И не видели никакого противоречия!
Под проклятым серым небом, на безжизненном клочке земли собрались безжизненные – либо разумом, либо телом, либо духом. Собрались разрешить дело.
Роман Варгоши, забывший в людском почитании, как к нему относятся его собратья, вальяжно вышел вперёд и провозгласил:
– Как представитель Святого Креста, я требую выдачу преступника вампира, известно как мятежный служитель креста, носящего имя Томас.
– Замолкни! – насмешливо отозвался принц Сиире, и Роман Варгоши невольно отступил на шаг. Это с людьми он кровавый бог, а здесь марионетка, какой и был всегда, какой и остался, даже перейдя в ранг богов. – Твоё дело сторона, говорить будешь когда велят.
Томас осклабился:
– Я его не звал, значит, это сделал ты или кто-то из твоих вампиров! Зачем? Спешишь на него спихнуть борьбу?
– Ты мне здесь не нужен, – объяснил Сиире спокойно, – но ты никак не можешь понять того, где надо промолчать. Зачем ты такой? Зачем мне твоя непокорность? Я пришёл сюда в последний раз говорить с Цепешем.
Сиире обратился к Цепешу, выражая ему последнее уважение.
– Рад, что эти разговоры больше не повторятся, – Влад Цепеш даже поклонился, не желая скрывать издевательского тона в своём голосе, – а то я уже устал повторять всё по сто раз. Принц, вы и бессмертного утомите!
– Дружка взял? – Сиире глянул на Герцога, – Гриморрэ, вы не обязаны быть здесь.
– Как и вы, принц, – Гриморрэ повторил жест Цепеша, но слишком уж склонился к опасной земле, та обожгла сонным теплом.
Вот же она, сила, вот она! Под ногами! Бери! Да только не удивляйся, если сила тебе не поддастся и обожжёт тебя ко всей тьме.
Смущённый этой силой Гриморрэ распрямился, может быть куда резче, чем следовало.
– Итак, – Сиире чувствовал себя хозяином положения, – я сейчас объявлю расклад. Он прост! Томас, тебя заберут твои бывшие коллеги – ты им нужнее, чем нам.
Томас ничего не сказал, только улыбнулся. Почти по-человечески. Варгоши переступил с ноги на ногу – это среди людей он был силён, а здесь, в драке с Томасом…
– А Влад Цепеш снимет тайны со своей земли, разобьёт все заклятия, – продолжил принц Сиире, – и это будет прощением за его нежелание сразу сотрудничать с Советом.
– А я? – просто спросил Гриморрэ.
– Тебя я не ограничиваю, герцог. Иди куда хочешь, – отозвался Сиире. – Можешь остаться. Но ты, Влад, знай – если откажешься… расклад ты видишь, нас больше и мы сильнее. Мы тебя покромсаем и всё равно своё возьмём. А если пойдёшь с нами, своими братьями…
– С Каином? – Влад подал голос. Он не был напуган, и это значило одно – он решился.
Едва Влад и Томас оказались на полянке, едва обменялись взглядами… что ж, они были готовы. Не жаль посмертия, если за спинами жизни. Быть вампиром – это не иметь клыки и не пить кровь, это уметь расстаться с посмертием, так пресытиться им, что возжелать сохранения жизней и мира для людей, которые знать не знали, что есть какой-то клочок проклятой земли, а под ним сила! У людей свои заботы – их враги разбойники, голод, болезни. У вампиров свои проблемы и нельзя впутывать одних в другие, и нельзя ценой кого-то решать своё.
Так они оба считали. На том и сошлись, чем-то неуловимым для Гриморрэ схожие.
– Оставь свои подвиги другим! – Сиире поморщился, – и громкие фразы тоже! Вампиры должны пройти по пути превосходства. Вампиры должны развиваться, а не сидеть костностью, но для этого нужна сила. Ты, помнится, поддерживал меня!
Да, Влад тоже помнил это. Он и впрямь поддерживал Сиире когда-то давно, в начале. Но теперь утекло много крови.
– Так и Каин с Авелем были братьями, – усмехнулся Цепеш, бросив взгляд на спокойного, как никогда умиротворённого Томаса. – Но имей в виду, я не сдамся. Я своё слово сказал – эту дрянь надо держать подальше ото всех. А убьёшь меня… ну так знай, буду приходить к тебе во сне и спрашивать: Каин, где брат твой – Авель?
