вас, — кивнула я. — У вас проблема?
Не могу представить, зачем обитательницам орочьего гарема мог понадобиться адвокат. Решить спор об установлении порядка, кхм, супружеского долга? А что, это может быть забавно. Надо сказать, процентов девяносто гражданских дел — банальные разводы, алименты, наследственные и жилищные споры. Будет хоть какое-то разнообразие.
— Госпожа, мы — жены почтенного Гомгота, — низким грудным голосом начала полная орчанка. — Я — Зейнаб, старшая жена нашего господина, а это Гюли и Фатима, младшие жены.
Гарем дружно поклонился, прижав ладони к сердцу. Я лишь кивнула в ответ и побарабанила пальцами по столу.
— Пять лет назад, — продолжила Зейнаб, — наш господин и повелитель направил свои стопы в этот благословенный город, и мы, как подобает, последовали за ним. А теперь... вот.
И она извлекла из-под паранджи пачку бумаг, озаглавленных «Исковое заявление о расторжении брака».
Только почему-то «шапка» — в какой суд, от кого и кому — выглядела слишком длинной для иска о разводе...
— Позвольте? — пробормотала я и требовательно протянула руку.
Она безропотно отдала документы.
Я провела пальцем по столбику «ответчики». Так и есть! Ответчиками значились сразу три жены. Три развода за один гонорар адвокату и одну госпошлину суду — сплошная экономия.
Представляю, как ругался коллега, который писал этот иск! Одно перечисление дат регистрации брака и рожденных в нем детей, умноженное на три, занимало без малого две страницы. За годы брака — сорок пять у Зейнаб, пятнадцать у Гюли и всего шесть у Фатимы — почтенный орк настрогал аж четырнадцать детишек. Правда, пятеро из них уже совершеннолетние.
В остальном же иск ничем не отличался от стандартного. Причиной значилось отсутствие любви, уважения и взаимопонимания. Кроме того, орк ссылался на то, что у него уже возникли иные фактические брачные отношения, в связи с чем просил расторгнуть предыдущие браки незамедлительно.
Поскольку между Мидгардом и Муспельхеймом заключен договор о правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам, то обе страны признают браки, зарегистрированные у соседей. Получается, что многоженство у нас, в Мидгарде, запрещено, но все три брака господина Гомгота признаются законными, поскольку заключены в Муспельхейме по тамошним правилам.
— Значит, ваш муж нашел другую? — заметила я, побарабанив пальцами по столу.
Этого следовало ожидать. Власть над чужими судьбами развращает. Не зря же так много домашних тиранов обнаруживается вдруг, когда жена уходит в декрет и становится полностью зависима от мужа.
О чем только думают женщины, когда соглашаются на полную зависимость от мужа? Впрочем, нам всем кажется, что беды, измены и предательство бывают только с другими. Что, если вести себя правильно, то с тобой все будет хорошо.
Увы, это так не работает.
С другой стороны, это ведь их жизнь, им и решать.
— Позволь, Зейнаб, я скажу? — попросила Фатима звонким голоском.
Старшая жена кивнула, и Фатима поймала мой взгляд. У орчанок изумительные глаза — темные, как маслины, миндалевидные, даже в старости они сохраняют свою неизъяснимую прелесть. Морщинки только добавляют взгляду мудрости.
— Многие годы мы были послушными и верными женами нашему господину, и он не жаловался на свой гарем. — Сказала Фатима с тихой гордостью. — Каждая из нас предана мужу душой и телом. А теперь у нас великое горе. Мы надоели нашему господину Гомготу...
Ее глаза наполнились слезами, и она запнулась.
— По закону наш муж мог привести еще одну жену, — объяснила Зейнаб спокойно. — И мы бы ее приняли. Но эта женщина не захотела делиться!
В тоне ее звучало искреннее возмущение. Как же так, мол, что за собственнические замашки? Заграбастать мужчину в единоличное пользование?!
Я вздохнула, машинально крутя в пальцах карандаш. Лично я бы не потерпела даже одну соперницу!
— И вы хотите теперь?
Гарем переглянулся, и Зейнаб ответила:
— Остаться с нашим мужем и господином.
Как же хорошо, должно быть, иметь такое четкое представление об окружающем мире и вечных вопросах «что такое хорошо и что такое плохо». Никаких колебаний, ведь традиции четко устанавливают все моральные ограничения. Муж — хорошо, развод — плохо. Все просто, понятно и привычно.
— Дома муж мог прогнать нас, просто трижды повторив: «Уходи!» — вставила молчаливая Гюли. — Но мы же теперь в Мидгарде!
