Она и подумать не могла, как глупо и неправильно было посылать подобное письмо лорду Агаресу. Была здесь вина и Цепеша, который разучился помнить о том, что подобные Крытке тем и опасны, что непредсказуемы. В его мировоззрении самостоятельность допускалась лишь могущественными, а Крытка такой не была.
Это была его вина, конечно, его. Но времени не вернуть, и сожалениями дела не поправить! Крытка Малоре написала письмо, передала его мельнику, мельник, изумлённый сверх меры, в явном подпитии, добрался до господина Эйдиля. Тот – действительно вампир, был изумлён, увидев письмо. Он сразу сообразил о том, что писал его вампир, уловил схожий дух посмертия, что нёс сам. Письмо принял, передал куда следует…
И лорд Агарес, не знавший, что Совет счёл его опасным, ничего из этого письма не понял. Цепеш, Малоре… какая беда? Какие проблемы? Что происходит?
Он не знал. Но вампирским своим чутьём сообразил одно: надо быть осторожным, ведь Цепеш никогда и ничего просто так не делает!
Дочь короля Стефана – принцесса Мирела – всегда знала, что ей будет нелегко. Да, она была единственным официальным ребёнком королевской четы, и это было плохо для короны – если что-то случилось бы с нею, на кого остался бы трон? Но судьба сплела так и нельзя было её понять. И только когда принцессе исполнилось двенадцать вёсен, у её отца появился незаконный сын. Все, конечно, знали, кто настоящий отец, но король Стефан не торопился его называть своим, понимая, что это создаст дурную атмосферу при дворе.
Ситуация была сложной. Если его дочь Мирела не выйдет замуж и не родит наследника, если вдруг, не приведи господи, скончается от болезни, тогда у короля есть ещё один сын, наследник, и всего дела-то признать его законным, своим. Но если Мирела будет в порядке?
Королям всегда приходится загадывать слишком далеко и мучиться выбором. Сам Стефан склонялся к кандидатуре Мирелы – он с ранних лет велел ей присутствовать на заседаниях, получать образование, постоянно читать и сам по много часов беседовал с нею о тяготах жизни простого люда. Он уже видел какой была бы Мирела на престоле, а что будет из маленького Вэзила? Лучше он будет? Хуже? Годы должны были показать, а пока решать, решать…
Мирела была умной. Отец воспитывал её в относительной скромности, да и Мирела сама не гналась за роскошью нарядов, нередко проигрывая в богатстве платья придворным дамам. Она давно усвоила, что ей нужно включаться в дворовые игры, иначе ни одно положение её не спасёт. Она училась улыбаться и нравиться. Она показывала заботу и богобоязненность, соблюдала все посты и выходила в город, помолиться в городской церкви.
А ещё Мирела училась слушать о чём говорят придворные дамы. Круг мужчин ей не был доступен, за исключением советов, на которые приглашал её отец, но там не поговоришь и не послушаешь свободно. Значит что?..
Мирела заметила, что в моду вошло шитьё шёлковыми нитками. Среди придворных дам пошло повальное увлечение, они собирались днём у кого-нибудь из них и вместе шили. Во всяком случае – так всё выглядело со стороны. А на деле – это был обмен сплетнями и историями, и придворными дамы вместе со своими служанками переговаривались о своём, о нужном.
Мирела захотела туда. Отец воспротивился поначалу:
–Зачем тебе шитьё? Лучше почитай книгу о языках, что тебе привезли по моему приказу.
Но Мирела была не глупа и разразилась речью, которая, как она точно знала, понравится её отцу:
–Отец! Я женщина и только потом принцесса. Времена меняются и меняются правители, меняются условия, как меняются и сезоны. Но одно остаётся неизменным: ремесло. Случись завтра что-то дурное, я уже не пропаду, я смогу зарабатывать своим трудом. И потом… я должна знать и понимать труд женщин, чтобы понимать народ.
