Дорсвуд, милая деревушка в окрестностях Лозборо, на юге Альбиона.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Мисс Мэри Райт — энергичная старая дева тридцати семи лет.
Мисс Роуз Карпентер — юная племянница мисс Райт, медсестра, прибывшая в Дорсвуд ради ухода за леди Присциллой.
Леди Присцилла Поуп — старая ведьма (во всех смыслах), обладающая значительными собственными средствами, владелица коттеджа «Ивы».
Леди Хелен Хэлкетт-Хьюз — единственная дочь покойного барона Хэлкетта, которому некогда принадлежали окрестности Дорсвуда.
Полковник Бартоломью Хьюз — супруг леди Хэлкетт-Хьюз. Отставной военный, человек немыслимых для смертного достоинств (по его собственному мнению) и напыщенный индюк (по мнению всех остальных).
Родерик Хьюз — сын и наследник четы Хьюз. Повеса, бездельник, любитель выпить и перекинуться в картишки.
Сибил Бредфорд — подруга леди Хэлкетт-Хьюз по пансиону. Трижды вдова.
Арнольд Фаулер — ученый-археолог с мировым именем, специалист по холмам фэйри.
Леона Фаулер — сестра Арнольда Фаулера, восходящая звезда кинематографа.
Чарльз Гилмор — владелец соседнего имения, одинокий чудак и любитель редкостей. Самый завидный холостяк в округе.
Джеймс Миллер — местный викарий, страстно увлеченный благотворительностью и садоводством.
Рут Миллер — сестра викария, весьма целеустремленная особа.
Доктор Брайан Пэйн — деятельный молодой врач, напрочь лишенный светского лоска.
Инспектор Этан Баррет — столичный полицейский, который волею судьбы гостил неподалеку.
Констебль Стивен Догсли — пес-оборотень, помощник инспектора Баррета.
Констебль Греггсон — местный полицейский, потрясенный свалившимся на него расследованием убийства.
Альфред Уильямс — идеальный дворецкий, служит в семье Хьюз почти пятнадцать лет.
Миссис Уайлд — экономка в семье Хьюз, принята на должность около полугода назад.
Джоунс, Гроувер — садовники.
Сисси — горничная леди Присциллы.
Миссис Шилдс — служащая почты.
Миссис Брэнт, мисс Смит — ее подруги, жительницы деревни.
Миссис Харрис — наемная работница.
Дорсвуд, милая деревушка в окрестностях Лозборо на юге Альбиона
Овсянку следовало бы поместить в справочник «Яды и декокты» где-то между мышьяком и белладонной. Смерть от нее, конечно, не так скоропостижна, зато очень, очень мучительна.
Подумать только, каждый день начинать со склизкой мерзости в желудке! Тут любой сведет счеты с жизнью, лишь бы не влачить дальше столь жалкое существование.
Я с отвращением подняла ложку, рассмотрела неаппетитную жижу с комками разбухшего изюма и опустила обратно в тарелку. Это было выше моих сил.
— Тут отличный повар, не правда ли, мисс Райт? — с набитым ртом поинтересовался полковник Биббингтон, мой сосед по столу, такой же скучный, как овсянка в его тарелке.
— О да!
Иронии он не заметил. Кивнул важно и принялся разглагольствовать о преимуществах альбионской кухни, о прелести альбионской погоды, о важнейших битвах альбионской истории...
Словом, Альбионом я была сыта по горло еще до того, как сошла с корабля на его унылую землю. Накрапывал дождь, из порта доносились запахи водорослей, мокрой кожи, нечистот и гнилой требухи. Вокруг сновали моряки, носильщики и подозрительного вида дети.
Я поставила на палубу чемодан, в который легко уместились все мои скудные пожитки, и пониже надвинула шляпку, спасаясь от ветра и мороси.
Здравствуй, Альбион! Не думала, что снова тебя увижу...
Вежливый стюард помог мне сойти по трапу.
— Поймать вам такси, мэм?
Я покачала головой и легко солгала:
— Нет, благодарю. Меня встречают.
По правде сказать, денег оставалось совсем немного, а ведь нужно еще купить кое-какие мелочи. Теплую ночную сорочку, халат, шерстяные носки и прочее в таком роде. Совершенно отвыкла! В жарких странах не было нужды кутаться.