Гриморрэ захохотал. Ему понравилась решительность Цепеша. Долгие годы он видел его куда более мягким и осторожным вампиром, а теперь тот изменил и тон, и сами черты, сделался как-то поцарственнее, помощнее, и в облике его проступал уже не вампир, который бережёт людей, а воин, древний воин.
– Влад, мне кажется, ты не понимаешь всей тяжести ситуации, – Зенуним, которую никто, включая Сиире, не спрашивал, осмелела и подала голос. – Ты взял себе то, что не твоё по праву. И не хочешь отдавать. Разве это честно? Это всё равно что владеть золотом в одиночку.
Зенуним оглядела соратников, ища поддержки. Кто-то вяло и впрямь поддержал, но вампиры потрусоватее, как Самигин и Балевс, старательно отвели глаза.
– Дельное замечание! – мрачно сказал принц Сиире, – Влад, это не твоя сила, так почему ты забираешь её себе?
– Нашедший клад забирает его себе! – попытался вступиться Гриморрэ, – ведь так заведено у людей?
– Но мы не люди и люди не мы, – напомнил Сиире и приблизился к Владу. На один шаг, всего на один шаг, и даже старательно обогнул в этом шаге начавшуюся границу проклятой земли, как бы показывая готовность договориться, вопреки всему прийти к соглашению.
– Нет, – возразил Цепеш, – мы люди. Мы боимся, лжём и убиваем.
– Влад, то, что ты порываешься совершить самоисход, конечно, делает тебе честь…– Сиире склонил голову набок, испытующе глядя на Цепеша.
Цепеш слегка изменился в лице. Он был уверен, что его план гениален и не мог быть обнаружен, но Сиире прямо заявил о его планах, глядя на него! Узнал? Как?
По вампирским рядам пробежал шепоток. Голос подал Варгоши:
– Сиире, мы торопимся. Заканчивайте свои дела!
– Да, хорошо, что ты всё-таки здесь, – Сиире потерял интерес к Владу и обратился к Роману, – забирай второго потенциального самоисходника и сгинь.
Сиире обернулся к своим соратникам:
– Друзья, я говорил много раз о том, что вампирская стезя – это высший путь. Но и высшему надо чистить ряды, развиваться, чтобы не застыть в безысходности. Мы должны быть сильнее, а для этого, да, тяжело, но необходимо перерождать общность. Нам тысячи лет, и за эти тысячи лет мы потеряли способность удивляться. И за это время…
Договорить ему не удалось. Оглушительный треск позади обрушил, вероятно, самую прочувствованную речь Сиире. Пришлось с негодованием обернуться.
Конечно, Томас не желал сдаваться. Глупо было рассчитывать на то, что группка людишек и какой-то там Варгоши смогут его взять, но он и не было нужно принцу. Возьмут? Хорошо. Не возьмут? Что ж, отвлекут.
Но вот то, что Гриморрэ бросится Томасу на помощь, было слегка неожиданно. Зачем? Почему? Принц Сиире не мог этого понять. Не мог этого понять и Влад Цепеш, который точно знал отношение герцога Гриморрэ к Томасу. Ответ мог дать только один герцог, но и он над ним не задумывался.
Происходящее показалось ему столь неправильным и мерзким, что он даже думать не стал и поддался своим чувствам.
– Какой идиот…– прошелестел угодливо Самигин и взглянул с угодливостью на Сиире, пытаясь понять – угадал он или нет.
Но по мертвенному лица вампира этого нельзя было понять.
Что ж, хотя бы Цепеш остался стоять неподвижно.
– Не будь дураком, – Сиире приближался. Тьма проходила через всё его тело, давно уже мёртвое, конечно, проходила, чтобы оплести его могучей защитой. Рядом то же происходило с Зенуним, Самигином, Балевсом, Рудольфом и доверенным вампирам, что таились под тенями Хозяев.
Влад не сделал ни одного движения. Тьма не заклубилась в нём. Он был готов, можно сказать, что он был готов к чему-то подобному с первого дня своего посмертия.
