–Ну допустим, – мрачно ответствовал герцог, когда лорд Агарес предстал перед ним, – какого чёрта? Я вам не рад.
Гриморрэ даже не пытался быт вежливым. Он не хотел этой вежливости, даже напускной. С самого начала лорд Агарес должен был понять, что его присутствие нежелательно и у герцога Гриморрэ, который старше рангом и опытом, и силой, и положением, вообще нет желания встречаться с Агаресом.
–Герцог, я прошу прощения за то, что вторгся в эту ночь. вы не ждали меня.
–И не звал.
–И не звали, – согласился Агарес. Он явно волновался. – Но я попал в беду, и вы можете мне очень помочь.
–Допустим, – хмыкнул герцог. Он уже понимал, куда дует ветер и ему снова становилось весело.
–Я…– Агарес понял, что его слова не нашли сочувствия или любопытства, но что ему было делать? Какую причину мог он придумать, чтобы достать бумаги на Влада Цепеша для маркиза Лерайе, чтобы тот стал его защитником перед Советом?
Можно было сказать только правду.
–Я совершил ошибку. Я решил без воли Совета стать заступником для Романа Варгоши. Король Стефан, смертный, обещал начать расследование против него. Роман пришёл ко мне. Я обещал помочь. Затем я обещал королю Стефану, что Варгоши не совершит преступлений.
–Не много ли вы даёте обещаний? – поинтересовался Гриморрэ. Он уже знал всю суть дела. Знал он и больше – Роман Варгоши всё же совершил преступление и убил дочь короля Стефана. Король Стефан в бешенстве и ярости.
Герцог Гриморрэ получил письмо от Влада Цепеша. А вот лорд Агарес явно не знал всего!
–Я этим обидел Совет. Влад Цепеш вызывал Крытку Малоре…– Агарес пытался отдалить саму суть своего визита, страшился реакции древнего вампира.
–Крытка Малоре! – Гриморрэ закатил глаза, – боже, убери от нас таких соратников.
Агарес смутился ещё больше, но всё-таки закончил:
–Я не мальчик. Я понимаю что это значит и признаю свою вину. Но если мне придётся предстать перед Советом, я хочу иметь защиту и иметь шанс на исправление, на искупление своей вины. Я не хочу сгинуть.
–Никто не хочет.
–Прошу вас! – лорд Агарес всё-таки был ещё молод. Он слишком цеплялся за своё посмертие. – Маркиз Лерайе обещал мне поддержку, если я достану некие документы на Цепеша.
А вот это было уже очень интересно. Герцог Гриморрэ даже досаду свою растерял. Он понял о каких документах говорил Агарес. Сам Агарес, скорее всего, даже не знал. Но Лерайе…
Вот же – чёртов безумец!
В своё время, когда было нужно, Гриморрэ с Цепеш настрого договорились о тайне этих документов. И всё же – утекло.
А ведь Влад даже для большей сохранности не стал объявлять о них Совету и потребовал, чтобы документы, принадлежащие ему, у него не хранились.
–Это вопрос веры, – объяснил тогда Цепеш. – Тебе невыгодно, чтобы эти документы были обнаружены. И мне тоже. Но они мои. И если будет утечка…если кто-то…
–Никто не узнает, – успокоил тогда Гриморрэ и вот теперь! Явилось солнце красное.
–Доставай, – герцог лениво зевнул, – я всё ещё не понимаю, что вы, мой недруг, тут делаете?
–Маркиз сказал, что они у вас.
И это знает тварь такая! Да-а, пожалел его однажды Гриморрэ, и очень зря пожалел!
–Я не Цепеш, – герцог не отступал. – Никогда им не был.
Всё-таки, очень хорошо, что маркиз Лерайе очень растерял форму за время своего отшельничества. Он так и не научился понимать людей, значит, отношения между вампирами ему тоже неподвластны. Видимо, в представлении маркиза, герцог Гриморрэ должен был аж из кожи вон лезть, чтобы подставить Цепеша.
Ну уж нет, ни за что! подставить можно кого угодно, только не Цепеша и только не сейчас.
