(*)
– Знаешь ли ты, в чём главная проблема ведьм? – всё, что я смогла сделать, услышав этот вопрос, это поднять голову и сделать вид, что именно об этой встрече я и мечтала, грезила.
А мадам Франческа уже усаживалась напротив. Старая ведьма была собрана и насмешлива – как и всегда. За её спиной стояли опыт и прошлое, а за моей оставались только запутанные дороги и полное непонимание того, что делать дальше.
Хорошо, что хоть Каталина не капризничала и продолжала жаться ко мне доверчиво, не спрашивая, куда я её тащу. Сейчас она вздрогнула, когда Франческа села напротив, но не посмела выразить своего удивления, продолжила смотреть в свою тарелку, словно чувствовала, что не имеет права взглянуть на неё.
– Чего не здороваемся? – Франческа, конечно, не обошла этот факт вниманием.
– Здравствуйте, – пролепетала несчастная, неприкаянная девчонка, робко взглянула на ведьму, которая могла бы её учить в другой, счастливой, жизни.
– Здравствуйте! – передразнила Франческа, – ох, в моё время такого не было…
– В ваше время люди сжигали ведьм, – мрачно заступилась я за девчонку, – мадам Франческа, вы, кажется, что-то говорили о том, что у ведьм есть какая-то главная проблема, я права?
– Неправа, – буркнула ведьма, теряя интерес к Каталине. В самом деле, зачем ей девчонка, которая и самого простого заклинания, как оказалось, даже сотворить не может? – Но права, да. Просто говорить это тебе не хотелось. Так вот – самая главная проблема у ведьм, знаешь какая?
– Алкоголизм? – предположила я, даже сама не зная, шучу я или нет.
– Дура ты! – фыркнула Франческа, – это только недоучкам проблема. А если серьёзно, то самая большая проблема ведьм – это потеря удивления. Знаешь, как паршиво живётся без него?
– Не знаю, – закапризничала я. – И вообще, с чего вы взяли, что это проблема для всех ведьм? может, это конкретно вы разучились удивляться, а валите на всех?
– Магрит, – Франческа перешла на тот бесконечно сострадательный тон, которым объясняют последнему дураку прописные истины, – я пришла к тебе в захолустье, нашла тебя, когда ты в бегах и скрываешься и от Карлини, и от де Рэ. А ты не удивилась!
Я удивилась, честно. Просто у меня было слишком много проблем и мрачности на душе, да и ноги устали идти непонятно куда, не знала я куда приткнуться и куда привести девчонку…
А тут Франческа! В период усталости и тоски, в минуту безнадежности ничему уже не удивишься так, чтобы не справиться с удивлением.
– Я просто медленно соображаю, – попыталась отбиться я. – Как вы, кстати, нас нашли?
Это было уже интереснее. Если меня нашла она, то…не стоит ли ожидать кого-то ещё?
– Ты позвала меня, – она пожала плечами, – я услышала твои мысли. Ты нуждалась в помощи.
Я позвала не её. Я позвала любую силу указать мне дорогу. Примерно это и промелькнуло в моих мыслях, я обращалась к тьме и свету, а пришла мадам Франческа… дожили!
– Вы тоже не удивлены, – заметила я, игнорируя вопрос о призыве. В конце концов, в мире ведьм есть такая легенда о том, что одна ведьма может чуять беду другой. Легенда не подтвержденная, ничем не доказанная, но красивая. Она создает о нас какой-то ореол круговой поруки и заступничества. Хотя лично я впервые сталкивалась с таким, чтобы кто-то откликался без прямого зова через пространство.
Хотя, я ведь тоже уставшая. Может в мыслях где-то и про Франческу мелькнуло? А она тут как тут. Сильна старая ведьма, сильна!
– Не удивлены тому, что я в компании с Каталиной, дочерью Ричарда, – я усмехнулась, хотя было совсем не смешно. куда я влезла, сила? Великая, безумная, почему ты меня не остановила ещё на стадии плана? Ну не будет Ричард мучиться от отсутствия дочери. И я не знаю куда вести чужую для нашего мира. И отпустить её к людям не могу – сколько она, непривычная, там протянет?