Влад Цепеш когда-то верил в бога и сейчас эта вера откликалась в нём странным противоречием: бог всегда твердил что то, что собирался сделать Цепеш – грех, но внутренний мир Цепеша, который должен был, кажется, давно истлеть, твердил, что он всё сделает верно.
– Убивай! – легко согласился Цепеш и сам шагнул навстречу окончательно смерти в лице Сиире.
Он был далеко от опасного клочка земли.
Принц Сиире до последнего считал послание Цепеша блефом, ложью, он не был склонен думать про самоисход, и потому не мог всерьёз оценить всей опасности. Он полагал, это будет красивым жестом, и что тело Цепеша дрогнет и взорвётся чернотой праха. И всё кончится.
Такие самоисходы видел Сиире и ничего в них не было страшного и удивительного, и этого не учёл принц! То, что он видел за годы посмертия у других вампиров, те редкие самоисходы, были продиктованы отчаянием и депрессией, меланхолической разъедающей тоской, а не смирением.
Влад Цепеш любил жизнь. И посмертие он тоже любил. Даже вынужденный пить кровь, он не считал себя несчастным. И великим себя тоже не считал. Ему нравилось существовать, но он увидел лучшее спасение в самоисходе и сдался.
И поэтому тело его не пошло привычной чернотой. Свет разошёлся по его телу – алый, неровный, поднимающий тело вверх, тело совсем лёгкое.
– Зараза! – Зенуним едва успела отшатнуться, но алый свет полоснул её по рукаву, вздыбил с её кожи кучу праха.
Она зашипела, отшатнулась. Отшатнулись и другие, в ужасе глядя на зависшего в алой пучине Цепеша. Казалось, его обвила змея. Алая, дымчатая, она всё наливалась силой, всё краснела и краснела, а он сам становился бледнее…
Томас отшвырнул Варгоши в сторону, распрямился. Он знал, что и ему нужно так. Он не любил ни жизни, ни посмертия. Но и себя он тоже не любил. Влада вело смирение, Томаса – ненависть к себе. Умирать через алое было явно больно, и он был готов. Он считал, что заслуживает самой жестокой боли и потому обратился к внутренней пустоте, которая давно уже заменила душу и прошептал:
– Дай мне болезненного самоисхода, всю ярость мою в него обрати.
И тотчас его также охватило алым лоскутом, приподняло над травой, на глазах изумлённых, живших столь долго, но так и не понявших жизни вампиров.
Не подойти без риска, не окликнуть.
– Назад! – Сиире потерял благодушие и отшвырнул попавшегося под ноги Рудольфа в сторону, совершенно не примериваясь. – Они сейчас умрут.
Что ж, это тоже его устраивало. Конец фанатика. Конец Цепеша, который препятствием стал к клочку земли. Тоже выход! Воистину, он не проиграет никогда.
На других Сиире не обращал внимания. Его взгляд был прикован к Цепешу, которого пронзало новой и новой нитью алого света. Что-то близилось. И даже небо. Почуяв это, захмарилось, затяжелело, но только над ними, а дальше – светлость.
Ужасы неба! Пожары неба!
– Ох, Тьма! Великая тьма…– Зенуним потеряла равновесие и ползла по траве, подальше, подальше, безжалостно сминая всех, кто попадался по пути. Она была молода и боялась, по-настоящему боялась того Ничто, которое ждало всех вампиров.
– Да спятили вы все, спятили! – к такому Гриморрэ не был готов. Как и все, он, конечно, боялся смерти. Даже той, что вела из посмертия.
Он знал что делать. Отплёвываясь от крови служителей креста, которые неровной кучкой подрагивали в сторонке – истерзанные, частично живые, герцог бросился навстречу алому свету. Он жёг, пробирался сквозь кожу. Но это были мгновения, краткие секунды, а что делали они с Цепешем и Томасом?
– Куда ты? Безумец! – даже Сиире не выдержал, попытался окрикнуть, но куда там? Безумный однажды безумен навсегда.
Цепеш не должен погибнуть так! Гриморрэ уже был готов действовать.
Алое отозвалось на прибытие герцога, взметнулось через всю плоть Цепеша, а затем вместе с ним упало на проклятую землю, полилось, тут же вспыхнуло. Цепеш был без сознания и алое проходило через него, хлестало, растворяя всё вокруг и его самого.