Короля Стефана это проняло. Он ещё раз убедился в правильности своего выбора и позволил Миреле посещать дам с шитьём. Там она и научилась сплетничать, там научилась и слушать. Как дочь короля она знала о многом и рассказывала забавности, которые были мелочью, но дамы жадно впитывали крупицы информации, рассчитывая расположить к себе юную принцессу – ведь пора было образовывать новую интригу, а ещё – возможно, очень возможно, она будущая королева. Разве плохо имеет королеву в друзьях?
Перед ней заискивали. Ей рассказывали гадости друг о друге. Принцесса Мирела изображала из себя легковерную дурочку, запоминая не только то, что говорят дамы друг о друге, но и как говорят: как смотрят, как держат руки, как улыбаются…
Впрочем, не только пользу извлекала Мирела от этих сборищ, но и наслаждение. Ей были интересны любовные истории, рассказы о коротких встречах, о взглядах – у всех этих женщин не было воли и любви в браке, в лучшем случае – уважение и дружба, и почти каждая искала крупицы тепла для своей души, чтобы не завянуть в глухоте долга.
Мирела знала – и её ждёт что-то подобное. Знала и готовилась принять любой выбор своего отца.
Но пока он ещё не мог определиться, и Мирела осваивалась в придворных играх, училась улыбаться и нравиться, училась в любой ситуации держать лицо. Однажды госпожа Лоредана спросила у неё как бы между делом:
–А как вы относитесь, моя принцесса, к госпоже Сандии?
Вопрос был с подвохом. Госпожа Сандия была матерью Вэзила – бастарда короля, её отца. Злые языки говорили, что Сандия едва ли не королева, что вот-вот станет она женой давно овдовевшего короля Стефана и разделит с ним трон.
Но на этот счёт Мирела была спокойна. Сандия действительно любила её отца, к тому же, после рождения Вэзила постоянно болела и почти не покидала покоев, какие ей тут интриги?
–Я считаю госпожу Сандию образцом добродетели, – ответила Мирела, не смущаясь.
–Она родила сына, вы знаете? И явно не от мужа…– госпоже Лоредане было, очевидно, крайне необходимо дойти до глубинных мыслей принцессы об этом деле. Всё-таки Вэзил угрожал её власти.
–Бог ей судья, – спокойно отозвалась Мирела. – Я желаю ей скорейшего выздоровления. Она нужна своему сыну. У неё, кажется, он третий ребёнок?
–Четвёртый. Но те уже взрослые. Дочь замужем, старший сын служит у вашего отца, моя госпожа, ещё один при отце…
Госпожа Лоредана едва заметно усмехнулась, обмениваясь многозначительным взглядом со своей служанкой – ближайшим, всёзнающим лицом.
–Значит, ей надо встать с постели ради своего младшего сына. Она нужна ему. Я считаю, что никто не заменит ребёнку матери. Ни одна кормилица. Моя мать много гуляла со мной, и я навсегда запомнила её образ в своём сердце. А моя кормилица всегда заботилась обо мне… и продолжает заботиться.
Госпожа Лоредана была явно недовольна такой позицией принцессы. Но Мирела была неумолима: она всякий раз справлялась о здоровье госпожи Сандии, о её сыне и всегда взволнованно желала ей здоровья. А порой и передавала ей свои вышивки в дар.
Делала она это не ради Сандии и не ради брата. А ради того, чтобы об этом узнал отец. И он, конечно, узнал и это ему тоже понравилось.
–Ты знаешь, конечно, что между мной и госпожой Сандией…– король Стефан смутился. Перед дочерью он испытывал чувство вины странное для короля, но понятное для отца.
–Знаю, – подтвердила Мирела, – всё понимаю, отец.
–Многие мои советники считают, что ты увидишь в нашем ребёнке угрозу…хочу, чтобы ты знала, что он не для угрозы тебе, он для защиты, если вдруг что-то…– сама мысль ужасала Стефана, но он должен был быт королём, и должен был наступать на горло всякому ужасу, ради того, чтобы процветала его земля.
