–И всё же, я прошу не допускать судилища для Варгоши. Лишите его права выезда. Пусть сидит у себя.
–А что я скажу моим людям? – поинтересовался Стефан. – Что я скажу матерям, которые потеряли детей в его безумствах? Что я скажу всем недовольным?
К этому лорд Агарес был готов.
–Скажите о том, что следствие идёт. Оно может длиться долго. Непозволительно долго, а пока… говорят, что у вас, ваше величество, в этом году недобор налога? Голод? Население страдает?
–Ещё и всякие сволочи вроде вас…
Лорд Агарес легко пропустил про сволочей, и предложил:
–Давайте поступим так, ваше величество. Вы не допускаете судилища над Варгоши, а мы пополняем вашу казну по счёту им убитых и недосчитанных вами по другим причинам?
На это Агарес изначально и рассчитывал. Что значит какое-то золото в вечности? Ну хорошо – в почти что вечности? Ничего! суета! Монеты. Металл. Тяжесть!
–Этого мало, – Стефан думал немного. Про себя он явно решил, что обещать-то он может, и не обязательно проводить судилище над мерзавцем Варгоши, но можно ведь и иначе, втихую с ним расправиться? Кто сосчитает рыцарей, которые носят его крест? Кто увидит в ночи тех, кто готов отомстить за своих?
«Играй-играй…я тебя всё равно одолею, нечистая ты тварь!» – думал король Стефан, не подозревая, что для лорда Агареса его мысли были почти что книгой – он слишком долго жил и вампирская сила его заострилась.
«Меня это тоже устроит», – подумал лорд Агарес.
–Мало, – вдруг произнёс король Стефан. – Мало простого золота. Мне надо и слово. Честное слово, если вы ещё к тому способны!
–Слово? – изумился лорд Агарес. Умело опуская «ещё на то способны». Ни к чему ссориться из-за фраз и гнева человечка. Это не поможет завести друзей.
–Ваше слово. Слово, что вы отвечаете за Варгоши. За то, что он не будет творить зла!
Стефан почти загнал его в ловушку. Этого Агарес не ожидал. Слово давали обычно ему, а не он. Тем более – смертному. Но Агарес в эту ночь был полон милосердия и тщеславия. Ему виделось, как он в одиночку расправляется с Варгоши, как умело переучивает его и весь Совет признаёт Агареса спасителем заблудших.
«В конце концов, уж на людской срок жизни я его сдержу!» – подумал Агарес, прикидывая, что если сейчас Стефану около сорока лет, то значит, осталось недолго. Неужели Роман не просидит смирно лет десять? Не совсем же он безумный. А дальше слово не имеет силы – кому нужно слово, если умер тот, кому ты его давал?
–Хорошо, – опрометчиво пообещал лорд Агарес. – Вы удивитесь, но я ещё способен к слову.
И он действительно поднял ладонь и сказал, что берёт на себя обязательство по контролю за Варгоши. Король Стефан был успокоен. Откуда было ему знать, что в вампирской клятве обязательно надо обращаться к Тьме, и ещё – полностью называть себя?
Разрешённое дело изрядно взбодрило и убедило лорда Агареса в собственной полезности и добродетели. Он вежливо попрощался с королём Стефаном, также вежливо попросил его не гневаться за своё вторжение и пожелал спокойной ночи. В ответ услышал уже не вызвавшее удивления:
–Гори в аду!
Лорд Агарес был в прекрасном расположении оставшегося своего духа, и решил даже совершить стремительную, незаметную для смертных прогулку по замку короля. Не пристало ему вылетать летучей мышью! В конце концов, он никуда не торопится!
Однако много позже лорд Агарес будет безумно сожалеть об этом. Потому что в какой-то момент он, по своему вампирскому чутью безошибочно находя дорогу, свернул в одну из галерей, и…
Она была прекрасна. Молода, свежа, здорова. Нежный девичий румянец на щеках, пухлые капризные губы, приятное сияние жизни во всём лице. И ко всему этому – тёмные густые локоны, собранные в сложную причёску с россыпью мелких жемчужинок, гибкий стройный стан, и…
Шея. Длинная, нежная шея с подрагивающей жилкой жизни.