То же происходило и с Томасом. Они были готовы к посмертию, к боли, к самоисходу.
– Нет! только не так! нет! – Сиире потерял привычную невозмутимость, его тело оказалось у самой границы алого, попыталось спасти землю, тот самый клочок. Вампир шнырял руками по земле, но алое обжигало его и пучилась мёртвая кожа, волдырями вспыхивала, лопалась, и хлестало из ран чернотой.
– Хозяин, нет! – Самигин и Зенуним навалились на Сиире с разных сторон. В пылу алого кипения Гриморрэ мог бы заметить это «хозяин!» от вампиров, которые сами были хозяевами, но не заметил. Не до мелочей, когда больно.
А ему было больно.
Но он не потерялся в этой боли. Он лёг на живот, подполз к Цепешу и закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Жизнь и смерть это не чёрное и белое, это одно бесконечное – алое, кровавое. Кровь есть жизнь, кровь есть смерть. И в крови зародился мир, и в кровь он уйдёт.
Черная вампирская кровь герцога Гриморрэ прошла через алое тяжело и надрывно, но достигла, достигла поганого вампирского сердца совсем не поганой сути Цепеша. Давно мёртвое, обнажённое теперь разъедающим алым цветом самоисхода, оно было обнажено и чернело среди красного моря из смирения и боли. Чёрная кровь стекла в сердце, и на миг зарозовело оно, омертвелое, и алое чуть расступилось, отползло от Цепеша, принялось прятаться, ускользать змеёй.
Вампир не уходил. Вампир был спасён другим вампиром. Спасён от самоисхода. Да, это даровало ему ослабление, да, это даровало ему посмертие куда более короткое, но не отдавало его на растерзание алой силе, что сейчас жгла черноту проклятой земли.
Томаса он мог бы и не спасать – никто не просил! Но почему-то не смог. Жалость, давно вроде бы забытая, чёртова жалость, ожгла сильнее алого, и следующие капли упали в раскрытое, мёртвое и уже сморщенное сердце вампира Томаса, спасая и его…
– Что же ты делаешь, скотина! – в бессилии бесновался Сиире, который не успел просчитать самого элементарного – людского в вампирах.
Но Гриморрэ на него даже не взглянул. Не до того.
А потом полыхнуло. Алое, стекающее на землю змеями, прошло в проклятие, соприкоснулось с пульсирующей, веками скрытой чёрной силой и вспыхнуло. Ужасное пламя, расшвыряв всю негодную вампирскую братию в стороны, не примериваясь, не разделяя тех, кто пленил его и тех, кто пытался его достичь, обошлось со всеми одинаково, всех повергло и выметнулось словно бы до самих небес.
Прошло мостом, уродливым, нереальным мостом, который так и не соединил власть и вампирский мир, и истаяло в небе, разлившись по нему безобразной чёрной грозовой тучей.
Небо отозвалось, покорилось, почернело ещё больше, словно бы скрывая внезапную черноту в себе за чернотой общей, громыхнуло, и пошёл благословенный дождь.
Благословенный дождь, заливающий пожарище уничтоженной алым и чёрным проклятой земли.
Проклятый дождь!
Сиире поднялся на ноги первым. Разочарование он даже не пытался скрыть. Как и раздражение – ох и отойдёт кому-то сегодня за всё хорошее! Кто-то попадётся под руку!
Рядом шевелились, цепляясь друг за друга, его соратники. Вдалеке ползал Гриморрэ, пытаясь поднять обожженного алым Цепеша. Тот был ещё здесь, не ушёл, но ему досталось. Томас пока просто лежал, прихваченный прохладой и дождём.
Принц оценил их взглядом. Да, он мог бы оторвать им всем головы сейчас, но зачем? Да и разве было это его единственной идеей? Этот кусочек земли был одним из артефактов, который славно было бы получить в коллекцию, но и без того, разве мало Сиире силы? Разве не подчинил он себе весь Тёмный Совет, а следовательно и Тёмный Закон?
Но кому-то хотелось отомстить. Достойных, а троица вампиров, лежащая в алой, затухающей под дождём грязи, казалась ему достойной, трогать не хотелось.