–Но говорят что документы у вас, – Агарес в страхе потерял инстинкт самосохранения. В былое время Гриморрэ понасмехался бы за это вдоволь, но сейчас были не те обстоятельства, и надо было спешить. Если письма разошлись от Цепеша, то Агареса явно объявят виновником.
Легко проведут ниточку от Варгоши к недавней клятве.
Мало ли этого? Сейчас плевать.
Гриморрэ поднялся с деланным равнодушием, его лицо всё ещё скучало, но как пульсировали мысли! Разбуженные, раздражённые, стремительные.
–Вы мне поможете? Вы навек обяжете меня!
Агарес не понимал, что за существование одного вампира есть цена. И та цена, которую он просил, стоила сотни таких как он!
–Я? – герцог изобразил раздумье, затем вскинул правую руку, в которой уже пульсировало заклинание, – я арестовываю вас, своего гостя, лорд Агарес. Вы на моей территории и в моей власти.
Агарес попытался что-то возразить, дернуться, спастись, но преуспел он в этом не больше, чем недавняя крестьянка на полянке. Агарес свалился, связанный силой Тёмного Закона.
Обездвиженный, обиженный, молчащий.
–Дурак ты, – мрачно сообщил ему герцог. Хорошее настроение развалилось на куски как ничтожная людская плоть.
–«И собралось тогда святое воинство, и просило оно благословения у солнца. Но горделиво было солнце и не дало благословения. Хотело оно, чтоб умоляли его, ибо солнце считалось в те дни главным на небе. И склонилось бы святое воинство во второй раз, чтобы снова просить солнце о благословении, но один из людей призвал их остановиться…» – голос древней вампирши Марии Лоу – известной настоятельницы монастырей, приютов и домов презрения, был сух. Она научилась любить людей и заботиться о них, но вампирское благополучие ставила, конечно, выше людского.
Сейчас она находилась в приюте для сирот имени Святой Терезы. Конечно, ни дети, ни работавшие тут сёстры милосердия знать не знали, что их настоятельница – строгая сестра Мария – отродье тёмных сил. И уж тем более не знали они, что этот дом, ставший приютом, построен на её средства от самого фундамента.
Правда, надо признать, что даже сёстры подмечали странность. Этот приют мог с удобством разместить в своих стенах полсотни воспитанников и дюжину сестёр. Между тем число воспитанников не переваливало за полтора десятка, а сестёр и вовсе было не больше трёх.
–Сестра Мария, может быть это не моё дело, – сестра Екатерина держалась с достоинством, ничем не оскорбляя своего слова. Да и как бы это выглядело? Настоятельница приюта – сестра Мария – выглядела гораздо младше сестры Екатерины. Откуда было знать бедняге, что Мария уже не одну сотню лет хранит молодость?
–Говори, – улыбалась Мария Лоу, но глаза её оставались сухими, жёсткими.
–Приют имени Святой Розы переполнен, детям не хватает кроватей и еды, одежды и мыла… может быть, мы могли бы им помочь? Может быть, мы могли бы взять к себе несколько сирот?
Мария вздохнула:
–Да, наш святой долг помочь нашим сёстрам и бедным детям. Мы выделим часть того, что имеем сами, и отдадим им. Вы правы. Я распоряжусь.
Про взятие воспитанников – ни слова.
Впрочем, удивление ли это? Если знать, что сестра Мария – древняя вампирша, которая всерьёз творит благие дела, то можно увидеть больше.
Если знать, что под началом Марии не один приют, а несколько, и каждый из них если не забит до отказа, то, во всяком случае, изрядно наполнен, то можно начать кое-что подозревать об этом, имеющим не больше полутора десятков воспитанников…
Это когда-то было лишь лёгким словом, грёзой, брошенной необдуманной фразой. Позже это стало инициативой. Кто-то должен был взять на себя ответственность и переложить эту эфемерную идею в слова. Кто-то должен был стать тем, про кого в вампирской истории можно будет сказать «чудовище» или, напротив «добродетель».
Чудовище Марии, добродетель Марии? Она взяла на себя эту ответственность. Она предложила попробовать.