–Я понимаю, – повторила Мирела, – я не вижу в мальчике угрозу. Он ребёнок, вот и всё! Куда большая угроза таится в слухах, в невежестве министров и советников!
И этим король Стефан был доволен. И только старая кормилица знала, как металась по комнате Мирела, рассуждая сама с собою:
–Наследник! Он всё-таки его наследник. В нём его кровь. А если ребёнка захотят использовать? А если его поставят против меня? Народу привычнее, когда на троне король, а королева всегда для всех фигура куда более слабая, ведомая!
Мирела понимала – её отец уже немолод. Не за горами день, когда власть перейдёт в чьи-то руки. И тогда начнётся… кто-то обязательно вспомнит про Вэзила, кто-то научит его мятежу и сопротивлению, кто-то поселит в его сердце смятение. И это при условии, если сам Вэзил не начнёт смуты первым.
Были минуты, когда Мирела всерьёз раздумывала о том, как избавится от Вэзила. Эти минуты приходили, а она всё также мило улыбалась и спрашивала, как он сегодня себя чувствует, и как его мать? и никто не прочёл бы на её нежном девичьем лице истинного отношения к невольному брату.
–Но с другой стороны, – рассуждала Мирела, – а если я действительно заболею и умру? Ведь каждый может умереть?
–Все мы под богом ходим, – отвечала кормилица, вздыхала и осеняла свою любимицу крестом. Мысли принцессы кормилицу не пугали, слишком долго эта женщина была при дворе. Больше того – она уже давно грезила о Миреле как о королеве, и непонятный мальчик вызывал у неё не меньшую тревогу, чем у всех, и если была бы возможность, то в его рожок с молоком кормилица и сама бы добавила сонного зелья…
–И тогда, что тогда? Смута? – бушевала Мирела, но никто не приходил к ней с ответом. – Нет, лучше наследник по крови, чем неизвестно какой. Я права?
–Права, деточка, – соглашалась кормилица.
–Да-да, – Миреле не очень-то и нужно было подтверждение от кормилицы, хотя, пожалуй, ей она доверяла куда больше, чем кому-либо, чем отцу и даже матери, пока та была жива. – Да, я права. Время покажет, оно обязательно покажет, враг он мне или друг? Всё-таки, может сложиться так, что он будет моим союзником, моим доверенным лицом, моим министром. Он ведь ещё ребёнок!
–Ребёнок, – подтверждала кормилица и жизнь продолжалась.
Не имеют свободы короли и принцессы. Приходил срок для важного. Как король Стефан понимал, что необходимо заключить союз с одной из трёх прилегающих к границам земель. Но как отец он очень не хотел этого. В одном королевстве потенциальный жених прославился за счёт своей любви к определённого рода странностям, непонятным для каждого честного человека, чтящего бога. Король Стефан не хотел отправлять свою богобоязненную дочь в это логово. Второй жених медлил сам – он принадлежал к знатному роду и имел хорошие капиталы, вдобавок недавно к его землям присоединились новые, богатые железом. Так что, не только король Стефан выбирал, но выбирали и другие.
Третий подходил лучше. Его род всегда был связан теплом с домом короля Стефана, земли граничили по важной торговой дороге и в общем-то всё подходило, кроме одного – овдовевшему королю Больдо, прочившему самого себя в женихи, было шестьдесят восемь лет, а принцесса Мирела входила в семнадцатую весну…
Стефану было жаль дочери, но он был королём, и ему пришлось начать этот тяжёлый разговор. Мирела поняла всё с полуслова:
–Если тебе так угодно, отец, я готова.
Внутри Мирелы всё кипело от страха и отвращения. Корона короной, а были вещи, от которых её воротило. Надышавшись воздухом любовных интриг в посиделках с дамами, Мирела грезила если не о собственных историях, то хотя бы об одной достойной, красивой. Она знала, что шансов на это мало, что её выдадут туда, где это будет нужнее и важнее, но растерялась, когда это всерьёз замаячило на горизонте.