Под проклятым серым небом, на безжизненном клочке земли собрались безжизненные – либо разумом, либо телом, либо духом. Собрались разрешить дело.
Роман Варгоши, забывший в людском почитании, как к нему относятся его собратья, вальяжно вышел вперёд и провозгласил:
– Как представитель Святого Креста, я требую выдачу преступника вампира, известно как мятежный служитель креста, носящего имя Томас.
– Замолкни! – насмешливо отозвался принц Сиире, и Роман Варгоши невольно отступил на шаг. Это с людьми он кровавый бог, а здесь марионетка, какой и был всегда, какой и остался, даже перейдя в ранг богов. – Твоё дело сторона, говорить будешь когда велят.
Томас осклабился:
– Я его не звал, значит, это сделал ты или кто-то из твоих вампиров! Зачем? Спешишь на него спихнуть борьбу?
– Ты мне здесь не нужен, – объяснил Сиире спокойно, – но ты никак не можешь понять того, где надо промолчать. Зачем ты такой? Зачем мне твоя непокорность? Я пришёл сюда в последний раз говорить с Цепешем.
Сиире обратился к Цепешу, выражая ему последнее уважение.
– Рад, что эти разговоры больше не повторятся, – Влад Цепеш даже поклонился, не желая скрывать издевательского тона в своём голосе, – а то я уже устал повторять всё по сто раз. Принц, вы и бессмертного утомите!
– Дружка взял? – Сиире глянул на Герцога, – Гриморрэ, вы не обязаны быть здесь.
– Как и вы, принц, – Гриморрэ повторил жест Цепеша, но слишком уж склонился к опасной земле, та обожгла сонным теплом.
Вот же она, сила, вот она! Под ногами! Бери! Да только не удивляйся, если сила тебе не поддастся и обожжёт тебя ко всей тьме.
Смущённый этой силой Гриморрэ распрямился, может быть куда резче, чем следовало.
– Итак, – Сиире чувствовал себя хозяином положения, – я сейчас объявлю расклад. Он прост! Томас, тебя заберут твои бывшие коллеги – ты им нужнее, чем нам.
Томас ничего не сказал, только улыбнулся. Почти по-человечески. Варгоши переступил с ноги на ногу – это среди людей он был силён, а здесь, в драке с Томасом…
– А Влад Цепеш снимет тайны со своей земли, разобьёт все заклятия, – продолжил принц Сиире, – и это будет прощением за его нежелание сразу сотрудничать с Советом.
– А я? – просто спросил Гриморрэ.
– Тебя я не ограничиваю, герцог. Иди куда хочешь, – отозвался Сиире. – Можешь остаться. Но ты, Влад, знай – если откажешься… расклад ты видишь, нас больше и мы сильнее. Мы тебя покромсаем и всё равно своё возьмём. А если пойдёшь с нами, своими братьями…
– С Каином? – Влад подал голос. Он не был напуган, и это значило одно – он решился.
Едва Влад и Томас оказались на полянке, едва обменялись взглядами… что ж, они были готовы. Не жаль посмертия, если за спинами жизни. Быть вампиром – это не иметь клыки и не пить кровь, это уметь расстаться с посмертием, так пресытиться им, что возжелать сохранения жизней и мира для людей, которые знать не знали, что есть какой-то клочок проклятой земли, а под ним сила! У людей свои заботы – их враги разбойники, голод, болезни. У вампиров свои проблемы и нельзя впутывать одних в другие, и нельзя ценой кого-то решать своё.
Так они оба считали. На том и сошлись, чем-то неуловимым для Гриморрэ схожие.
– Оставь свои подвиги другим! – Сиире поморщился, – и громкие фразы тоже! Вампиры должны пройти по пути превосходства. Вампиры должны развиваться, а не сидеть костностью, но для этого нужна сила. Ты, помнится, поддерживал меня!
Да, Влад тоже помнил это. Он и впрямь поддерживал Сиире когда-то давно, в начале. Но теперь утекло много крови.
– Так и Каин с Авелем были братьями, – усмехнулся Цепеш, бросив взгляд на спокойного, как никогда умиротворённого Томаса. – Но имей в виду, я не сдамся. Я своё слово сказал – эту дрянь надо держать подальше ото всех. А убьёшь меня… ну так знай, буду приходить к тебе во сне и спрашивать: Каин, где брат твой – Авель?