Магрит, в следующий раз, когда увидишь что-то страшное или печальное, просто пройди мимо!
– Не удивлена, – согласилась Франческа и снова взглянула на Каталину. Та не поднимала головы, сидела прямо, строго, словно ждала разрешения своей участи. – Может и я так поступила бы.
Это принесло мне небывалое облегчение. Может быть, не так уж я и безнадежна, если Франческа пошла бы также?
– А может и нет, – тут же отозвалась ведьма, – строго говоря, я никогда в подобной ситуации не оказывалась. Что намерена делать?
Я попыталась выиграть время: ткнула вилкой в картофель, разломала его…несмотря на долгий путь аппетита у меня не было. У Каталины, кстати, тоже, но она пыталась есть, может быть не знала чем себя занять и куда деть, а может просто боялась, что не скоро выпадет нам эта возможность – не знаю.
– Совет будет? – я не стала лукавить. Куда податься? Я теперь не в чести у профессора Карлини, а значит, и у Совета, в котором он обитает. Я сбежала от де Рэ, который мог бы принять меня, но что было бы у него с Каталиной?
А что будет с нами сейчас?
– Может к людям? – моё собственное предположение было смешным. Я? К людям? Да я себя сожру. Одно дело – пытаться строить бизнес в их мире, принося магию самого простого уровня к их услугам. Совсем другое дело – это жить с ними.
С ними, кто сжигал нас всего тридцать лет назад.
Да и чем жить? Как? Да, Каталина, вероятнее, адаптируется быстрее, чем я, но разве людской мир – это то, что мне подойдёт? Хотя, Каталине не подойдёт мир магический – нет, она может здесь жить, но каким ущербным будет её положение? Она будет видеть магию, будет знать, что мы используем её, а сама ничего не сможет сделать.
Это ужасно. так ужасно, что я с отвращением должна признать – я зря затеяла всё это. Куда проще было бы уйти одной, а её…
У неё отец есть. Он хотел стереть мне память и отправить меня с ней в людской мир на вечное изгнание, в полной вере о том, что я – человек и Каталина – моя дочь.
Но я так не хочу, не смогу.
– Ты мозг-то не ломай, – Франческа наблюдала за мной, внимательно наблюдала, – прежде всего – поспи пару-тройку дней. И девчонке тоже поспать дай. Потом уж решите…
– Куда? – я вздохнула, – подальше надо, чтоб не тревожили.
– Ко мне ступайте, – предложила Франческа. Ответ сорвался с её губ легко, возможно, она уже придя сюда, была готова это предложить, – у меня есть домик, та ещё глушь, но я там провожу все свободные от преподавания месяцы. Сушу травы, собираю коренья, место законное! И кто догадается о нём? Нет, если есть вариант лучше…
– Что скажешь? – я коснулась локтя девочки, – а? отправимся?
Она слабо кивнула. Конечно, она отправится. А как ещё? Она уже была готова следовать куда угодно, какое ей дело о дороге?
– Чудно. Я оставлю тебе ориентир, – красноватый огонёк вспыхнул в руке Франчески, а затем стремительно угас, растворился в пространстве красноватой паутинкой, воздух пошёл прожилками. Теперь, когда я сделаю шаг, разрывая пространство, и потащу в него Каталину, я окажусь там, где она загадала.
Да, это тоже своего рода риск. Но я не верю в её подлую натуру, хотя должна – она ведьма! Ведьмы прежде других заботятся о себе – это наше правило. Мы ему следуем. А ещё – как оказалось, мы его нарушаем.
– Не потеряйся, – хмыкнула Франческа и сама исчезла. Сделала дело и растворилась в пустоте. Сильна старая ведьма!
«За помощь благодарю…» – мысленно передала я ей, не зная, услышит ли она меня.
– Да засунь себе свою благодарность…– немедленно ответствовала моя собственная тарелка её голосом, благо, поблизости никого кроме Каталины не было – посетителей в этот час было мало, да и в углу, а кухня не торопилась разродиться теплом и уютом свежих блюд, покладисто сбагривала разогретые вчерашние.