Да уж, у нас такие фокусы не проходят. Орк никак не может жениться снова, пока не предъявит в ЗАГСе документы о расторжении предыдущих браков.
— Мы не хотим развода, — поддакнула Фатима.
И гарем уставился на меня с отчаянной надеждой. Увы, киношные «я не дам тебе развода!» весьма далеки от реальности.
Я постучала пальцем по губам.
— Вы беременны?
Гарем, кажется, покраснел (хотя под паранджами не разберешь) и покачал головами.
— Детей в возрасте до года у вас тоже нет, — резюмировала я, бросив взгляд на иск. — Только в этом случае суд отказал бы в расторжении брака. Конечно, мы можем потянуть время. Попросить срок на примирение, например...
Зейнаб стиснула кулаки.
— Вы не знаете нашего мужа, госпожа. Наш господин Гомгот упрям, как целое стадо ослов... Помолчи, Фатима! Это ведь правда.
— Но вы все-таки хотите к нему вернуться? — удивилась я.
Она развела руками.
— Нам больше некуда идти, госпожа. Господин выгонит нас на улицу.
— Хорошо еще, дети останутся с отцом, — всхлипнула Фатима. — Не умрут с голоду. Хотя новая жена господина наверняка будет плохо с ними обращаться...
Она опустила голову, а я хмыкнула.
— Разве по вашим законам муж не должен построить дом каждой из вас?
Гарем воззрился на меня в немом удивлении. Фатима даже плакать перестала.
— Но это же его дома, госпожа!
— А это, — я размяла пальцы, ощущая злой азарт, — мы еще посмотрим!
Домой я из-за гарема попала на час позже.
Телефон в юридической консультации молчал с самого утра.
За окном моросил дождь и дул пронизывающий ветер, под ногами прохожих хлюпало месиво из мокрого снега и льда. Кто же в такую мерзкую погоду пойдет к адвокату? Разве только что-то срочное.
Тишина сгустилась, как сироп, время текло лениво и плавно.
От перспективы восемь часов просидеть в малогабаритной офисной будке, как собака на цепи, хотелось выть на луну... Или хотя бы на лампу, как-то подозрительно мигающую.
Я клевала носом над книжкой почти до обеда. Может, удрать с дежурства?..
Когда телефон вздрогнул и бодро запиликал, я чуть не облилась кофе.
— Адвокат Орлова, — сказала я, поспешно ответив на звонок. — Слушаю вас.
В трубке помолчали.
— А... Нам дали вашу визитку. Можно прийти к вам сегодня? — робко спросил приятный женский голос.
«Нужно!» — подумала я.
Вслух же ответила:
— Разумеется. В любое время до семнадцати часов, без перерыва.
Увы и ах, адвокату обеденный перерыв не положен. Когда выдалась свободная минутка — тогда и обед. Впрочем, клиенты редко идут сплошным потоком, так что особых проблем это не доставляет.
— Спасибо... — пробормотала она таким растерянным тоном, что я почти решила: не придет.
Однако уточнила деловито:
— Адрес записан на визитке. От остановки направо, увидите ало-голубую дверь и вывеску «Юридическая консультация Сигурдского района г. Альвхейма». Запомнили?
— Да, конечно... До свидания.
— До свидания, — сказала я в умолкший телефон, нажала отбой и вернулась к порядком остывшему кофе.
Поначалу, когда коллегия вздумала осчастливить все районные консультации яркими дверями — в цвет национального флага — мы отбрыкивались как могли. Зато потом оценили. Отличная же примета, ни один клиент мимо не пройдет!
***
Едва я успела допить кофе и вымыть чашку, как в дверь требовательно постучали. Неужели клиентка все-таки решилась?
Но нет, это оказался гоблин преклонных лет, согбенный, с палочкой в руках. Его оливково-зеленая кожа от возраста вылиняла пятнами и теперь напоминала камуфляж, а тусклые коричневые волосы стояли дыбом. Поношенный спортивный костюм болотного оттенка — с заляпанными грязью штанинами — только подчеркивал эту, кхм, красоту. Для полноты образа чудища болотного недоставало лишь пары веточек за ухом да запаха тины.
Наверняка сейчас будет нытье о тяжелой жизни и просьба о бесплатной консультации по пенсионному праву...
— Добрый день. Слушаю вас, что вы хотели? — поинтересовалась я, подавив вздох.
Привычные фразы скатывались с языка гладкими морскими камушками.
— Мне нужно заявление! — решительно прошамкал старичок.