Гриморрэ захохотал. Ему понравилась решительность Цепеша. Долгие годы он видел его куда более мягким и осторожным вампиром, а теперь тот изменил и тон, и сами черты, сделался как-то поцарственнее, помощнее, и в облике его проступал уже не вампир, который бережёт людей, а воин, древний воин.
– Влад, мне кажется, ты не понимаешь всей тяжести ситуации, – Зенуним, которую никто, включая Сиире, не спрашивал, осмелела и подала голос. – Ты взял себе то, что не твоё по праву. И не хочешь отдавать. Разве это честно? Это всё равно что владеть золотом в одиночку.
Зенуним оглядела соратников, ища поддержки. Кто-то вяло и впрямь поддержал, но вампиры потрусоватее, как Самигин и Балевс, старательно отвели глаза.
– Дельное замечание! – мрачно сказал принц Сиире, – Влад, это не твоя сила, так почему ты забираешь её себе?
– Нашедший клад забирает его себе! – попытался вступиться Гриморрэ, – ведь так заведено у людей?
– Но мы не люди и люди не мы, – напомнил Сиире и приблизился к Владу. На один шаг, всего на один шаг, и даже старательно обогнул в этом шаге начавшуюся границу проклятой земли, как бы показывая готовность договориться, вопреки всему прийти к соглашению.
– Нет, – возразил Цепеш, – мы люди. Мы боимся, лжём и убиваем.
– Влад, то, что ты порываешься совершить самоисход, конечно, делает тебе честь…– Сиире склонил голову набок, испытующе глядя на Цепеша.
Цепеш слегка изменился в лице. Он был уверен, что его план гениален и не мог быть обнаружен, но Сиире прямо заявил о его планах, глядя на него! Узнал? Как?
По вампирским рядам пробежал шепоток. Голос подал Варгоши:
– Сиире, мы торопимся. Заканчивайте свои дела!
– Да, хорошо, что ты всё-таки здесь, – Сиире потерял интерес к Владу и обратился к Роману, – забирай второго потенциального самоисходника и сгинь.
Сиире обернулся к своим соратникам:
– Друзья, я говорил много раз о том, что вампирская стезя – это высший путь. Но и высшему надо чистить ряды, развиваться, чтобы не застыть в безысходности. Мы должны быть сильнее, а для этого, да, тяжело, но необходимо перерождать общность. Нам тысячи лет, и за эти тысячи лет мы потеряли способность удивляться. И за это время…
Договорить ему не удалось. Оглушительный треск позади обрушил, вероятно, самую прочувствованную речь Сиире. Пришлось с негодованием обернуться.
Конечно, Томас не желал сдаваться. Глупо было рассчитывать на то, что группка людишек и какой-то там Варгоши смогут его взять, но он и не было нужно принцу. Возьмут? Хорошо. Не возьмут? Что ж, отвлекут.
Но вот то, что Гриморрэ бросится Томасу на помощь, было слегка неожиданно. Зачем? Почему? Принц Сиире не мог этого понять. Не мог этого понять и Влад Цепеш, который точно знал отношение герцога Гриморрэ к Томасу. Ответ мог дать только один герцог, но и он над ним не задумывался.
Происходящее показалось ему столь неправильным и мерзким, что он даже думать не стал и поддался своим чувствам.
– Какой идиот…– прошелестел угодливо Самигин и взглянул с угодливостью на Сиире, пытаясь понять – угадал он или нет.
Но по мертвенному лица вампира этого нельзя было понять.
Что ж, хотя бы Цепеш остался стоять неподвижно.
– Не будь дураком, – Сиире приближался. Тьма проходила через всё его тело, давно уже мёртвое, конечно, проходила, чтобы оплести его могучей защитой. Рядом то же происходило с Зенуним, Самигином, Балевсом, Рудольфом и доверенным вампирам, что таились под тенями Хозяев.
Влад не сделал ни одного движения. Тьма не заклубилась в нём. Он был готов, можно сказать, что он был готов к чему-то подобному с первого дня своего посмертия.
