1
В конце августа осень чувствовалась все отчетливее. Она, как огромная рыжая кошка, обмахивала своим пушистым хвостом кроны деревьев, меняя цвет листвы.
Антония Семеновна Василенко любила именно эту пору наступающей осени до середины сентября. В свои шестьдесят восемь она понятия не имела чем занять совершенно ненужное свободное время. Дети, стали давно взрослыми - сын и дочь, они в основном сами занимались своими детьми, лишь изредка привозя к матери, а теперь и внуки выросли, приезжая к бабуле, к которой относились как к подруге, а не как к вымирающему поколению, с любовью. Однако, трое мальчишек – это мальчишки, иногда забывающие позвонить, но это ничего не значило.
Когда-то, в бытность бригадира одного из маршрутов автобусного парка, она лихо водила тяжелый ЛиАЗ, единственная женщина, которой помогали все мужчины в гараже. А потом она стала сама начальником ГАПО, где проработала много лет. Своя машина в идеальном состоянии находилась на стоянке под окнами.
Бабушка для них все равно была любимой и уважаемой, потому приезжали к ней по звонку незамедлительно. Она первая обучала своих сорванцов вождению едва ли не с пеленок.
Так вот, у Антонии Семеновны на пенсии оказалось слишком много свободного времени. Она была знатной рукодельницей, умела шить, вязать, вышивать, когда-то отшивала всю семью, а теперь только изредка и только для себя.
В основном она гуляла в ближайшем парке. Усядется на скамейке и наблюдает за происходящим вокруг. Вон там под неусыпным наблюдением играют дети разного дошкольного возраста, Антония Семеновна тут же вспоминала своих детей и вн6уков в таком же нежном возрасте. Перед ее внутренним взором, как по заказу, принимались пробегать картинки с интересными случаями, связанные с ними. В такие минуты пожилая женщина оказывалась особенно впечатлительной.
В дождливые дни она старалась наблюдать ненастье, так же ею любимое, стоя у окна третьего этажа или выходя на застекленный балкон, открыв одно из современных фрамуг. Сегодня был именно такой непогожий день с прекрасным, но довольно нудным и затяжным дождем, низким, свинцового цвета, небом. Не так давно ставшим больным сердце кольнуло, словно иглой пронизав болью под лопатку, а потом сердце заскулило раненым зверем, потом стянуло его, словно обручами. Антония Семеновна схватилась за грудь, болезненно скривившись, судорожно вздохнула. Ей даже странно показалось, что она не испугалась понимания своего конца.
«Вот, значит, как я ухожу», - было совсем немного грустно, что напоследок не увидела родных лиц, а с другой стороны, зачем родственникам наблюдать ее кончину. Даже в такую минуту женщина думала о своих самых любимых… Она не успела увидеть правнуков, встретить Новый год, очередной свой день рождения. Она возвела глаза к потолку, но тоннелей из яркого света не увидела. Потолок, как потолок, ничего интересного, выкрашенный белым, старая люстра. А потом ее кто-то позвал...
Где-то, неизвестно где
- Мама, - звонким колокольчиком звенел девичий голос, - давай заберем ее в наш мир, а то этот охотник скоро умрет, тогда мы не успеем его оживить!
Совсем молоденькая богиня любви Аль-Терры Самира умоляюще смотрела, глядя матери в глаза, сложив светлые бровки домиком. Она усиленно моргала, удрученно вздыхая, то и дело поглядывая исподтишка на отца, словно беря его в сообщники. Антиль – бог Справедливого суда и по совместительству Создатель мира, с нежностью так же поглядывая, встречался с дочерью заговорщицкими взглядами. Однако, мать этого божественного семейства была не настолько податлива на уговоры любимой дочери, нежели ее супруг.
- Самира, ты уверена, что этого темного следует удержать в нашем мире? Ведь на его место вполне могут назначить другого, - она ждала объяснений дочери.
Гнела сегодня была как никогда хороша собой и Антиль с благоговеньем наблюдал за разговором самых дорогих женщин, не пытаясь вмешиваться. Ему становилось интересно, продавит ли юная Самира мать или нет?