– Пошли? – предложила я, стараясь казаться веселой. Поводов было мало, но настроение почему-то стремительно улучшилось, – тебе нужно взять меня за руку, ладно?
Каталина молча кивнула, затем осторожно коснулась меня кончиками пальцев. Я не стала её поправлять, только сама перехватила поудобнее её ладонь и девочка мелко задрожала, всё ещё боясь меня разумом, но отчаянно доверяя душой, в которой едва ли было что-то большее, чем осколки веры.
Как в сельской местности понять что дом принадлежит ведьме? Очень просто – около него, на участке будет больше зелени. Если она следит за ним, высаживает цветы или овощи, то они непременно будут огромными и густыми, их не тронет никакой жучок или плесень. Маргаритки размером с ладонь, помидоры величиной с кулак – это сюда. А если она не ухаживает за участком и бывает налётами, то…да здравствует крапива по пояс, борщевик, лианами расстилающийся повсюду и репейные шишки – каждая размером кофейное блюдце.
И среди всего этого ползущего зеленого великолепия, которое тянется к ведьме, дышит, вьётся у её ступеней, маленький домик – нетронутый ни ветром, ни хмарью, ни дождями, ни плесенью…
Покосившийся, да. Слепые окна, скрипучая дверь, но не замечен этот дом никаким буйством природных сил.
– Осторожно иди, – предупредила я и тут же, подавая дурной пример, влезла со всей дури по колено в какие-то колючки.
Ругаться при детях нельзя, но сдержаться сил не было.
– Повторять не надо, – прошипела я, когда заклинание снесло отвратительное растение с ноги. Его собратья, почуяв магическую мощь, как будто бы отползли, шелестя – явно обсуждали какая я стерва…
Каталина миновала опасные заросли без приключений и вошла за мною в дом. Что порадовало сразу, так это то, что Франческа оказалась хорошей хозяйкой – большая любительница варенья она щедро заставила добрую часть большой комнаты банками с заготовками. Когда только успевала-то? впрочем, не всё было вареньем – кое-где были закручены в мутные жидкости и корешки, и травы, но ничего…
Самое главное, в доме имелась плита. Одна сила знает, куда она там выходила, но под властью моего желания, она затеплела, прогревая выхоложенный дом.
Жить оказалось можно. Имелась тут и канализация, и свет – хоть и мутно горела лампочка, а и то прекрасно! Порадовало и то, что подвал был наглухо закрыт (оставалось надеяться, что Франческа использовала его как склад для хранения продуктов, а не таила кого-нибудь), имелся и скрипучий шкаф, и комнат было аж три: одна большая, другая, похоже, предназначалась, судя по большой кровати, самой Франческе, а третья – маленькая, худая, почему-то с мышиным запахом, хотя самих мышей тут быть не могло.
– Живём! – обрадовалась я. – Кровать, раковина, плита, унитаз, шкафы… эх! Заняться, конечно, шибко нечем, но в нашем положении оно и на пользу, да? Поспим, отдохнем…
Я залезла на удачу в шкаф, и обнаружила на самых верхних полках комплект свежего постельного белья. Ах, хороша Франческа! Всё у нее есть!
– Живем! – уверилась я. – Каталина, где тебе постелить?
Она не ответила. Я обернулась на неё и очень вовремя, чтобы увидеть, как слёзы, давно, видимо, сдерживаемые, накрыли её настоящей волной.
В следующее мгновение девчонка забилась в истерике. Она сползла на пол, её рыдания стали судорожными, некрасиво закраснелось лицо, исказились черты. Почти секунду я осмысливала происходящее, затем бросилась к ней.
Но как было мне успокоить её горе? А оно скопилось. Её мать лгала ей всю жизнь, накачивая, пока могла, своей собственной магией, не решаясь открыть правду – и сейчас Каталина, рыдая, кляла её и шептала о ненависти.
Её родной отец обрёк её на собственное презрение, пытался сбагрить её, и когда не смог, остался холоден.
– Я видела…ни разу не подошёл, – разобрать даже эти простые слова в её истерике было сложно, но я это и так знала. Ричард таился от дочери, боялся её беспомощности и своей тоже.