Влад Цепеш когда-то верил в бога и сейчас эта вера откликалась в нём странным противоречием: бог всегда твердил что то, что собирался сделать Цепеш – грех, но внутренний мир Цепеша, который должен был, кажется, давно истлеть, твердил, что он всё сделает верно.
– Убивай! – легко согласился Цепеш и сам шагнул навстречу окончательно смерти в лице Сиире.
Он был далеко от опасного клочка земли.
Принц Сиире до последнего считал послание Цепеша блефом, ложью, он не был склонен думать про самоисход, и потому не мог всерьёз оценить всей опасности. Он полагал, это будет красивым жестом, и что тело Цепеша дрогнет и взорвётся чернотой праха. И всё кончится.
Такие самоисходы видел Сиире и ничего в них не было страшного и удивительного, и этого не учёл принц! То, что он видел за годы посмертия у других вампиров, те редкие самоисходы, были продиктованы отчаянием и депрессией, меланхолической разъедающей тоской, а не смирением.
Влад Цепеш любил жизнь. И посмертие он тоже любил. Даже вынужденный пить кровь, он не считал себя несчастным. И великим себя тоже не считал. Ему нравилось существовать, но он увидел лучшее спасение в самоисходе и сдался.
И поэтому тело его не пошло привычной чернотой. Свет разошёлся по его телу – алый, неровный, поднимающий тело вверх, тело совсем лёгкое.
– Зараза! – Зенуним едва успела отшатнуться, но алый свет полоснул её по рукаву, вздыбил с её кожи кучу праха.
Она зашипела, отшатнулась. Отшатнулись и другие, в ужасе глядя на зависшего в алой пучине Цепеша. Казалось, его обвила змея. Алая, дымчатая, она всё наливалась силой, всё краснела и краснела, а он сам становился бледнее…
Томас отшвырнул Варгоши в сторону, распрямился. Он знал, что и ему нужно так. Он не любил ни жизни, ни посмертия. Но и себя он тоже не любил. Влада вело смирение, Томаса – ненависть к себе. Умирать через алое было явно больно, и он был готов. Он считал, что заслуживает самой жестокой боли и потому обратился к внутренней пустоте, которая давно уже заменила душу и прошептал:
– Дай мне болезненного самоисхода, всю ярость мою в него обрати.
И тотчас его также охватило алым лоскутом, приподняло над травой, на глазах изумлённых, живших столь долго, но так и не понявших жизни вампиров.
Не подойти без риска, не окликнуть.
– Назад! – Сиире потерял благодушие и отшвырнул попавшегося под ноги Рудольфа в сторону, совершенно не примериваясь. – Они сейчас умрут.
Что ж, это тоже его устраивало. Конец фанатика. Конец Цепеша, который препятствием стал к клочку земли. Тоже выход! Воистину, он не проиграет никогда.
На других Сиире не обращал внимания. Его взгляд был прикован к Цепешу, которого пронзало новой и новой нитью алого света. Что-то близилось. И даже небо. Почуяв это, захмарилось, затяжелело, но только над ними, а дальше – светлость.
Ужасы неба! Пожары неба!
– Ох, Тьма! Великая тьма…– Зенуним потеряла равновесие и ползла по траве, подальше, подальше, безжалостно сминая всех, кто попадался по пути. Она была молода и боялась, по-настоящему боялась того Ничто, которое ждало всех вампиров.
– Да спятили вы все, спятили! – к такому Гриморрэ не был готов. Как и все, он, конечно, боялся смерти. Даже той, что вела из посмертия.
Он знал что делать. Отплёвываясь от крови служителей креста, которые неровной кучкой подрагивали в сторонке – истерзанные, частично живые, герцог бросился навстречу алому свету. Он жёг, пробирался сквозь кожу. Но это были мгновения, краткие секунды, а что делали они с Цепешем и Томасом?
– Куда ты? Безумец! – даже Сиире не выдержал, попытался окрикнуть, но куда там? Безумный однажды безумен навсегда.
Цепеш не должен погибнуть так! Гриморрэ уже был готов действовать.
Алое отозвалось на прибытие герцога, взметнулось через всю плоть Цепеша, а затем вместе с ним упало на проклятую землю, полилось, тут же вспыхнуло. Цепеш был без сознания и алое проходило через него, хлестало, растворяя всё вокруг и его самого.
