Шантаж. Это был, конечно, шантаж. Но что делать? Как вывернуться?
–Я не…– представать перед судом, который, конечно, вынесет постановление о смертной казни, не хотелось. Хоть жить, хоть и в посмертии, но жить!
–Подумай сам, – предложил Цепеш, – с тобой или без тебя, но мы приняли сигнал об Агаресе. Мы его уничтожим. Вопрос только в том, увидишь ли ты это? Если не увидишь, меня это тоже устроит. Ты сумасбродец, которого давно следует казнить. Но у тебя есть шанс, последний шанс на спасение. Если ты поможешь его свалить, если выступишь свидетелем против него, поспособствуешь…что ж, твои грехи будут забыты. А ты получишь обучение, нормального наставника и будущее. Посмертие длинно, жизнь смертного коротка. Посмертие – дар, и вопрос только к тебе, сможешь ли ты им правильно распорядиться?
Варгоши опустил голову. Да, он считал лорда Агареса уже непричастным к своему делу. Это ведь всё он решил! И помочь, и не посоветоваться, но одно дело считать так, считать предательски и подло, а другое дело – продолжать эту подлость.
Но на кону – существование. Собственное существование! И что делать? Куда податься?
–Без этого никак? – у Варгоши не было выбора. Он его сам не видел. Страх за себя перекрыл рассудок.
–Тебе решать, – пожал плечами Влад, – меня устроят оба исхода. В первом случае, я буду наблюдать за упокоением ублюдка Варгоши и мятежного Агареса, во втором случае, я получу возможность на исправление Варгоши и упокою мятежного Агареса.
Существование или пустота? Предательство или выживание? Выбор очевиден.
–Я согласен, – глухо произнёс Роман, стараясь не смотреть на Цепеша.
–Вот и молодец! – Цепеш протянул ему руку, – пожмём руки, друг мой, закрепим соглашение!
Закреплять не хотелось. Пожать руку Цепешу – это что-то вроде навсегда скреплённого договора. Хуже клятвы словесной.
Но куда деваться? Когда Влад Цепеш протягивает тебе руку для этого скрепления, едва ли у тебя будут силы отказаться. Роман Варгоши протянул руку в ответ.
Первое что его поразило, это то, что кожа Цепеша оказалась тёплой. Не такой тёплой, как плоть смертного, но теплее, чем вампирская. Это было ненормально. Варгоши не сдержал изумленного возгласа.
Цепеш улыбнулся:
–Годы!
Этот ответ ничего не сказал Варгоши. второе, что его изумило – это то, что у Цепеша оказалась очень сильное рукопожатие. Он так сдавил ладонь Романа, что почти её сломал. И всё это с улыбкой.
Но здесь Варгоши сдержал изумление и боль. Чёрт с ним, заслужил! Предателям так и надо.
Да, он понимал, что стал предателем. Настоящим предателем, тем самым, которого не любит и не принимает, которому не доверяет никто.
И можно бесконечно оправдывать себя тем, что предательство было ради выживания, ради него и только, но это всё равно оставалось предательством.
–Теперь к делу, – Цепеш жестом предложил Роману вернуться в кресло. – Что ты сделаешь в землях Стефана?
–В ваших землях? – уточнил Роман, не удержавшись от ехидства.
–В ваших, наших…– Цепеш не разозлился. Он пребывал в состоянии благодушия. – Не суть! Что сделаешь?
Роман Варгоши понимал – он теперь марионетка Цепеша. И будет делать то, что ему скажут. Потому даже не пытался угадать:
–Что скажете, то и сделаю.
–Похвально! – одобрил Влад. – Для начала вот что… это должно быть очевидное зло, преступление греховное и богопротивное. Ну, кого я, собственно, учу? Потомка Варгоши! смешно даже.
И снова тень отца встала над Романом. Он заставил себя молчать и ждать.
–Поглумишься, похитишь кого, – продолжал Цепеш, словно бы и не глумился он до того, – единственное, от имени Совета прошу тебя не трогать детей и носящих женщин. Это всё-таки жестоко.