И всё-таки сохранила лицо! Знала – мятежом отца не перешибёшь.
А в Стефане король боролся с отцом, а сердце с разумом. Король и разум говорили, что надо скрепить союз с Больдо, а отец и сердце спорили: пожалей дочь!
Разрешилось всё неожиданно. Король Больдо, видимо, оценил перспективы и предложил, что не он женится на дочери короля Стефана, а его племянник, стоящий вторым в очереди на престол короля Больдо. Таким образом, образовывалась куда более молодая семья из племянника короля Больдо и официально единственной наследницы короля Стефана.
Это было спасением! Мирела приняла и это, а в душе возликовала: Бог услышал её скорбь и сжалился над ней. Каким бы чудовищем не был теперь этот племянник короля Больдо, он был моложе.
Впрочем, племянник не оказался чудовищем. Ко двору Стефана привезли его портрет – молодой брюнет с приятным лицом улыбался своей невесте. Стефан ждал решения от дочери, ожидая, что она как всегда промолвит холодно и с готовностью, что готова принять решение отца, но тут Мирела удивила его и выдала свою радость:
–Я согласна, отец!
И тогда Стефан выдохнул. Про этого племянника он уже узнал всё, что нужно. Молодой человек был отличным охотником, хорошо владел луком, был обходителен и даже музыкален. Но по части образования мог, конечно, поразить: он не знал ни одного языка, а на родном писал со смешными ошибками.
Сам король Больдо отозвался о нём так:
–Он не учёный муж, это правда, но славный малый. А главное – послушный.
За ним и впрямь не ходило ни одного по-настоящему дурного слуха. Разве только пара забавностей, вроде тех, когда этот глупый малый произнёс в ответ на восхитившую его (искренне восхитившую) речь своего дядю, следующую фразу:
–Свобода прекрасна! Но, знаете, требуется время, чтобы восстановить хаос и порядок — порядок отдельно от хаоса. Но мы это сделаем!
А в другой раз, раздавая бедным медяки на хлеб, сказал так:
–Это ваши деньги! Вы заплатили за них!
Словом, чего-то серьёзного ждать от него не следовало. Это было и плохо, и хорошо. Плохо – так как Мирела должна была принять власть после короля Стефана и не должна была рассчитывать на политический разум своего супруга, а хорошее в том, что он был безобиден и не расположен к интригам. Охота занимала его больше двора.
Мирела была согласна и счастлива. Она не знала, что в очень скором времени её хрупкая тонкая жизнь обратится в ничто. А всё из-за Романа Варгоши, лорда Агареса и Влада Цепеша, то есть тех, о ком Мирела и знать не знала.
Надо сказать, что король Стефан занялся ещё одним делом, которое всё время упускали из виду его предшественники. Он занялся истреблением магии, колдовства и всякой нечисти, называя церковь и бога – единственными спасителями.
И тут у отца с дочерью едва не случился конфликт. Мирела, знавшая об арестах целителей, шедших по королевству, возмутилась этим. Она помнила рассказы своей кормилицы о том, что люди в деревнях лечатся травами , так дешевле и быстрее, и не каждый может позволить себе целителя.
–Мы всегда заваривали травы, – рассказывала кормилица, – земля лечит, если знать, как просить у неё этого лечения. Почитай природу и она ответит тебе добром.
И саму Мирелу кормилица лечила от горячки какими-то заварками. И тогда это было нормально. Но вот начались аресты и суды над целителями, их называли ведьмами и колдунами, их казнили и хлестали на площадях…
–За что же? – спросила Мирела, – многие из них помогали излечиться.
Король Стефан вздохнул. Как это ей объяснить? Как-то нужно, да так, чтобы она поняла и поверила ему.
–Понимаешь, они помогают и губят. Кому-то горячку уберут, а кому-то плод вытравят или яда дадут. И контроля за ними нет. Они ходят на своих методах и со своими травами – кто такие, откуда берутся? Куда уходят? А если лечение неверно и умер человек, то спросить с кого? И как понять – шарлатан этот травник или нет? не в сговоре ли со злою силою?