То же происходило и с Томасом. Они были готовы к посмертию, к боли, к самоисходу.
– Нет! только не так! нет! – Сиире потерял привычную невозмутимость, его тело оказалось у самой границы алого, попыталось спасти землю, тот самый клочок. Вампир шнырял руками по земле, но алое обжигало его и пучилась мёртвая кожа, волдырями вспыхивала, лопалась, и хлестало из ран чернотой.
– Хозяин, нет! – Самигин и Зенуним навалились на Сиире с разных сторон. В пылу алого кипения Гриморрэ мог бы заметить это «хозяин!» от вампиров, которые сами были хозяевами, но не заметил. Не до мелочей, когда больно.
А ему было больно.
Но он не потерялся в этой боли. Он лёг на живот, подполз к Цепешу и закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Жизнь и смерть это не чёрное и белое, это одно бесконечное – алое, кровавое. Кровь есть жизнь, кровь есть смерть. И в крови зародился мир, и в кровь он уйдёт.
Черная вампирская кровь герцога Гриморрэ прошла через алое тяжело и надрывно, но достигла, достигла поганого вампирского сердца совсем не поганой сути Цепеша. Давно мёртвое, обнажённое теперь разъедающим алым цветом самоисхода, оно было обнажено и чернело среди красного моря из смирения и боли. Чёрная кровь стекла в сердце, и на миг зарозовело оно, омертвелое, и алое чуть расступилось, отползло от Цепеша, принялось прятаться, ускользать змеёй.
Вампир не уходил. Вампир был спасён другим вампиром. Спасён от самоисхода. Да, это даровало ему ослабление, да, это даровало ему посмертие куда более короткое, но не отдавало его на растерзание алой силе, что сейчас жгла черноту проклятой земли.
Томаса он мог бы и не спасать – никто не просил! Но почему-то не смог. Жалость, давно вроде бы забытая, чёртова жалость, ожгла сильнее алого, и следующие капли упали в раскрытое, мёртвое и уже сморщенное сердце вампира Томаса, спасая и его…
– Что же ты делаешь, скотина! – в бессилии бесновался Сиире, который не успел просчитать самого элементарного – людского в вампирах.
Но Гриморрэ на него даже не взглянул. Не до того.
А потом полыхнуло. Алое, стекающее на землю змеями, прошло в проклятие, соприкоснулось с пульсирующей, веками скрытой чёрной силой и вспыхнуло. Ужасное пламя, расшвыряв всю негодную вампирскую братию в стороны, не примериваясь, не разделяя тех, кто пленил его и тех, кто пытался его достичь, обошлось со всеми одинаково, всех повергло и выметнулось словно бы до самих небес.
Прошло мостом, уродливым, нереальным мостом, который так и не соединил власть и вампирский мир, и истаяло в небе, разлившись по нему безобразной чёрной грозовой тучей.
Небо отозвалось, покорилось, почернело ещё больше, словно бы скрывая внезапную черноту в себе за чернотой общей, громыхнуло, и пошёл благословенный дождь.
Благословенный дождь, заливающий пожарище уничтоженной алым и чёрным проклятой земли.
Проклятый дождь!
Сиире поднялся на ноги первым. Разочарование он даже не пытался скрыть. Как и раздражение – ох и отойдёт кому-то сегодня за всё хорошее! Кто-то попадётся под руку!
Рядом шевелились, цепляясь друг за друга, его соратники. Вдалеке ползал Гриморрэ, пытаясь поднять обожженного алым Цепеша. Тот был ещё здесь, не ушёл, но ему досталось. Томас пока просто лежал, прихваченный прохладой и дождём.
Принц оценил их взглядом. Да, он мог бы оторвать им всем головы сейчас, но зачем? Да и разве было это его единственной идеей? Этот кусочек земли был одним из артефактов, который славно было бы получить в коллекцию, но и без того, разве мало Сиире силы? Разве не подчинил он себе весь Тёмный Совет, а следовательно и Тёмный Закон?
Но кому-то хотелось отомстить. Достойных, а троица вампиров, лежащая в алой, затухающей под дождём грязи, казалась ему достойной, трогать не хотелось.