И расходы... Добираться придется на трамвае. Нужно еще подкрепиться — по-видимому, в одном из тех ужасных дешевых кафе, где чай похож на чуть подкрашенную воду, а ломтики тостов немногим толще бумаги и такие же безвкусные.
Стюард поджал губы, не дождавшись чаевых, затем улыбнулся следующей пассажирке с безвкусно огромными бриллиантами в ушах.
Что же, в нашем мире ты получаешь то, за что можешь заплатить.
Я отвернулась, крепко сжимая ручку потертого чемодана. Когда-то роскошный, из крокодиловой кожи, с обитыми медью уголками, теперь верный спутник моих путешествий поизносился и обтрепался. Впрочем, как и я.
От воспоминаний меня отвлек звонкий голос:
— Тетя Мэри!
— Роуз? — поразилась я, высмотрев в толпе светлую девушку в маленькой старомодной шляпке.
Совсем как на фото, которое она выслала мне полгода назад.
Конечно, я отправляла телеграмму — нехорошо было бы нагрянуть без предупреждения. Но не думала, что племянница ради меня примчится из своей глуши.
Роуз привстала на цыпочки и неистово замахала руками, чуть не уронив сумочку.
— Тетя Мэри, я тут!
Я перехватила чемодан обеими руками, выставила перед собой и ввинтилась в толпу, действуя им на манер тарана и то и дело повторяя:
— Простите... Извините... Я такая неуклюжая...
Несколько минут спустя я наконец смогла обнять Роуз за хрупкие плечи.
— Как ты, дорогая?
Роуз часто моргала. Светлые, как у многих натуральных блондинок, ресницы слиплись от слез, но губы улыбались.
— Со мной все хорошо, тетя... Нет, правда, хорошо! Я так рада, что ты смогла приехать!
— А уж как я рада.
Я прижалась щекой к ее макушке и прикрыла глаза.
Оно того стоило. Стоило бесконечных дней болтанки в каюте, остатка моих сбережений и даже мерзкой овсянки.
Прежде всего мы отправились за покупками. С ними, впрочем, было покончено быстро — я привыкла довольствоваться малым и была не слишком придирчива. Зато Роуз с удовольствием поглазела на витрины и выбрала себе новую брошь: золотисто-оранжевый кленовый лист, который так подходил к ее коричневому пальто.
О чашке чаю в дешевой забегаловке Роуз даже слышать не захотела.
— Тетя, что за глупости? Тебе нужно нормально питаться. Ты ужасно похудела, и под глазами синяки.
— Любопытный способ сказать женщине, что она постарела, — усмехнулась я.
Роуз смутилась и притворно нахмурилась.
— Тетя, не переводи разговор. Ты истощена, я это говорю не как любящая племянница, а как медсестра!
Она была так очаровательна, что я со смехом сдалась.
— Хорошо-хорошо. Покоряюсь и внимаю. Что ты мне пропишешь? Бульон?
— Хорошую отбивную, рагу и крепкий сладкий чай. Счет оплачу я! И не спорь.
От любого другого слышать подобное было бы унизительно, но Роуз сделала это с таким тактом, что я лишь кивнула...
Вкусная еда и немного заботы совершили чудо. Я расслабилась, чего не позволяла себе уже долгие, долгие месяцы.
— Что ты собираешься делать теперь? — спросила Роуз, когда от плотного обеда остались лишь крошки.
— Понятия не имею, — пожала плечами я и сказала с наигранной бодростью: — Буду искать работу.
На какое место я могла претендовать? Для горничной я слишком стара. Секретарша? Продавщица в одном из модных универсальных магазинов? Помощница аптекаря? Везде нужны молодые, хорошо бы с образованием. В мои тридцать семь на новом месте устроиться тяжело.
Выкручусь. И не в таких переделках бывала.
Я ни словом не обмолвилась, насколько печальны мои дела. Но Роуз, при всей ее наивности, дурочкой не была. Она протянула руку и сжала мою ладонь. В огромных голубых глазах племянницы читалось сочувствие.
— Тетя Мэри, мы что-нибудь придумаем. Обязательно!
— Мы? — переспросила я, подняв брови. — Мне показалось, или ты имела в виду не нас с тобой?
— Так и есть, — созналась она, покраснев. — Я имела в виду леди Присциллу Поуп, мою хозяйку, и... еще одного человека. Очень хорошего человека!