Это была его вина, конечно, его. Но времени не вернуть, и сожалениями дела не поправить! Крытка Малоре написала письмо, передала его мельнику, мельник, изумлённый сверх меры, в явном подпитии, добрался до господина Эйдиля. Тот – действительно вампир, был изумлён, увидев письмо. Он сразу сообразил о том, что писал его вампир, уловил схожий дух посмертия, что нёс сам. Письмо принял, передал куда следует…
И лорд Агарес, не знавший, что Совет счёл его опасным, ничего из этого письма не понял. Цепеш, Малоре… какая беда? Какие проблемы? Что происходит?
Он не знал. Но вампирским своим чутьём сообразил одно: надо быть осторожным, ведь Цепеш никогда и ничего просто так не делает!
Глава 5. Дочь короля Стефана
Дочь короля Стефана – принцесса Мирела – всегда знала, что ей будет нелегко. Да, она была единственным официальным ребёнком королевской четы, и это было плохо для короны – если что-то случилось бы с нею, на кого остался бы трон? Но судьба сплела так и нельзя было её понять. И только когда принцессе исполнилось двенадцать вёсен, у её отца появился незаконный сын. Все, конечно, знали, кто настоящий отец, но король Стефан не торопился его называть своим, понимая, что это создаст дурную атмосферу при дворе.
Ситуация была сложной. Если его дочь Мирела не выйдет замуж и не родит наследника, если вдруг, не приведи господи, скончается от болезни, тогда у короля есть ещё один сын, наследник, и всего дела-то признать его законным, своим. Но если Мирела будет в порядке?
Королям всегда приходится загадывать слишком далеко и мучиться выбором. Сам Стефан склонялся к кандидатуре Мирелы – он с ранних лет велел ей присутствовать на заседаниях, получать образование, постоянно читать и сам по много часов беседовал с нею о тяготах жизни простого люда. Он уже видел какой была бы Мирела на престоле, а что будет из маленького Вэзила? Лучше он будет? Хуже? Годы должны были показать, а пока решать, решать…
Мирела была умной. Отец воспитывал её в относительной скромности, да и Мирела сама не гналась за роскошью нарядов, нередко проигрывая в богатстве платья придворным дамам. Она давно усвоила, что ей нужно включаться в дворовые игры, иначе ни одно положение её не спасёт. Она училась улыбаться и нравиться. Она показывала заботу и богобоязненность, соблюдала все посты и выходила в город, помолиться в городской церкви.
А ещё Мирела училась слушать о чём говорят придворные дамы. Круг мужчин ей не был доступен, за исключением советов, на которые приглашал её отец, но там не поговоришь и не послушаешь свободно. Значит что?..
Мирела заметила, что в моду вошло шитьё шёлковыми нитками. Среди придворных дам пошло повальное увлечение, они собирались днём у кого-нибудь из них и вместе шили. Во всяком случае – так всё выглядело со стороны. А на деле – это был обмен сплетнями и историями, и придворными дамы вместе со своими служанками переговаривались о своём, о нужном.
Мирела захотела туда. Отец воспротивился поначалу:
–Зачем тебе шитьё? Лучше почитай книгу о языках, что тебе привезли по моему приказу.
Но Мирела была не глупа и разразилась речью, которая, как она точно знала, понравится её отцу:
–Отец! Я женщина и только потом принцесса. Времена меняются и меняются правители, меняются условия, как меняются и сезоны. Но одно остаётся неизменным: ремесло. Случись завтра что-то дурное, я уже не пропаду, я смогу зарабатывать своим трудом. И потом… я должна знать и понимать труд женщин, чтобы понимать народ.