Она ненавидела всю, что было вокруг. Проклинала последними словами, которые не предполагалось бы ей произносить, тех сокурсниц, которые родились в настоящей магии.
Из меня всегда выходил плохой утешитель. Больше того – отвратительный. Но я должна была что-то делать. Я обнимала её, а она заливала мне плащ слезами, пачкалась о его пыль, но не замечала этого.
Я гладила её по вздрагивающей спине, шептала глупости о том, что всё будет хорошо, а она всхлипывала, плакала, просила за что-то прощения. Я так и не знаю за что.
Но, кажется, я говорила ей, что всё прощаю, и что всё наладится. Но как оно могло наладиться, я не представляла, благо, Каталина не спрашивала этого.
– Я обуза…– её истеричные рыдания стали затихать, голос стал спокойнее и в то же время ещё срывался, она пыталась овладеть собой и вывести из ситуации какие-то выводы. Неправильные, но как донести мне это было до неё? – обуза…
– Это не так! уговаривала я, в который уже раз чувствуя, что утешения – это не моё, я просто не умею успокаивать боль. – И твой отец поймёт это, и…
– Лучше бы мне умереть, – вдруг совершенно спокойно и отчётливо произнесла Каталина.
Меня прошибло. Теперь уже моя ненависть колыхнулась, обожгла грудь и почему-то язык. Сила, великая сила! За что же это так? ладно её мать, слабая, дурная, никчемная ведьма, которая, натворив дел, не нашла ничего лучше самоисхода.
Но Ричард… это же твоя дочь. Почему ты довел её до того, что она, не вступив ещё в пору взрослости, хочет умереть? А она хочет, я слышу намерение в её голосе, это не просто запальчивая фраза – это то, что она уже обдумывала не раз и не два.
Ненависть новой волной захлестнула меня. Ричард – какая же ты слабовольная, ничтожная…
– Ненавижу…– прошелестела я, сама не давая себе отчёта в своих словах. Моя ненависть остудила её окончательно, смяла.
– Меня? – сразу предположила Каталина, и обречение в её голосе стало железным кольцом.
– Твоего отца, – признала я. – Я ненавижу его, надо было его убить. У меня был хороший шанс. Он не заслуживает жизни после того, что ты сказала.
Она не понимала, нет, не могла даже понять.
– Ты не обуза, – я строго взглянула на неё, – и если ты попробуешь что-то с собой сотворить, это значит, что все мои старания, мои и Франчески, ничего не стоят. Значит, напрасно я рискнула последним приютом и работой у де Рэ, напрасно ушла. поняла меня?
Что было в моём голосе? Или истерику и отчаяние побеждают совсем не утешением? Не знаю, но она кивнула, совсем по-взрослому взглянула на меня и пообещала:
– Я ничего не сделаю. Простите меня, пожалуйста. Просто…
Она не знала чем закончить. Просто паршиво? Просто плохо? просто мой отец – Ричард? Я бы на её месте тоже не знала.
– Бедное, бедное дитя, – странно, до недавнего времени я сама воспринимала себя как ребенка, но вот передо мной сидела совершенно незащищенная от этого мира девчонка, и я обнимала её, и чувствовала, как растёт моё чувство ответственности. Это раньше я могла делать то, что хочу, не считаясь ни с чем, забывая себя. сейчас всё было по-другому, я была должна позаботиться о ней. Я должна была.
– А чего тебе не нравится? – Рудольфус де Рэ не скрывал откровенной издевки в своем голосе. А чего ему было таиться? Тем более, этих магов не поймёшь: то нужна ему дочь, то не нужна, то нужна, но в людском мире и непременно с Магрит, а теперь…
– Она её увела…куда-то увела! – Ричард и сам не мог понять, что именно его раздражает в этой ситуации. То ли то, что Магрит узнала про его намерение отправить её со стертой памятью в мир людей вместе с Каталиной, то ли внезапное вмешательство де Рэ в его семейное дело, то ли своеволие Магрит, но что-то ему не давало покоя. А этот издевался!