Надо же, Влад Цепеш говорит о жестокости! Но Роман Варгоши и так, до того не трогал таких людей. Он же не был своим отцом, который, как помнил Роман ещё из человеческого детства, однажды собрал несколько носящих женщин со своей округи и долго забавлялся, выбирая, с какой начнёт свой кровавый пир. В конце концов, он оставил им право выбрать самим, пообещав, что если они не выберут, он убьёт их старших детей на их глазах.
Они выбрали. Выбрали очередность, плакали. Некому было за них заступиться. И даже за их смерть никто не заступился. Придворная повитуха, напуганная и купленная отцом Варгоши, объявила, что все они скончались родами.
Роман это помнил.
–Также прошу тебя не трогать значимых лиц, – продолжал Влад, – не трогай целителей, изобретателей, поэтов тоже не трогай, да… хотя я бы из них часть сам бы поубивал.
То ли это была шутка, то ли правда… Варгоши не стал разбираться, только кивнул. Что он мог делать ещё, кроме того, как соглашаться на всё?
–В общем, выберешь двух-трёх…очевидных, – подвёл итог Цепеш. Обязательно оставишь следы. И ещё позаботься, чтобы тебя видели.
–Чтобы против меня начали новый процесс? – уточнил Варгоши.
–Не начнут, – Влад был серьёзен, – я же сказал тебе – тебя не тронут, если ты поможешь сбросить Агареса. А тогда, когда всё кончится, мы забудем. И ты начнёшь новое существование, достойное вампира.
Цепеш лгал. Он планировал уничтожить Варгоши потом. Такой вампир, знавший теперь слишком много, был опасен. Но Влад не считал это ложью. Он считал это оправданной недоговоркой. Пожить ему он даст. Совет согласится.
Роман Варгоши был молод. Он поверил. Он очень хотел поверить, потому что без веры даже вампиру тяжело существовать.
–У короля Стефана есть дочь…– подал голос Цепеш. Он говорил неуверенно, вроде бы ещё сам раздумывал. Варгоши поднял голову.
–Вы…
Почему-то стало тошно. Ещё хуже. Чем до того.
–Есть предложения? – с интересом осведомился Цепеш. – Говори, не бойся.
Предложений не было. Попыток к возражению тоже. Роман Варгоши очень хотел остаться существовать. А для этого надо было стать предателем, надо было совершить подлость по отношению к тому, кто недавно стал его защитником. И это после того, как Роман твёрдо решил не походить на отца и стать на путь добродетели!
Но Цепеш обещал этот путь. Просто надо было помочь. помочь, немного побыть собой, прежним собой, и тогда – тогда всё изменится! Тогда Варгоши позволено будет стать другим.
Обсудили детали. Вернее – говорил Цепеш. Варгоши только соглашался. Это был его путь. Путь марионетки, путь согласи и выживания.
–Мы договорились? – уточнил Цепеш, когда всё было оговорено.
–Да, – Варгоши кивнул, подкрепляя свои слова.
–У тебя есть вопросы? – Цепеш снова был само благодушие. Вообще с той минуты, когда Роман согласился с ним, Цепеш был само обаяние.
–У меня точно будет шанс на новую жизнь? Меня не будут преследовать за…это?
–О, боги тьмы! – Цепеш закатил глаза, – моего слова тебе недостаточно?
Был бы Варгоши умнее, он бы попросил клятву. Что-то вроде такой, какую дал лорд Агарес королю Стефану, но с той разницей, что то была клятва вампира смертному, и заканчивалась со смертью. Но Варгоши может и не был умён, но у него перед глазами много лет был отец – в пример, и от того Варгоши прекрасно знал: любую клятву можно обойти. Ну пожелает сейчас он выбить из Цепеша эту клятву, и что? Цепеш скажет, например, что он не будет преследовать и губить романа после падения лорда Агареса. И что, это даёт гарантии? Никаких. Появится какой-нибудь другой высший из Совета, хоть Самигин, хоть князь Малзус, и Цепеш не нарушит клятву, потому что преследовать Варгоши и губить его будет не он, а кто-нибудь из них или другой, или все вместе…
Так что единственный вариант – это не злить вампира и показать ему, что он пользуется большим доверием и уважением. Варгоши показывал: моя жизнь, моё существование в твоей власти, на тебя уповаю. Не ум, да, но мудрость.
