–Пыльно у вас, – сообщил Азазель, вышагивая между рядами готовившихся к отправке по своим резолюциям душам.
–Почва такая, – бормотнул Хаурес и даже не сопротивлялся, когда Азазель внёс третьим пунктом беспорядок в результаты той же проклятой инспекции.
–Что происходит? – Хаурес спросил напрямую. Он не умел лукавить и таиться. Да и всё было понятно без лишних реверансов. Азазель за три часа составил протокол из двенадцати мелких нарушений, на которые закрывали глаза в любом другом месте. А Азазель въелся в них.
–Инспекция, – Азазель отвёл глаза от его лица. Впился взглядом в протокол. Строки плыли перед его взором, но он упрямо смотрел в пергамент. Один на один с Хауресом Азазель стыдился и казался сам себе ничтожным и жалким.
–Меня убирают?– Хаурес не ждал покаяний от Азазеля. Он ждал слов о своей участи.
–Да.
–Почему не скажут напрямую? Зачем это представление? Я бы ушёл сам. Подал бы прошение. Если Сам мною недоволен, я не имею права противиться его воле! – Хаурес впервые за всё время, что Азазель его знал, был в ярости.
Азазелю нечего было ответить. Вернее, он знал ответ – Люцифер очень тоскует. Развлекает себя такими представлениями. Так сытая кошка играет с маленькой мышкой. Можно было призвать Хауреса к себе, приказать…
Но Люцифер усложнил. Намеренно усложнил. Просто потому что захотел. Или потому что мог.
–Я не знаю, – ответил Азазель и взглянул в белое лицо Хауреса, снова успокоившегося.
–Меня…куда? – голос демона срывался. Он любил работу. Любую работу. Сейчас, после столь масштабного действия, после такого наведения порядка ему требовался объём работы не меньше, чтобы не спятить.
–Не знаю, – повторил Азазель. – Жди назначения.
Хаурес кивнул, что-то про себя решив. Едва же разбитый и сломанный этим днём Азазель вышел прочь, Хаурес ощутил усталость, какой прежде не знал. Он понял – отнимают его детище. Его порядок. Инспекция, чтоб её! Закрутили!
Он не сопротивлялся собственным мыслям и рукам. Просто потому что больше не мог. Пустота, ширившаяся с каждой секундой в его душе, жгла его самого насквозь не хуже, чем вилы чертей жгли грешников. А может и больнее – Хаурес любил свою работу, а грешники мечтали о том, чтобы пытка кончилась.
Он не медлил и потому сам призвал бесконечное и страшное Ничто к себе. Ничто, которое было наказанием, страшившее и ангелов, и демон, и архангелов, и архистратига, и высшую знать тьмы – жадное, всепоглощающее и бесчувственное радостно приняло и сожрало, низвело до пустоты Хауреса.
–Ай-ай-ай…– Люцифер покачал головою, – какой хороший демон был. Да, нарушений много, целых двенадцать, но это же не повод так…убиваться.
Он усмехнулся. Нехорошо усмехнулся – либо предвидел, что Хаурес так поступит, либо ему было всё равно. Азазель стоял, потупив взор – на Люцифера он пока не мог смотреть., стыдился себя. Ещё большим стыдом стало то, что ему сообщили о добровольном уходе в Ничто Хауреса.
–А я ведь ему должность готовил! – Люцифер откровенно паясничал, – думал, что отправлю его наводить порядок куда-нибудь на псарню Церберу…а он? Нет, ненадёжный демон! Да и нарушений много. А прикидывался трудолюбивым мулом! Ну что за век пошёл?
Азазель хранил молчание. С трудом хранил. Оно давалось ему тяжело.
–Недопустимое неформальное общение с подчинёнными! – Люцифер перечитывал уже ненужный протокол Азазеля, – недопустимый шумовой порог криков… ох, довёл!
И вдруг спросил другим тоном:
–Чего молчишь?
Азазель вздрогнул и взглянул невольно в непроницаемую тьму глаз Люцифера, сглотнул:
–Всё так.