Совет Высших долго совещался, ещё дольше спорил и осторожничал, чтобы в случае победы иметь возможность напомнить о своих заслугах, а в случае поражения оказаться, конечно, как можно дальше.
Но всем спорам приходит конец. Мария Лоу стала во главе эксперимента, согласно которому нужно было отобрать детишек из числа смертных, пестовать их, готовить к вампирской сути и потом, потом, когда придёт срок, обратить в вампиров.
–Это сократит срок перехода. Вампиры будут приходить к нам уже морально готовые к голоду и к способностям. К тому же в их головах будет больше ответственности, – так сформулировал очевидный плюс принц Сиире.
–Вдобавок, мы сами сможем отобрать потенциально сильных, – подтвердил князь Малзус.
Это всегда было проблемой. Когда вампир обращает смертного, получив на это право по Тёмному Закону, он никогда не может угадать что из этого смертного получится. Будет ли это сильный вампир или даже не сможет летучей мышью стать? Бывали и случаи потери рассудка смертным…
Если же отбирать из детей, если взращивать их… может быть тогда предугадать можно точнее? Это было дилеммой больше моральной, но ради блага вампирского сообщества Совет Высших отдавал скопленные права на обращение смертного в вампира на этот эксперимент. Получалось всего семь будущих вампиров. Но если каждый из них будет оправдывать себя, это будет уже неплохо. Это уже оправдает и отданное право, и потраченное время и работу Марии Лоу.
Словом, в Святой Терезе проходил отбор в посмертие. Мария Лоу не могла присутствовать постоянно при приюте – во-первых, иногда выходило очень яркое солнце; во-вторых, она имела множество хлопот по вампирской части, так что – приходилось прибегать к помощи сестёр милосердия. Да, детей не было больше пятнадцати, но это же были дети смертные! Их требовалось успокаивать, воспитывать, кормить, утешать, образовывать…
Даже нереальной скорости Марии не хватило бы на это! вот и работали сёстры креста и милосердия: старшая – Екатерина, и две молодые, расторопные, молчаливые – Роза и Елена. и если Роза и Елена мало что замечали подозрительного, ибо были неопытны и от природы нелюбопытны, то Екатерина…впрочем, обо всём по порядку.
Итак, в этот вечер Мария Лоу была среди воспитанников. На сегодня их было пятнадцать: одиннадцать мальчиков от четырёх до десяти лет и четыре девочки – шести, восьми, десяти и даже двенадцати лет.
Мария Лоу читала им. Но читала своё, не из Писания и не Закона Божьего. Она читала им о мире, в который кто-то из этих мальчиков и девочек мог попасть, хотя не знал об этом.
–Почему он призвал людей остановиться? – не понял Эжен. Ему едва исполнилось семь лет. Отца и мать он не знал, его подбросили к приюту очень давно, да и в другом городе, и с тех пор он переводился то в одно место, то в другое. Сначала его перевели ближе к морю, сказав, что мальчик слишком часто болеет, затем тот приют оказался в центре скандала, потом был пожар в третьем, словом, маленький Эжен наскитался. Но он не утратил бойкости и любопытства. Несмотря на маленький рост, вечную нехватку веса и почти прозрачную кожу, Мария Лоу делала на него ставку.
Эжен не боялся задавать вопросы. А ещё – он умел думать.
На Эжена, однако, зашипели со всех сторон, требуя молчать. Мария Лоу продолжила, вроде как не заметила вопроса мальчика:
–«Люди! – сказал этот человек святому воинству, – разве не видите вы, что солнце издевается над нами? Разве не видите вы его гордыни? Оно хочет, чтобы молили его, но мы и сами идём на трудное дело, и то, что наше – наше по праву. Не имеем ли мы права на благословение?»
Эжен нахмурился. Краем глаза Мария видела, как он насупился, обдумывая слова из книги, принесённой настоятельницей. Книгу они не знали – букв на ней не было. Да и не могло быть. Это были вампирские легенды. Малое количество их блуждало по свету.
