–Как скажете, – с непередаваемой приторностью ответил Альбер. Надежда на какую-то крупицу информации истаяла. Никаких фактов, никаких смутных следов и полубезумных, даже пьяно-бредовых свидетельств. Нет такого существа, и неясно что ты там видел, дорогой!
–Совсем плохо? – голос Шефа потеплел. – Альбер, может тебе подмогу прислать? Ну какого-нибудь специалиста по местности и мифологии…
–Лучше яду мне пошлите! – обозлился Альбер, – Шеф, вы уж простите, но я больше не могу. Здесь паршиво и жарко. Я уже стар для таких приколов. А ещё и эта дрянь… нет, я возвращаюсь.
Альбер ожидал, что Шеф сейчас начнёт возмущаться насчёт потраченных денег и даже был готов возместить убытки, только бы убраться отсюда, но тот удивил:
–Хорошо. Возвращайся с первой же возможностью.
Видимо даже до Шефа дошло, что разбрасываться ценными кадрами куда дороже, чем провалить средства на пустую командировку. Альбер с удивлением смотрел на замолкший телефон – Шеф уже сбросил вызов и поражался чудесам. Вот уж кого надо спасать – это неожиданные понимающие решения Шефа, вот где фантастика, а не всякие кентавры и гамаюны!
Стало чуть легче. Альбер был в принципе готов рискнуть и вступить в борьбу с существом, если бы владел хоть какой-то информацией – не раз ему приходилось бороться с поганью разного вида, но тогда было известно хотя бы базовое: род, вес, скорость, слабые места…
А тут? Ничего, кроме того, что он сам видел; ничего, кроме упоминания от Ксантоса (мир его праху!) слова «эмпуса» и коротенькой издевательской справочки от Шефа и теоретиков «Центра».
С такими данными в бой противопоказано! А вот домой очень уж полагается.
Дышать стало легче, Альбер поспешил вниз, в дешевенькое подобие холла, чтобы выяснить, когда можно покинуть эту ставшую ненавистной страну, о которой так славно мечталось в детстве.
Телефон ему показали без труда и за купюру вручили справочник. Альбер не был в обиде на мелкие расходы – чёрт с ними! Главное, он покидает страшное непонятное место и назад, к родному «Центру», к ворчливому Шефу, альтернативно одарённым коллегам. Сказка! И славно, что она продолжалась, и выяснилось вдруг, что улететь он может хоть завтра утром – в местном аэропорту готовы зарезервировать место, которое нужно выкупить не позже, чем за час до вылета.
Альбер положил трубку и почувствовал, как на него находит странное облегчение. Всё страшное позади – вот она, безотчётная, неизгоняемая мысль, захватившая всё его существо.
–Хорошие новости? – нежный голос с лёгким акцентом вырвал Альбера из грёз о бесконечных, привычных и понятных совещаниях «Центра».
Альбер обернулся чуть резче, чем полагалось, но на него никто и не думал нападать. Зато на него заинтересованно смотрели. Альбер и сам заинтересовался заговорившей с ним незнакомкой – высокая, фигуристая с тонкими чертами лица, рыжеволосая и самое главное – с непередаваемой хитринкой в карих глазах. Альбер любил находить такую хитринку в женском взгляде – она обещала многое, обещала жизнь и незабываемые воспоминания.
–Можно и так сказать, – улыбнулся Альбер. Все остатки пережитых ужасов тотчас потонули где-то в черноте. Незнакомка улыбнулась, отвечая на его улыбку, и спросила:
–Почему я вас раньше не видела?
–Я прибыл недавно, только сегодня. Вы тоже не спешили появиться! – Альбер допустил весёлый упрек, жалея, что не может выдумать ничего изящнее. Но девушка оказалась нетребовательной и отозвалась тихим, искренним смехом, явно поддерживая настрой Альбера.
–А я здесь работаю, – сказала она, отсмеявшись.