– Знаешь ли ты, в чём главная проблема ведьм? – всё, что я смогла сделать, услышав этот вопрос, это поднять голову и сделать вид, что именно об этой встрече я и мечтала, грезила.
А мадам Франческа уже усаживалась напротив. Старая ведьма была собрана и насмешлива – как и всегда. За её спиной стояли опыт и прошлое, а за моей оставались только запутанные дороги и полное непонимание того, что делать дальше.
Хорошо, что хоть Каталина не капризничала и продолжала жаться ко мне доверчиво, не спрашивая, куда я её тащу. Сейчас она вздрогнула, когда Франческа села напротив, но не посмела выразить своего удивления, продолжила смотреть в свою тарелку, словно чувствовала, что не имеет права взглянуть на неё.
– Чего не здороваемся? – Франческа, конечно, не обошла этот факт вниманием.
– Здравствуйте, – пролепетала несчастная, неприкаянная девчонка, робко взглянула на ведьму, которая могла бы её учить в другой, счастливой, жизни.
– Здравствуйте! – передразнила Франческа, – ох, в моё время такого не было…
– В ваше время люди сжигали ведьм, – мрачно заступилась я за девчонку, – мадам Франческа, вы, кажется, что-то говорили о том, что у ведьм есть какая-то главная проблема, я права?
– Неправа, – буркнула ведьма, теряя интерес к Каталине. В самом деле, зачем ей девчонка, которая и самого простого заклинания, как оказалось, даже сотворить не может? – Но права, да. Просто говорить это тебе не хотелось. Так вот – самая главная проблема у ведьм, знаешь какая?
– Алкоголизм? – предположила я, даже сама не зная, шучу я или нет.
– Дура ты! – фыркнула Франческа, – это только недоучкам проблема. А если серьёзно, то самая большая проблема ведьм – это потеря удивления. Знаешь, как паршиво живётся без него?
– Не знаю, – закапризничала я. – И вообще, с чего вы взяли, что это проблема для всех ведьм? может, это конкретно вы разучились удивляться, а валите на всех?
– Магрит, – Франческа перешла на тот бесконечно сострадательный тон, которым объясняют последнему дураку прописные истины, – я пришла к тебе в захолустье, нашла тебя, когда ты в бегах и скрываешься и от Карлини, и от де Рэ. А ты не удивилась!
Я удивилась, честно. Просто у меня было слишком много проблем и мрачности на душе, да и ноги устали идти непонятно куда, не знала я куда приткнуться и куда привести девчонку…
А тут Франческа! В период усталости и тоски, в минуту безнадежности ничему уже не удивишься так, чтобы не справиться с удивлением.
– Я просто медленно соображаю, – попыталась отбиться я. – Как вы, кстати, нас нашли?
Это было уже интереснее. Если меня нашла она, то…не стоит ли ожидать кого-то ещё?
– Ты позвала меня, – она пожала плечами, – я услышала твои мысли. Ты нуждалась в помощи.
Я позвала не её. Я позвала любую силу указать мне дорогу. Примерно это и промелькнуло в моих мыслях, я обращалась к тьме и свету, а пришла мадам Франческа… дожили!
– Вы тоже не удивлены, – заметила я, игнорируя вопрос о призыве. В конце концов, в мире ведьм есть такая легенда о том, что одна ведьма может чуять беду другой. Легенда не подтвержденная, ничем не доказанная, но красивая. Она создает о нас какой-то ореол круговой поруки и заступничества. Хотя лично я впервые сталкивалась с таким, чтобы кто-то откликался без прямого зова через пространство.
Хотя, я ведь тоже уставшая. Может в мыслях где-то и про Франческу мелькнуло? А она тут как тут. Сильна старая ведьма, сильна!
– Не удивлены тому, что я в компании с Каталиной, дочерью Ричарда, – я усмехнулась, хотя было совсем не смешно. куда я влезла, сила? Великая, безумная, почему ты меня не остановила ещё на стадии плана? Ну не будет Ричард мучиться от отсутствия дочери. И я не знаю куда вести чужую для нашего мира. И отпустить её к людям не могу – сколько она, непривычная, там протянет?
