Более того, он даже был лишён демонической жестокости и покровительствовал более слабым, не заслужившим титула демона, душам. Заглядывал в гости, помогал, подбадривал…
И раздражал весь демонический союз. В конце концов, когда не удалось Сельдфигейзера поднять по классической карьерной лестнице, его решили заманить хитростью: он должен был принять участие в резне Святого Варфоломея и тем заслужить новые почести и доказать свою демоническую принадлежность. Но как же…
Сельдфигейзер обхитрил всех! Он сумел, потому что никто от него этого не ждал. Однако Сельдфигейзер понял, что участие в резне не позволит ему никогда вернуться в мир людей, и…сумел связаться с архангелом Михаилом, и сговориться с ним. По договору вышло, что Сельдфигейзер прячет и спасает несколько людей, а Михаил выступает его защитником и помогает рвануться из Подземного Царства, когда придёт срок. Срок пришёл не сразу, но пришёл. Когда запахло жареным, и стало понятно, что против Сельдфигейзера шпионила одна из тех душонок, которой он покровительствовал, Сельдфигейзер совершил рывок из Подземного Царства!
Он скрылся. Щёлкнул по носу всех демонов, которые из гордыни не обратили внимание не такого слабого демона как он, и упустили все его сговоры с Михаилом! И даже официальное прошение и жалоба в Небесное Царство не принесли итога: Михаил открестился от всего, и сказал, что понятия не имеет, где сейчас Сельдфигейзер. Разумеется, демона-предателя искали. Но не нашли.
И вот теперь Азазель рванул за ним, после случайной встречи, бросился, развернул за плечи и увидел знакомое лицо и знакомую фигуру, облачённую в сутану священника!
–Свет тебе, мирянин! – разумеется, Сельдфигейзер, он же отец Рамон, он же – предатель обыкновенный, он же отступник от демонов, не рад встрече с привилегированным слугою Люцифера.
–Ах ты сволочь…– Азазель даже не знает, оторвать ли Сельдфигейзеру голову или так, руки пока хватит? – Предатель! Ублюдок!
–Стой! – Сельдфигейзер поднимает руку, прося демона об отсрочке, – дай сказать, убить всегда успеешь!
Азазель молчит – позволяет. Убить его он, действительно, успеет. И сделает это, сомневаться не надо.
–Это было не моё место! Я ужасно страдал. Я хотел к людям. Хотел служить им. Хотел…
–Сутана тебе к лицу, – замечает Азазель и не может удержать смешка.
Это правда. Сутана сидит на Сельдфигейзере – вчерашнем демоне – как влитая. И сам он выглядит строго и возвышенно. Это ли демон-тень? Это ли слабое ничтожество, которое так усиленно пытались утопить во мраке? Священник! Держите меня семь столпов мира, шесть не удержат!
–Не издевайся, – в лице Сельдфигейзера мечется тоска. Не страх даже, хотя страх был логичен, а именно тоска. – Думаешь, я жалею? Я бы ещё раз сбежал. И ещё бы раз. И ещё…если б только мог.
–Чего тебе, собака, не хватало? – Азазель интересуется всерьёз. Он не понимает поступка Сельдфигейзера.
–Света, – отзывается Сельдфигейзер. – Я неправильно жил, и хотел это искупить. Теперь я помогаю людям, теперь я священник. Я видел тьму, а значит, я могу рассказать о свете.
–Ты предал нас! – Азазель смеётся. – Думаешь, это сойдёт тебе с рук? Думаешь, что пряники и сутана искупят твою сторону? Заберут твою суть и всё забудется? Да ты же когда сдохнешь, снова у нас будешь…если не раньше!
–Я не жалею, – твёрдо произносит Сельдфигейзер и поднимает голову к небу. Там бесятся звёзды, загораются и гаснут, подмигивают, светят…
–Дурак, – вздыхает Азазель. – Да и с архангелами снюхиваться – последнее дело, это тебе каждый скажет!
–Разве ты не скучаешь по небу? – Сельдфигейзер верит в то, что прав. Он налетает на Азазеля, будто бы может оказаться сильнее его.
–По небу? Нет.
