Царица раз за разом уходит ни с чем. Она смотрит на красавицу Ариадну, прикидывая, что сейчас её отродью должно быть столько же лет. Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать…
Ариадна влюблена, много читает, прекрасно поёт и вышивает, совершенно не зная, что где-то под землёй её брат-чудовище пожирает людей и едва-едва осилил две сотни слов.
Ариадна таится от матери, потому что знает, что той есть до всего дела, и не подозревает, что её брат-монстр не скрывает от своей «матери» ничего и даже своих мыслей, пытаясь постичь, почему его заперли. Он уже понимает, что это наказание. Но не понимает за что.
–По-че-му-у? – тянет Минотавр и мечется, мечется. – Ма-ма?
–Они боятся тебя, – объясняет Ксатка. – Боятся, понимаешь? они думают, ты зло.
–О-о? – удивляется Минотавр. – Я?
Он не понимает, почему он зло. Зло – это люди с мечами, это огонь, это убийцы – так объясняла Ксатка. А он какое зло?
–Они так думают.
Минотавр хочет объяснить, что он не зло, и может доказать это людям. Ему бы выйти, выйти из тёмной духоты лабиринта наверх и только доказать! Он не знает что наверху, но люди, посланные Миносом, пахнут особенно. Особенно пьянят.
Минотавр не находит слов. Но Ксатке они и не нужны. Она берёт огромную руку чудовища своими маленькими руками:
–Они ошибаются.
И так идёт жизнь, день за днём, а где-то далеко раскручивается совершенно другой сюжет: Ариадна влюбляется в Тесея, сначала на насмешку, а потом на крепкую мысль царице Миноса.
Тесей – от рода героев, посланный бороться с чудовищами, сам не знает какая сила, какой рок привёл его сюда. Но он встретил Ариадну и хочет быть с нею. Желание его крепко от того, что недолговечно, но он молод и не знает ничего о долговечности.
Ариадна знает – отец не позволит. Отец не такой судьбы ей желал. Не с таким! В отчаянии идёт Ариадна к матери, не зная, к кому ещё пойти, и та, о чудо, даёт ей решение, а заодно и вкладывает в руку клубок ниток:
–это нити от полотна Гелиоса, моего отца, отдай их ему. Остальное в моих руках.
В эту минуту царице нет дела до дочери, до её судьбы, она нашла решение того, как скрыть свой позор. Но Ариадне кажется, что она обрела материнскую поддержку, и она счастлива.
–Не бывать этому! – кричит Минос, – какой-то…
–Не отказывай, – змеино уговаривает царица, – пошли его в лабиринт. Его там или сожрут, или сгинет он! Скажи, что это испытание, что дашь ты дочь свою не сразу, а как увидишь, что Тесей достоин.
Миносу не нравится гладкость слов жены, но он вынужден решать и объявляет:
–Если ты, Тесей, выйдешь из лабиринта живым, с головой чудовища, что там есть, ты получишь мою дочь.
Ариадна даёт Тесею клубок ниток и обещание молиться за него. Минос хмурится – затея ему не по нраву. Но как забрать ему царское слово? Одна царица довольна – клубок от нитей Гелиоса не позволит Тесею заплутать в лабиринтах, верно выведет, а если сгинет – тьма с ним!
–Ма-ма…– хрипит Минотавр, и его горло издаёт отвратительные булькающие звуки. Огромная бычья голова покоится на коленях сгорбленной женщины, а виновник её горя стоит тут же, рядом, в полном вооружении, обомлевший.
Он рассчитывал встретить чудовище, ведь он – герой. А встретил с ним женщину и услышал страшный крик боли, когда его клинок пронзил глотку Минотавру.
–Не плачь, миленький, не плачь, – шепчет женщина и целует эту голову, и касается огромных ужасных окровавленных его рук, – скоро всё кончится, всё кончится.
–Больно…– хрипит Минотавр и кашляет, задыхаясь.
Сужается темнота его лабиринта, темнота, так и не давшая ему ни одного ответа, давит и глушит, утаскивает куда-то в темноту. Последний рывок, последний вскрик:
–Люб-лю…
Она не говорила ему о любви, но он откуда-то её узнал и переложил как умел, на всё её несчастное существо. И это торопился сказать до того, как дрогнул в последний раз.
–Я не знал! – Тесей бледен и жалок. – Я же не знал! Мне сказали, он чудовище.
–уйди! – кричит Ксатка, – уйди откуда ты явился, прочь! Прочь!
Она задыхается, заходится в истерике и не видит уже ни бледного жалкого героя, ни такого же жалкого царя со стражей (откуда взялись?), ни торжествующую царицу – никого. Её мир кончился.
Она вышла из лабиринта и безумно хотела остаться в нём, а чьи-то безжалостные руки тащили её от тела чудовища.
–Да будьте вы прокляты! Будьте вы прокляты! – кричит Ксатка, и страшно сверкают её безумные глаза. – Да будьте вы…
Минотавру было семнадцать, и он знал уже три сотни слов, но понял смысл самого главного, одного слова, и его поспешил произнести, умирая.