–«И молчали люди, потрясённо обдумывая слова человека, поднявшего против солнца мятеж. И молчало пристыженное солнце, а человек выхватил серебряный кинжал из-за пояса и ударил себя им в грудь. И ахнули люди. И брызнула кровь его. И изумилось солнце, спросило:
–Что делаешь ты, смертный?
Но расхохотался он и вынул из груди своей сердце и показал его людям:
–Смертным был я, но боле не буду.
И сердце засияло перед святым воинством серебряным светом, и пошло на небо и стало новым светилом. Так появилась луна…»
Мария Лоу отложила книгу на колени. Она придерживала страницы, чтобы, если получится, и позволит время, продолжить чтение, но прежде нужно было обсудить.
–Итак, дети, что мы вынесем из этой истории? – спросила она.
У вампиров должны быть другие мысли. Не мысли рабов. Не мысли под цепями. Они должны быть свободнее. Они должны уметь нести ответственность. Причём, ответственность их лежит не только за самих себя, за свой голод и своё посмертие, но и за своих обращённых и за смертных, которых надо оберегать.
–Гордыня – это плохо, – пискнул мальчик, которого Мария Лоу толком и не знала. Не выделялся он ничем.
–Гордыня – это смертный грех! – высокомерно отозвалась самая старшая девочка. Она уже ступила на ту дорогу, с которой нет возврата. Мария Лоу видела, что девочке предстоит стать красавицей из числа тех, которых так любит герцог Гриморрэ. Если девочка не покажет себя как потенциально сильная вампирша, Гриморрэ заберет её как жертву.
–Верно, – согласилась Мария Лоу. Девочка, подбодрённая, продолжила:
–Гордыня – это исток всех грехов, самый близкий к дьяволу, ибо дьяволом овладела гордыня, когда он хотел занять место Бога! Это самый мерзкий, самый чёрный…
–Я знала одного поэта, который сказал, что гордыня – это любовь к себе, превратившаяся в ненависть и презрение к ближнему, – без всякой совести и такта перебила Мария Лоу. Девочка обиженно нахмурилась – ей не дали блеснуть.
Мария Лоу знала, что эта девочка одна из лучших учениц. Однако пути в служении и смирении стенам она не видит. Ей хочется поразить кого-то, оторвать хороший кусок. Для вампирши это хорошо.
Но Марии Лоу девочка не нравилась. Она видела в ней то, чего сама была не то чтобы даже лишена, но чем не владела как смертная. Девочка была потенциально красива, а Мария…
И сейчас было недостойно для вампирши устраивать такого рода соревнование с девчонкой. Слишком много в этом было презренного. И всё же, Мария Лоу сделала это!
–У кого ещё есть какие мысли? – грубее чем нужно спросила она.
–Человек был храбрым. Он осветил собою путь для людей, – ответил Эжен. – У него была сила.
Это было уже лучше. Рассуждения о гордыни, зависти и подлости – это не для посмертия. Рассуждения о силе – это лучше. Мария Лоу подбодрила:
–Человек был хорошим?
Эжен удивил её:
–Он не был хорошим или плохим. Он был сильным. Солнце он обидел, но людям помог. Вот только…
–Что? – Лоу была почти счастлива. Ещё бы! Ребёнок, которого она наметила в вампиры, рос таким, каким было нужно вампирскому сообществу.
–Только он умер, – мрачно ответил Эжен и уставился на чёрную книгу, лежащую на коленях настоятельницы.
–Конечно же он умер! Он же вырвал из себя сердце! – зашумели со всех сторон.
Но Мария Лоу сдержанно улыбнулась и призвала всех детей к молчанию, а потом обратилась к Эжену:
–Полагаешь, что он умер?
–Без сердца не живут! – едко заметила самая старшая девочка.
–Его сердце стало светилом, которое может затмевать солнце. Его сердце стало луной, – вампирша на неё даже не взглянула. – Это смерть? Я так не думаю. Я думаю, что это, скорее, как вечность. Ибо каждую ночь мы видим луну. А если она и скрыта от нас тучами, мы знаем, что она есть.
–Он пожертвовал собой! – эту девочку – Беатрис, привезли совсем недавно. Её мать была доброй женщиной и когда в городке вспыхнула эпидемия проказы, осталась помогать заболевшим, наплевав на себя.