Мне стало смешно и чуточку грустно. У малышки Роуз появилась сердечная привязанность? Ничего удивительного, ей ведь уже девятнадцать, к тому же Роуз — настоящая красавица. Тоненькая, нежная, хрупкая, словно фарфоровая.
— Роуз, — сказала я мягко, — я очень ценю твою заботу. Но не стоит отягощать моими проблемами посторонних. Я справлюсь.
Она нахмурилась.
— Тетя, я ведь смогла выучиться и получить диплом медсестры только благодаря тебе. Я знаю, что папа с мамой не оставили мне ни пенни. Последние три года именно ты оплачивала мои счета и учебу, еще и присылала деньги на булавки. Теперь мой черед.
— Я делала это не ради...
— Тетя, перестань! — Обычно кроткая Роуз, кажется, начала сердиться всерьез. — Конечно, не ради этого. Я просто очень тебя люблю и... У меня больше никого нет. Побудь со мной хотя бы немного, прошу.
Я покачала головой.
— Боюсь, это невозможно. Тебе нужно возвращаться.
А у меня нет денег на пансион, даже если он найдется в той деревушке.
— А вот и нет! — Роуз, как маленькая, показала мне язык. Сущее дитя! — Леди Присцилла пригласила тебя на уик-энд. На Белтайн, если точнее. Сама пригласила, я об этом даже не заикнулась! Прошу тебя, поедем со мной.
Я посмотрела на желтые нарциссы в вазе. Вздохнула.
— Роуз, послушай...
Очень соблазнительно. Мне так нужна передышка. Но...
Роуз подалась вперед и умоляюще сложила руки.
— Леди Присцилла очень богата, ты нисколько ее не стеснишь. Тетя, прошу!
— Ну хорошо, — сдалась я, помолчав.
В конце концов, что значат эти три дня?
Выйти нам пришлось в Лозборо, поскольку в крохотном Дорсвуде поезд, конечно, не останавливался. Роуз настояла на путешествии первым классом. «Я могу себе это позволить, тетя Мэри!» — гордо сообщила она. Так что в пути я прекрасно отдохнула и теперь с интересом разглядывала окрестности из окошка такси.
Это была деревушка на берегу живописного ручья, словно сошедшая с открытки. Кирпичные стены, побуревшие и выщербленные от времени, придавали домикам какое-то неизъяснимое очарование, а крыши из дранки делали их похожими на трухлявые грибы. Пожалуй, смотрелось бы мрачновато, если бы не буйство красок в палисадниках. Царственные розы, капризные клематисы, милые анютины глазки и веселый душистый горошек притягивали взгляд и смягчали суровый вид деревни.
— Красиво, правда? — с гордостью спросила Роуз, как будто сама вырастила все это разноцветье. — Эй, осторожнее!
Такси резко затормозило, едва не сбив с ног почтенную даму, укутанную в великое множество шалей и платков. На вид ей было за восемьдесят. Старушка пересекала дорогу с непринужденной уверенностью лайнера в океане.
Водитель посигналил и замахал руками, отгоняя старую даму, словно курицу. Лицо ее, похожее на печеное яблоко, гневно сморщилось, и старушка потрясла в нашу сторону кулаком. Затем она расправила на плечах три шали — пуховую, шелковую и кружевную — и поковыляла дальше.
Водитель вполголоса чертыхнулся и вновь тронулся с места, теперь куда осмотрительнее.
— Миссис Меллинг, — объяснила Роуз рассеянно. — Местная достопримечательность. Половина деревни — ее родня, так что у нас ее уважают.
«У нас», неужели?
Я приподняла бровь.
— Дорогая, надеюсь, ты не собираешься осесть в этом... милом уголке?
Роуз залилась краской и вздернула подбородок.
— Почему бы и нет? Мне нравится Дорсвуд.
— Мне тоже, — созналась я, разглядывая чудесные маргаритки вдоль дороги. Похоже, когда-то неподалеку жили фэйри. Даже через сто с лишним лет с тех пор, как фэйри ушли, остатки силы еще питали эту землю. — Сам по себе Дорсвуд неплох. Но, дорогая, ты так молода! Стоит ли хоронить себя в такой глуши?
— Ты неправа, тетя Мэри, — сморщила носик Роуз, нервно поправляя перчатки. — Дорсвуд чудесный! Здесь живут прекрасные люди и...