–Ступай, – разрешил Цепеш, очень довольный собой.
Варгоши, не позволяя себе в его владениях ничего, похожего на привычное своё поведение, покинул древнего вампира, поспешил выполнять задание.
–Какой идиот…– отозвался Влад Цепеш, проследив за тем, как Варгоши покидает его убежище. – Какой поганец…
–Полезный поганец, хозяин? – уточнил Амар. Он видел, что хозяин в хорошем расположении духа и потому позволил себе вопрос.
–Очень полезный, – согласился Цепеш. – Амар, а ты не знаешь случайно, где сейчас Крытка Малоре?
Амар не удивился. Он вообще не удивлялся своему господину. И при жизни был таким!
–Последний слух, которым я владею, хозяин, говорит о том, что она отправилась в Мунтению.
–Рядом…– Цепеш раздумывал.
–Доставить её, хозяин? – спросил Амар.
Цепеш ещё немного подумал, поколебался. Если Крытка Малоре будет совсем глупа, и откажется показать то, что нужно на Агареса, придётся быть грубее. Одобрит ли это Совет? Это часть расследования. Что ж, пожалуй, одобрит. В любом случае, Крытка Малоре – это шум. Поразительно, как при такой ничтожной и скучной жизни можно постоянно создавать вокруг себя шум! Что её выдаёт?
–Доставь её, – решил Цепеш, – только без шума, чтобы ни одна душа не знала о том, что она отправилась ко мне.
Амар поклонился и тотчас обернулся летучей мышью. Он не медлил, как всегда спешил исполнить приказание хозяина.
Крытка Малоре была неудачницей. И если у смертных путь неудач счастливо прерывается смертью, то для Крытки путь людских неудач превратился в путь неудач посмертных.
Откровенно говоря, она не должна была стать вампиром. Да и не стала бы, если бы господин Ханнес, которому она прислуживала с детства, и у которого работала ещё её мать, держал бы себя в руках. Но это было ему сложно. Он недавно получил право сотворить себе сторонника и нацелился на молодую и красивую крестьянку, совсем другую, более взрослую и насмешливую, знающую цену своей красоте.
Только вот остановиться не смог. Вместо обращения, господин Ханнес выпил её жизнь полностью и ничего не смог уже дать взамен. А Крытка это увидела. Ханнес не хотел расставаться с правом на обращение, решил, что и дурнушка Крытка сгодится по такому случаю, а решив, тут же её и укусил, так что и посмертное существование Крытки Малоре началось с неудачи – надо же ей было оказаться не в том месте и не в то время!
Впрочем, своей оплошности Ханнес никогда не простил. Не себе не простил, а ей. Бил, издевался, почти не учил, но Крытка как-то и не сердилась. Ни разу не запылал в ней гнев, ни разу не пришло ей в голову, что это неправильно. Она сносила всё до тех пор, пока Ханнеса не прибил другой, менее терпеливый его слуга в честной дуэли.
Крытку вызвали в Высший Совет. Расспросили о её жизни, о смерти, о Ханнесе, затем решали, что делать с нею – передавать кому-то другому или нет? Она не показалась никому опасной, призналась, что ни разу не пила людскую кровь, а только кровь животных, сообщила , что хотела бы просто работать в полях, жить свою счастливую крестьянскую жизнь…
Мария Лоу даже растрогалась и провозгласила:
–Это должно быть назиданием! Нашим назиданием! Мы все тянемся к великому, к небесному, а вот она – мудрость! Вот он труд в земле!
–Так что мешает, Мария? – поинтересовался герцог Гриморрэ.
Мария Лоу сделала вид, что не услышала.
Словом, тогда Крытке Малоре разрешили жить без хозяина, лишь чтить Тёмный Закон и отпустили с миром.
–Хоть кто-то будет новым образцом для подражания! – сентиментальность Марии Лоу не знала границ. Но эта древняя вампирша очень поспешила с выводами.
По мнению Цепеша, даже Роман Варгоши не был такой шумливой дрянью, как Крытка Малоре. И потом – от Варгоши, зная его отца, нельзя было ничего иного ждать, а вот Крытка выделялась непредсказуемостью.