Короля Стефана это проняло. Он ещё раз убедился в правильности своего выбора и позволил Миреле посещать дам с шитьём. Там она и научилась сплетничать, там научилась и слушать. Как дочь короля она знала о многом и рассказывала забавности, которые были мелочью, но дамы жадно впитывали крупицы информации, рассчитывая расположить к себе юную принцессу – ведь пора было образовывать новую интригу, а ещё – возможно, очень возможно, она будущая королева. Разве плохо имеет королеву в друзьях?
Перед ней заискивали. Ей рассказывали гадости друг о друге. Принцесса Мирела изображала из себя легковерную дурочку, запоминая не только то, что говорят дамы друг о друге, но и как говорят: как смотрят, как держат руки, как улыбаются…
Впрочем, не только пользу извлекала Мирела от этих сборищ, но и наслаждение. Ей были интересны любовные истории, рассказы о коротких встречах, о взглядах – у всех этих женщин не было воли и любви в браке, в лучшем случае – уважение и дружба, и почти каждая искала крупицы тепла для своей души, чтобы не завянуть в глухоте долга.
Мирела знала – и её ждёт что-то подобное. Знала и готовилась принять любой выбор своего отца.
Но пока он ещё не мог определиться, и Мирела осваивалась в придворных играх, училась улыбаться и нравиться, училась в любой ситуации держать лицо. Однажды госпожа Лоредана спросила у неё как бы между делом:
–А как вы относитесь, моя принцесса, к госпоже Сандии?
Вопрос был с подвохом. Госпожа Сандия была матерью Вэзила – бастарда короля, её отца. Злые языки говорили, что Сандия едва ли не королева, что вот-вот станет она женой давно овдовевшего короля Стефана и разделит с ним трон.
Но на этот счёт Мирела была спокойна. Сандия действительно любила её отца, к тому же, после рождения Вэзила постоянно болела и почти не покидала покоев, какие ей тут интриги?
–Я считаю госпожу Сандию образцом добродетели, – ответила Мирела, не смущаясь.
–Она родила сына, вы знаете? И явно не от мужа…– госпоже Лоредане было, очевидно, крайне необходимо дойти до глубинных мыслей принцессы об этом деле. Всё-таки Вэзил угрожал её власти.
–Бог ей судья, – спокойно отозвалась Мирела. – Я желаю ей скорейшего выздоровления. Она нужна своему сыну. У неё, кажется, он третий ребёнок?
–Четвёртый. Но те уже взрослые. Дочь замужем, старший сын служит у вашего отца, моя госпожа, ещё один при отце…
Госпожа Лоредана едва заметно усмехнулась, обмениваясь многозначительным взглядом со своей служанкой – ближайшим, всёзнающим лицом.
–Значит, ей надо встать с постели ради своего младшего сына. Она нужна ему. Я считаю, что никто не заменит ребёнку матери. Ни одна кормилица. Моя мать много гуляла со мной, и я навсегда запомнила её образ в своём сердце. А моя кормилица всегда заботилась обо мне… и продолжает заботиться.
Госпожа Лоредана была явно недовольна такой позицией принцессы. Но Мирела была неумолима: она всякий раз справлялась о здоровье госпожи Сандии, о её сыне и всегда взволнованно желала ей здоровья. А порой и передавала ей свои вышивки в дар.
Делала она это не ради Сандии и не ради брата. А ради того, чтобы об этом узнал отец. И он, конечно, узнал и это ему тоже понравилось.
–Ты знаешь, конечно, что между мной и госпожой Сандией…– король Стефан смутился. Перед дочерью он испытывал чувство вины странное для короля, но понятное для отца.
–Знаю, – подтвердила Мирела, – всё понимаю, отец.
–Многие мои советники считают, что ты увидишь в нашем ребёнке угрозу…хочу, чтобы ты знала, что он не для угрозы тебе, он для защиты, если вдруг что-то…– сама мысль ужасала Стефана, но он должен был быт королём, и должен был наступать на горло всякому ужасу, ради того, чтобы процветала его земля.
–Я понимаю, – повторила Мирела, – я не вижу в мальчике угрозу. Он ребёнок, вот и всё! Куда большая угроза таится в слухах, в невежестве министров и советников!