Альбер оглядел её фигуру ещё раз, вроде бы невзначай, пытаясь прикинуть кем она тут работает. Явно не горничной и не официанткой – вместо униформы на ней было длинное в пол чёрное платье в мелкий красный узор.
Впрочем, вопрос был не только в платье, или в маникюре девушки – длинные ногти, покрытые красным лаком – едва ли с такими удобно убираться или тягать подносы! Но могла быть и официанткой, и горничной в отгуле, вот только зачем бы тогда она пришла на работу?
«Наверное, по административной части…» – неуверенно подумал Альбер. Основательно думать ему не хотелось – знакомство раскручивалось стремительнее, чем он мог предположить.
–Ну раз вы уезжаете, то я угощу вас напоследок! – девушка смеялась, при этом пыталась сделать строгий вид.
–Как я могу отказаться? – Альбер только развёл руками, сам поражаясь тому, как легко повлёкся он за её уже исчезающей у дверей фигурой, за металлическим стуком её каблуков…
Стоп!
Стук был слишком громким. Он вывел его к чувствам разума, встряхнул, зарядил мысленно пощёчину, и разум встряхнулся, заорал на Альбера:
–Ты даже имени её не знаешь! Куда вы идёте? А если это ограбление, или убийство…мало ли что бывает с туристами? Кто она?
Альбер, проклиная свою паранойю, развившуюся с годами службы в «Центре», рванулся за нею быстрее, чем нужно, схватил за руку, спросил, разворачивая как можно бережнее:
–Слушай, а ты не назва…
Он осёкся, увидев как рыжина её волос будто бы полыхнула настоящим пламенем. Но то можно было ещё списать на закатное, умирающее солнце, а взгляд? Почему в карих глазах промелькнуло то же пламя?
Альбер отшатнулся, с ужасом соображая и краем мыслей вспоминая содержание бездарно присланной справки об Эмпусе. Там ведь как раз говорилось об огненных волосах, верно? Ещё там говорилось о том, что её не существует и о том, что её ноги…
Она услышала его мысли. Или догадалась. Но милая улыбка на её лице стала оскалом, а рука, на глазах его вдруг удлиняясь, змеёй поползла к краю подола и бесстыдно задрала край платья, демонстрируя совсем не людскую суть обнажения.
И те самые ноги – одна уродливо медная, другая ослиная предстали без всякой ошибки перед взором Альбера, переступили, приближаясь.
Альбер обернулся к безучастно сидевшим, говорящим, снующим туда-сюда людям, которым решительно не было дела до того, что тут происходит, бросился к ним как к спасению, в безнадёжности, заорал что-то о помощи, и…
Темнота сомкнулась над ним.
–Ешь! – велел ему всё тот же нежный голос, но теперь Альбер ясно слышал, как к нему примешивается шипение, похожее на змеиное.
–Не хочу, – Альбер для верности даже отвернулся, но невидимая сила, висевшая на его шее и на всём его существе, ударила его, впилась колючим телом и зашипела в самое ухо:
–Ешь!
–Нет! – Альбер отвернулся, но не помогло – невидимая мощь развернула его голову, оплела его руку своей сутью и потянула к мёртвой плоти.
К плоти Ксантоса. Ещё целой, ещё нетронутой, упавшей от ужаса на песок, слепо глядящей на ворох черноты, связанной будто бы из лоскутов.
И сила тянула руку Альбера к плоти Ксантоса, умершего только что, и удлинялась рука, чёрной змеёй скользила к мёртвому телу.
–Я не хочу! – Альбер делал одну за другой попытку сопротивления, но не мог. Он ничего не мог изменить. Сила, которая победила его, уже его рукой, оплетая его руку своей лоскутной чернотой, отрывала первый кусок от мертвеца.