Она была даже не глупа, а очень уж…простая. И эта простота была хуже всего! Она не умела думать, прикидывать наперёд, и легко раскрывала свою не совсем людскую сущность поселениям, в которых останавливалась. То забудет скрыть свою реакцию на солнечный свет и её уже гонят с вилами крестьяне; то забудет прикидываться что ест и пьёт простую еду (и вот её уже пытаются сжечь); то забудет изобразить старость (и вот уже крик: «ведьма!»). В каждом поселении есть свои беды – где скотина заболеет, где дети, где у взрослых несчастье, где неурожай, но всё это ничего, можно стерпеть и объяснить. Но нет, тут Крытка где-нибудь сбивается или путается и вот всё заново: крестьяне её гонят с вилами в лес или к костру, а Крытка голосит и бежит, переваливаясь как утка, торопясь в укромный уголок, чтобы обернуться мышью и улететь…
В таком случае, Цепеш предпочитал иметь дело с Варгоши. С ним было всё ясно, а эта так и не могла выучить за всё своё посмертие простых уроков: надо скрываться! Надо изображать из себя человека!
И когда летели гневные письма в церкви и королям, вампиры уже понимали, кто виноват в них. Мария Лоу больше не сентиментальничала, а Совет выбирал того, кто отправится улаживать дело, успокаивать местных, подкупать власть… самое простое – власть. Остальные как-нибудь стерпятся, смирятся с тем, что среди них был несовсем человек.
–Она пожрала скотину! Она убила детей! Зачернила поля! – на разные лады выговаривали представителю Высшего Совета мелкие князья, графы, герцоги, наместники.
–Это не она. Это совпадение, – устало пытался отбиться представитель, но в итоге платил из казны Совета за всё, что будто бы испортила Крытка Малоре. Дело заминалось. Охота на ведьм прекращалась, сходила на нет, притихали крестьяне и горожане, оставался только тихий слух о том, что что-то такое было, слух уходил в сказку, сплетался с легендой и домыслом, жил.
Крытку же вызывали в Совет. Сначала выговаривали ей. Она же хлопала глазами и, чуть не плача, отвечала:
–Я не подумала!
–Ты вампир! Ты должна думать глубже и больше, чем всякий смертный! – шипели ей в Совете, но повыговаривав, всё-таки отпускали. А что с неё взять? Казнить? Так если каждого казнить за глупость, то кто останется жить в мире, где этой самой глупости нет?
Крытка, плача, извиняясь, уходила, переходила в другую землю, поселялась в новую деревню или городок и вскоре история повторялась.
–Ты скажи, чего тебе не хватает! – Мария Лоу уже орала на блаженку-Крытку. – Скажи, мы рассмотрим!
Крытка Малоре не понимала. Ей всего хватало.
–Чего ж ты тогда мечешься? Осядь где-нибудь!
–Мне всюду дом, – Крытка кривила рот, борясь с плачем, и Мария Лоу обрывала свой крик. Толку орать на блаженку?
Да, в этом была ещё одна проблема. Сила Крытки была в том, что она не была привязана ни к кому из вампиров, не имела Хозяина и была свободна в передвижении. В этом же была и слабость для Совета. Она была вольна. Совсем вольна. Она появлялась то в одной земле, то в другой, не вникая особенно, кому та земля принадлежит, вампиру или смертному роду, или смертному, связанному с вампирами…
Она появлялась, работала, выдавала себя, бежала, а за нею убирали следы.
–Поселись уже где-нибудь! – не выдержала Зенуним, когда Крытка Малоре отметилась в её землях с тем же шумом и глупостью.
–Везде люди живут, везде разные поля, везде свои сады, – Крытка Малоре не понимала, как можно ей остаться в одном месте? Всюду ведь есть работа и всюду нужна её помощь.
–Останься, – посоветовала Зенуним, – а то это уже бред и абсурд!
–Только не у меня! – сразу отреагировал Цепеш, – у меня уже есть Варгоши!
–И не у меня.
–И не у меня…
Не весь Высший Совет был за запрет Крытки к передвижению, а те его члены, что всё-таки выступали за это, как-то не очень жаждали того, что Крытка поселится у них. Так и затихло. И всё осталось по-прежнему.