Магрит, в следующий раз, когда увидишь что-то страшное или печальное, просто пройди мимо!
– Не удивлена, – согласилась Франческа и снова взглянула на Каталину. Та не поднимала головы, сидела прямо, строго, словно ждала разрешения своей участи. – Может и я так поступила бы.
Это принесло мне небывалое облегчение. Может быть, не так уж я и безнадежна, если Франческа пошла бы также?
– А может и нет, – тут же отозвалась ведьма, – строго говоря, я никогда в подобной ситуации не оказывалась. Что намерена делать?
Я попыталась выиграть время: ткнула вилкой в картофель, разломала его…несмотря на долгий путь аппетита у меня не было. У Каталины, кстати, тоже, но она пыталась есть, может быть не знала чем себя занять и куда деть, а может просто боялась, что не скоро выпадет нам эта возможность – не знаю.
– Совет будет? – я не стала лукавить. Куда податься? Я теперь не в чести у профессора Карлини, а значит, и у Совета, в котором он обитает. Я сбежала от де Рэ, который мог бы принять меня, но что было бы у него с Каталиной?
А что будет с нами сейчас?
– Может к людям? – моё собственное предположение было смешным. Я? К людям? Да я себя сожру. Одно дело – пытаться строить бизнес в их мире, принося магию самого простого уровня к их услугам. Совсем другое дело – это жить с ними.
С ними, кто сжигал нас всего тридцать лет назад.
Да и чем жить? Как? Да, Каталина, вероятнее, адаптируется быстрее, чем я, но разве людской мир – это то, что мне подойдёт? Хотя, Каталине не подойдёт мир магический – нет, она может здесь жить, но каким ущербным будет её положение? Она будет видеть магию, будет знать, что мы используем её, а сама ничего не сможет сделать.
Это ужасно. так ужасно, что я с отвращением должна признать – я зря затеяла всё это. Куда проще было бы уйти одной, а её…
У неё отец есть. Он хотел стереть мне память и отправить меня с ней в людской мир на вечное изгнание, в полной вере о том, что я – человек и Каталина – моя дочь.
Но я так не хочу, не смогу.
– Ты мозг-то не ломай, – Франческа наблюдала за мной, внимательно наблюдала, – прежде всего – поспи пару-тройку дней. И девчонке тоже поспать дай. Потом уж решите…
– Куда? – я вздохнула, – подальше надо, чтоб не тревожили.
– Ко мне ступайте, – предложила Франческа. Ответ сорвался с её губ легко, возможно, она уже придя сюда, была готова это предложить, – у меня есть домик, та ещё глушь, но я там провожу все свободные от преподавания месяцы. Сушу травы, собираю коренья, место законное! И кто догадается о нём? Нет, если есть вариант лучше…
– Что скажешь? – я коснулась локтя девочки, – а? отправимся?
Она слабо кивнула. Конечно, она отправится. А как ещё? Она уже была готова следовать куда угодно, какое ей дело о дороге?
– Чудно. Я оставлю тебе ориентир, – красноватый огонёк вспыхнул в руке Франчески, а затем стремительно угас, растворился в пространстве красноватой паутинкой, воздух пошёл прожилками. Теперь, когда я сделаю шаг, разрывая пространство, и потащу в него Каталину, я окажусь там, где она загадала.
Да, это тоже своего рода риск. Но я не верю в её подлую натуру, хотя должна – она ведьма! Ведьмы прежде других заботятся о себе – это наше правило. Мы ему следуем. А ещё – как оказалось, мы его нарушаем.
– Не потеряйся, – хмыкнула Франческа и сама исчезла. Сделала дело и растворилась в пустоте. Сильна старая ведьма!
«За помощь благодарю…» – мысленно передала я ей, не зная, услышит ли она меня.
– Да засунь себе свою благодарность…– немедленно ответствовала моя собственная тарелка её голосом, благо, поблизости никого кроме Каталины не было – посетителей в этот час было мало, да и в углу, а кухня не торопилась разродиться теплом и уютом свежих блюд, покладисто сбагривала разогретые вчерашние.