Азазель не лжёт. Его небом была служба и дружба с Люцифером. Службу он променял на свободу, а Люцифер превратился в господина, но ведь остался! О чём жалеть? О раболепии? О заискивании перед человеком?!
–Нет, не жалею, – повторяет Азазель.
–Тогда ты счастлив, – Сельдфигейзер улыбается и плотнее перехватывает свёрток с имбирными пряниками. – По-настоящему счастлив. А я счастья не знал. Во всём Подземном мире не знал. И за глоток воздуха я готов отдать вечность…
–Романтичный бред! – Азазель мрачнеет. – Никогда не любил поэтов и мечтателей. Суть в том, что есть мир, которому ты принадлежишь. Ты можешь облачаться в сутану, можешь обвешивать себя крестами и обкладывать свой дом солью…да хоть на потолок с библией лезть! Ты демон. И ты навсегда останешься демоном!
–Нет, – Сельдфигейзер твёрд. По жизни и в посмертии он не был столь категоричен, и если приходилось ему отказывать, он отшучивался. Здесь же – твёрдость. Скала. Столп мира.
–Да, – Азазель качает головой и вскидывает ладонь. В ладони пульсирует тьма – кусок бесконечной силы, беспощадной, слепой и яростной. Он сожжёт Сельдфигейзера. Так должен поступить каждый уважающий себя демон: должен покарать предателя.
–Люциферу не достать было трон, – Сельдфигейзеру хочется отшатнуться, но усилием воли он заставляет себя стоять. Имбирные пряники, теплеющие через свёрток, касающиеся его ладоней своим рождественским теплом, напоминают ему о том, что трусить нельзя. – Владыка уговаривал его смириться…так?
Об этом не пишут в книгах для новичков. Об этом не сказано в истории… скорее всего, Сельдфигейзеру рассказал об этом тот проклятый архангел! И правду рассказал. Азазель был там. Он помнил голос Владыки:
–Дитя моё, склонись! Твоя суть в служении и ты подвластен свету так же, как любой другой из моих детей. Ты рождён для света, так склонись!
Люцифер стоял тогда перед ним. Маленький, в сравнении с Владыкой, слабый златокудрый ангел, но как же страшно отозвался он:
–Никогда!
Одно слово. Всего лишь одного и Владыка понял своё бессилие. А ночью был пожар, и загорелось всё небо, и засверкали страшные молнии, а где-то на земле, пугая первых людей, забушевала вся водная стихия…
–Ты не справишься, – Азазель выныривает из воспоминаний. Небо под его ногами больше не качается. Он стоит на твёрдой заснеженной земле. – Ты всё равно останешься в нашем царстве.
Тьма уходит из ладони Азазеля. Демон смотрит в глаза вчерашнему демону, надеясь прочесть в них испуг, благодарность или облегчение. Но всё, что он находит – спокойствие. Сельдфигейзер был готов умереть и был готов на вечные муки.
–Значит, останусь, – соглашается Сельдфигейзер и слегка склоняет голову. – Твои силы покарают меня за это, и будут правы.
Азазель знает, что должен убить предателя-Сельдфигейзера. Это долг каждого уважающего себя демона, но Азазель оправдывает своё бездействие чисто демоническим образом: смерть не так страшна, как поражение, которое надвигается неотвратимой волной, настигает, и спасения нет.
Сельдфигейзер проиграет. Он не справится, нет. Азазель убеждает самого себя, что его бездействие продиктовано желанием посрамить, окончательно сломить, пусть не сегодня, но через некоторое время выскочку-демона.
И какая-то часть с досадой всё-таки шепчет: «а пусть у него всё получится!».
Но Азазель скорее шагнёт в Ничто, чем признается в этом!
–Иди! – грубо велит Азазель, мотает головой в сторону. – Иди и забудь о нашей встрече!
–Ты отпускаешь? – Сельдфигейзер не верит. Азазель – демон-убийца, друг Люцифера, и такое благородство? Такая внезапная милость?!
Сельдфигейзер слишком человечен, чтобы понять самооправдание Азазеля, и ему кажется, что Азазель просто жалеет его. И милость, смешанная с добродетелью, побеждает в нём долг.