Облачённая в светлые одежды, она казалась светлым видением. Но лорд Агарес чувствовал притягательный запах её кожи, а главное – крови.
Эта девушка была не одна. С нею шла кормилица – постаревшая быстрее положенного от жизни и труда. Но на неё лорд Агарес не обратил внимания, как и они не обратили на него. Они не могли его видеть. Но он мог чувствовать их, а особенно – её! Нежную, молодую, восхитительно живую.
Он не был юнцом, срывающимся за абы какой кровью. Он не был циником, который срывается при виде восхитительной цветущей жизни или красоты. Но он невольно залюбовался этой девушкой, этой юностью, молодостью. Сами собой удлинились его клыки, полыхнули кровавой яростью глаза, но лорд Агарес остался недвижен, потому что жажда крови уже не владела им, как владеет новообращёнными вампирами, затмевая всякий разум.
Он увидел ещё раз её одежды. Каменья на платье, само платье, оглядел причёску, кормилицу…
Сомнений не было. Девушка принадлежала к самой высшей ветви знати. Может быть, даже к самому королю Стефану! Да, она запросто могла быть ему дочерью, или, лорд Агарес знал местные повадки, невестой.
А значит – никакого движения. Он только что сговорился с королём Стефаном и не будет таким идиотом, чтобы разрушить и без того хрупкий союз с этим человеком. Но человеком деятельным и отважным.
Да и ради чего? Ради крови? Тёмный Закон ведёт строгий учёт кому и сколько положено выпивать. Всякое лишнее – равно наказанию. Лорд Агарес не желал получать наказания и компрометировать себя перед Советом. Те не поймут. Те удивятся:
–Ты, и не совладал с собой?
Молодость, юность, красота её движений, тонкость и белизна её шеи – нет, лорд Агарес не посмел их нарушить. Он слишком любил себя. Слишком себя уважал и не полагал себя тем, кто мог бы сорваться на первое же искушение.
Этим он себя и успокоил, и когда фигуры скрылись за поворотом, даже усмехнулся: вот Варгоши бы точно не сдержался, а он сдержался, потому что разумнее и сильнее. И честнее. И законопослушнее.
И это сравнение в свою пользу вернуло лорда Агареса в своё безмятежное, прежнее состояние. Он покинул замок короля Стефана, очень собой довольный: возможно дал шанс Варгоши, выкрутил его перед королём из запутанного дела, и не поддался на соблазн. Ну чем не ночь?
Подступал рассвет, ведь ночь обидно коротка. И лорд Агарес, не желая больше гостей и писем, что ждали его внимания, заторопился вернуться в свой склеп, где Моренго уже ждал его, стоя у открытого гроба.
–Доброго дня, Моренго, – пожелал лорд Агарес, и улёгся в обитый шелками и бархатом гроб. Если проводишь много времени где-то, сделай это место комфортным.
–Доброго дня, Хозяин, – пожелал вампир и накрыл его привычной крышкой до следующего вечера.
У Влада Цепеша было мрачное настроение. Справедливости ради надо сказать, что мрачное настроение было у него уже далеко не первое столетие: после того, как он умер для мира живых, какой-то любитель истории и охотник за чёрными легендами, нарастил на его деяниях настоящую кровавую смуту. Цепешу запоздало приписали множества казней, чудовищных пыток, и слухов о его садизме и приверженности тёмным оккультным наукам.
Влад Цепеш очень на то обижался. Во-первых, он не считал, что его память, ровно как и какую-либо другую память можно порочить – ведь оправдания не будет! И даже шанса на это оправдание никто не даст. И даже то, что Цепеш всё-таки существовал (хоть и не в человеческом понимании), не давало ему права свою память отстаивать – Тёмный Закон, тот самый, что регулировал всё посмертие вампиров, и тот самый, за который так ратовал сам Цепеш, и который так яростно соблюдал и призывал соблюдать – не позволял ушедшему от жизни заявлять какие-либо права на память.