И этим король Стефан был доволен. И только старая кормилица знала, как металась по комнате Мирела, рассуждая сама с собою:
–Наследник! Он всё-таки его наследник. В нём его кровь. А если ребёнка захотят использовать? А если его поставят против меня? Народу привычнее, когда на троне король, а королева всегда для всех фигура куда более слабая, ведомая!
Мирела понимала – её отец уже немолод. Не за горами день, когда власть перейдёт в чьи-то руки. И тогда начнётся… кто-то обязательно вспомнит про Вэзила, кто-то научит его мятежу и сопротивлению, кто-то поселит в его сердце смятение. И это при условии, если сам Вэзил не начнёт смуты первым.
Были минуты, когда Мирела всерьёз раздумывала о том, как избавится от Вэзила. Эти минуты приходили, а она всё также мило улыбалась и спрашивала, как он сегодня себя чувствует, и как его мать? и никто не прочёл бы на её нежном девичьем лице истинного отношения к невольному брату.
–Но с другой стороны, – рассуждала Мирела, – а если я действительно заболею и умру? Ведь каждый может умереть?
–Все мы под богом ходим, – отвечала кормилица, вздыхала и осеняла свою любимицу крестом. Мысли принцессы кормилицу не пугали, слишком долго эта женщина была при дворе. Больше того – она уже давно грезила о Миреле как о королеве, и непонятный мальчик вызывал у неё не меньшую тревогу, чем у всех, и если была бы возможность, то в его рожок с молоком кормилица и сама бы добавила сонного зелья…
–И тогда, что тогда? Смута? – бушевала Мирела, но никто не приходил к ней с ответом. – Нет, лучше наследник по крови, чем неизвестно какой. Я права?
–Права, деточка, – соглашалась кормилица.
–Да-да, – Миреле не очень-то и нужно было подтверждение от кормилицы, хотя, пожалуй, ей она доверяла куда больше, чем кому-либо, чем отцу и даже матери, пока та была жива. – Да, я права. Время покажет, оно обязательно покажет, враг он мне или друг? Всё-таки, может сложиться так, что он будет моим союзником, моим доверенным лицом, моим министром. Он ведь ещё ребёнок!
–Ребёнок, – подтверждала кормилица и жизнь продолжалась.
Не имеют свободы короли и принцессы. Приходил срок для важного. Как король Стефан понимал, что необходимо заключить союз с одной из трёх прилегающих к границам земель. Но как отец он очень не хотел этого. В одном королевстве потенциальный жених прославился за счёт своей любви к определённого рода странностям, непонятным для каждого честного человека, чтящего бога. Король Стефан не хотел отправлять свою богобоязненную дочь в это логово. Второй жених медлил сам – он принадлежал к знатному роду и имел хорошие капиталы, вдобавок недавно к его землям присоединились новые, богатые железом. Так что, не только король Стефан выбирал, но выбирали и другие.
Третий подходил лучше. Его род всегда был связан теплом с домом короля Стефана, земли граничили по важной торговой дороге и в общем-то всё подходило, кроме одного – овдовевшему королю Больдо, прочившему самого себя в женихи, было шестьдесят восемь лет, а принцесса Мирела входила в семнадцатую весну…
Стефану было жаль дочери, но он был королём, и ему пришлось начать этот тяжёлый разговор. Мирела поняла всё с полуслова:
–Если тебе так угодно, отец, я готова.
Внутри Мирелы всё кипело от страха и отвращения. Корона короной, а были вещи, от которых её воротило. Надышавшись воздухом любовных интриг в посиделках с дамами, Мирела грезила если не о собственных историях, то хотя бы об одной достойной, красивой. Она знала, что шансов на это мало, что её выдадут туда, где это будет нужнее и важнее, но растерялась, когда это всерьёз замаячило на горизонте.
И всё-таки сохранила лицо! Знала – мятежом отца не перешибёшь.