–Иди и забудь! – повторяет Азазель холодно. В третий раз он уже не повторит. Промедление будет стоить Сельдфигейзеру жизни, и, что хуже – вечности!
Сельдфигейзер улавливает это и торопится прочь. Он отбегает уже к проулку, также бережно держа свёрток с остывающими имбирными пряниками. И вдруг замирает:
–С рождеством, Азазель!
Азазель не отзывается. Но тихо, чтобы слышал только снег, шепчет:
–Да будь ты проклят, Сельдфигейзер!
А затем, выждав для верности ещё минут пять, идёт в противоположную сторону, вдыхая рождественские ароматы и наслаждаясь шумом праздничной улицы. Совсем скоро стемнеет, и Азазелю придётся вернуться назад, там его затребует к себе Люцифер, и тьма знает, как отреагирует на то, что он упустил Сельдфигейзера!
Так что…да, нужно взять от этой прогулки всё. Кто его знает, что будет?!.
10. Светлана
–Святую воду мне в глотку! – Астарот был по своей сути невозмутим, да и демонический чин имел высокий, так что удивляться ему было неуместно, но здесь даже его прорвало и прежде, чем он овладел собою, прежде, чем змеиное серое лицо стало отрешённым, с ядовитых его уст сорвалось-таки роковое замечание.
–Крест и пламя…– архангел Михаил, надо сказать, тоже не отставал и не удержал неловкого замечания.
Враги застыли друг против друга. Конечно, никто не требовал от них сиюминутной дуэли при каждой встрече: в этом плане Подземное Царство и Небесное были очень милосердны и прекрасно знали, что если каждый демон будет с каждым ангелом при случайном столкновении устраивать битву, очень скоро не останется ни тех, ни других.
Но что делать? Встреча в очередной раз случилась, и это было не запланировано ни одним из них. К тому же, если бы встретились всего лишь простые ангелы и простые же демоны, это ещё можно было объяснить совпадением, но архангел и один из высших демонов в одной и той же точке?!
Это умысел! Вопрос только в одном: чей именно?
–Твои шуточки? – Архангел скрестил руки на груди, с неприязнью и отвращением смотрел на демона.
–Не мои! – Астарот оскорбился. – Крылатый, сам же воду мутишь!
–Не я…– Архангел закатил глаза, – ангелы и уж тем более архангелы не способны играть по-тёмному!
–Именно по этой причине Моисей, очевидно, и ходил почти всю жизнь по пустыне. Вы же ему сразу это сказали! – Астарот ухмыльнулся, демонстрируя рот, полный клыков.
Михаил брезгливо поморщился и не стал отвечать.
У обоих до смешного схоже начался этот очередной день. Оба пытались улучить хоть минуту (один от трудов праведных, другой просто разгребался с отчётами), оба уже улизнули к себе в покои (едва роскошные – для Михаила, нарочито роскошные – для Астарота), и уже приготовились вздремнуть (бессмертие не повод отказываться от сна), как оба получили вызов от высших явиться к себе.
Михаила вызвал к себе архистратиг Габриэль, оглядел сурово, словно Михаил заранее был виноват во всём, затем сказал:
–Для тебя есть задание.
–Слушаю тебя, Светлейший! – Михаил подавил в себе человеческое желание заскрежетать зубами. Всё-таки зря он так много работает с людьми – еще немного и начнёт ногти грызть!
–Ты должен отправиться сюда…– Габриэль придвинул лист пергамента к Михаилу, – мы предполагаем, что она может стать новой проповедницей слова светлого.
Михаил пришёл в ужас:
–Вот она?!
Перед ним была фотография серой, самой обыкновенной женщины с потухшим взором. На фотографии у неё почему-то были мышиного цвета волосы, собранные в грязный сальный пучок, измученный болезненный вид и синяки под глазами. Облачена она была в какой-то старый застиранный халат в дурацкий цветочек, часть из которых была заляпана жёлтоватыми пятнами.
–А что не так? – спросил Габриэль с подозрением.