Чудовище, что с него взять.
Ариадна влюблена, много читает, прекрасно поёт и вышивает, совершенно не зная, что где-то под землёй её брат-чудовище пожирает людей и едва-едва осилил две сотни слов.
Ариадна таится от матери, потому что знает, что той есть до всего дела, и не подозревает, что её брат-монстр не скрывает от своей «матери» ничего и даже своих мыслей, пытаясь постичь, почему его заперли. Он уже понимает, что это наказание. Но не понимает за что.
–По-че-му-у? – тянет Минотавр и мечется, мечется. – Ма-ма?
–Они боятся тебя, – объясняет Ксатка. – Боятся, понимаешь? они думают, ты зло.
–О-о? – удивляется Минотавр. – Я?
Он не понимает, почему он зло. Зло – это люди с мечами, это огонь, это убийцы – так объясняла Ксатка. А он какое зло?
–Они так думают.
Минотавр хочет объяснить, что он не зло, и может доказать это людям. Ему бы выйти, выйти из тёмной духоты лабиринта наверх и только доказать! Он не знает что наверху, но люди, посланные Миносом, пахнут особенно. Особенно пьянят.
Минотавр не находит слов. Но Ксатке они и не нужны. Она берёт огромную руку чудовища своими маленькими руками:
–Они ошибаются.
И так идёт жизнь, день за днём, а где-то далеко раскручивается совершенно другой сюжет: Ариадна влюбляется в Тесея, сначала на насмешку, а потом на крепкую мысль царице Миноса.
Тесей – от рода героев, посланный бороться с чудовищами, сам не знает какая сила, какой рок привёл его сюда. Но он встретил Ариадну и хочет быть с нею. Желание его крепко от того, что недолговечно, но он молод и не знает ничего о долговечности.
Ариадна знает – отец не позволит. Отец не такой судьбы ей желал. Не с таким! В отчаянии идёт Ариадна к матери, не зная, к кому ещё пойти, и та, о чудо, даёт ей решение, а заодно и вкладывает в руку клубок ниток:
–это нити от полотна Гелиоса, моего отца, отдай их ему. Остальное в моих руках.
В эту минуту царице нет дела до дочери, до её судьбы, она нашла решение того, как скрыть свой позор. Но Ариадне кажется, что она обрела материнскую поддержку, и она счастлива.
–Не бывать этому! – кричит Минос, – какой-то…
–Не отказывай, – змеино уговаривает царица, – пошли его в лабиринт. Его там или сожрут, или сгинет он! Скажи, что это испытание, что дашь ты дочь свою не сразу, а как увидишь, что Тесей достоин.
Миносу не нравится гладкость слов жены, но он вынужден решать и объявляет:
–Если ты, Тесей, выйдешь из лабиринта живым, с головой чудовища, что там есть, ты получишь мою дочь.
Ариадна даёт Тесею клубок ниток и обещание молиться за него. Минос хмурится – затея ему не по нраву. Но как забрать ему царское слово? Одна царица довольна – клубок от нитей Гелиоса не позволит Тесею заплутать в лабиринтах, верно выведет, а если сгинет – тьма с ним!
***
–Ма-ма…– хрипит Минотавр, и его горло издаёт отвратительные булькающие звуки. Огромная бычья голова покоится на коленях сгорбленной женщины, а виновник её горя стоит тут же, рядом, в полном вооружении, обомлевший.
Он рассчитывал встретить чудовище, ведь он – герой. А встретил с ним женщину и услышал страшный крик боли, когда его клинок пронзил глотку Минотавру.
–Не плачь, миленький, не плачь, – шепчет женщина и целует эту голову, и касается огромных ужасных окровавленных его рук, – скоро всё кончится, всё кончится.
–Больно…– хрипит Минотавр и кашляет, задыхаясь.
Сужается темнота его лабиринта, темнота, так и не давшая ему ни одного ответа, давит и глушит, утаскивает куда-то в темноту. Последний рывок, последний вскрик:
–Люб-лю…
Она не говорила ему о любви, но он откуда-то её узнал и переложил как умел, на всё её несчастное существо. И это торопился сказать до того, как дрогнул в последний раз.
–Я не знал! – Тесей бледен и жалок. – Я же не знал! Мне сказали, он чудовище.
–уйди! – кричит Ксатка, – уйди откуда ты явился, прочь! Прочь!
Она задыхается, заходится в истерике и не видит уже ни бледного жалкого героя, ни такого же жалкого царя со стражей (откуда взялись?), ни торжествующую царицу – никого. Её мир кончился.
Она вышла из лабиринта и безумно хотела остаться в нём, а чьи-то безжалостные руки тащили её от тела чудовища.
–Да будьте вы прокляты! Будьте вы прокляты! – кричит Ксатка, и страшно сверкают её безумные глаза. – Да будьте вы…
Минотавру было семнадцать, и он знал уже три сотни слов, но понял смысл самого главного, одного слова, и его поспешил произнести, умирая.
Чудовище, что с него взять.