Я с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза.
«Прекрасные люди», ну конечно! Добросердечная Роуз всех судила по себе, не замечая в окружающих ни изъянов, ни пороков. Когда-то я тоже такой была, поэтому знала, что спорить бессмысленно. Во всяком случае, напрямую.
— Роуз, дорогая, — сказала я терпеливо, похлопав ее по руке. — Разве хорошие люди живут только здесь?
Вопрос был с подвохом, и племянница не нашлась с ответом. Упрямо поджала губы и отвернулась, делая вид, будто заинтересовалась пейзажем.
— Взгляни! — Она указала на старинную церковь. — Разве она не прелестна? Говорят, ей семьсот лет.
Возможно, только годы не пошли церквушке на пользу. Стены поросли мхом и лишайниками, витражи кое-где раскрошились, а крыша выглядела так, будто вот-вот свалится на голову.
Я промолчала, лишь быстро взглянула на лучащееся счастьем лицо племянницы.
Влюблена. Влюблена отчаянно и безоглядно.
Коттедж «Ивы», как нетрудно догадаться, располагался на берегу пруда, поросшем старыми узловатыми ивами. По меркам Дорсвуда, дом был почти новым — век, не больше, что для этих мест сущая ерунда. Нарядные белые стены, красная черепичная крыша, а сад...
Мне вдруг захотелось выпрыгнуть из такси, снять туфли и побежать по газону босиком. Провести ладонью по нежным, словно нарисованным акварелью анютиным глазкам в кашпо и ящиках. Устроиться в шезлонге под пышной липой. Срезать букет пионов, только-только начавших распускаться на клумбе у входа. Нарвать базилика, мяты и розмарина, зеленеющих чуть поодаль. Посидеть с книжкой в беседке, что прячется в глубине сада, попить чаю на веранде.
Я вдохнула аромат душистого горошка, обвивающего кирпичную ограду, и прикрыла глаза. Пожалуй, кое в чем Роуз права. Дивное местечко. Почти как коттедж «Дрозды», в котором я родилась и выросла. Я не была там сколько?.. Почти двадцать лет. Но дом все еще мне снится.
— Тетя Мэри? — осторожно окликнула Роуз, тронув меня за плечо. — С тобой все в порядке?
— Разумеется! — Я заставила себя выдохнуть и отвести глаза.
Успею еще налюбоваться.
Такси покатило по гравийной дорожке и остановилось у входа. Резные колонны напоминали ивы, в стороне умиротворяюще журчал фонтан.
Рядом с пышными кустами пионов возился садовник. Он перемешал палочкой какой-то бурый состав, накачал насос и принялся обрызгивать нежно-розовые бутоны. Пахло отвратительно.
Я остановилась как вкопанная и крикнула:
— Перестаньте! Что вы делаете? Да-да, я вам говорю.
Садовник посмотрел на меня исподлобья. Руки его прятались в широких садовых перчатках, а лицо скрывала низко надвинутая шляпа. На вид ему было лет пятьдесят.
— Отойдите, мэм! Не то может случиться несчастье. Это очень едкий состав.
Последнее он, кажется, сказал с гордостью.
— Еще какое несчастье, — кивнула я. — Вы сейчас уничтожите эти чудесные цветы.
Один роскошный куст уже был наполовину покрыт коричневой жижей. Ему же больно!
— Мэм, при всем уважении, — побагровел садовник, — я знаю, что делаю!
— Сомневаюсь, — отрезала я, отогнав желание отобрать насос и... обрызгать этой гадостью самого садовника. — Иначе не стали бы обрабатывать эти несчастные пионы табачным настоем с дегтем.
— Да что бы вы понимали! — разошелся садовник, взмахнув своим нехитрым инструментом. — Это же тля, видите? От нее нужно избавиться.
В доказательство он потряс еще не распустившимся бутоном, по которому деловито сновали муравьи. Прозрачный, липкий даже на вид налет подтверждал его правоту. Но неужели у хозяйки этого дома не хватит денег на нормальное зелье?
Я чуть повысила голос:
— Ваш состав уничтожит не только тлю, но и облюбованные ею бутоны!
Негромкие аплодисменты разорвали напряженную предгрозовую тишину.