Альбер пытался закрыть рот, но рука, его же рука, ведомая чужой силой, которая плевала на бога и дьявола любого образа, уже засовывала в его пасть первый кусок и закрывала его рот, заставляя глотать осклизлые противные куски плоти прямо с одеждой.
–Жри! – шипела Эмпуса, направляя его движения как свои. Впрочем, это был ещё один лоскут к её плоти, такой многоликой, многообразной плоти.
Она сожрала Альбера, а Альбер жрал Ксантоса. И неважно, кто умер первым, потому что время существует лишь для тех, кто жив, а в мире подобных тварей время относительно. Эмпуса плевала на время и последовательность событий, потому что мироздание было таким же лоскутным одеялом, как и она сама. Вырви кусок и пришей заплатку вверх ногами, что изменится? Изменится только количество усилий, которые придётся потратить. Так она бы сожрала двоих, гналась бы за двумя, а теперь…
Так чуть проще. И веселее. В конце концов, надо выгуливать все облики и помнить себя всякой, в том числе и красавицей, которой ей уже не стать надолго. Но можно ведь иногда, можно?
–Жри-и…– прошелестела Эмпуса, сообразив, что без её власти Альбер так и не стал ей сам подчиняться. Ей наплевать, она может делать что хочет. Кто её остановит? Жри, запихивай куски плоти, чтобы насытиться скорее, в другую плоть, фаршируй одного человека другим, так плетётся бессмертие! Так плетётся чернота плоти!
Альбер чувствовал боль, но что боль, когда ужас оказался сильнее? Он не мог не есть эти куски, что впихивала ему Эмпуса, не желая расходоваться самостоятельно и отдельно жрать двоих. Он пытался сопротивляться, но уже меньше, потому что Эмпуса все равно побеждала его и всё равно пропихивала в его ставшую бездонной пасть куски Ксантоса.
Последнее, о чём думалось Альберу перед тем как разум покинул его, сменившись вечным безумием и неупокоением – это мысль о том, что Шефу надо всех теоретиков из греческих отделов пнуть под зад. В самое ближайшее время.
Не существует Эмпусы, видите ли! Поганцы…
И ведь не докажешь им ничего!
–Совсем плохо? – голос Шефа потеплел. – Альбер, может тебе подмогу прислать? Ну какого-нибудь специалиста по местности и мифологии…
–Лучше яду мне пошлите! – обозлился Альбер, – Шеф, вы уж простите, но я больше не могу. Здесь паршиво и жарко. Я уже стар для таких приколов. А ещё и эта дрянь… нет, я возвращаюсь.
Альбер ожидал, что Шеф сейчас начнёт возмущаться насчёт потраченных денег и даже был готов возместить убытки, только бы убраться отсюда, но тот удивил:
–Хорошо. Возвращайся с первой же возможностью.
Видимо даже до Шефа дошло, что разбрасываться ценными кадрами куда дороже, чем провалить средства на пустую командировку. Альбер с удивлением смотрел на замолкший телефон – Шеф уже сбросил вызов и поражался чудесам. Вот уж кого надо спасать – это неожиданные понимающие решения Шефа, вот где фантастика, а не всякие кентавры и гамаюны!
Стало чуть легче. Альбер был в принципе готов рискнуть и вступить в борьбу с существом, если бы владел хоть какой-то информацией – не раз ему приходилось бороться с поганью разного вида, но тогда было известно хотя бы базовое: род, вес, скорость, слабые места…
А тут? Ничего, кроме того, что он сам видел; ничего, кроме упоминания от Ксантоса (мир его праху!) слова «эмпуса» и коротенькой издевательской справочки от Шефа и теоретиков «Центра».
С такими данными в бой противопоказано! А вот домой очень уж полагается.
Дышать стало легче, Альбер поспешил вниз, в дешевенькое подобие холла, чтобы выяснить, когда можно покинуть эту ставшую ненавистной страну, о которой так славно мечталось в детстве.