–Я не…– представать перед судом, который, конечно, вынесет постановление о смертной казни, не хотелось. Хоть жить, хоть и в посмертии, но жить!
–Подумай сам, – предложил Цепеш, – с тобой или без тебя, но мы приняли сигнал об Агаресе. Мы его уничтожим. Вопрос только в том, увидишь ли ты это? Если не увидишь, меня это тоже устроит. Ты сумасбродец, которого давно следует казнить. Но у тебя есть шанс, последний шанс на спасение. Если ты поможешь его свалить, если выступишь свидетелем против него, поспособствуешь…что ж, твои грехи будут забыты. А ты получишь обучение, нормального наставника и будущее. Посмертие длинно, жизнь смертного коротка. Посмертие – дар, и вопрос только к тебе, сможешь ли ты им правильно распорядиться?
Варгоши опустил голову. Да, он считал лорда Агареса уже непричастным к своему делу. Это ведь всё он решил! И помочь, и не посоветоваться, но одно дело считать так, считать предательски и подло, а другое дело – продолжать эту подлость.
Но на кону – существование. Собственное существование! И что делать? Куда податься?
–Без этого никак? – у Варгоши не было выбора. Он его сам не видел. Страх за себя перекрыл рассудок.
–Тебе решать, – пожал плечами Влад, – меня устроят оба исхода. В первом случае, я буду наблюдать за упокоением ублюдка Варгоши и мятежного Агареса, во втором случае, я получу возможность на исправление Варгоши и упокою мятежного Агареса.
Существование или пустота? Предательство или выживание? Выбор очевиден.
–Я согласен, – глухо произнёс Роман, стараясь не смотреть на Цепеша.
–Вот и молодец! – Цепеш протянул ему руку, – пожмём руки, друг мой, закрепим соглашение!
Закреплять не хотелось. Пожать руку Цепешу – это что-то вроде навсегда скреплённого договора. Хуже клятвы словесной.
Но куда деваться? Когда Влад Цепеш протягивает тебе руку для этого скрепления, едва ли у тебя будут силы отказаться. Роман Варгоши протянул руку в ответ.
Первое что его поразило, это то, что кожа Цепеша оказалась тёплой. Не такой тёплой, как плоть смертного, но теплее, чем вампирская. Это было ненормально. Варгоши не сдержал изумленного возгласа.
Цепеш улыбнулся:
–Годы!
Этот ответ ничего не сказал Варгоши. второе, что его изумило – это то, что у Цепеша оказалась очень сильное рукопожатие. Он так сдавил ладонь Романа, что почти её сломал. И всё это с улыбкой.
Но здесь Варгоши сдержал изумление и боль. Чёрт с ним, заслужил! Предателям так и надо.
Да, он понимал, что стал предателем. Настоящим предателем, тем самым, которого не любит и не принимает, которому не доверяет никто.
И можно бесконечно оправдывать себя тем, что предательство было ради выживания, ради него и только, но это всё равно оставалось предательством.
–Теперь к делу, – Цепеш жестом предложил Роману вернуться в кресло. – Что ты сделаешь в землях Стефана?
–В ваших землях? – уточнил Роман, не удержавшись от ехидства.
–В ваших, наших…– Цепеш не разозлился. Он пребывал в состоянии благодушия. – Не суть! Что сделаешь?
Роман Варгоши понимал – он теперь марионетка Цепеша. И будет делать то, что ему скажут. Потому даже не пытался угадать:
–Что скажете, то и сделаю.
–Похвально! – одобрил Влад. – Для начала вот что… это должно быть очевидное зло, преступление греховное и богопротивное. Ну, кого я, собственно, учу? Потомка Варгоши! смешно даже.
И снова тень отца встала над Романом. Он заставил себя молчать и ждать.
–Поглумишься, похитишь кого, – продолжал Цепеш, словно бы и не глумился он до того, – единственное, от имени Совета прошу тебя не трогать детей и носящих женщин. Это всё-таки жестоко.