И обрушился внутренне на себя: «Трус! Предатель! Возразить и того не смею!».
–Врёшь…–покачал головою Люцифер. – Не думаешь ты что я прав. Жалеешь этого порядочного во всех местах демона. А он, подумай-ка, в минуту тяжёлую взял и оставил нас!
«По нашей же милости…» – чуть не сорвалось с губ Азазеля, но он давно стал умным, и поэтому сказал:
–Это говорит о его слабости.
–Верно! – Люцифер поднял ладонь в приветственном жесте, – верно! О слабости! А слабые нам не нужны. Не сейчас…
Азазель снова вздрогнул. Такими словами не бросаются. Особенно Люцифер. Что он задумал? Что значит это тревожное, нехорошее «не сейчас»?
–Не сейчас значит не сейчас, – Люцифер прочёл без труда в глазах Азазеля испуг. – Скоро ты, друг мой, услышишь об удивительных переменах в наших Царствах.
Понятнее, а главное спокойнее не стало. Но Азазель предусмотрительно молчал. Люцифер же спросил:
–А почему ты ещё не на своём рабочем месте?
–У меня сегодня выходной…– Азазелю стало нехорошо. Его замутило от предчувствия.
–На новом рабочем месте, – уточнил Люцифер. – Ты же не думаешь, что просто так инспектировал нашего трудолюбивого, но всё-таки слабого сортировщика? Нет? вообще не думал? Ну так вперёд, по пути подумаешь! Давай, пока есть кого сортировать.
Азазель непонимающе смотрел на Люцифера. Это было понижением в должности! От карателя Подземного до сортировщика ушедших душ?..
–За что? – прохрипел обескураженный, сбитый с толку Азазель.
–За сведение в Ничто предыдущего сортировщика, – беспощадно отозвался Люцифер. – Иди! Иди, пока не надоел!
Азазель поклонился и вышел. Он не тревожился именно о своём падении в ранге. Он тревожился о словах Люцифера, в которых залегла угроза. И многое бы он отдал за то, чтобы понять, что задумал Люцифер, и в то же время готов был отдать ещё больше, чтобы никогда не знать его замыслов.
–Почва такая, – бормотнул Хаурес и даже не сопротивлялся, когда Азазель внёс третьим пунктом беспорядок в результаты той же проклятой инспекции.
***
–Что происходит? – Хаурес спросил напрямую. Он не умел лукавить и таиться. Да и всё было понятно без лишних реверансов. Азазель за три часа составил протокол из двенадцати мелких нарушений, на которые закрывали глаза в любом другом месте. А Азазель въелся в них.
–Инспекция, – Азазель отвёл глаза от его лица. Впился взглядом в протокол. Строки плыли перед его взором, но он упрямо смотрел в пергамент. Один на один с Хауресом Азазель стыдился и казался сам себе ничтожным и жалким.
–Меня убирают?– Хаурес не ждал покаяний от Азазеля. Он ждал слов о своей участи.
–Да.
–Почему не скажут напрямую? Зачем это представление? Я бы ушёл сам. Подал бы прошение. Если Сам мною недоволен, я не имею права противиться его воле! – Хаурес впервые за всё время, что Азазель его знал, был в ярости.
Азазелю нечего было ответить. Вернее, он знал ответ – Люцифер очень тоскует. Развлекает себя такими представлениями. Так сытая кошка играет с маленькой мышкой. Можно было призвать Хауреса к себе, приказать…
Но Люцифер усложнил. Намеренно усложнил. Просто потому что захотел. Или потому что мог.
–Я не знаю, – ответил Азазель и взглянул в белое лицо Хауреса, снова успокоившегося.
–Меня…куда? – голос демона срывался. Он любил работу. Любую работу. Сейчас, после столь масштабного действия, после такого наведения порядка ему требовался объём работы не меньше, чтобы не спятить.
–Не знаю, – повторил Азазель. – Жди назначения.
Хаурес кивнул, что-то про себя решив. Едва же разбитый и сломанный этим днём Азазель вышел прочь, Хаурес ощутил усталость, какой прежде не знал. Он понял – отнимают его детище. Его порядок. Инспекция, чтоб её! Закрутили!