— Браво, милая, браво! — Пожилая леди неторопливо спускалась по ступенькам, элегантно опираясь на трость.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Мисс Мэри Райт — энергичная старая дева тридцати семи лет.
Мисс Роуз Карпентер — юная племянница мисс Райт, медсестра, прибывшая в Дорсвуд ради ухода за леди Присциллой.
Леди Присцилла Поуп — старая ведьма (во всех смыслах), обладающая значительными собственными средствами, владелица коттеджа «Ивы».
Леди Хелен Хэлкетт-Хьюз — единственная дочь покойного барона Хэлкетта, которому некогда принадлежали окрестности Дорсвуда.
Полковник Бартоломью Хьюз — супруг леди Хэлкетт-Хьюз. Отставной военный, человек немыслимых для смертного достоинств (по его собственному мнению) и напыщенный индюк (по мнению всех остальных).
Родерик Хьюз — сын и наследник четы Хьюз. Повеса, бездельник, любитель выпить и перекинуться в картишки.
Сибил Бредфорд — подруга леди Хэлкетт-Хьюз по пансиону. Трижды вдова.
Арнольд Фаулер — ученый-археолог с мировым именем, специалист по холмам фэйри.
Леона Фаулер — сестра Арнольда Фаулера, восходящая звезда кинематографа.
Чарльз Гилмор — владелец соседнего имения, одинокий чудак и любитель редкостей. Самый завидный холостяк в округе.
Джеймс Миллер — местный викарий, страстно увлеченный благотворительностью и садоводством.
Рут Миллер — сестра викария, весьма целеустремленная особа.
Доктор Брайан Пэйн — деятельный молодой врач, напрочь лишенный светского лоска.
Инспектор Этан Баррет — столичный полицейский, который волею судьбы гостил неподалеку.
Констебль Стивен Догсли — пес-оборотень, помощник инспектора Баррета.
Констебль Греггсон — местный полицейский, потрясенный свалившимся на него расследованием убийства.
Альфред Уильямс — идеальный дворецкий, служит в семье Хьюз почти пятнадцать лет.
Миссис Уайлд — экономка в семье Хьюз, принята на должность около полугода назад.
Джоунс, Гроувер — садовники.
Сисси — горничная леди Присциллы.
Миссис Шилдс — служащая почты.
Миссис Брэнт, мисс Смит — ее подруги, жительницы деревни.
Миссис Харрис — наемная работница.
Дорсвуд, милая деревушка в окрестностях Лозборо на юге Альбиона
ГЛАВА 1
Овсянку следовало бы поместить в справочник «Яды и декокты» где-то между мышьяком и белладонной. Смерть от нее, конечно, не так скоропостижна, зато очень, очень мучительна.
Подумать только, каждый день начинать со склизкой мерзости в желудке! Тут любой сведет счеты с жизнью, лишь бы не влачить дальше столь жалкое существование.
Я с отвращением подняла ложку, рассмотрела неаппетитную жижу с комками разбухшего изюма и опустила обратно в тарелку. Это было выше моих сил.
— Тут отличный повар, не правда ли, мисс Райт? — с набитым ртом поинтересовался полковник Биббингтон, мой сосед по столу, такой же скучный, как овсянка в его тарелке.
— О да!
Иронии он не заметил. Кивнул важно и принялся разглагольствовать о преимуществах альбионской кухни, о прелести альбионской погоды, о важнейших битвах альбионской истории...
Словом, Альбионом я была сыта по горло еще до того, как сошла с корабля на его унылую землю. Накрапывал дождь, из порта доносились запахи водорослей, мокрой кожи, нечистот и гнилой требухи. Вокруг сновали моряки, носильщики и подозрительного вида дети.
Я поставила на палубу чемодан, в который легко уместились все мои скудные пожитки, и пониже надвинула шляпку, спасаясь от ветра и мороси.
Здравствуй, Альбион! Не думала, что снова тебя увижу...
Вежливый стюард помог мне сойти по трапу.
— Поймать вам такси, мэм?
Я покачала головой и легко солгала:
— Нет, благодарю. Меня встречают.
По правде сказать, денег оставалось совсем немного, а ведь нужно еще купить кое-какие мелочи. Теплую ночную сорочку, халат, шерстяные носки и прочее в таком роде. Совершенно отвыкла! В жарких странах не было нужды кутаться.
