Что ж, Фалько всегда был безбашенным. Именно по этой причине он не поднимался выше боцмана. Его сила и вспыльчивость были нужды при физических столкновениях с обитателями планет и космоса, при решении каких-то чисто физических задач: погрузки или постройке. Он мог хорошо пилотировать корабль, но как же он был несдержан!
Я это знала. И из этого знания и рассказала ему о предложении Адриана. А как иначе? Я долго заботилась о Фалько, я провела его в боцманы, пусть и он позаботится обо мне. Пусть решит мою проблему – не мне же одной решать всё и за всех. Я старпом, на мне лежит ответственность за жизни экипажа.
Но прежде их жизней мне ценнее моя.
Всё произошло быстро. Как потом мне рассказывал Фалько – команда пришла в бешенство, узнав о решении Адриана загребать жар их руками. Отправление вопреки установке, нарушение плана, который был закрыт от команды, но открыт для капитана и старпома, привело их к страху. Адриан рассчитывал, что с моим и собственным влиянием просто разделит экипаж, а те и не поймут, что точка прибытия должна быть одна, а не две.
Бунт был хилым, но его хватило: Адриана они арестовали спящим, и заперли в камере грузового отсека. «Авалон» перешёл под мою власть, и я стала исполняющим обязанности капитана.
О событиях произошедшего я написала в судовом журнале кратко. Сообщила о том, что капитан Адриан предложил мне отступление от плана Центра, а затем был арестован решением экипажа. О роли Фалько ни слова – по факту, он был тоже преступником, ведь он начал мятеж.
Пока собирали образцы, и весь экипаж отсутствовал на борту, за исключением меня и пленника, я раздумывала о том, что сотворила и раз за разом приходила к мысли о том, что всё сделала правильно. Идея Адриана была отчасти верной, и будь я моложе, я бы решилась. Но не сейчас, нет! у меня у самой даже зачесались руки при мысли о разделении экипажа и отправке на челноках, но я сдержалась – безумства потом.
Адриан просил выпустить его, молил, угрожал и даже плакал – у него не было ни одного нарушения и ни одного провала, и он боялся наказания. Я успокаивала его, говорила, что это один из трёх, что есть ещё шансы отыграть всё обратно, но он не слушал и проклинал меня. В конце концов мне это надоело и я в следующий обед подлила ему снотворного.
Так он и проспал до самого прибытия на земную Станцию.
–После чего был арестован, – докладывала я собранию капитанов и правления. Меня слушали молча. От Адриана такого не ждали, но экипаж в голос подтверждал мои показания.
–Кто арестовал его? – спросили меня закономерно.
–Старший боцман Фалько Моррис.
–Что с ним?
–Он арестован, – ответила я.
Фалько не понял. Он так и не понял, что пал необходимой жертвой. Я должна была по протоколу провести арест Адриана, но у меня не поднялась бы рука. А так… а так я объяснила центру, что арестован он был одним из членов экипажа, я же, чтобы не вызвать возмущений, приняла решение команды и только по прибытии на Станцию, отдала приказ об аресте Фалько.
Он бранился, рвался, орал, что заступался за меня, требовал защитника, но я отмолчалась. И когда от меня потребовали подтвердить или опровергнуть слова Фалько, сказала, что никого ни на что не подбивала и о решении боцмана и команды не знала. Но, не зная о решении, я предотвратила возможный мятеж экипажа и уговорила сохранить жизнь капитану Адриану, сообщив, что он не угрожает, и усыпила его.
Спорить с этим можно было, но я знала, что Центр не станет докапываться до правды. Адриан сплоховал и вместо одного провала получил сразу же четыре: отступление от приказа, попытка склонить старпома на предательство, почти что мятеж на борту и тщеславную попытку воспользоваться чужим трудом и рискнуть чужими жизнями вместе с кораблём.