Надо же, Влад Цепеш говорит о жестокости! Но Роман Варгоши и так, до того не трогал таких людей. Он же не был своим отцом, который, как помнил Роман ещё из человеческого детства, однажды собрал несколько носящих женщин со своей округи и долго забавлялся, выбирая, с какой начнёт свой кровавый пир. В конце концов, он оставил им право выбрать самим, пообещав, что если они не выберут, он убьёт их старших детей на их глазах.
Они выбрали. Выбрали очередность, плакали. Некому было за них заступиться. И даже за их смерть никто не заступился. Придворная повитуха, напуганная и купленная отцом Варгоши, объявила, что все они скончались родами.
Роман это помнил.
–Также прошу тебя не трогать значимых лиц, – продолжал Влад, – не трогай целителей, изобретателей, поэтов тоже не трогай, да… хотя я бы из них часть сам бы поубивал.
То ли это была шутка, то ли правда… Варгоши не стал разбираться, только кивнул. Что он мог делать ещё, кроме того, как соглашаться на всё?
–В общем, выберешь двух-трёх…очевидных, – подвёл итог Цепеш. Обязательно оставишь следы. И ещё позаботься, чтобы тебя видели.
–Чтобы против меня начали новый процесс? – уточнил Варгоши.
–Не начнут, – Влад был серьёзен, – я же сказал тебе – тебя не тронут, если ты поможешь сбросить Агареса. А тогда, когда всё кончится, мы забудем. И ты начнёшь новое существование, достойное вампира.
Цепеш лгал. Он планировал уничтожить Варгоши потом. Такой вампир, знавший теперь слишком много, был опасен. Но Влад не считал это ложью. Он считал это оправданной недоговоркой. Пожить ему он даст. Совет согласится.
Роман Варгоши был молод. Он поверил. Он очень хотел поверить, потому что без веры даже вампиру тяжело существовать.
–У короля Стефана есть дочь…– подал голос Цепеш. Он говорил неуверенно, вроде бы ещё сам раздумывал. Варгоши поднял голову.
–Вы…
Почему-то стало тошно. Ещё хуже. Чем до того.
–Есть предложения? – с интересом осведомился Цепеш. – Говори, не бойся.
Предложений не было. Попыток к возражению тоже. Роман Варгоши очень хотел остаться существовать. А для этого надо было стать предателем, надо было совершить подлость по отношению к тому, кто недавно стал его защитником. И это после того, как Роман твёрдо решил не походить на отца и стать на путь добродетели!
Но Цепеш обещал этот путь. Просто надо было помочь. помочь, немного побыть собой, прежним собой, и тогда – тогда всё изменится! Тогда Варгоши позволено будет стать другим.
Обсудили детали. Вернее – говорил Цепеш. Варгоши только соглашался. Это был его путь. Путь марионетки, путь согласи и выживания.
–Мы договорились? – уточнил Цепеш, когда всё было оговорено.
–Да, – Варгоши кивнул, подкрепляя свои слова.
–У тебя есть вопросы? – Цепеш снова был само благодушие. Вообще с той минуты, когда Роман согласился с ним, Цепеш был само обаяние.
–У меня точно будет шанс на новую жизнь? Меня не будут преследовать за…это?
–О, боги тьмы! – Цепеш закатил глаза, – моего слова тебе недостаточно?
Был бы Варгоши умнее, он бы попросил клятву. Что-то вроде такой, какую дал лорд Агарес королю Стефану, но с той разницей, что то была клятва вампира смертному, и заканчивалась со смертью. Но Варгоши может и не был умён, но у него перед глазами много лет был отец – в пример, и от того Варгоши прекрасно знал: любую клятву можно обойти. Ну пожелает сейчас он выбить из Цепеша эту клятву, и что? Цепеш скажет, например, что он не будет преследовать и губить романа после падения лорда Агареса. И что, это даёт гарантии? Никаких. Появится какой-нибудь другой высший из Совета, хоть Самигин, хоть князь Малзус, и Цепеш не нарушит клятву, потому что преследовать Варгоши и губить его будет не он, а кто-нибудь из них или другой, или все вместе…
Так что единственный вариант – это не злить вампира и показать ему, что он пользуется большим доверием и уважением. Варгоши показывал: моя жизнь, моё существование в твоей власти, на тебя уповаю. Не ум, да, но мудрость.
–Ступай, – разрешил Цепеш, очень довольный собой.