Были исключения вроде Варгоши – тот ещё вписывался в людской возраст и потому мог пользоваться правами и памятью отца. А Цепеша в мире людей не было уже не одно столетие…
Во-вторых, Цепеш не считал себя настолько кровавым. В минуты редкого хорошего расположения, он, бывало, заявлял так:
–Время тогда было другое. Если ты не был жесток, то получал клеймо слабака и труса. Если твои земли не вызывают страха, а твоё появление во главе войск трепета – не жди уважения и почитания, и знай точно – стоит ослабеть, стоит продоверяться, и всё будет кончено: ближайшие друзья будут в числе тех, кто сплетёт против тебя заговор. Держать надо страхом. Только страх помогает людям помнить о том, что они смертны. И потом – жестокость – следствие проступков. Как следует наказать человека, который выдаёт тайный хлебный обоз твоему врагу и тем обрекает на голод целое поселение? Как наказать воина, что входит в дружбу с врагом, ища себе девку краше и кошеля толще?
И вроде не перед кем Цепешу было оправдываться – Совет Высших Вампиров, в котором и сам он состоял, не требовал объяснений, извинений или оправданий. Но перед самим собой Цепеш досадовал.
Надежда родилась в нём полвека назад, когда какой-то очередной охотник за тайнами Цепеша явился в его бывшие земли, и…заплутал. Влад помог ему. Благодарный идиот обещался рассказать об этом, и Цепешу стало радостнее на какое-то мгновение от этого обещания. И как же он был разочарован, и как разгневан, когда благодарный идиот выполнил своё обещание и выпустил поганую статейку в общество. В ней он рассказывал о том, что пережил встречу с вампиром Цепешем, что тот пытался затемнить ему рассудок и сожрать…
Больше людям Влад не верил. Вампиры были не лучше, но вампиры подчинялись если не закону чести, то Тёмному Закону, а люди жили непонятно. Влад Цепеш слишком давно не был человеком, и не понимал уже людской сути. Человек стал для него сосудом для крови. Сосудом силы. Сосуд следовало беречь, не следовало налегать на этот сосуд, следовало оберегать его, и убивать, если придётся – милосердно.
Но не верить, не привязываться, не ждать чудес.
Впрочем, сейчас мрачность Цепеша ничего общего не имела с привычными ему страданиями об опороченной памяти. Сейчас его разочаровал вампир. И какой! Агарес! Лорд Агарес – один из способных вампиров, заклинатель и последователь старой вампирской чести, сторонник Тёмного Закона, и рьяный его страж.
В одно время Влад Цепеш даже предлагал, с осторожностью, неспешно, но предлагал кандидатуру Агареса для включения в Совет Высших. Пока сам же и придерживал окончательное решение, рассудив, что Агарес ещё молод, для полноценного включения, но Агарес появлялся на общих заседаниях, на которых присутствовали все вампиры, имеющие положение «хозяев», и к нему приглядывались.
И тут такое разочарование!
–Повтори ещё раз! – велел Цепеш. Он не оставил своей людской привычки ходить взад-вперёд в минуты волнений. Где-то там, в далёкой людской жизни, скрывшейся за серостью настоящей силы он, помнится, точно также принимал решения о казни и помиловании, о походе и перемирии – точно также ходил. Вместе с каждый шагом блуждали и его мысли. Но в этом он находил упорядочивание.
Цепеш не мог успокоиться. Агарес не казался ему глупцом, и всё же…
–Повтори, Амар! – нетерпеливо затребовал Цепеш снова. Не давая своему верному слуге собраться и перевернуть лист с донесением. Алели красные чернила, складывающие крамольные строки. Нехорошие строки.
–По свидетельству короля Стефана, достопочтимого и уважаемого…– Амар в покорности начал заново.
–Дальше! – Цепеш даже прикрикнул.