Ничего не поделаешь, придется работать.
— Проходите, присаживайтесь. Услуги у нас платные.
Об этом предупреждать нужно сразу, а то потом начинаются вопли насчет тяжелого финансового состояния (клиента) и стремления нажиться на чужом горе (моего).
— Заплачу я, заплачу! — пробурчал он неохотно, вытащил потертый кошелек и проворчал: — Кровопийцы проклятые...
От двери потянулась дорожка грязных следов, а рядом со стулом натекла целая лужа. Опять уборщица ворчать будет.
Я вновь мысленно вздохнула и попросила:
— Опишите свою проблему, пожалуйста.
Клиент привстал и трясущимися руками положил на стол передо мной замызганную папку. Так-так, что тут у нас? Всегда легче понять суть дела по документам. Клиенты нередко таких элементарных вещей не знают, что диву даешься.
В папке обнаружился единственный листок — свидетельство о регистрации брака, о чем в Кертульфском поселковом совете имелась соответствующая актовая запись.
Я отложила его в сторону и поинтересовалась:
— Здесь допущена ошибка в написании фамилий или дат?
Частая проблема, кстати говоря. В свидетельстве о браке собственных родителей я насчитала аж пять ошибок!
Дедуля, тьфу ты, уважаемый клиент, энергично покачал головой (надеюсь, его не схватит радикулит):
— Не-е-е-ет! Я разжениться хочу!
Кхм? Я с сомнением посмотрела на дату свадьбы. Сто лет — весьма солидный брачный стаж.
— А какие причины расторжения брака?
— Зачем это? — насупился он.
— Для иска, — развела руками я, слегка покривив душой.
Причины развода мы действительно указываем, но обычно обходимся стандартными формулировками вроде «отсутствие любви, уважения и взаимопонимания». Если описывать все, что накипело на душе у клиента, это не иск получится, а роман с продолжением.
Дедуля пожевал губами, подался вперед и вдруг хлопнул ладонью по столу.
— Жена, гадина такая, загуляла! С соседом.
Я едва не упала со стула.
— Позвольте, но вашей супруге уже сто сорок лет.
Это соответствовало примерно восьмидесяти-восьмидесяти пяти годам для людей. К слову, сам клиент был еще старше.
Я живо вообразила бабулю: сморщенную, в очках, сгорбленную. Зато в кокетливой мини-юбке, с подкрашенными губами, и заигрывающую с таким же стареньким соседом...
По-моему, в восемьдесят с лишним уже и «просто полежать» сложно. Там болит, здесь стреляет... А главное, зачем?
— Вот! — Он потряс клюкой. — Я ей и говорю: позор, в таком-то возрасте! — Он шмыгнул носом и продолжил со слезой в голосе: — Я же лучшие годы на нее потратил! Цветы дарил... аж шесть раз.
Я хмыкнула и почесала лоб. Шесть раз — это за сто лет?
— Кхм… — Я громко прочистила горло и попыталась мягко отговорить клиента: — А кто вам сказал? Быть может, вашу супругу оклеветали?
Ведь не держал же он свечку, верно?
Гоблин насупился и стиснул клюку.
— Никто не говорил. Я сам знаю!
— Откуда? — приподняла брови я.
Может, все-таки передумает?
Считается, что адвокат легко пойдет на любую низость, лишь бы заплатили побольше. Видимо, совесть мы должны сдавать на хранение в обмен на свидетельство о праве на занятие адвокатской деятельностью.
Увы, увы. У меня ее изъять позабыли.
— Знаю — и все! — выпалил он. — Что я, слепой, что ли? Раугель-то моя так и косит на него взглядом, так и косит!
Судя по бельмам на глазах, со зрением у него и впрямь было не очень. Зато воображение работало отлично.
Интересно, у бедной гоблинши косоглазие? Или ее супруг просто придумал все — от и до? Старческая деменция коварна.
— И все-таки... — вновь начала я.
Клиент насупился, выпятил беззубую челюсть и пригрозил:
— Я на вас жалобу напишу! Она тут была, да? Я знаю, она вам заплатила. Но я все равно с ней разведусь, так и знайте!
— Хорошо, хорошо, — вздохнула я, придвигая к себе чистый лист бумаги. — Напишу я вам иск, только успокойтесь.
А то еще сердце прихватит.
Все равно раз клиент уперся, то в суд подаст. Не с моей помощью, так с помощью другого адвоката.
Зато представляю реакцию его супруги, когда придет повестка из суда. Интересно, посуду будет бить или сразу, кхм, лицо мужу?..