–Проповедница слова светлого…– Михаил попытался сказать тактично, но не смог подавить в себе опять же человеческое чувство. – Да она же не похожа! Измотанная, побитая жизнью, серая…и в этом халате!
–Так! – Габриэль помрачнел мгновенно, – ты, светлейший друг, очевидно, подвергся снобизму? Или ты полагаешь внешность определяющим фактором человеческой сути? У неё тяжёлая жизнь – да, но она наша предполагаемая проповедница. А ты?.. стыдись!
Михаил устыдился, склонил голову, сам сетуя на свою внезапную разборчивость. Можно подумать, в лачуге Моисея было лучше, или же в хлеву, где…
–Её зовут Светлана. Двое детей-погодки, супруга нет, хватается за всякую работу, чтобы прокормить детей.
–До нас ли ей? – усомнился Михаил. – Не хочу сказать, что я сомневаюсь в твоём замысле, светлейший, но…
–До нас время всегда есть! – возразил Габриэль. – Ступай и разведай. Она милосердна. Она добра. Она верит в свет и может нести его в себе – мы проанализировали её, и поняли, что у нас есть все шансы поставить её в ряд с другими претендентами на ту участь, что готовит ОН!
Михаил понял, что ему не отвертеться и угрюмо кивнул: с волей не поспоришь. Если говорят, что эта несчастная Светлана одна из возможных претендентов на принесение нового слова светлого людям, то так тому и быть.
Михаил отправился в путь, не зная, что на другом конце жизни в этот самый момент демон Астарот получает схожее задание: разведать о той же Светлане, которая может стать проводницей слова тьмы.
–До нас ли ей? – задумался Астарот, разглядывая болезненное лицо женщины, в котором ещё можно было угадать следы былой красоты. – Дети, работа… ей голову помыть некогда, а мы тут ей предлагаем жизнь на тьму положить.
–Пообещай ей денег, власти, красоты, да чего хочешь! – резонно заметила тьма и демон, который мог указывать более низшим чинам, получив приказ, также выдвинулся в путь.
Они встретились у её квартиры, затаённой за оцарапанной обшарпанной дверью. Михаил поднимался пешком и успел пропахнуть кислыми щами, которые варили на третьем этаже, кошатиной, которой пропах весь подъезд и чем-то ещё сладостно-гнилостным, мерзким, тошнотворным.
Астарот поднялся на лифте, успев уехать не на тот этаж из-за сожженных кем-то кнопок и вляпавшись в жвачку.
–Свиньи! – прошипел демон. Он сам ненавидел ничем необоснованное вредительство, да ещё и в месте собственного обитания.
Столкнулись у дверей. Замерли, не веря собственным глазам. Наконец Астарот не выдержал:
–Святую воду мне в глотку!
Как хорошо, что люди слепы! Имей они настоящее зрение, умей они видеть реальность полностью, обалдели бы да перепугались!
А как не перепугаться, когда повсюду: по улицам, в магазинах и, что хуже всего – в твоём собственном доме – обитают тени? Большей частью они, конечно, безвредные. Висят над полом, или у потолка, скребутся по стене или идут по полу, блуждают между мирами. Тени умерших, тени ушедших и наказанных беспокойством или просто незавершившие свои дела.
Видеть их, однако, неприятно даже ангелам, архангелам и демонам – так тени напоминают им о собственных участях и о собственных карах. А люди…людям хорошо. Их мир был бы совсем другим, если бы они видели в зеркалах фигуры бывших мужчин и женщин. Натыкались бы на давно ослепшие их лица в шкафах с вещами и крупами, видели бы за холодильниками…
Светлана была из числа обыкновенных людей и не отличалась чувствительностью, той самой, что позволяет некоторым восприимчивым людям вдруг замечать мельтешение теней, но списывать всё на «показалось» и на усталость. Светлана была замотана жизнью.