Он не был яростен в обычный час. Более того, если и впадал в гнев, то редко тому были свидетели из числа вампиров или людей. Даже сейчас, когда люди вроде бы ничего Цепешу и не значили. Амар, пожалуй, был немногим исключением, поскольку стал Владу совсем родным за годы посмертия, да и пришёл он оттуда, из жизни, из его жизни. Он сражался с Владом в одних рядах, нарекал его господином и верил ему. А прознав, случайно прознав о новой, нечеловечской сути Цепеша, отрёкся от креста и сказал, что последует за ним и дальше, в ад.
Адом назвать это было нельзя, но Цепеш умел ценить преданность. И высшей формой его признательности и были эти редкие окрики, придирки, нетерпеливость, которую можно позволить по отношению к близкому, и которая так не подходит древнему вампиру.
–Кровосос, нарекшийся лордом Агаресом, предлагал поручительство…
Предлагал! И Цепеш ещё хотел его рекомендовать в Совет? Тьфу! Как можно рекомендовать того, кто так глуп? Во-первых, что за вопиющее самоуправство? Договаривайся Агарес о чём-нибудь своём, о землях или жертвах, ещё можно было бы понять. Но он договаривался за Варгоши! В обход Совета!
Мятеж? Бунт? Самоуправство, рождённое наглостью? Алчность? Забылся Агарес?
И странно, что не удивился даже тому, что король – твёрдый, кстати, сосуд, с характером, не удивился даже такому понятию и такому гостю, как «вампир». Что с нюхом Агареса?
Влад Цепеш раздражался не на Варгоши. Тот идиот, сволочь, подлец, весь в отца, которому, надо признать, досталось по делу! Но Агарес! Каков ублюдок-то! змеёныш подколодный. За спиной Совета сторговался с королём за Варгоши! Выгородил его, вступил в переговоры, и…
–Дал слово, – безжалостно закончил Амар.
Да… это было камнем в крест. Полынью в мёд. Осиной в мозг. Да как угодно! это было ужасно. Он дал слово. Дал слово, что будет контролировать Романа Варгоши. Дал слово человеку в обход решения Совета. Конечно, вампир имеет право дать смертному своё слово, если того требует ситуация и нет времени согласовывать решение с Советом. Но здесь речь шла не об Агаресе, а о том, что он оказался слишком тщеславен, что гордыня переполнила его отверженную смертью плоть!
Да, это была гордыня. Тщеславие. Желание доказать Совету. Желание спасти утопающего, но не для утопающего, не для его блага, а для себя самого – себе доказать, да и других ткнуть в собственный успех.
Вы не смогли, а я смог – вот она, глупая, наивная формула. Влад Цепеш полагал, что с жизненным опытом эта формула сходит на нет. Во всяком случае, за пару столетий можно от неё было избавиться, и всецело отдать себя Тёмному Закону. Но лорд Агарес был, похоже, другого мнения.
Что ему? Устал служить? Решил, что умнее Совета, прозорливее Закона? С этим надо было решать. Надо было что-то делать, и Цепеш страшно и мрачно тряхнул головою, приняв этот вывод. Тяжелее всего было то, что Цепешу, который сам представлял Агареса, прославлял его, нужно было признать ошибку: Агарес отвратительно молод, не зрел.
Совет, без сомнения, поймёт, простит. Но себя как простить?
–Пошли весточку Высшим, – прошелестел Цепеш, совладав с собою и досадой.
Амар мгновенно исчез. Влад опустился в кресло. Какое разочарование было в каждом его жесте! В каждом движении, в каждом…
–Хозяин?– Амар вернулся неслышной тенью. В руках его был изящный маленький золочёный подносик с тяжёлым кубком.
Кровь. Надо же – Цепеш только раздумывал о том, что было бы здорово выпить лишнюю порцию, воистину говорят: слуга и хозяин, в конце концов, либо ненавидят друг друга, либо учатся понимать друг друга без слов.
–Благодарю, – Влад взял свой кубок. – Скажи Высшим, что я их жду.
–Уже сделано, – Амар даже не загордился такой исключительной, даже для вампира, скоростью. Он и в самом деле был удивительным слугой.
Совет Высших Вампиров вместе с Цепешом был из всего тринадцати представителей. Этого, разумеется, было бы мало, если бы речь шла об управлении среди мира людей, но для вампирского долголетия, для неспешности посмертия этого хватало.