Он не сопротивлялся собственным мыслям и рукам. Просто потому что больше не мог. Пустота, ширившаяся с каждой секундой в его душе, жгла его самого насквозь не хуже, чем вилы чертей жгли грешников. А может и больнее – Хаурес любил свою работу, а грешники мечтали о том, чтобы пытка кончилась.
Он не медлил и потому сам призвал бесконечное и страшное Ничто к себе. Ничто, которое было наказанием, страшившее и ангелов, и демон, и архангелов, и архистратига, и высшую знать тьмы – жадное, всепоглощающее и бесчувственное радостно приняло и сожрало, низвело до пустоты Хауреса.
***
–Ай-ай-ай…– Люцифер покачал головою, – какой хороший демон был. Да, нарушений много, целых двенадцать, но это же не повод так…убиваться.
Он усмехнулся. Нехорошо усмехнулся – либо предвидел, что Хаурес так поступит, либо ему было всё равно. Азазель стоял, потупив взор – на Люцифера он пока не мог смотреть., стыдился себя. Ещё большим стыдом стало то, что ему сообщили о добровольном уходе в Ничто Хауреса.
–А я ведь ему должность готовил! – Люцифер откровенно паясничал, – думал, что отправлю его наводить порядок куда-нибудь на псарню Церберу…а он? Нет, ненадёжный демон! Да и нарушений много. А прикидывался трудолюбивым мулом! Ну что за век пошёл?
Азазель хранил молчание. С трудом хранил. Оно давалось ему тяжело.
–Недопустимое неформальное общение с подчинёнными! – Люцифер перечитывал уже ненужный протокол Азазеля, – недопустимый шумовой порог криков… ох, довёл!
И вдруг спросил другим тоном:
–Чего молчишь?
Азазель вздрогнул и взглянул невольно в непроницаемую тьму глаз Люцифера, сглотнул:
–Всё так.
И обрушился внутренне на себя: «Трус! Предатель! Возразить и того не смею!».
–Врёшь…–покачал головою Люцифер. – Не думаешь ты что я прав. Жалеешь этого порядочного во всех местах демона. А он, подумай-ка, в минуту тяжёлую взял и оставил нас!
«По нашей же милости…» – чуть не сорвалось с губ Азазеля, но он давно стал умным, и поэтому сказал:
–Это говорит о его слабости.
–Верно! – Люцифер поднял ладонь в приветственном жесте, – верно! О слабости! А слабые нам не нужны. Не сейчас…
Азазель снова вздрогнул. Такими словами не бросаются. Особенно Люцифер. Что он задумал? Что значит это тревожное, нехорошее «не сейчас»?
–Не сейчас значит не сейчас, – Люцифер прочёл без труда в глазах Азазеля испуг. – Скоро ты, друг мой, услышишь об удивительных переменах в наших Царствах.
Понятнее, а главное спокойнее не стало. Но Азазель предусмотрительно молчал. Люцифер же спросил:
–А почему ты ещё не на своём рабочем месте?
–У меня сегодня выходной…– Азазелю стало нехорошо. Его замутило от предчувствия.
–На новом рабочем месте, – уточнил Люцифер. – Ты же не думаешь, что просто так инспектировал нашего трудолюбивого, но всё-таки слабого сортировщика? Нет? вообще не думал? Ну так вперёд, по пути подумаешь! Давай, пока есть кого сортировать.
Азазель непонимающе смотрел на Люцифера. Это было понижением в должности! От карателя Подземного до сортировщика ушедших душ?..
–За что? – прохрипел обескураженный, сбитый с толку Азазель.
–За сведение в Ничто предыдущего сортировщика, – беспощадно отозвался Люцифер. – Иди! Иди, пока не надоел!
Азазель поклонился и вышел. Он не тревожился именно о своём падении в ранге. Он тревожился о словах Люцифера, в которых залегла угроза. И многое бы он отдал за то, чтобы понять, что задумал Люцифер, и в то же время готов был отдать ещё больше, чтобы никогда не знать его замыслов.