Вот так выходишь замуж за пылкого красавца, а на склоне лет получаешь старого ревнивца. Как там было в «Старшей Эдде»: «Жен хвали только на костре»? Надо думать, к мужьям это тоже относится. И что прикажете делать с ополоумевшим спутником жизни?..
Решать, впрочем, не мне.
Клиент ведь всегда прав! Даже если у клиента маразм.
***
Дождь почти утих, небо посветлело, и один за другим потянулись клиенты.
Вежливая бабуля, умолявшая «ради Тюра»1 проконсультировать ее бесплатно, получила пару советов и листок с номером телефона службы, которая решит ее проблему. Видно же, что человек нуждается в помощи и действительно не может заплатить.
Также я отдала иски ранее назначенным клиентам и объяснила им дальнейший порядок действий. Еще два человека желали проконсультироваться...
Когда рабочий день был почти закончен, в дверь робко поскреблись.
— Войдите, — разрешила я со вздохом.
Реакции не последовало. Мальчишки балуются, что ли?
— Войдите! — повторила я громче. — Открыто.
Подозрительное шуршание, и в кабинет гуськом просочились три орчанки в традиционных паранджах, какие по обычаю носят жены правоверных орков.
Надо же! В Мидгарде2 теперь мало кто придерживается традиций своей расы. Ортодоксы еще встречаются в Муспельхейме, но у нас большинство орков и орчанок (или урук-хай, как они сами себя называют) преспокойно живут и работают наравне с представителями иных рас.
А куда деваться? Около трехсот лет тому назад Рагнарек — конец света — уничтожил прежний порядок, и вместо девяти миров, связанных воедино Мировым Древом, возникла единая земля. Владения эльфов, гномов, драконов и прочих рас соединились в причудливую мозаику. Теперь мир был един, и всем расам отныне предстояло ютиться вместе... Нельзя сказать, что хоть одна из рас была довольна таким смешением, но пришлось приспосабливаться.
Я откашлялась и предложила:
— Проходите, присаживайтесь.
Первой шла, плавно покачивая бедрами, дама столь корпулентная, что даже паранджа — то есть черный мешок с прорезью для глаз — не могла этого скрыть. Вторая орчанка, высокая и грациозная, сверкнула на меня черными глазищами. Третья же ростом и телосложением больше походила на ребенка.
Орчанки дружно поклонились. Интересно, у них под паранджой свитера в три слоя? Пальто туда не влезет, а в наших краях зимой без теплой одежды никак.
— Это я вам звонила... — прошептала самая младшая и быстро опустила взгляд.
Надо думать, мой вишневый приталенный костюм казался им совершенно аморальным, а само понятие «работающая женщина» приводило в ужас. Меня же ужасала их полная зависимость от мужчины. Разве можно всецело полагаться на чью-то добрую волю?
— Слушаю вас, — кивнула я. — У вас проблема?
Не могу представить, зачем обитательницам орочьего гарема мог понадобиться адвокат. Решить спор об установлении порядка, кхм, супружеского долга? А что, это может быть забавно. Надо сказать, процентов девяносто гражданских дел — банальные разводы, алименты, наследственные и жилищные споры. Будет хоть какое-то разнообразие.
— Госпожа, мы — жены почтенного Гомгота, — низким грудным голосом начала полная орчанка. — Я — Зейнаб, старшая жена нашего господина, а это Гюли и Фатима, младшие жены.
Гарем дружно поклонился, прижав ладони к сердцу. Я лишь кивнула в ответ и побарабанила пальцами по столу.
— Пять лет назад, — продолжила Зейнаб, — наш господин и повелитель направил свои стопы в этот благословенный город, и мы, как подобает, последовали за ним. А теперь... вот.
И она извлекла из-под паранджи пачку бумаг, озаглавленных «Исковое заявление о расторжении брака».
Только почему-то «шапка» — в какой суд, от кого и кому — выглядела слишком длинной для иска о разводе...
— Позвольте? — пробормотала я и требовательно протянула руку.
Она безропотно отдала документы.
Я провела пальцем по столбику «ответчики». Так и есть! Ответчиками значились сразу три жены. Три развода за один гонорар адвокату и одну госпошлину суду — сплошная экономия.
Представляю, как ругался коллега, который писал этот иск! Одно перечисление дат регистрации брака и рожденных в нем детей, умноженное на три, занимало без малого две страницы. За годы брака — сорок пять у Зейнаб, пятнадцать у Гюли и всего шесть у Фатимы — почтенный орк настрогал аж четырнадцать детишек. Правда, пятеро из них уже совершеннолетние.