–А что я скажу моим людям? – поинтересовался Стефан. – Что я скажу матерям, которые потеряли детей в его безумствах? Что я скажу всем недовольным?
К этому лорд Агарес был готов.
–Скажите о том, что следствие идёт. Оно может длиться долго. Непозволительно долго, а пока… говорят, что у вас, ваше величество, в этом году недобор налога? Голод? Население страдает?
–Ещё и всякие сволочи вроде вас…
Лорд Агарес легко пропустил про сволочей, и предложил:
–Давайте поступим так, ваше величество. Вы не допускаете судилища над Варгоши, а мы пополняем вашу казну по счёту им убитых и недосчитанных вами по другим причинам?
На это Агарес изначально и рассчитывал. Что значит какое-то золото в вечности? Ну хорошо – в почти что вечности? Ничего! суета! Монеты. Металл. Тяжесть!
–Этого мало, – Стефан думал немного. Про себя он явно решил, что обещать-то он может, и не обязательно проводить судилище над мерзавцем Варгоши, но можно ведь и иначе, втихую с ним расправиться? Кто сосчитает рыцарей, которые носят его крест? Кто увидит в ночи тех, кто готов отомстить за своих?
«Играй-играй…я тебя всё равно одолею, нечистая ты тварь!» – думал король Стефан, не подозревая, что для лорда Агареса его мысли были почти что книгой – он слишком долго жил и вампирская сила его заострилась.
«Меня это тоже устроит», – подумал лорд Агарес.
–Мало, – вдруг произнёс король Стефан. – Мало простого золота. Мне надо и слово. Честное слово, если вы ещё к тому способны!
–Слово? – изумился лорд Агарес. Умело опуская «ещё на то способны». Ни к чему ссориться из-за фраз и гнева человечка. Это не поможет завести друзей.
–Ваше слово. Слово, что вы отвечаете за Варгоши. За то, что он не будет творить зла!
Стефан почти загнал его в ловушку. Этого Агарес не ожидал. Слово давали обычно ему, а не он. Тем более – смертному. Но Агарес в эту ночь был полон милосердия и тщеславия. Ему виделось, как он в одиночку расправляется с Варгоши, как умело переучивает его и весь Совет признаёт Агареса спасителем заблудших.
«В конце концов, уж на людской срок жизни я его сдержу!» – подумал Агарес, прикидывая, что если сейчас Стефану около сорока лет, то значит, осталось недолго. Неужели Роман не просидит смирно лет десять? Не совсем же он безумный. А дальше слово не имеет силы – кому нужно слово, если умер тот, кому ты его давал?
–Хорошо, – опрометчиво пообещал лорд Агарес. – Вы удивитесь, но я ещё способен к слову.
И он действительно поднял ладонь и сказал, что берёт на себя обязательство по контролю за Варгоши. Король Стефан был успокоен. Откуда было ему знать, что в вампирской клятве обязательно надо обращаться к Тьме, и ещё – полностью называть себя?
Разрешённое дело изрядно взбодрило и убедило лорда Агареса в собственной полезности и добродетели. Он вежливо попрощался с королём Стефаном, также вежливо попросил его не гневаться за своё вторжение и пожелал спокойной ночи. В ответ услышал уже не вызвавшее удивления:
–Гори в аду!
Лорд Агарес был в прекрасном расположении оставшегося своего духа, и решил даже совершить стремительную, незаметную для смертных прогулку по замку короля. Не пристало ему вылетать летучей мышью! В конце концов, он никуда не торопится!
Однако много позже лорд Агарес будет безумно сожалеть об этом. Потому что в какой-то момент он, по своему вампирскому чутью безошибочно находя дорогу, свернул в одну из галерей, и…
Она была прекрасна. Молода, свежа, здорова. Нежный девичий румянец на щеках, пухлые капризные губы, приятное сияние жизни во всём лице. И ко всему этому – тёмные густые локоны, собранные в сложную причёску с россыпью мелких жемчужинок, гибкий стройный стан, и…
Шея. Длинная, нежная шея с подрагивающей жилкой жизни.