И расходы... Добираться придется на трамвае. Нужно еще подкрепиться — по-видимому, в одном из тех ужасных дешевых кафе, где чай похож на чуть подкрашенную воду, а ломтики тостов немногим толще бумаги и такие же безвкусные.
Стюард поджал губы, не дождавшись чаевых, затем улыбнулся следующей пассажирке с безвкусно огромными бриллиантами в ушах.
Что же, в нашем мире ты получаешь то, за что можешь заплатить.
Я отвернулась, крепко сжимая ручку потертого чемодана. Когда-то роскошный, из крокодиловой кожи, с обитыми медью уголками, теперь верный спутник моих путешествий поизносился и обтрепался. Впрочем, как и я.
От воспоминаний меня отвлек звонкий голос:
— Тетя Мэри!
— Роуз? — поразилась я, высмотрев в толпе светлую девушку в маленькой старомодной шляпке.
Совсем как на фото, которое она выслала мне полгода назад.
Конечно, я отправляла телеграмму — нехорошо было бы нагрянуть без предупреждения. Но не думала, что племянница ради меня примчится из своей глуши.
Роуз привстала на цыпочки и неистово замахала руками, чуть не уронив сумочку.
— Тетя Мэри, я тут!
Я перехватила чемодан обеими руками, выставила перед собой и ввинтилась в толпу, действуя им на манер тарана и то и дело повторяя:
— Простите... Извините... Я такая неуклюжая...
Несколько минут спустя я наконец смогла обнять Роуз за хрупкие плечи.
— Как ты, дорогая?
Роуз часто моргала. Светлые, как у многих натуральных блондинок, ресницы слиплись от слез, но губы улыбались.
— Со мной все хорошо, тетя... Нет, правда, хорошо! Я так рада, что ты смогла приехать!
— А уж как я рада.
Я прижалась щекой к ее макушке и прикрыла глаза.
Оно того стоило. Стоило бесконечных дней болтанки в каюте, остатка моих сбережений и даже мерзкой овсянки.
Прежде всего мы отправились за покупками. С ними, впрочем, было покончено быстро — я привыкла довольствоваться малым и была не слишком придирчива. Зато Роуз с удовольствием поглазела на витрины и выбрала себе новую брошь: золотисто-оранжевый кленовый лист, который так подходил к ее коричневому пальто.
О чашке чаю в дешевой забегаловке Роуз даже слышать не захотела.
— Тетя, что за глупости? Тебе нужно нормально питаться. Ты ужасно похудела, и под глазами синяки.
— Любопытный способ сказать женщине, что она постарела, — усмехнулась я.
Роуз смутилась и притворно нахмурилась.
— Тетя, не переводи разговор. Ты истощена, я это говорю не как любящая племянница, а как медсестра!
Она была так очаровательна, что я со смехом сдалась.
— Хорошо-хорошо. Покоряюсь и внимаю. Что ты мне пропишешь? Бульон?
— Хорошую отбивную, рагу и крепкий сладкий чай. Счет оплачу я! И не спорь.
От любого другого слышать подобное было бы унизительно, но Роуз сделала это с таким тактом, что я лишь кивнула...
Вкусная еда и немного заботы совершили чудо. Я расслабилась, чего не позволяла себе уже долгие, долгие месяцы.
— Что ты собираешься делать теперь? — спросила Роуз, когда от плотного обеда остались лишь крошки.
— Понятия не имею, — пожала плечами я и сказала с наигранной бодростью: — Буду искать работу.
На какое место я могла претендовать? Для горничной я слишком стара. Секретарша? Продавщица в одном из модных универсальных магазинов? Помощница аптекаря? Везде нужны молодые, хорошо бы с образованием. В мои тридцать семь на новом месте устроиться тяжело.
Выкручусь. И не в таких переделках бывала.
Я ни словом не обмолвилась, насколько печальны мои дела. Но Роуз, при всей ее наивности, дурочкой не была. Она протянула руку и сжала мою ладонь. В огромных голубых глазах племянницы читалось сочувствие.
— Тетя Мэри, мы что-нибудь придумаем. Обязательно!
— Мы? — переспросила я, подняв брови. — Мне показалось, или ты имела в виду не нас с тобой?
— Так и есть, — созналась она, покраснев. — Я имела в виду леди Присциллу Поуп, мою хозяйку, и... еще одного человека. Очень хорошего человека!