Варгоши, не позволяя себе в его владениях ничего, похожего на привычное своё поведение, покинул древнего вампира, поспешил выполнять задание.
–Какой идиот…– отозвался Влад Цепеш, проследив за тем, как Варгоши покидает его убежище. – Какой поганец…
–Полезный поганец, хозяин? – уточнил Амар. Он видел, что хозяин в хорошем расположении духа и потому позволил себе вопрос.
–Очень полезный, – согласился Цепеш. – Амар, а ты не знаешь случайно, где сейчас Крытка Малоре?
Амар не удивился. Он вообще не удивлялся своему господину. И при жизни был таким!
–Последний слух, которым я владею, хозяин, говорит о том, что она отправилась в Мунтению.
–Рядом…– Цепеш раздумывал.
–Доставить её, хозяин? – спросил Амар.
Цепеш ещё немного подумал, поколебался. Если Крытка Малоре будет совсем глупа, и откажется показать то, что нужно на Агареса, придётся быть грубее. Одобрит ли это Совет? Это часть расследования. Что ж, пожалуй, одобрит. В любом случае, Крытка Малоре – это шум. Поразительно, как при такой ничтожной и скучной жизни можно постоянно создавать вокруг себя шум! Что её выдаёт?
–Доставь её, – решил Цепеш, – только без шума, чтобы ни одна душа не знала о том, что она отправилась ко мне.
Амар поклонился и тотчас обернулся летучей мышью. Он не медлил, как всегда спешил исполнить приказание хозяина.
Глава 4. Крытка Малоре
Крытка Малоре была неудачницей. И если у смертных путь неудач счастливо прерывается смертью, то для Крытки путь людских неудач превратился в путь неудач посмертных.
Откровенно говоря, она не должна была стать вампиром. Да и не стала бы, если бы господин Ханнес, которому она прислуживала с детства, и у которого работала ещё её мать, держал бы себя в руках. Но это было ему сложно. Он недавно получил право сотворить себе сторонника и нацелился на молодую и красивую крестьянку, совсем другую, более взрослую и насмешливую, знающую цену своей красоте.
Только вот остановиться не смог. Вместо обращения, господин Ханнес выпил её жизнь полностью и ничего не смог уже дать взамен. А Крытка это увидела. Ханнес не хотел расставаться с правом на обращение, решил, что и дурнушка Крытка сгодится по такому случаю, а решив, тут же её и укусил, так что и посмертное существование Крытки Малоре началось с неудачи – надо же ей было оказаться не в том месте и не в то время!
Впрочем, своей оплошности Ханнес никогда не простил. Не себе не простил, а ей. Бил, издевался, почти не учил, но Крытка как-то и не сердилась. Ни разу не запылал в ней гнев, ни разу не пришло ей в голову, что это неправильно. Она сносила всё до тех пор, пока Ханнеса не прибил другой, менее терпеливый его слуга в честной дуэли.
Крытку вызвали в Высший Совет. Расспросили о её жизни, о смерти, о Ханнесе, затем решали, что делать с нею – передавать кому-то другому или нет? Она не показалась никому опасной, призналась, что ни разу не пила людскую кровь, а только кровь животных, сообщила , что хотела бы просто работать в полях, жить свою счастливую крестьянскую жизнь…
Мария Лоу даже растрогалась и провозгласила:
–Это должно быть назиданием! Нашим назиданием! Мы все тянемся к великому, к небесному, а вот она – мудрость! Вот он труд в земле!
–Так что мешает, Мария? – поинтересовался герцог Гриморрэ.
Мария Лоу сделала вид, что не услышала.
Словом, тогда Крытке Малоре разрешили жить без хозяина, лишь чтить Тёмный Закон и отпустили с миром.
–Хоть кто-то будет новым образцом для подражания! – сентиментальность Марии Лоу не знала границ. Но эта древняя вампирша очень поспешила с выводами.
По мнению Цепеша, даже Роман Варгоши не был такой шумливой дрянью, как Крытка Малоре. И потом – от Варгоши, зная его отца, нельзя было ничего иного ждать, а вот Крытка выделялась непредсказуемостью.