– Пошли? – предложила я, стараясь казаться веселой. Поводов было мало, но настроение почему-то стремительно улучшилось, – тебе нужно взять меня за руку, ладно?
Каталина молча кивнула, затем осторожно коснулась меня кончиками пальцев. Я не стала её поправлять, только сама перехватила поудобнее её ладонь и девочка мелко задрожала, всё ещё боясь меня разумом, но отчаянно доверяя душой, в которой едва ли было что-то большее, чем осколки веры.
***
Как в сельской местности понять что дом принадлежит ведьме? Очень просто – около него, на участке будет больше зелени. Если она следит за ним, высаживает цветы или овощи, то они непременно будут огромными и густыми, их не тронет никакой жучок или плесень. Маргаритки размером с ладонь, помидоры величиной с кулак – это сюда. А если она не ухаживает за участком и бывает налётами, то…да здравствует крапива по пояс, борщевик, лианами расстилающийся повсюду и репейные шишки – каждая размером кофейное блюдце.
И среди всего этого ползущего зеленого великолепия, которое тянется к ведьме, дышит, вьётся у её ступеней, маленький домик – нетронутый ни ветром, ни хмарью, ни дождями, ни плесенью…
Покосившийся, да. Слепые окна, скрипучая дверь, но не замечен этот дом никаким буйством природных сил.
– Осторожно иди, – предупредила я и тут же, подавая дурной пример, влезла со всей дури по колено в какие-то колючки.
Ругаться при детях нельзя, но сдержаться сил не было.
– Повторять не надо, – прошипела я, когда заклинание снесло отвратительное растение с ноги. Его собратья, почуяв магическую мощь, как будто бы отползли, шелестя – явно обсуждали какая я стерва…
Каталина миновала опасные заросли без приключений и вошла за мною в дом. Что порадовало сразу, так это то, что Франческа оказалась хорошей хозяйкой – большая любительница варенья она щедро заставила добрую часть большой комнаты банками с заготовками. Когда только успевала-то? впрочем, не всё было вареньем – кое-где были закручены в мутные жидкости и корешки, и травы, но ничего…
Самое главное, в доме имелась плита. Одна сила знает, куда она там выходила, но под властью моего желания, она затеплела, прогревая выхоложенный дом.
Жить оказалось можно. Имелась тут и канализация, и свет – хоть и мутно горела лампочка, а и то прекрасно! Порадовало и то, что подвал был наглухо закрыт (оставалось надеяться, что Франческа использовала его как склад для хранения продуктов, а не таила кого-нибудь), имелся и скрипучий шкаф, и комнат было аж три: одна большая, другая, похоже, предназначалась, судя по большой кровати, самой Франческе, а третья – маленькая, худая, почему-то с мышиным запахом, хотя самих мышей тут быть не могло.
– Живём! – обрадовалась я. – Кровать, раковина, плита, унитаз, шкафы… эх! Заняться, конечно, шибко нечем, но в нашем положении оно и на пользу, да? Поспим, отдохнем…
Я залезла на удачу в шкаф, и обнаружила на самых верхних полках комплект свежего постельного белья. Ах, хороша Франческа! Всё у нее есть!
– Живем! – уверилась я. – Каталина, где тебе постелить?
Она не ответила. Я обернулась на неё и очень вовремя, чтобы увидеть, как слёзы, давно, видимо, сдерживаемые, накрыли её настоящей волной.
В следующее мгновение девчонка забилась в истерике. Она сползла на пол, её рыдания стали судорожными, некрасиво закраснелось лицо, исказились черты. Почти секунду я осмысливала происходящее, затем бросилась к ней.
Но как было мне успокоить её горе? А оно скопилось. Её мать лгала ей всю жизнь, накачивая, пока могла, своей собственной магией, не решаясь открыть правду – и сейчас Каталина, рыдая, кляла её и шептала о ненависти.
Её родной отец обрёк её на собственное презрение, пытался сбагрить её, и когда не смог, остался холоден.
– Я видела…ни разу не подошёл, – разобрать даже эти простые слова в её истерике было сложно, но я это и так знала. Ричард таился от дочери, боялся её беспомощности и своей тоже.