Двое детей, больная диабетом мама, старая кошка, что не могла ничего есть, кроме специального корма, отсутствие мужа-подлеца…с квартирой ей, правда, повезло – досталась в наследство, и Светлана хотя бы не оставалась на улице, но и квартира как издевалась: то трубу прорывало, то батареи отказывали (и это в январе!), то капало с крыши и коротило проводку. Словом, Светлана жила вечно как на пороховой бочке и крутилась белкой
И раздражал весь демонический союз. В конце концов, когда не удалось Сельдфигейзера поднять по классической карьерной лестнице, его решили заманить хитростью: он должен был принять участие в резне Святого Варфоломея и тем заслужить новые почести и доказать свою демоническую принадлежность. Но как же…
Сельдфигейзер обхитрил всех! Он сумел, потому что никто от него этого не ждал. Однако Сельдфигейзер понял, что участие в резне не позволит ему никогда вернуться в мир людей, и…сумел связаться с архангелом Михаилом, и сговориться с ним. По договору вышло, что Сельдфигейзер прячет и спасает несколько людей, а Михаил выступает его защитником и помогает рвануться из Подземного Царства, когда придёт срок. Срок пришёл не сразу, но пришёл. Когда запахло жареным, и стало понятно, что против Сельдфигейзера шпионила одна из тех душонок, которой он покровительствовал, Сельдфигейзер совершил рывок из Подземного Царства!
Он скрылся. Щёлкнул по носу всех демонов, которые из гордыни не обратили внимание не такого слабого демона как он, и упустили все его сговоры с Михаилом! И даже официальное прошение и жалоба в Небесное Царство не принесли итога: Михаил открестился от всего, и сказал, что понятия не имеет, где сейчас Сельдфигейзер. Разумеется, демона-предателя искали. Но не нашли.
И вот теперь Азазель рванул за ним, после случайной встречи, бросился, развернул за плечи и увидел знакомое лицо и знакомую фигуру, облачённую в сутану священника!
***
–Свет тебе, мирянин! – разумеется, Сельдфигейзер, он же отец Рамон, он же – предатель обыкновенный, он же отступник от демонов, не рад встрече с привилегированным слугою Люцифера.
–Ах ты сволочь…– Азазель даже не знает, оторвать ли Сельдфигейзеру голову или так, руки пока хватит? – Предатель! Ублюдок!
–Стой! – Сельдфигейзер поднимает руку, прося демона об отсрочке, – дай сказать, убить всегда успеешь!
Азазель молчит – позволяет. Убить его он, действительно, успеет. И сделает это, сомневаться не надо.
–Это было не моё место! Я ужасно страдал. Я хотел к людям. Хотел служить им. Хотел…
–Сутана тебе к лицу, – замечает Азазель и не может удержать смешка.
Это правда. Сутана сидит на Сельдфигейзере – вчерашнем демоне – как влитая. И сам он выглядит строго и возвышенно. Это ли демон-тень? Это ли слабое ничтожество, которое так усиленно пытались утопить во мраке? Священник! Держите меня семь столпов мира, шесть не удержат!
–Не издевайся, – в лице Сельдфигейзера мечется тоска. Не страх даже, хотя страх был логичен, а именно тоска. – Думаешь, я жалею? Я бы ещё раз сбежал. И ещё бы раз. И ещё…если б только мог.
–Чего тебе, собака, не хватало? – Азазель интересуется всерьёз. Он не понимает поступка Сельдфигейзера.
–Света, – отзывается Сельдфигейзер. – Я неправильно жил, и хотел это искупить. Теперь я помогаю людям, теперь я священник. Я видел тьму, а значит, я могу рассказать о свете.
–Ты предал нас! – Азазель смеётся. – Думаешь, это сойдёт тебе с рук? Думаешь, что пряники и сутана искупят твою сторону? Заберут твою суть и всё забудется? Да ты же когда сдохнешь, снова у нас будешь…если не раньше!
–Я не жалею, – твёрдо произносит Сельдфигейзер и поднимает голову к небу. Там бесятся звёзды, загораются и гаснут, подмигивают, светят…
–Дурак, – вздыхает Азазель. – Да и с архангелами снюхиваться – последнее дело, это тебе каждый скажет!
–Разве ты не скучаешь по небу? – Сельдфигейзер верит в то, что прав. Он налетает на Азазеля, будто бы может оказаться сильнее его.
–По небу? Нет.