Фалько ждало понижение в должности. А меня…
–Ваши действия признаны верными, – наконец ответили мне. – Вы спасли корабль. Выполнили задание и не допустили мятежа. Они не верны, если говорить протокольно. Но протоколы составлены на Земле. Вы сделали всё, чтобы защитить жизни и миссию. Все обвинения с вас сняты, вы можете прибывать на Станции и выбирать миссии по своему усмотрению.
И это я тоже предполагала. Правление было в ярости от моих действий, но капитаны других кораблей знали, что условия на бумаге и в реальности отличаются. К тому же, Адриана никто не любил. Он был скромен, города и деревни других планет не грабил, контрабандой не промышлял, договариваться не умел, грезил звёздами и оставался мечтателем.
Это меня поломало и озлобило. А он…
Но не надо. О мёртвых либо хорошо, либо ничего. кроме правды. А от правды толку мне не будет. И хорошо говорить больно.
–Ступайте! – милостиво дозволили мне, и я покинула собрание.
Умудренная же опытом, я не торопилась торжествовать в пределах всевидящих стен и оказалась права. Меня окликнули:
–Старпом!
Но я не обернулась. Играть так до конца. Я раздавлена горем. Я в унынии, в усталости, в конце концов!
–Аманда! – меня нагнали, развернули и я оторопела.
Я думала за мной погнались с бюрократическим бредом, с подписью, и ожидала увидеть секретаря собрания или кого из инспекции, ан нет. хуже. Капитан Грей, чтоб его!
–Опять вы? – не удержалась я. – Что на этот раз? Злорадствовать пришли?
–Я мерзавец, – уточнил капитан Грей, – мерзавец, а не подлец. А злорадствовать подло.
–Вас переклассифицировать?
–Аманда…– он наклонился ко мне и тихо сказал, – вообще-то я хотел вас поздравить. Вы избавились от глупого чувства к тому капитану. Вы победили и поставили себя над ним. Это говорит о том, что вы не такая уж и дура.
–Я дура! – поспешила я возразить. – Я едва не допустила мятеж, и…
–Рассказывайте эти сказки наверху, – посоветовал он. – Очень рекомендую оставить их для инспекций, а не для меня.
Вот тут я помрачнела. Неужели этот мерзавец что-то понял? Да как? Невозможно!
–Просто Центр пока заинтересован в тебе больше, – продолжал Грей, вглядываясь в моё лицо, будто бы ища что-то, – и это значит, что они поверят. Пока поверят. Я предлагаю закрепить эту полосу удачи и отправиться завтра в новую экспедицию.
–Куда же? – я не знала как реагировать. Отрицать? Глупо. Удивляться? Наивно. А если это провокация?
–Со мной. С моим экипажем, по моему маршруту и на моём корабле.
–На «Секрете»? – уточнила я, чтобы хоть как-то оттянуть время для ответа. Он мне не нравился потому что я не знала, что ответить. Мне не хотелось бы отправляться так скоро, но…что-то было в этом предложении, и в этом мерзавце, такое, что теперь завладело моим вниманием.
–А у меня есть еще корабль? – капитан не удивился, лишь усмехнулся, угадывал, гад такой, мои мысли.
–Почему я?
Он пожал плечами:
–Мне кажется, это отличный шанс, чтобы выиграть время. Будет следствие. Адриана будут казнить. Тебе лучше убраться отсюда. А мне нужен старпом – предыдущий спился.
–Не могу сказать, что осуждаю его!
–С тобой комфортно работать, – признался Грей. – Очень надёжно. Только у меня будет одно условие: захочешь назвать меня мерзавцем или как-нибудь ещё, сделай это не при команде, а то придётся подавать на дисциплинарное разбирательство. Да и авантюр впереди много, не думаешь?
Я потрясённо молчала.
–Подумай, – посоветовал Грей, отходя, – у тебя еще есть немного времени.
Он оставил меня в коридоре Центра в полном непонимании и недоумении. И с какой-то странной надеждой, зарождающейся в опустелой моей душе также ярко и также внезапно, как «цветы пустоты», что настигают тебя в давящей темноте космоса.