Длинные черные волосы богини Плодородия рассыпались по плечам, ей, как матери семейства, не пристало веселиться, подобно дочери, хотя очень хотелось пуститься в авантюру, предлагаемую юной дочерью.
Она исподволь наблюдала за величественным супругом, замечая его беспристрастность к происходящему. Однако, такое поведение Создателя вовсе не означало, что он не примечает малейших нюансов разговора. Вздохнув, обдумывая предложение Самиры, богиня задумалась: совсем чуть-чуть не достигший своего тридцатилетия Эртен Форзи, слишком хорош в своей профессии. Мрачный с двумя шрамами на левой стороне лица, но он уже почти восемь лет значится лучшим из охотников за нечистью, которая прорывается через разовые порталы неизвестных магов. Остальные тоже неплохи, но мрачный Форзи с ними не сравнится. Она снова с жалостью посмотрела н6а распластанное между камнями тело мужчины.
- Из всех охотников на нечисть, кого мы знаем, он лучший, - пожала плечами девушка.
- Что ж, - Гнела задумалась. Этот охотник на самом деле был лучшим, только случайно попавшись на зуб одного из ядовитых нечисти – сумрачного тольфа. – Предлагаешь его воскресить, подселив ему душу почившей старушки? Она ведь не боялась умирать.
- Но с таким характером, как у бабули, вся нечисть исчезнет и все порталы закроются, - едва ли не взвизгнула девушка, хлопнув в ладоши, а потом и вовсе запрыгала, кружась вокруг своей оси. Она уже поняла, что мать сжалилась над ней и полностью согласилась, а уж опасается неприятностей из собственной вредности. – Так я пойду его оживлять? – сверкнула синими глазами на каждого из родителей.
- Пойдем вместе, - отозвался отец, поднимаясь из своего кресла. – Я тебя подстрахую.
Юная богиня, уже совершенно не могла сидеть на месте. На вид ей казалось лет шестнадцать-семнадцать, потому легкомысленная богиня Любви находилась в полном счастье, что Форзи, который ей нравился, как борец, как маг, как воин, вновь будет жить. А вот то, что в мужском теле окажется женская душа, маленькая плутовка не подумала.
В конце августа осень чувствовалась все отчетливее. Она, как огромная рыжая кошка, обмахивала своим пушистым хвостом кроны деревьев, меняя цвет листвы.
Антония Семеновна Василенко любила именно эту пору наступающей осени до середины сентября. В свои шестьдесят восемь она понятия не имела чем занять совершенно ненужное свободное время. Дети, стали давно взрослыми - сын и дочь, они в основном сами занимались своими детьми, лишь изредка привозя к матери, а теперь и внуки выросли, приезжая к бабуле, к которой относились как к подруге, а не как к вымирающему поколению, с любовью. Однако, трое мальчишек – это мальчишки, иногда забывающие позвонить, но это ничего не значило.
Когда-то, в бытность бригадира одного из маршрутов автобусного парка, она лихо водила тяжелый ЛиАЗ, единственная женщина, которой помогали все мужчины в гараже. А потом она стала сама начальником ГАПО, где проработала много лет. Своя машина в идеальном состоянии находилась на стоянке под окнами.
Бабушка для них все равно была любимой и уважаемой, потому приезжали к ней по звонку незамедлительно. Она первая обучала своих сорванцов вождению едва ли не с пеленок.
Так вот, у Антонии Семеновны на пенсии оказалось слишком много свободного времени. Она была знатной рукодельницей, умела шить, вязать, вышивать, когда-то отшивала всю семью, а теперь только изредка и только для себя.
В основном она гуляла в ближайшем парке. Усядется на скамейке и наблюдает за происходящим вокруг. Вон там под неусыпным наблюдением играют дети разного дошкольного возраста, Антония Семеновна тут же вспоминала своих детей и вн6уков в таком же нежном возрасте. Перед ее внутренним взором, как по заказу, принимались пробегать картинки с интересными случаями, связанные с ними. В такие минуты пожилая женщина оказывалась особенно впечатлительной.