Гриморрэ даже не пытался быт вежливым. Он не хотел этой вежливости, даже напускной. С самого начала лорд Агарес должен был понять, что его присутствие нежелательно и у герцога Гриморрэ, который старше рангом и опытом, и силой, и положением, вообще нет желания встречаться с Агаресом.
–Герцог, я прошу прощения за то, что вторгся в эту ночь. вы не ждали меня.
–И не звал.
–И не звали, – согласился Агарес. Он явно волновался. – Но я попал в беду, и вы можете мне очень помочь.
–Допустим, – хмыкнул герцог. Он уже понимал, куда дует ветер и ему снова становилось весело.
–Я…– Агарес понял, что его слова не нашли сочувствия или любопытства, но что ему было делать? Какую причину мог он придумать, чтобы достать бумаги на Влада Цепеша для маркиза Лерайе, чтобы тот стал его защитником перед Советом?
Можно было сказать только правду.
–Я совершил ошибку. Я решил без воли Совета стать заступником для Романа Варгоши. Король Стефан, смертный, обещал начать расследование против него. Роман пришёл ко мне. Я обещал помочь. Затем я обещал королю Стефану, что Варгоши не совершит преступлений.
–Не много ли вы даёте обещаний? – поинтересовался Гриморрэ. Он уже знал всю суть дела. Знал он и больше – Роман Варгоши всё же совершил преступление и убил дочь короля Стефана. Король Стефан в бешенстве и ярости.
Герцог Гриморрэ получил письмо от Влада Цепеша. А вот лорд Агарес явно не знал всего!
–Я этим обидел Совет. Влад Цепеш вызывал Крытку Малоре…– Агарес пытался отдалить саму суть своего визита, страшился реакции древнего вампира.
–Крытка Малоре! – Гриморрэ закатил глаза, – боже, убери от нас таких соратников.
Агарес смутился ещё больше, но всё-таки закончил:
–Я не мальчик. Я понимаю что это значит и признаю свою вину. Но если мне придётся предстать перед Советом, я хочу иметь защиту и иметь шанс на исправление, на искупление своей вины. Я не хочу сгинуть.
–Никто не хочет.
–Прошу вас! – лорд Агарес всё-таки был ещё молод. Он слишком цеплялся за своё посмертие. – Маркиз Лерайе обещал мне поддержку, если я достану некие документы на Цепеша.
А вот это было уже очень интересно. Герцог Гриморрэ даже досаду свою растерял. Он понял о каких документах говорил Агарес. Сам Агарес, скорее всего, даже не знал. Но Лерайе…
Вот же – чёртов безумец!
В своё время, когда было нужно, Гриморрэ с Цепеш настрого договорились о тайне этих документов. И всё же – утекло.
А ведь Влад даже для большей сохранности не стал объявлять о них Совету и потребовал, чтобы документы, принадлежащие ему, у него не хранились.
–Это вопрос веры, – объяснил тогда Цепеш. – Тебе невыгодно, чтобы эти документы были обнаружены. И мне тоже. Но они мои. И если будет утечка…если кто-то…
–Никто не узнает, – успокоил тогда Гриморрэ и вот теперь! Явилось солнце красное.
–Доставай, – герцог лениво зевнул, – я всё ещё не понимаю, что вы, мой недруг, тут делаете?
–Маркиз сказал, что они у вас.
И это знает тварь такая! Да-а, пожалел его однажды Гриморрэ, и очень зря пожалел!
–Я не Цепеш, – герцог не отступал. – Никогда им не был.
Всё-таки, очень хорошо, что маркиз Лерайе очень растерял форму за время своего отшельничества. Он так и не научился понимать людей, значит, отношения между вампирами ему тоже неподвластны. Видимо, в представлении маркиза, герцог Гриморрэ должен был аж из кожи вон лезть, чтобы подставить Цепеша.
Ну уж нет, ни за что! подставить можно кого угодно, только не Цепеша и только не сейчас.