Телефон ему показали без труда и за купюру вручили справочник. Альбер не был в обиде на мелкие расходы – чёрт с ними! Главное, он покидает страшное непонятное место и назад, к родному «Центру», к ворчливому Шефу, альтернативно одарённым коллегам. Сказка! И славно, что она продолжалась, и выяснилось вдруг, что улететь он может хоть завтра утром – в местном аэропорту готовы зарезервировать место, которое нужно выкупить не позже, чем за час до вылета.
Альбер положил трубку и почувствовал, как на него находит странное облегчение. Всё страшное позади – вот она, безотчётная, неизгоняемая мысль, захватившая всё его существо.
–Хорошие новости? – нежный голос с лёгким акцентом вырвал Альбера из грёз о бесконечных, привычных и понятных совещаниях «Центра».
Альбер обернулся чуть резче, чем полагалось, но на него никто и не думал нападать. Зато на него заинтересованно смотрели. Альбер и сам заинтересовался заговорившей с ним незнакомкой – высокая, фигуристая с тонкими чертами лица, рыжеволосая и самое главное – с непередаваемой хитринкой в карих глазах. Альбер любил находить такую хитринку в женском взгляде – она обещала многое, обещала жизнь и незабываемые воспоминания.
–Можно и так сказать, – улыбнулся Альбер. Все остатки пережитых ужасов тотчас потонули где-то в черноте. Незнакомка улыбнулась, отвечая на его улыбку, и спросила:
–Почему я вас раньше не видела?
–Я прибыл недавно, только сегодня. Вы тоже не спешили появиться! – Альбер допустил весёлый упрек, жалея, что не может выдумать ничего изящнее. Но девушка оказалась нетребовательной и отозвалась тихим, искренним смехом, явно поддерживая настрой Альбера.
–А я здесь работаю, – сказала она, отсмеявшись.
Альбер оглядел её фигуру ещё раз, вроде бы невзначай, пытаясь прикинуть кем она тут работает. Явно не горничной и не официанткой – вместо униформы на ней было длинное в пол чёрное платье в мелкий красный узор.
Впрочем, вопрос был не только в платье, или в маникюре девушки – длинные ногти, покрытые красным лаком – едва ли с такими удобно убираться или тягать подносы! Но могла быть и официанткой, и горничной в отгуле, вот только зачем бы тогда она пришла на работу?
«Наверное, по административной части…» – неуверенно подумал Альбер. Основательно думать ему не хотелось – знакомство раскручивалось стремительнее, чем он мог предположить.
–Ну раз вы уезжаете, то я угощу вас напоследок! – девушка смеялась, при этом пыталась сделать строгий вид.
–Как я могу отказаться? – Альбер только развёл руками, сам поражаясь тому, как легко повлёкся он за её уже исчезающей у дверей фигурой, за металлическим стуком её каблуков…
Стоп!
Стук был слишком громким. Он вывел его к чувствам разума, встряхнул, зарядил мысленно пощёчину, и разум встряхнулся, заорал на Альбера:
–Ты даже имени её не знаешь! Куда вы идёте? А если это ограбление, или убийство…мало ли что бывает с туристами? Кто она?
Альбер, проклиная свою паранойю, развившуюся с годами службы в «Центре», рванулся за нею быстрее, чем нужно, схватил за руку, спросил, разворачивая как можно бережнее:
–Слушай, а ты не назва…
Он осёкся, увидев как рыжина её волос будто бы полыхнула настоящим пламенем. Но то можно было ещё списать на закатное, умирающее солнце, а взгляд? Почему в карих глазах промелькнуло то же пламя?
Альбер отшатнулся, с ужасом соображая и краем мыслей вспоминая содержание бездарно присланной справки об Эмпусе. Там ведь как раз говорилось об огненных волосах, верно? Ещё там говорилось о том, что её не существует и о том, что её ноги…
Она услышала его мысли. Или догадалась. Но милая улыбка на её лице стала оскалом, а рука, на глазах его вдруг удлиняясь, змеёй поползла к краю подола и бесстыдно задрала край платья, демонстрируя совсем не людскую суть обнажения.