В дождливые дни она старалась наблюдать ненастье, так же ею любимое, стоя у окна третьего этажа или выходя на застекленный балкон, открыв одно из современных фрамуг. Сегодня был именно такой непогожий день с прекрасным, но довольно нудным и затяжным дождем, низким, свинцового цвета, небом. Не так давно ставшим больным сердце кольнуло, словно иглой пронизав болью под лопатку, а потом сердце заскулило раненым зверем, потом стянуло его, словно обручами. Антония Семеновна схватилась за грудь, болезненно скривившись, судорожно вздохнула. Ей даже странно показалось, что она не испугалась понимания своего конца.
«Вот, значит, как я ухожу», - было совсем немного грустно, что напоследок не увидела родных лиц, а с другой стороны, зачем родственникам наблюдать ее кончину. Даже в такую минуту женщина думала о своих самых любимых… Она не успела увидеть правнуков, встретить Новый год, очередной свой день рождения. Она возвела глаза к потолку, но тоннелей из яркого света не увидела. Потолок, как потолок, ничего интересного, выкрашенный белым, старая люстра. А потом ее кто-то позвал...
Где-то, неизвестно где
- Мама, - звонким колокольчиком звенел девичий голос, - давай заберем ее в наш мир, а то этот охотник скоро умрет, тогда мы не успеем его оживить!
Совсем молоденькая богиня любви Аль-Терры Самира умоляюще смотрела, глядя матери в глаза, сложив светлые бровки домиком. Она усиленно моргала, удрученно вздыхая, то и дело поглядывая исподтишка на отца, словно беря его в сообщники. Антиль – бог Справедливого суда и по совместительству Создатель мира, с нежностью так же поглядывая, встречался с дочерью заговорщицкими взглядами. Однако, мать этого божественного семейства была не настолько податлива на уговоры любимой дочери, нежели ее супруг.
- Самира, ты уверена, что этого темного следует удержать в нашем мире? Ведь на его место вполне могут назначить другого, - она ждала объяснений дочери.
Гнела сегодня была как никогда хороша собой и Антиль с благоговеньем наблюдал за разговором самых дорогих женщин, не пытаясь вмешиваться. Ему становилось интересно, продавит ли юная Самира мать или нет?
Длинные черные волосы богини Плодородия рассыпались по плечам, ей, как матери семейства, не пристало веселиться, подобно дочери, хотя очень хотелось пуститься в авантюру, предлагаемую юной дочерью.
Она исподволь наблюдала за величественным супругом, замечая его беспристрастность к происходящему. Однако, такое поведение Создателя вовсе не означало, что он не примечает малейших нюансов разговора. Вздохнув, обдумывая предложение Самиры, богиня задумалась: совсем чуть-чуть не достигший своего тридцатилетия Эртен Форзи, слишком хорош в своей профессии. Мрачный с двумя шрамами на левой стороне лица, но он уже почти восемь лет значится лучшим из охотников за нечистью, которая прорывается через разовые порталы неизвестных магов. Остальные тоже неплохи, но мрачный Форзи с ними не сравнится. Она снова с жалостью посмотрела н6а распластанное между камнями тело мужчины.
- Из всех охотников на нечисть, кого мы знаем, он лучший, - пожала плечами девушка.
- Что ж, - Гнела задумалась. Этот охотник на самом деле был лучшим, только случайно попавшись на зуб одного из ядовитых нечисти – сумрачного тольфа. – Предлагаешь его воскресить, подселив ему душу почившей старушки? Она ведь не боялась умирать.
- Но с таким характером, как у бабули, вся нечисть исчезнет и все порталы закроются, - едва ли не взвизгнула девушка, хлопнув в ладоши, а потом и вовсе запрыгала, кружась вокруг своей оси. Она уже поняла, что мать сжалилась над ней и полностью согласилась, а уж опасается неприятностей из собственной вредности. – Так я пойду его оживлять? – сверкнула синими глазами на каждого из родителей.
- Пойдем вместе, - отозвался отец, поднимаясь из своего кресла. – Я тебя подстрахую.
Юная богиня, уже совершенно не могла сидеть на месте. На вид ей казалось лет шестнадцать-семнадцать, потому легкомысленная богиня Любви находилась в полном счастье, что Форзи, который ей нравился, как борец, как маг, как воин, вновь будет жить. А вот то, что в мужском теле окажется женская душа, маленькая плутовка не подумала.