–Но говорят что документы у вас, – Агарес в страхе потерял инстинкт самосохранения. В былое время Гриморрэ понасмехался бы за это вдоволь, но сейчас были не те обстоятельства, и надо было спешить. Если письма разошлись от Цепеша, то Агареса явно объявят виновником.
Легко проведут ниточку от Варгоши к недавней клятве.
Мало ли этого? Сейчас плевать.
Гриморрэ поднялся с деланным равнодушием, его лицо всё ещё скучало, но как пульсировали мысли! Разбуженные, раздражённые, стремительные.
–Вы мне поможете? Вы навек обяжете меня!
Агарес не понимал, что за существование одного вампира есть цена. И та цена, которую он просил, стоила сотни таких как он!
–Я? – герцог изобразил раздумье, затем вскинул правую руку, в которой уже пульсировало заклинание, – я арестовываю вас, своего гостя, лорд Агарес. Вы на моей территории и в моей власти.
Агарес попытался что-то возразить, дернуться, спастись, но преуспел он в этом не больше, чем недавняя крестьянка на полянке. Агарес свалился, связанный силой Тёмного Закона.
Обездвиженный, обиженный, молчащий.
–Дурак ты, – мрачно сообщил ему герцог. Хорошее настроение развалилось на куски как ничтожная людская плоть.
Глава 9. Первая сказка
–«И собралось тогда святое воинство, и просило оно благословения у солнца. Но горделиво было солнце и не дало благословения. Хотело оно, чтоб умоляли его, ибо солнце считалось в те дни главным на небе. И склонилось бы святое воинство во второй раз, чтобы снова просить солнце о благословении, но один из людей призвал их остановиться…» – голос древней вампирши Марии Лоу – известной настоятельницы монастырей, приютов и домов презрения, был сух. Она научилась любить людей и заботиться о них, но вампирское благополучие ставила, конечно, выше людского.
Сейчас она находилась в приюте для сирот имени Святой Терезы. Конечно, ни дети, ни работавшие тут сёстры милосердия знать не знали, что их настоятельница – строгая сестра Мария – отродье тёмных сил. И уж тем более не знали они, что этот дом, ставший приютом, построен на её средства от самого фундамента.
Правда, надо признать, что даже сёстры подмечали странность. Этот приют мог с удобством разместить в своих стенах полсотни воспитанников и дюжину сестёр. Между тем число воспитанников не переваливало за полтора десятка, а сестёр и вовсе было не больше трёх.
–Сестра Мария, может быть это не моё дело, – сестра Екатерина держалась с достоинством, ничем не оскорбляя своего слова. Да и как бы это выглядело? Настоятельница приюта – сестра Мария – выглядела гораздо младше сестры Екатерины. Откуда было знать бедняге, что Мария уже не одну сотню лет хранит молодость?
–Говори, – улыбалась Мария Лоу, но глаза её оставались сухими, жёсткими.
–Приют имени Святой Розы переполнен, детям не хватает кроватей и еды, одежды и мыла… может быть, мы могли бы им помочь? Может быть, мы могли бы взять к себе несколько сирот?
Мария вздохнула:
–Да, наш святой долг помочь нашим сёстрам и бедным детям. Мы выделим часть того, что имеем сами, и отдадим им. Вы правы. Я распоряжусь.
Про взятие воспитанников – ни слова.
Впрочем, удивление ли это? Если знать, что сестра Мария – древняя вампирша, которая всерьёз творит благие дела, то можно увидеть больше.
Если знать, что под началом Марии не один приют, а несколько, и каждый из них если не забит до отказа, то, во всяком случае, изрядно наполнен, то можно начать кое-что подозревать об этом, имеющим не больше полутора десятков воспитанников…
Это когда-то было лишь лёгким словом, грёзой, брошенной необдуманной фразой. Позже это стало инициативой. Кто-то должен был взять на себя ответственность и переложить эту эфемерную идею в слова. Кто-то должен был стать тем, про кого в вампирской истории можно будет сказать «чудовище» или, напротив «добродетель».
Чудовище Марии, добродетель Марии? Она взяла на себя эту ответственность. Она предложила попробовать.