Мне стало смешно и чуточку грустно. У малышки Роуз появилась сердечная привязанность? Ничего удивительного, ей ведь уже девятнадцать, к тому же Роуз — настоящая красавица. Тоненькая, нежная, хрупкая, словно фарфоровая.
— Роуз, — сказала я мягко, — я очень ценю твою заботу. Но не стоит отягощать моими проблемами посторонних. Я справлюсь.
Она нахмурилась.
— Тетя, я ведь смогла выучиться и получить диплом медсестры только благодаря тебе. Я знаю, что папа с мамой не оставили мне ни пенни. Последние три года именно ты оплачивала мои счета и учебу, еще и присылала деньги на булавки. Теперь мой черед.
— Я делала это не ради...
— Тетя, перестань! — Обычно кроткая Роуз, кажется, начала сердиться всерьез. — Конечно, не ради этого. Я просто очень тебя люблю и... У меня больше никого нет. Побудь со мной хотя бы немного, прошу.
Я покачала головой.
— Боюсь, это невозможно. Тебе нужно возвращаться.
А у меня нет денег на пансион, даже если он найдется в той деревушке.
— А вот и нет! — Роуз, как маленькая, показала мне язык. Сущее дитя! — Леди Присцилла пригласила тебя на уик-энд. На Белтайн, если точнее. Сама пригласила, я об этом даже не заикнулась! Прошу тебя, поедем со мной.
Я посмотрела на желтые нарциссы в вазе. Вздохнула.
— Роуз, послушай...
Очень соблазнительно. Мне так нужна передышка. Но...
Роуз подалась вперед и умоляюще сложила руки.
— Леди Присцилла очень богата, ты нисколько ее не стеснишь. Тетя, прошу!
— Ну хорошо, — сдалась я, помолчав.
В конце концов, что значат эти три дня?
Выйти нам пришлось в Лозборо, поскольку в крохотном Дорсвуде поезд, конечно, не останавливался. Роуз настояла на путешествии первым классом. «Я могу себе это позволить, тетя Мэри!» — гордо сообщила она. Так что в пути я прекрасно отдохнула и теперь с интересом разглядывала окрестности из окошка такси.
Это была деревушка на берегу живописного ручья, словно сошедшая с открытки. Кирпичные стены, побуревшие и выщербленные от времени, придавали домикам какое-то неизъяснимое очарование, а крыши из дранки делали их похожими на трухлявые грибы. Пожалуй, смотрелось бы мрачновато, если бы не буйство красок в палисадниках. Царственные розы, капризные клематисы, милые анютины глазки и веселый душистый горошек притягивали взгляд и смягчали суровый вид деревни.
— Красиво, правда? — с гордостью спросила Роуз, как будто сама вырастила все это разноцветье. — Эй, осторожнее!
Такси резко затормозило, едва не сбив с ног почтенную даму, укутанную в великое множество шалей и платков. На вид ей было за восемьдесят. Старушка пересекала дорогу с непринужденной уверенностью лайнера в океане.
Водитель посигналил и замахал руками, отгоняя старую даму, словно курицу. Лицо ее, похожее на печеное яблоко, гневно сморщилось, и старушка потрясла в нашу сторону кулаком. Затем она расправила на плечах три шали — пуховую, шелковую и кружевную — и поковыляла дальше.
Водитель вполголоса чертыхнулся и вновь тронулся с места, теперь куда осмотрительнее.
— Миссис Меллинг, — объяснила Роуз рассеянно. — Местная достопримечательность. Половина деревни — ее родня, так что у нас ее уважают.
«У нас», неужели?
Я приподняла бровь.
— Дорогая, надеюсь, ты не собираешься осесть в этом... милом уголке?
Роуз залилась краской и вздернула подбородок.
— Почему бы и нет? Мне нравится Дорсвуд.
— Мне тоже, — созналась я, разглядывая чудесные маргаритки вдоль дороги. Похоже, когда-то неподалеку жили фэйри. Даже через сто с лишним лет с тех пор, как фэйри ушли, остатки силы еще питали эту землю. — Сам по себе Дорсвуд неплох. Но, дорогая, ты так молода! Стоит ли хоронить себя в такой глуши?
— Ты неправа, тетя Мэри, — сморщила носик Роуз, нервно поправляя перчатки. — Дорсвуд чудесный! Здесь живут прекрасные люди и...