Этот человек знал, на что давить: на мою жажду приключений и любопытство. И кто он после этого, как не мерзавец?!
Я это знала. И из этого знания и рассказала ему о предложении Адриана. А как иначе? Я долго заботилась о Фалько, я провела его в боцманы, пусть и он позаботится обо мне. Пусть решит мою проблему – не мне же одной решать всё и за всех. Я старпом, на мне лежит ответственность за жизни экипажа.
Но прежде их жизней мне ценнее моя.
***
Всё произошло быстро. Как потом мне рассказывал Фалько – команда пришла в бешенство, узнав о решении Адриана загребать жар их руками. Отправление вопреки установке, нарушение плана, который был закрыт от команды, но открыт для капитана и старпома, привело их к страху. Адриан рассчитывал, что с моим и собственным влиянием просто разделит экипаж, а те и не поймут, что точка прибытия должна быть одна, а не две.
Бунт был хилым, но его хватило: Адриана они арестовали спящим, и заперли в камере грузового отсека. «Авалон» перешёл под мою власть, и я стала исполняющим обязанности капитана.
О событиях произошедшего я написала в судовом журнале кратко. Сообщила о том, что капитан Адриан предложил мне отступление от плана Центра, а затем был арестован решением экипажа. О роли Фалько ни слова – по факту, он был тоже преступником, ведь он начал мятеж.
Пока собирали образцы, и весь экипаж отсутствовал на борту, за исключением меня и пленника, я раздумывала о том, что сотворила и раз за разом приходила к мысли о том, что всё сделала правильно. Идея Адриана была отчасти верной, и будь я моложе, я бы решилась. Но не сейчас, нет! у меня у самой даже зачесались руки при мысли о разделении экипажа и отправке на челноках, но я сдержалась – безумства потом.
Адриан просил выпустить его, молил, угрожал и даже плакал – у него не было ни одного нарушения и ни одного провала, и он боялся наказания. Я успокаивала его, говорила, что это один из трёх, что есть ещё шансы отыграть всё обратно, но он не слушал и проклинал меня. В конце концов мне это надоело и я в следующий обед подлила ему снотворного.
Так он и проспал до самого прибытия на земную Станцию.
***
–После чего был арестован, – докладывала я собранию капитанов и правления. Меня слушали молча. От Адриана такого не ждали, но экипаж в голос подтверждал мои показания.
–Кто арестовал его? – спросили меня закономерно.
–Старший боцман Фалько Моррис.
–Что с ним?
–Он арестован, – ответила я.
Фалько не понял. Он так и не понял, что пал необходимой жертвой. Я должна была по протоколу провести арест Адриана, но у меня не поднялась бы рука. А так… а так я объяснила центру, что арестован он был одним из членов экипажа, я же, чтобы не вызвать возмущений, приняла решение команды и только по прибытии на Станцию, отдала приказ об аресте Фалько.
Он бранился, рвался, орал, что заступался за меня, требовал защитника, но я отмолчалась. И когда от меня потребовали подтвердить или опровергнуть слова Фалько, сказала, что никого ни на что не подбивала и о решении боцмана и команды не знала. Но, не зная о решении, я предотвратила возможный мятеж экипажа и уговорила сохранить жизнь капитану Адриану, сообщив, что он не угрожает, и усыпила его.
Спорить с этим можно было, но я знала, что Центр не станет докапываться до правды. Адриан сплоховал и вместо одного провала получил сразу же четыре: отступление от приказа, попытка склонить старпома на предательство, почти что мятеж на борту и тщеславную попытку воспользоваться чужим трудом и рискнуть чужими жизнями вместе с кораблём.
Фалько ждало понижение в должности. А меня…
–Ваши действия признаны верными, – наконец ответили мне. – Вы спасли корабль. Выполнили задание и не допустили мятежа. Они не верны, если говорить протокольно. Но протоколы составлены на Земле. Вы сделали всё, чтобы защитить жизни и миссию. Все обвинения с вас сняты, вы можете прибывать на Станции и выбирать миссии по своему усмотрению.