Совет Высших долго совещался, ещё дольше спорил и осторожничал, чтобы в случае победы иметь возможность напомнить о своих заслугах, а в случае поражения оказаться, конечно, как можно дальше.
Но всем спорам приходит конец. Мария Лоу стала во главе эксперимента, согласно которому нужно было отобрать детишек из числа смертных, пестовать их, готовить к вампирской сути и потом, потом, когда придёт срок, обратить в вампиров.
–Это сократит срок перехода. Вампиры будут приходить к нам уже морально готовые к голоду и к способностям. К тому же в их головах будет больше ответственности, – так сформулировал очевидный плюс принц Сиире.
–Вдобавок, мы сами сможем отобрать потенциально сильных, – подтвердил князь Малзус.
Это всегда было проблемой. Когда вампир обращает смертного, получив на это право по Тёмному Закону, он никогда не может угадать что из этого смертного получится. Будет ли это сильный вампир или даже не сможет летучей мышью стать? Бывали и случаи потери рассудка смертным…
Если же отбирать из детей, если взращивать их… может быть тогда предугадать можно точнее? Это было дилеммой больше моральной, но ради блага вампирского сообщества Совет Высших отдавал скопленные права на обращение смертного в вампира на этот эксперимент. Получалось всего семь будущих вампиров. Но если каждый из них будет оправдывать себя, это будет уже неплохо. Это уже оправдает и отданное право, и потраченное время и работу Марии Лоу.
Словом, в Святой Терезе проходил отбор в посмертие. Мария Лоу не могла присутствовать постоянно при приюте – во-первых, иногда выходило очень яркое солнце; во-вторых, она имела множество хлопот по вампирской части, так что – приходилось прибегать к помощи сестёр милосердия. Да, детей не было больше пятнадцати, но это же были дети смертные! Их требовалось успокаивать, воспитывать, кормить, утешать, образовывать…
Даже нереальной скорости Марии не хватило бы на это! вот и работали сёстры креста и милосердия: старшая – Екатерина, и две молодые, расторопные, молчаливые – Роза и Елена. и если Роза и Елена мало что замечали подозрительного, ибо были неопытны и от природы нелюбопытны, то Екатерина…впрочем, обо всём по порядку.
Итак, в этот вечер Мария Лоу была среди воспитанников. На сегодня их было пятнадцать: одиннадцать мальчиков от четырёх до десяти лет и четыре девочки – шести, восьми, десяти и даже двенадцати лет.
Мария Лоу читала им. Но читала своё, не из Писания и не Закона Божьего. Она читала им о мире, в который кто-то из этих мальчиков и девочек мог попасть, хотя не знал об этом.
–Почему он призвал людей остановиться? – не понял Эжен. Ему едва исполнилось семь лет. Отца и мать он не знал, его подбросили к приюту очень давно, да и в другом городе, и с тех пор он переводился то в одно место, то в другое. Сначала его перевели ближе к морю, сказав, что мальчик слишком часто болеет, затем тот приют оказался в центре скандала, потом был пожар в третьем, словом, маленький Эжен наскитался. Но он не утратил бойкости и любопытства. Несмотря на маленький рост, вечную нехватку веса и почти прозрачную кожу, Мария Лоу делала на него ставку.
Эжен не боялся задавать вопросы. А ещё – он умел думать.
На Эжена, однако, зашипели со всех сторон, требуя молчать. Мария Лоу продолжила, вроде как не заметила вопроса мальчика:
–«Люди! – сказал этот человек святому воинству, – разве не видите вы, что солнце издевается над нами? Разве не видите вы его гордыни? Оно хочет, чтобы молили его, но мы и сами идём на трудное дело, и то, что наше – наше по праву. Не имеем ли мы права на благословение?»
Эжен нахмурился. Краем глаза Мария видела, как он насупился, обдумывая слова из книги, принесённой настоятельницей. Книгу они не знали – букв на ней не было. Да и не могло быть. Это были вампирские легенды. Малое количество их блуждало по свету.
–«И молчали люди, потрясённо обдумывая слова человека, поднявшего против солнца мятеж. И молчало пристыженное солнце, а человек выхватил серебряный кинжал из-за пояса и ударил себя им в грудь. И ахнули люди. И брызнула кровь его. И изумилось солнце, спросило:
–Что делаешь ты, смертный?