И те самые ноги – одна уродливо медная, другая ослиная предстали без всякой ошибки перед взором Альбера, переступили, приближаясь.
Альбер обернулся к безучастно сидевшим, говорящим, снующим туда-сюда людям, которым решительно не было дела до того, что тут происходит, бросился к ним как к спасению, в безнадёжности, заорал что-то о помощи, и…
Темнота сомкнулась над ним.
***
–Ешь! – велел ему всё тот же нежный голос, но теперь Альбер ясно слышал, как к нему примешивается шипение, похожее на змеиное.
–Не хочу, – Альбер для верности даже отвернулся, но невидимая сила, висевшая на его шее и на всём его существе, ударила его, впилась колючим телом и зашипела в самое ухо:
–Ешь!
–Нет! – Альбер отвернулся, но не помогло – невидимая мощь развернула его голову, оплела его руку своей сутью и потянула к мёртвой плоти.
К плоти Ксантоса. Ещё целой, ещё нетронутой, упавшей от ужаса на песок, слепо глядящей на ворох черноты, связанной будто бы из лоскутов.
И сила тянула руку Альбера к плоти Ксантоса, умершего только что, и удлинялась рука, чёрной змеёй скользила к мёртвому телу.
–Я не хочу! – Альбер делал одну за другой попытку сопротивления, но не мог. Он ничего не мог изменить. Сила, которая победила его, уже его рукой, оплетая его руку своей лоскутной чернотой, отрывала первый кусок от мертвеца.
Альбер пытался закрыть рот, но рука, его же рука, ведомая чужой силой, которая плевала на бога и дьявола любого образа, уже засовывала в его пасть первый кусок и закрывала его рот, заставляя глотать осклизлые противные куски плоти прямо с одеждой.
–Жри! – шипела Эмпуса, направляя его движения как свои. Впрочем, это был ещё один лоскут к её плоти, такой многоликой, многообразной плоти.
Она сожрала Альбера, а Альбер жрал Ксантоса. И неважно, кто умер первым, потому что время существует лишь для тех, кто жив, а в мире подобных тварей время относительно. Эмпуса плевала на время и последовательность событий, потому что мироздание было таким же лоскутным одеялом, как и она сама. Вырви кусок и пришей заплатку вверх ногами, что изменится? Изменится только количество усилий, которые придётся потратить. Так она бы сожрала двоих, гналась бы за двумя, а теперь…
Так чуть проще. И веселее. В конце концов, надо выгуливать все облики и помнить себя всякой, в том числе и красавицей, которой ей уже не стать надолго. Но можно ведь иногда, можно?
–Жри-и…– прошелестела Эмпуса, сообразив, что без её власти Альбер так и не стал ей сам подчиняться. Ей наплевать, она может делать что хочет. Кто её остановит? Жри, запихивай куски плоти, чтобы насытиться скорее, в другую плоть, фаршируй одного человека другим, так плетётся бессмертие! Так плетётся чернота плоти!
Альбер чувствовал боль, но что боль, когда ужас оказался сильнее? Он не мог не есть эти куски, что впихивала ему Эмпуса, не желая расходоваться самостоятельно и отдельно жрать двоих. Он пытался сопротивляться, но уже меньше, потому что Эмпуса все равно побеждала его и всё равно пропихивала в его ставшую бездонной пасть куски Ксантоса.
Последнее, о чём думалось Альберу перед тем как разум покинул его, сменившись вечным безумием и неупокоением – это мысль о том, что Шефу надо всех теоретиков из греческих отделов пнуть под зад. В самое ближайшее время.
Не существует Эмпусы, видите ли! Поганцы…
И ведь не докажешь им ничего!