И это я тоже предполагала. Правление было в ярости от моих действий, но капитаны других кораблей знали, что условия на бумаге и в реальности отличаются. К тому же, Адриана никто не любил. Он был скромен, города и деревни других планет не грабил, контрабандой не промышлял, договариваться не умел, грезил звёздами и оставался мечтателем.
Это меня поломало и озлобило. А он…
Но не надо. О мёртвых либо хорошо, либо ничего. кроме правды. А от правды толку мне не будет. И хорошо говорить больно.
–Ступайте! – милостиво дозволили мне, и я покинула собрание.
Умудренная же опытом, я не торопилась торжествовать в пределах всевидящих стен и оказалась права. Меня окликнули:
–Старпом!
Но я не обернулась. Играть так до конца. Я раздавлена горем. Я в унынии, в усталости, в конце концов!
–Аманда! – меня нагнали, развернули и я оторопела.
Я думала за мной погнались с бюрократическим бредом, с подписью, и ожидала увидеть секретаря собрания или кого из инспекции, ан нет. хуже. Капитан Грей, чтоб его!
–Опять вы? – не удержалась я. – Что на этот раз? Злорадствовать пришли?
–Я мерзавец, – уточнил капитан Грей, – мерзавец, а не подлец. А злорадствовать подло.
–Вас переклассифицировать?
–Аманда…– он наклонился ко мне и тихо сказал, – вообще-то я хотел вас поздравить. Вы избавились от глупого чувства к тому капитану. Вы победили и поставили себя над ним. Это говорит о том, что вы не такая уж и дура.
–Я дура! – поспешила я возразить. – Я едва не допустила мятеж, и…
–Рассказывайте эти сказки наверху, – посоветовал он. – Очень рекомендую оставить их для инспекций, а не для меня.
Вот тут я помрачнела. Неужели этот мерзавец что-то понял? Да как? Невозможно!
–Просто Центр пока заинтересован в тебе больше, – продолжал Грей, вглядываясь в моё лицо, будто бы ища что-то, – и это значит, что они поверят. Пока поверят. Я предлагаю закрепить эту полосу удачи и отправиться завтра в новую экспедицию.
–Куда же? – я не знала как реагировать. Отрицать? Глупо. Удивляться? Наивно. А если это провокация?
–Со мной. С моим экипажем, по моему маршруту и на моём корабле.
–На «Секрете»? – уточнила я, чтобы хоть как-то оттянуть время для ответа. Он мне не нравился потому что я не знала, что ответить. Мне не хотелось бы отправляться так скоро, но…что-то было в этом предложении, и в этом мерзавце, такое, что теперь завладело моим вниманием.
–А у меня есть еще корабль? – капитан не удивился, лишь усмехнулся, угадывал, гад такой, мои мысли.
–Почему я?
Он пожал плечами:
–Мне кажется, это отличный шанс, чтобы выиграть время. Будет следствие. Адриана будут казнить. Тебе лучше убраться отсюда. А мне нужен старпом – предыдущий спился.
–Не могу сказать, что осуждаю его!
–С тобой комфортно работать, – признался Грей. – Очень надёжно. Только у меня будет одно условие: захочешь назвать меня мерзавцем или как-нибудь ещё, сделай это не при команде, а то придётся подавать на дисциплинарное разбирательство. Да и авантюр впереди много, не думаешь?
Я потрясённо молчала.
–Подумай, – посоветовал Грей, отходя, – у тебя еще есть немного времени.
Он оставил меня в коридоре Центра в полном непонимании и недоумении. И с какой-то странной надеждой, зарождающейся в опустелой моей душе также ярко и также внезапно, как «цветы пустоты», что настигают тебя в давящей темноте космоса.
Этот человек знал, на что давить: на мою жажду приключений и любопытство. И кто он после этого, как не мерзавец?!