Но расхохотался он и вынул из груди своей сердце и показал его людям:
–Смертным был я, но боле не буду.
И сердце засияло перед святым воинством серебряным светом, и пошло на небо и стало новым светилом. Так появилась луна…»
Мария Лоу отложила книгу на колени. Она придерживала страницы, чтобы, если получится, и позволит время, продолжить чтение, но прежде нужно было обсудить.
–Итак, дети, что мы вынесем из этой истории? – спросила она.
У вампиров должны быть другие мысли. Не мысли рабов. Не мысли под цепями. Они должны быть свободнее. Они должны уметь нести ответственность. Причём, ответственность их лежит не только за самих себя, за свой голод и своё посмертие, но и за своих обращённых и за смертных, которых надо оберегать.
–Гордыня – это плохо, – пискнул мальчик, которого Мария Лоу толком и не знала. Не выделялся он ничем.
–Гордыня – это смертный грех! – высокомерно отозвалась самая старшая девочка. Она уже ступила на ту дорогу, с которой нет возврата. Мария Лоу видела, что девочке предстоит стать красавицей из числа тех, которых так любит герцог Гриморрэ. Если девочка не покажет себя как потенциально сильная вампирша, Гриморрэ заберет её как жертву.
–Верно, – согласилась Мария Лоу. Девочка, подбодрённая, продолжила:
–Гордыня – это исток всех грехов, самый близкий к дьяволу, ибо дьяволом овладела гордыня, когда он хотел занять место Бога! Это самый мерзкий, самый чёрный…
–Я знала одного поэта, который сказал, что гордыня – это любовь к себе, превратившаяся в ненависть и презрение к ближнему, – без всякой совести и такта перебила Мария Лоу. Девочка обиженно нахмурилась – ей не дали блеснуть.
Мария Лоу знала, что эта девочка одна из лучших учениц. Однако пути в служении и смирении стенам она не видит. Ей хочется поразить кого-то, оторвать хороший кусок. Для вампирши это хорошо.
Но Марии Лоу девочка не нравилась. Она видела в ней то, чего сама была не то чтобы даже лишена, но чем не владела как смертная. Девочка была потенциально красива, а Мария…
И сейчас было недостойно для вампирши устраивать такого рода соревнование с девчонкой. Слишком много в этом было презренного. И всё же, Мария Лоу сделала это!
–У кого ещё есть какие мысли? – грубее чем нужно спросила она.
–Человек был храбрым. Он осветил собою путь для людей, – ответил Эжен. – У него была сила.
Это было уже лучше. Рассуждения о гордыни, зависти и подлости – это не для посмертия. Рассуждения о силе – это лучше. Мария Лоу подбодрила:
–Человек был хорошим?
Эжен удивил её:
–Он не был хорошим или плохим. Он был сильным. Солнце он обидел, но людям помог. Вот только…
–Что? – Лоу была почти счастлива. Ещё бы! Ребёнок, которого она наметила в вампиры, рос таким, каким было нужно вампирскому сообществу.
–Только он умер, – мрачно ответил Эжен и уставился на чёрную книгу, лежащую на коленях настоятельницы.
–Конечно же он умер! Он же вырвал из себя сердце! – зашумели со всех сторон.
Но Мария Лоу сдержанно улыбнулась и призвала всех детей к молчанию, а потом обратилась к Эжену:
–Полагаешь, что он умер?
–Без сердца не живут! – едко заметила самая старшая девочка.
–Его сердце стало светилом, которое может затмевать солнце. Его сердце стало луной, – вампирша на неё даже не взглянула. – Это смерть? Я так не думаю. Я думаю, что это, скорее, как вечность. Ибо каждую ночь мы видим луну. А если она и скрыта от нас тучами, мы знаем, что она есть.
–Он пожертвовал собой! – эту девочку – Беатрис, привезли совсем недавно. Её мать была доброй женщиной и когда в городке вспыхнула эпидемия проказы, осталась помогать заболевшим, наплевав на себя.