Облачённая в светлые одежды, она казалась светлым видением. Но лорд Агарес чувствовал притягательный запах её кожи, а главное – крови.
Эта девушка была не одна. С нею шла кормилица – постаревшая быстрее положенного от жизни и труда. Но на неё лорд Агарес не обратил внимания, как и они не обратили на него. Они не могли его видеть. Но он мог чувствовать их, а особенно – её! Нежную, молодую, восхитительно живую.
Он не был юнцом, срывающимся за абы какой кровью. Он не был циником, который срывается при виде восхитительной цветущей жизни или красоты. Но он невольно залюбовался этой девушкой, этой юностью, молодостью. Сами собой удлинились его клыки, полыхнули кровавой яростью глаза, но лорд Агарес остался недвижен, потому что жажда крови уже не владела им, как владеет новообращёнными вампирами, затмевая всякий разум.
Он увидел ещё раз её одежды. Каменья на платье, само платье, оглядел причёску, кормилицу…
Сомнений не было. Девушка принадлежала к самой высшей ветви знати. Может быть, даже к самому королю Стефану! Да, она запросто могла быть ему дочерью, или, лорд Агарес знал местные повадки, невестой.
А значит – никакого движения. Он только что сговорился с королём Стефаном и не будет таким идиотом, чтобы разрушить и без того хрупкий союз с этим человеком. Но человеком деятельным и отважным.
Да и ради чего? Ради крови? Тёмный Закон ведёт строгий учёт кому и сколько положено выпивать. Всякое лишнее – равно наказанию. Лорд Агарес не желал получать наказания и компрометировать себя перед Советом. Те не поймут. Те удивятся:
–Ты, и не совладал с собой?
Молодость, юность, красота её движений, тонкость и белизна её шеи – нет, лорд Агарес не посмел их нарушить. Он слишком любил себя. Слишком себя уважал и не полагал себя тем, кто мог бы сорваться на первое же искушение.
Этим он себя и успокоил, и когда фигуры скрылись за поворотом, даже усмехнулся: вот Варгоши бы точно не сдержался, а он сдержался, потому что разумнее и сильнее. И честнее. И законопослушнее.
И это сравнение в свою пользу вернуло лорда Агареса в своё безмятежное, прежнее состояние. Он покинул замок короля Стефана, очень собой довольный: возможно дал шанс Варгоши, выкрутил его перед королём из запутанного дела, и не поддался на соблазн. Ну чем не ночь?
Подступал рассвет, ведь ночь обидно коротка. И лорд Агарес, не желая больше гостей и писем, что ждали его внимания, заторопился вернуться в свой склеп, где Моренго уже ждал его, стоя у открытого гроба.
–Доброго дня, Моренго, – пожелал лорд Агарес, и улёгся в обитый шелками и бархатом гроб. Если проводишь много времени где-то, сделай это место комфортным.
–Доброго дня, Хозяин, – пожелал вампир и накрыл его привычной крышкой до следующего вечера.
Глава 2. Цепеш
У Влада Цепеша было мрачное настроение. Справедливости ради надо сказать, что мрачное настроение было у него уже далеко не первое столетие: после того, как он умер для мира живых, какой-то любитель истории и охотник за чёрными легендами, нарастил на его деяниях настоящую кровавую смуту. Цепешу запоздало приписали множества казней, чудовищных пыток, и слухов о его садизме и приверженности тёмным оккультным наукам.
Влад Цепеш очень на то обижался. Во-первых, он не считал, что его память, ровно как и какую-либо другую память можно порочить – ведь оправдания не будет! И даже шанса на это оправдание никто не даст. И даже то, что Цепеш всё-таки существовал (хоть и не в человеческом понимании), не давало ему права свою память отстаивать – Тёмный Закон, тот самый, что регулировал всё посмертие вампиров, и тот самый, за который так ратовал сам Цепеш, и который так яростно соблюдал и призывал соблюдать – не позволял ушедшему от жизни заявлять какие-либо права на память.