Азазель не лжёт. Его небом была служба и дружба с Люцифером. Службу он променял на свободу, а Люцифер превратился в господина, но ведь остался! О чём жалеть? О раболепии? О заискивании перед человеком?!
–Нет, не жалею, – повторяет Азазель.
–Тогда ты счастлив, – Сельдфигейзер улыбается и плотнее перехватывает свёрток с имбирными пряниками. – По-настоящему счастлив. А я счастья не знал. Во всём Подземном мире не знал. И за глоток воздуха я готов отдать вечность…
–Романтичный бред! – Азазель мрачнеет. – Никогда не любил поэтов и мечтателей. Суть в том, что есть мир, которому ты принадлежишь. Ты можешь облачаться в сутану, можешь обвешивать себя крестами и обкладывать свой дом солью…да хоть на потолок с библией лезть! Ты демон. И ты навсегда останешься демоном!
–Нет, – Сельдфигейзер твёрд. По жизни и в посмертии он не был столь категоричен, и если приходилось ему отказывать, он отшучивался. Здесь же – твёрдость. Скала. Столп мира.
–Да, – Азазель качает головой и вскидывает ладонь. В ладони пульсирует тьма – кусок бесконечной силы, беспощадной, слепой и яростной. Он сожжёт Сельдфигейзера. Так должен поступить каждый уважающий себя демон: должен покарать предателя.
–Люциферу не достать было трон, – Сельдфигейзеру хочется отшатнуться, но усилием воли он заставляет себя стоять. Имбирные пряники, теплеющие через свёрток, касающиеся его ладоней своим рождественским теплом, напоминают ему о том, что трусить нельзя. – Владыка уговаривал его смириться…так?
Об этом не пишут в книгах для новичков. Об этом не сказано в истории… скорее всего, Сельдфигейзеру рассказал об этом тот проклятый архангел! И правду рассказал. Азазель был там. Он помнил голос Владыки:
–Дитя моё, склонись! Твоя суть в служении и ты подвластен свету так же, как любой другой из моих детей. Ты рождён для света, так склонись!
Люцифер стоял тогда перед ним. Маленький, в сравнении с Владыкой, слабый златокудрый ангел, но как же страшно отозвался он:
–Никогда!
Одно слово. Всего лишь одного и Владыка понял своё бессилие. А ночью был пожар, и загорелось всё небо, и засверкали страшные молнии, а где-то на земле, пугая первых людей, забушевала вся водная стихия…
–Ты не справишься, – Азазель выныривает из воспоминаний. Небо под его ногами больше не качается. Он стоит на твёрдой заснеженной земле. – Ты всё равно останешься в нашем царстве.
Тьма уходит из ладони Азазеля. Демон смотрит в глаза вчерашнему демону, надеясь прочесть в них испуг, благодарность или облегчение. Но всё, что он находит – спокойствие. Сельдфигейзер был готов умереть и был готов на вечные муки.
–Значит, останусь, – соглашается Сельдфигейзер и слегка склоняет голову. – Твои силы покарают меня за это, и будут правы.
Азазель знает, что должен убить предателя-Сельдфигейзера. Это долг каждого уважающего себя демона, но Азазель оправдывает своё бездействие чисто демоническим образом: смерть не так страшна, как поражение, которое надвигается неотвратимой волной, настигает, и спасения нет.
Сельдфигейзер проиграет. Он не справится, нет. Азазель убеждает самого себя, что его бездействие продиктовано желанием посрамить, окончательно сломить, пусть не сегодня, но через некоторое время выскочку-демона.
И какая-то часть с досадой всё-таки шепчет: «а пусть у него всё получится!».
Но Азазель скорее шагнёт в Ничто, чем признается в этом!
–Иди! – грубо велит Азазель, мотает головой в сторону. – Иди и забудь о нашей встрече!
–Ты отпускаешь? – Сельдфигейзер не верит. Азазель – демон-убийца, друг Люцифера, и такое благородство? Такая внезапная милость?!
Сельдфигейзер слишком человечен, чтобы понять самооправдание Азазеля, и ему кажется, что Азазель просто жалеет его. И милость, смешанная с добродетелью, побеждает в нём долг.