В остальном же иск ничем не отличался от стандартного. Причиной значилось отсутствие любви, уважения и взаимопонимания. Кроме того, орк ссылался на то, что у него уже возникли иные фактические брачные отношения, в связи с чем просил расторгнуть предыдущие браки незамедлительно.
Поскольку между Мидгардом и Муспельхеймом заключен договор о правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам, то обе страны признают браки, зарегистрированные у соседей. Получается, что многоженство у нас, в Мидгарде, запрещено, но все три брака господина Гомгота признаются законными, поскольку заключены в Муспельхейме по тамошним правилам.
— Значит, ваш муж нашел другую? — заметила я, побарабанив пальцами по столу.
Этого следовало ожидать. Власть над чужими судьбами развращает. Не зря же так много домашних тиранов обнаруживается вдруг, когда жена уходит в декрет и становится полностью зависима от мужа.
О чем только думают женщины, когда соглашаются на полную зависимость от мужа? Впрочем, нам всем кажется, что беды, измены и предательство бывают только с другими. Что, если вести себя правильно, то с тобой все будет хорошо.
Увы, это так не работает.
С другой стороны, это ведь их жизнь, им и решать.
— Позволь, Зейнаб, я скажу? — попросила Фатима звонким голоском.
Старшая жена кивнула, и Фатима поймала мой взгляд. У орчанок изумительные глаза — темные, как маслины, миндалевидные, даже в старости они сохраняют свою неизъяснимую прелесть. Морщинки только добавляют взгляду мудрости.
— Многие годы мы были послушными и верными женами нашему господину, и он не жаловался на свой гарем. — Сказала Фатима с тихой гордостью. — Каждая из нас предана мужу душой и телом. А теперь у нас великое горе. Мы надоели нашему господину Гомготу...
Ее глаза наполнились слезами, и она запнулась.
— По закону наш муж мог привести еще одну жену, — объяснила Зейнаб спокойно. — И мы бы ее приняли. Но эта женщина не захотела делиться!
В тоне ее звучало искреннее возмущение. Как же так, мол, что за собственнические замашки? Заграбастать мужчину в единоличное пользование?!
Я вздохнула, машинально крутя в пальцах карандаш. Лично я бы не потерпела даже одну соперницу!
— И вы хотите теперь?
Гарем переглянулся, и Зейнаб ответила:
— Остаться с нашим мужем и господином.
Как же хорошо, должно быть, иметь такое четкое представление об окружающем мире и вечных вопросах «что такое хорошо и что такое плохо». Никаких колебаний, ведь традиции четко устанавливают все моральные ограничения. Муж — хорошо, развод — плохо. Все просто, понятно и привычно.
— Дома муж мог прогнать нас, просто трижды повторив: «Уходи!» — вставила молчаливая Гюли. — Но мы же теперь в Мидгарде!
Да уж, у нас такие фокусы не проходят. Орк никак не может жениться снова, пока не предъявит в ЗАГСе документы о расторжении предыдущих браков.
— Мы не хотим развода, — поддакнула Фатима.
И гарем уставился на меня с отчаянной надеждой. Увы, киношные «я не дам тебе развода!» весьма далеки от реальности.
Я постучала пальцем по губам.
— Вы беременны?
Гарем, кажется, покраснел (хотя под паранджами не разберешь) и покачал головами.
— Детей в возрасте до года у вас тоже нет, — резюмировала я, бросив взгляд на иск. — Только в этом случае суд отказал бы в расторжении брака. Конечно, мы можем потянуть время. Попросить срок на примирение, например...
Зейнаб стиснула кулаки.
— Вы не знаете нашего мужа, госпожа. Наш господин Гомгот упрям, как целое стадо ослов... Помолчи, Фатима! Это ведь правда.
— Но вы все-таки хотите к нему вернуться? — удивилась я.
Она развела руками.
— Нам больше некуда идти, госпожа. Господин выгонит нас на улицу.
— Хорошо еще, дети останутся с отцом, — всхлипнула Фатима. — Не умрут с голоду. Хотя новая жена господина наверняка будет плохо с ними обращаться...
Она опустила голову, а я хмыкнула.
— Разве по вашим законам муж не должен построить дом каждой из вас?
Гарем воззрился на меня в немом удивлении. Фатима даже плакать перестала.
— Но это же его дома, госпожа!
— А это, — я размяла пальцы, ощущая злой азарт, — мы еще посмотрим!
***
Домой я из-за гарема попала на час позже.