Были исключения вроде Варгоши – тот ещё вписывался в людской возраст и потому мог пользоваться правами и памятью отца. А Цепеша в мире людей не было уже не одно столетие…
Во-вторых, Цепеш не считал себя настолько кровавым. В минуты редкого хорошего расположения, он, бывало, заявлял так:
–Время тогда было другое. Если ты не был жесток, то получал клеймо слабака и труса. Если твои земли не вызывают страха, а твоё появление во главе войск трепета – не жди уважения и почитания, и знай точно – стоит ослабеть, стоит продоверяться, и всё будет кончено: ближайшие друзья будут в числе тех, кто сплетёт против тебя заговор. Держать надо страхом. Только страх помогает людям помнить о том, что они смертны. И потом – жестокость – следствие проступков. Как следует наказать человека, который выдаёт тайный хлебный обоз твоему врагу и тем обрекает на голод целое поселение? Как наказать воина, что входит в дружбу с врагом, ища себе девку краше и кошеля толще?
И вроде не перед кем Цепешу было оправдываться – Совет Высших Вампиров, в котором и сам он состоял, не требовал объяснений, извинений или оправданий. Но перед самим собой Цепеш досадовал.
Надежда родилась в нём полвека назад, когда какой-то очередной охотник за тайнами Цепеша явился в его бывшие земли, и…заплутал. Влад помог ему. Благодарный идиот обещался рассказать об этом, и Цепешу стало радостнее на какое-то мгновение от этого обещания. И как же он был разочарован, и как разгневан, когда благодарный идиот выполнил своё обещание и выпустил поганую статейку в общество. В ней он рассказывал о том, что пережил встречу с вампиром Цепешем, что тот пытался затемнить ему рассудок и сожрать…
Больше людям Влад не верил. Вампиры были не лучше, но вампиры подчинялись если не закону чести, то Тёмному Закону, а люди жили непонятно. Влад Цепеш слишком давно не был человеком, и не понимал уже людской сути. Человек стал для него сосудом для крови. Сосудом силы. Сосуд следовало беречь, не следовало налегать на этот сосуд, следовало оберегать его, и убивать, если придётся – милосердно.
Но не верить, не привязываться, не ждать чудес.
Впрочем, сейчас мрачность Цепеша ничего общего не имела с привычными ему страданиями об опороченной памяти. Сейчас его разочаровал вампир. И какой! Агарес! Лорд Агарес – один из способных вампиров, заклинатель и последователь старой вампирской чести, сторонник Тёмного Закона, и рьяный его страж.
В одно время Влад Цепеш даже предлагал, с осторожностью, неспешно, но предлагал кандидатуру Агареса для включения в Совет Высших. Пока сам же и придерживал окончательное решение, рассудив, что Агарес ещё молод, для полноценного включения, но Агарес появлялся на общих заседаниях, на которых присутствовали все вампиры, имеющие положение «хозяев», и к нему приглядывались.
И тут такое разочарование!
–Повтори ещё раз! – велел Цепеш. Он не оставил своей людской привычки ходить взад-вперёд в минуты волнений. Где-то там, в далёкой людской жизни, скрывшейся за серостью настоящей силы он, помнится, точно также принимал решения о казни и помиловании, о походе и перемирии – точно также ходил. Вместе с каждый шагом блуждали и его мысли. Но в этом он находил упорядочивание.
Цепеш не мог успокоиться. Агарес не казался ему глупцом, и всё же…
–Повтори, Амар! – нетерпеливо затребовал Цепеш снова. Не давая своему верному слуге собраться и перевернуть лист с донесением. Алели красные чернила, складывающие крамольные строки. Нехорошие строки.
–По свидетельству короля Стефана, достопочтимого и уважаемого…– Амар в покорности начал заново.
–Дальше! – Цепеш даже прикрикнул.
Он не был яростен в обычный час. Более того, если и впадал в гнев, то редко тому были свидетели из числа вампиров или людей. Даже сейчас, когда люди вроде бы ничего Цепешу и не значили. Амар, пожалуй, был немногим исключением, поскольку стал Владу совсем родным за годы посмертия, да и пришёл он оттуда, из жизни, из его жизни. Он сражался с Владом в одних рядах, нарекал его господином и верил ему. А прознав, случайно прознав о новой, нечеловечской сути Цепеша, отрёкся от креста и сказал, что последует за ним и дальше, в ад.