–Иди и забудь! – повторяет Азазель холодно. В третий раз он уже не повторит. Промедление будет стоить Сельдфигейзеру жизни, и, что хуже – вечности!
Сельдфигейзер улавливает это и торопится прочь. Он отбегает уже к проулку, также бережно держа свёрток с остывающими имбирными пряниками. И вдруг замирает:
–С рождеством, Азазель!
Азазель не отзывается. Но тихо, чтобы слышал только снег, шепчет:
–Да будь ты проклят, Сельдфигейзер!
А затем, выждав для верности ещё минут пять, идёт в противоположную сторону, вдыхая рождественские ароматы и наслаждаясь шумом праздничной улицы. Совсем скоро стемнеет, и Азазелю придётся вернуться назад, там его затребует к себе Люцифер, и тьма знает, как отреагирует на то, что он упустил Сельдфигейзера!
Так что…да, нужно взять от этой прогулки всё. Кто его знает, что будет?!.
10. Светлана
–Святую воду мне в глотку! – Астарот был по своей сути невозмутим, да и демонический чин имел высокий, так что удивляться ему было неуместно, но здесь даже его прорвало и прежде, чем он овладел собою, прежде, чем змеиное серое лицо стало отрешённым, с ядовитых его уст сорвалось-таки роковое замечание.
–Крест и пламя…– архангел Михаил, надо сказать, тоже не отставал и не удержал неловкого замечания.
Враги застыли друг против друга. Конечно, никто не требовал от них сиюминутной дуэли при каждой встрече: в этом плане Подземное Царство и Небесное были очень милосердны и прекрасно знали, что если каждый демон будет с каждым ангелом при случайном столкновении устраивать битву, очень скоро не останется ни тех, ни других.
Но что делать? Встреча в очередной раз случилась, и это было не запланировано ни одним из них. К тому же, если бы встретились всего лишь простые ангелы и простые же демоны, это ещё можно было объяснить совпадением, но архангел и один из высших демонов в одной и той же точке?!
Это умысел! Вопрос только в одном: чей именно?
–Твои шуточки? – Архангел скрестил руки на груди, с неприязнью и отвращением смотрел на демона.
–Не мои! – Астарот оскорбился. – Крылатый, сам же воду мутишь!
–Не я…– Архангел закатил глаза, – ангелы и уж тем более архангелы не способны играть по-тёмному!
–Именно по этой причине Моисей, очевидно, и ходил почти всю жизнь по пустыне. Вы же ему сразу это сказали! – Астарот ухмыльнулся, демонстрируя рот, полный клыков.
Михаил брезгливо поморщился и не стал отвечать.
***
У обоих до смешного схоже начался этот очередной день. Оба пытались улучить хоть минуту (один от трудов праведных, другой просто разгребался с отчётами), оба уже улизнули к себе в покои (едва роскошные – для Михаила, нарочито роскошные – для Астарота), и уже приготовились вздремнуть (бессмертие не повод отказываться от сна), как оба получили вызов от высших явиться к себе.
Михаила вызвал к себе архистратиг Габриэль, оглядел сурово, словно Михаил заранее был виноват во всём, затем сказал:
–Для тебя есть задание.
–Слушаю тебя, Светлейший! – Михаил подавил в себе человеческое желание заскрежетать зубами. Всё-таки зря он так много работает с людьми – еще немного и начнёт ногти грызть!
–Ты должен отправиться сюда…– Габриэль придвинул лист пергамента к Михаилу, – мы предполагаем, что она может стать новой проповедницей слова светлого.
Михаил пришёл в ужас:
–Вот она?!
Перед ним была фотография серой, самой обыкновенной женщины с потухшим взором. На фотографии у неё почему-то были мышиного цвета волосы, собранные в грязный сальный пучок, измученный болезненный вид и синяки под глазами. Облачена она была в какой-то старый застиранный халат в дурацкий цветочек, часть из которых была заляпана жёлтоватыми пятнами.
–А что не так? – спросил Габриэль с подозрением.
–Проповедница слова светлого…– Михаил попытался сказать тактично, но не смог подавить в себе опять же человеческое чувство. – Да она же не похожа! Измотанная, побитая жизнью, серая…и в этом халате!