А в Стефане король боролся с отцом, а сердце с разумом. Король и разум говорили, что надо скрепить союз с Больдо, а отец и сердце спорили: пожалей дочь!
Разрешилось всё неожиданно. Король Больдо, видимо, оценил перспективы и предложил, что не он женится на дочери короля Стефана, а его племянник, стоящий вторым в очереди на престол короля Больдо. Таким образом, образовывалась куда более молодая семья из племянника короля Больдо и официально единственной наследницы короля Стефана.
Это было спасением! Мирела приняла и это, а в душе возликовала: Бог услышал её скорбь и сжалился над ней. Каким бы чудовищем не был теперь этот племянник короля Больдо, он был моложе.
Впрочем, племянник не оказался чудовищем. Ко двору Стефана привезли его портрет – молодой брюнет с приятным лицом улыбался своей невесте. Стефан ждал решения от дочери, ожидая, что она как всегда промолвит холодно и с готовностью, что готова принять решение отца, но тут Мирела удивила его и выдала свою радость:
–Я согласна, отец!
И тогда Стефан выдохнул. Про этого племянника он уже узнал всё, что нужно. Молодой человек был отличным охотником, хорошо владел луком, был обходителен и даже музыкален. Но по части образования мог, конечно, поразить: он не знал ни одного языка, а на родном писал со смешными ошибками.
Сам король Больдо отозвался о нём так:
–Он не учёный муж, это правда, но славный малый. А главное – послушный.
За ним и впрямь не ходило ни одного по-настоящему дурного слуха. Разве только пара забавностей, вроде тех, когда этот глупый малый произнёс в ответ на восхитившую его (искренне восхитившую) речь своего дядю, следующую фразу:
–Свобода прекрасна! Но, знаете, требуется время, чтобы восстановить хаос и порядок — порядок отдельно от хаоса. Но мы это сделаем!
А в другой раз, раздавая бедным медяки на хлеб, сказал так:
–Это ваши деньги! Вы заплатили за них!
Словом, чего-то серьёзного ждать от него не следовало. Это было и плохо, и хорошо. Плохо – так как Мирела должна была принять власть после короля Стефана и не должна была рассчитывать на политический разум своего супруга, а хорошее в том, что он был безобиден и не расположен к интригам. Охота занимала его больше двора.
Мирела была согласна и счастлива. Она не знала, что в очень скором времени её хрупкая тонкая жизнь обратится в ничто. А всё из-за Романа Варгоши, лорда Агареса и Влада Цепеша, то есть тех, о ком Мирела и знать не знала.
Надо сказать, что король Стефан занялся ещё одним делом, которое всё время упускали из виду его предшественники. Он занялся истреблением магии, колдовства и всякой нечисти, называя церковь и бога – единственными спасителями.
И тут у отца с дочерью едва не случился конфликт. Мирела, знавшая об арестах целителей, шедших по королевству, возмутилась этим. Она помнила рассказы своей кормилицы о том, что люди в деревнях лечатся травами , так дешевле и быстрее, и не каждый может позволить себе целителя.
–Мы всегда заваривали травы, – рассказывала кормилица, – земля лечит, если знать, как просить у неё этого лечения. Почитай природу и она ответит тебе добром.
И саму Мирелу кормилица лечила от горячки какими-то заварками. И тогда это было нормально. Но вот начались аресты и суды над целителями, их называли ведьмами и колдунами, их казнили и хлестали на площадях…
–За что же? – спросила Мирела, – многие из них помогали излечиться.
Король Стефан вздохнул. Как это ей объяснить? Как-то нужно, да так, чтобы она поняла и поверила ему.
–Понимаешь, они помогают и губят. Кому-то горячку уберут, а кому-то плод вытравят или яда дадут. И контроля за ними нет. Они ходят на своих методах и со своими травами – кто такие, откуда берутся? Куда уходят? А если лечение неверно и умер человек, то спросить с кого? И как понять – шарлатан этот травник или нет? не в сговоре ли со злою силою?