Адом назвать это было нельзя, но Цепеш умел ценить преданность. И высшей формой его признательности и были эти редкие окрики, придирки, нетерпеливость, которую можно позволить по отношению к близкому, и которая так не подходит древнему вампиру.
–Кровосос, нарекшийся лордом Агаресом, предлагал поручительство…
Предлагал! И Цепеш ещё хотел его рекомендовать в Совет? Тьфу! Как можно рекомендовать того, кто так глуп? Во-первых, что за вопиющее самоуправство? Договаривайся Агарес о чём-нибудь своём, о землях или жертвах, ещё можно было бы понять. Но он договаривался за Варгоши! В обход Совета!
Мятеж? Бунт? Самоуправство, рождённое наглостью? Алчность? Забылся Агарес?
И странно, что не удивился даже тому, что король – твёрдый, кстати, сосуд, с характером, не удивился даже такому понятию и такому гостю, как «вампир». Что с нюхом Агареса?
Влад Цепеш раздражался не на Варгоши. Тот идиот, сволочь, подлец, весь в отца, которому, надо признать, досталось по делу! Но Агарес! Каков ублюдок-то! змеёныш подколодный. За спиной Совета сторговался с королём за Варгоши! Выгородил его, вступил в переговоры, и…
–Дал слово, – безжалостно закончил Амар.
Да… это было камнем в крест. Полынью в мёд. Осиной в мозг. Да как угодно! это было ужасно. Он дал слово. Дал слово, что будет контролировать Романа Варгоши. Дал слово человеку в обход решения Совета. Конечно, вампир имеет право дать смертному своё слово, если того требует ситуация и нет времени согласовывать решение с Советом. Но здесь речь шла не об Агаресе, а о том, что он оказался слишком тщеславен, что гордыня переполнила его отверженную смертью плоть!
Да, это была гордыня. Тщеславие. Желание доказать Совету. Желание спасти утопающего, но не для утопающего, не для его блага, а для себя самого – себе доказать, да и других ткнуть в собственный успех.
Вы не смогли, а я смог – вот она, глупая, наивная формула. Влад Цепеш полагал, что с жизненным опытом эта формула сходит на нет. Во всяком случае, за пару столетий можно от неё было избавиться, и всецело отдать себя Тёмному Закону. Но лорд Агарес был, похоже, другого мнения.
Что ему? Устал служить? Решил, что умнее Совета, прозорливее Закона? С этим надо было решать. Надо было что-то делать, и Цепеш страшно и мрачно тряхнул головою, приняв этот вывод. Тяжелее всего было то, что Цепешу, который сам представлял Агареса, прославлял его, нужно было признать ошибку: Агарес отвратительно молод, не зрел.
Совет, без сомнения, поймёт, простит. Но себя как простить?
–Пошли весточку Высшим, – прошелестел Цепеш, совладав с собою и досадой.
Амар мгновенно исчез. Влад опустился в кресло. Какое разочарование было в каждом его жесте! В каждом движении, в каждом…
–Хозяин?– Амар вернулся неслышной тенью. В руках его был изящный маленький золочёный подносик с тяжёлым кубком.
Кровь. Надо же – Цепеш только раздумывал о том, что было бы здорово выпить лишнюю порцию, воистину говорят: слуга и хозяин, в конце концов, либо ненавидят друг друга, либо учатся понимать друг друга без слов.
–Благодарю, – Влад взял свой кубок. – Скажи Высшим, что я их жду.
–Уже сделано, – Амар даже не загордился такой исключительной, даже для вампира, скоростью. Он и в самом деле был удивительным слугой.
Совет Высших Вампиров вместе с Цепешом был из всего тринадцати представителей. Этого, разумеется, было бы мало, если бы речь шла об управлении среди мира людей, но для вампирского долголетия, для неспешности посмертия этого хватало.