–Так! – Габриэль помрачнел мгновенно, – ты, светлейший друг, очевидно, подвергся снобизму? Или ты полагаешь внешность определяющим фактором человеческой сути? У неё тяжёлая жизнь – да, но она наша предполагаемая проповедница. А ты?.. стыдись!
Михаил устыдился, склонил голову, сам сетуя на свою внезапную разборчивость. Можно подумать, в лачуге Моисея было лучше, или же в хлеву, где…
–Её зовут Светлана. Двое детей-погодки, супруга нет, хватается за всякую работу, чтобы прокормить детей.
–До нас ли ей? – усомнился Михаил. – Не хочу сказать, что я сомневаюсь в твоём замысле, светлейший, но…
–До нас время всегда есть! – возразил Габриэль. – Ступай и разведай. Она милосердна. Она добра. Она верит в свет и может нести его в себе – мы проанализировали её, и поняли, что у нас есть все шансы поставить её в ряд с другими претендентами на ту участь, что готовит ОН!
Михаил понял, что ему не отвертеться и угрюмо кивнул: с волей не поспоришь. Если говорят, что эта несчастная Светлана одна из возможных претендентов на принесение нового слова светлого людям, то так тому и быть.
Михаил отправился в путь, не зная, что на другом конце жизни в этот самый момент демон Астарот получает схожее задание: разведать о той же Светлане, которая может стать проводницей слова тьмы.
–До нас ли ей? – задумался Астарот, разглядывая болезненное лицо женщины, в котором ещё можно было угадать следы былой красоты. – Дети, работа… ей голову помыть некогда, а мы тут ей предлагаем жизнь на тьму положить.
–Пообещай ей денег, власти, красоты, да чего хочешь! – резонно заметила тьма и демон, который мог указывать более низшим чинам, получив приказ, также выдвинулся в путь.
***
Они встретились у её квартиры, затаённой за оцарапанной обшарпанной дверью. Михаил поднимался пешком и успел пропахнуть кислыми щами, которые варили на третьем этаже, кошатиной, которой пропах весь подъезд и чем-то ещё сладостно-гнилостным, мерзким, тошнотворным.
Астарот поднялся на лифте, успев уехать не на тот этаж из-за сожженных кем-то кнопок и вляпавшись в жвачку.
–Свиньи! – прошипел демон. Он сам ненавидел ничем необоснованное вредительство, да ещё и в месте собственного обитания.
Столкнулись у дверей. Замерли, не веря собственным глазам. Наконец Астарот не выдержал:
–Святую воду мне в глотку!
***
Как хорошо, что люди слепы! Имей они настоящее зрение, умей они видеть реальность полностью, обалдели бы да перепугались!
А как не перепугаться, когда повсюду: по улицам, в магазинах и, что хуже всего – в твоём собственном доме – обитают тени? Большей частью они, конечно, безвредные. Висят над полом, или у потолка, скребутся по стене или идут по полу, блуждают между мирами. Тени умерших, тени ушедших и наказанных беспокойством или просто незавершившие свои дела.
Видеть их, однако, неприятно даже ангелам, архангелам и демонам – так тени напоминают им о собственных участях и о собственных карах. А люди…людям хорошо. Их мир был бы совсем другим, если бы они видели в зеркалах фигуры бывших мужчин и женщин. Натыкались бы на давно ослепшие их лица в шкафах с вещами и крупами, видели бы за холодильниками…
Светлана была из числа обыкновенных людей и не отличалась чувствительностью, той самой, что позволяет некоторым восприимчивым людям вдруг замечать мельтешение теней, но списывать всё на «показалось» и на усталость. Светлана была замотана жизнью.
Двое детей, больная диабетом мама, старая кошка, что не могла ничего есть, кроме специального корма, отсутствие мужа-подлеца…с квартирой ей, правда, повезло – досталась в наследство, и Светлана хотя бы не оставалась на улице, но и квартира как издевалась: то трубу прорывало, то батареи отказывали (и это в январе!), то капало с крыши и коротило проводку. Словом, Светлана жила вечно как на пороховой бочке и крутилась белкой