Она ненавидела всю, что было вокруг. Проклинала последними словами, которые не предполагалось бы ей произносить, тех сокурсниц, которые родились в настоящей магии.
Из меня всегда выходил плохой утешитель. Больше того – отвратительный. Но я должна была что-то делать. Я обнимала её, а она заливала мне плащ слезами, пачкалась о его пыль, но не замечала этого.
Я гладила её по вздрагивающей спине, шептала глупости о том, что всё будет хорошо, а она всхлипывала, плакала, просила за что-то прощения. Я так и не знаю за что.
Но, кажется, я говорила ей, что всё прощаю, и что всё наладится. Но как оно могло наладиться, я не представляла, благо, Каталина не спрашивала этого.
– Я обуза…– её истеричные рыдания стали затихать, голос стал спокойнее и в то же время ещё срывался, она пыталась овладеть собой и вывести из ситуации какие-то выводы. Неправильные, но как донести мне это было до неё? – обуза…
– Это не так! уговаривала я, в который уже раз чувствуя, что утешения – это не моё, я просто не умею успокаивать боль. – И твой отец поймёт это, и…
– Лучше бы мне умереть, – вдруг совершенно спокойно и отчётливо произнесла Каталина.
Меня прошибло. Теперь уже моя ненависть колыхнулась, обожгла грудь и почему-то язык. Сила, великая сила! За что же это так? ладно её мать, слабая, дурная, никчемная ведьма, которая, натворив дел, не нашла ничего лучше самоисхода.
Но Ричард… это же твоя дочь. Почему ты довел её до того, что она, не вступив ещё в пору взрослости, хочет умереть? А она хочет, я слышу намерение в её голосе, это не просто запальчивая фраза – это то, что она уже обдумывала не раз и не два.
Ненависть новой волной захлестнула меня. Ричард – какая же ты слабовольная, ничтожная…
– Ненавижу…– прошелестела я, сама не давая себе отчёта в своих словах. Моя ненависть остудила её окончательно, смяла.
– Меня? – сразу предположила Каталина, и обречение в её голосе стало железным кольцом.
– Твоего отца, – признала я. – Я ненавижу его, надо было его убить. У меня был хороший шанс. Он не заслуживает жизни после того, что ты сказала.
Она не понимала, нет, не могла даже понять.
– Ты не обуза, – я строго взглянула на неё, – и если ты попробуешь что-то с собой сотворить, это значит, что все мои старания, мои и Франчески, ничего не стоят. Значит, напрасно я рискнула последним приютом и работой у де Рэ, напрасно ушла. поняла меня?
Что было в моём голосе? Или истерику и отчаяние побеждают совсем не утешением? Не знаю, но она кивнула, совсем по-взрослому взглянула на меня и пообещала:
– Я ничего не сделаю. Простите меня, пожалуйста. Просто…
Она не знала чем закончить. Просто паршиво? Просто плохо? просто мой отец – Ричард? Я бы на её месте тоже не знала.
– Бедное, бедное дитя, – странно, до недавнего времени я сама воспринимала себя как ребенка, но вот передо мной сидела совершенно незащищенная от этого мира девчонка, и я обнимала её, и чувствовала, как растёт моё чувство ответственности. Это раньше я могла делать то, что хочу, не считаясь ни с чем, забывая себя. сейчас всё было по-другому, я была должна позаботиться о ней. Я должна была.
***
– А чего тебе не нравится? – Рудольфус де Рэ не скрывал откровенной издевки в своем голосе. А чего ему было таиться? Тем более, этих магов не поймёшь: то нужна ему дочь, то не нужна, то нужна, но в людском мире и непременно с Магрит, а теперь…
– Она её увела…куда-то увела! – Ричард и сам не мог понять, что именно его раздражает в этой ситуации. То ли то, что Магрит узнала про его намерение отправить её со стертой памятью в мир людей вместе с Каталиной, то ли внезапное вмешательство де Рэ в его семейное дело, то ли своеволие Магрит, но что-то ему не давало покоя. А этот издевался!