Я с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза.
«Прекрасные люди», ну конечно! Добросердечная Роуз всех судила по себе, не замечая в окружающих ни изъянов, ни пороков. Когда-то я тоже такой была, поэтому знала, что спорить бессмысленно. Во всяком случае, напрямую.
— Роуз, дорогая, — сказала я терпеливо, похлопав ее по руке. — Разве хорошие люди живут только здесь?
Вопрос был с подвохом, и племянница не нашлась с ответом. Упрямо поджала губы и отвернулась, делая вид, будто заинтересовалась пейзажем.
— Взгляни! — Она указала на старинную церковь. — Разве она не прелестна? Говорят, ей семьсот лет.
Возможно, только годы не пошли церквушке на пользу. Стены поросли мхом и лишайниками, витражи кое-где раскрошились, а крыша выглядела так, будто вот-вот свалится на голову.
Я промолчала, лишь быстро взглянула на лучащееся счастьем лицо племянницы.
Влюблена. Влюблена отчаянно и безоглядно.
Коттедж «Ивы», как нетрудно догадаться, располагался на берегу пруда, поросшем старыми узловатыми ивами. По меркам Дорсвуда, дом был почти новым — век, не больше, что для этих мест сущая ерунда. Нарядные белые стены, красная черепичная крыша, а сад...
Мне вдруг захотелось выпрыгнуть из такси, снять туфли и побежать по газону босиком. Провести ладонью по нежным, словно нарисованным акварелью анютиным глазкам в кашпо и ящиках. Устроиться в шезлонге под пышной липой. Срезать букет пионов, только-только начавших распускаться на клумбе у входа. Нарвать базилика, мяты и розмарина, зеленеющих чуть поодаль. Посидеть с книжкой в беседке, что прячется в глубине сада, попить чаю на веранде.
Я вдохнула аромат душистого горошка, обвивающего кирпичную ограду, и прикрыла глаза. Пожалуй, кое в чем Роуз права. Дивное местечко. Почти как коттедж «Дрозды», в котором я родилась и выросла. Я не была там сколько?.. Почти двадцать лет. Но дом все еще мне снится.
— Тетя Мэри? — осторожно окликнула Роуз, тронув меня за плечо. — С тобой все в порядке?
— Разумеется! — Я заставила себя выдохнуть и отвести глаза.
Успею еще налюбоваться.
Такси покатило по гравийной дорожке и остановилось у входа. Резные колонны напоминали ивы, в стороне умиротворяюще журчал фонтан.
Рядом с пышными кустами пионов возился садовник. Он перемешал палочкой какой-то бурый состав, накачал насос и принялся обрызгивать нежно-розовые бутоны. Пахло отвратительно.
Я остановилась как вкопанная и крикнула:
— Перестаньте! Что вы делаете? Да-да, я вам говорю.
Садовник посмотрел на меня исподлобья. Руки его прятались в широких садовых перчатках, а лицо скрывала низко надвинутая шляпа. На вид ему было лет пятьдесят.
— Отойдите, мэм! Не то может случиться несчастье. Это очень едкий состав.
Последнее он, кажется, сказал с гордостью.
— Еще какое несчастье, — кивнула я. — Вы сейчас уничтожите эти чудесные цветы.
Один роскошный куст уже был наполовину покрыт коричневой жижей. Ему же больно!
— Мэм, при всем уважении, — побагровел садовник, — я знаю, что делаю!
— Сомневаюсь, — отрезала я, отогнав желание отобрать насос и... обрызгать этой гадостью самого садовника. — Иначе не стали бы обрабатывать эти несчастные пионы табачным настоем с дегтем.
— Да что бы вы понимали! — разошелся садовник, взмахнув своим нехитрым инструментом. — Это же тля, видите? От нее нужно избавиться.
В доказательство он потряс еще не распустившимся бутоном, по которому деловито сновали муравьи. Прозрачный, липкий даже на вид налет подтверждал его правоту. Но неужели у хозяйки этого дома не хватит денег на нормальное зелье?
Я чуть повысила голос:
— Ваш состав уничтожит не только тлю, но и облюбованные ею бутоны!
Негромкие аплодисменты разорвали напряженную предгрозовую тишину.
— Браво, милая, браво! — Пожилая леди неторопливо спускалась по ступенькам, элегантно опираясь на трость.