Она была даже не глупа, а очень уж…простая. И эта простота была хуже всего! Она не умела думать, прикидывать наперёд, и легко раскрывала свою не совсем людскую сущность поселениям, в которых останавливалась. То забудет скрыть свою реакцию на солнечный свет и её уже гонят с вилами крестьяне; то забудет прикидываться что ест и пьёт простую еду (и вот её уже пытаются сжечь); то забудет изобразить старость (и вот уже крик: «ведьма!»). В каждом поселении есть свои беды – где скотина заболеет, где дети, где у взрослых несчастье, где неурожай, но всё это ничего, можно стерпеть и объяснить. Но нет, тут Крытка где-нибудь сбивается или путается и вот всё заново: крестьяне её гонят с вилами в лес или к костру, а Крытка голосит и бежит, переваливаясь как утка, торопясь в укромный уголок, чтобы обернуться мышью и улететь…
В таком случае, Цепеш предпочитал иметь дело с Варгоши. С ним было всё ясно, а эта так и не могла выучить за всё своё посмертие простых уроков: надо скрываться! Надо изображать из себя человека!
И когда летели гневные письма в церкви и королям, вампиры уже понимали, кто виноват в них. Мария Лоу больше не сентиментальничала, а Совет выбирал того, кто отправится улаживать дело, успокаивать местных, подкупать власть… самое простое – власть. Остальные как-нибудь стерпятся, смирятся с тем, что среди них был несовсем человек.
–Она пожрала скотину! Она убила детей! Зачернила поля! – на разные лады выговаривали представителю Высшего Совета мелкие князья, графы, герцоги, наместники.
–Это не она. Это совпадение, – устало пытался отбиться представитель, но в итоге платил из казны Совета за всё, что будто бы испортила Крытка Малоре. Дело заминалось. Охота на ведьм прекращалась, сходила на нет, притихали крестьяне и горожане, оставался только тихий слух о том, что что-то такое было, слух уходил в сказку, сплетался с легендой и домыслом, жил.
Крытку же вызывали в Совет. Сначала выговаривали ей. Она же хлопала глазами и, чуть не плача, отвечала:
–Я не подумала!
–Ты вампир! Ты должна думать глубже и больше, чем всякий смертный! – шипели ей в Совете, но повыговаривав, всё-таки отпускали. А что с неё взять? Казнить? Так если каждого казнить за глупость, то кто останется жить в мире, где этой самой глупости нет?
Крытка, плача, извиняясь, уходила, переходила в другую землю, поселялась в новую деревню или городок и вскоре история повторялась.
–Ты скажи, чего тебе не хватает! – Мария Лоу уже орала на блаженку-Крытку. – Скажи, мы рассмотрим!
Крытка Малоре не понимала. Ей всего хватало.
–Чего ж ты тогда мечешься? Осядь где-нибудь!
–Мне всюду дом, – Крытка кривила рот, борясь с плачем, и Мария Лоу обрывала свой крик. Толку орать на блаженку?
Да, в этом была ещё одна проблема. Сила Крытки была в том, что она не была привязана ни к кому из вампиров, не имела Хозяина и была свободна в передвижении. В этом же была и слабость для Совета. Она была вольна. Совсем вольна. Она появлялась то в одной земле, то в другой, не вникая особенно, кому та земля принадлежит, вампиру или смертному роду, или смертному, связанному с вампирами…
Она появлялась, работала, выдавала себя, бежала, а за нею убирали следы.
–Поселись уже где-нибудь! – не выдержала Зенуним, когда Крытка Малоре отметилась в её землях с тем же шумом и глупостью.
–Везде люди живут, везде разные поля, везде свои сады, – Крытка Малоре не понимала, как можно ей остаться в одном месте? Всюду ведь есть работа и всюду нужна её помощь.
–Останься, – посоветовала Зенуним, – а то это уже бред и абсурд!
–Только не у меня! – сразу отреагировал Цепеш, – у меня уже есть Варгоши!
–И не у меня.
–И не у меня…
Не весь Высший Совет был за запрет Крытки к передвижению, а те его члены, что всё-таки выступали за это, как-то не очень жаждали того, что Крытка поселится у них. Так и затихло. И всё осталось по-прежнему.
