Она не заметила, как решила примерить его, прикинуть, как смотрится на её руках и надела кольцо. Размер идеально совпал с её пальцем, и Марта вытянула руку вперёд, чтобы оценить как это выглядит.
В то же мгновение в дверь постучали. Марта вздрогнула, она никого не ждала. Мать, насколько она знала, тоже. но нужно было идти и открывать, однако, кольца показывать не стоило. Чертыхнувшись, Магда потянула кольцо с пальца и пришла к невероятному и неприятному открытию: оно сидело намертво.
Легко надевшись, оно теперь не желало слезать.
Стук повторился.
– Мама! – позвала Марта, пытаясь не выдать в голосе панику. – Мама, кто-то пришёл?
Ответа не последовало. Тихий стук повторился в третий раз.
Сердце Марты заколотилось бешено и страшно, она сунула руку в карман и пошла открывать, надеясь, что это просто кто-то из соседей. В коридоре и в кухоньке матери не было и Марте пришло в голову, что это может быть и мама – выскочила куда-то, дверь захлопнулась!
Марта распахнула дверь, уверившись, что одно из двух предположений уж точно верно, и…застыла. На пороге никого не было. Марта высунула голову, посмотрела по сторонам – никого. Скрыться так быстро? Дети играют?
Марта, чувствуя, как лихорадочно, до боли стучит сердце, прикрыла дверь и тут же снова услышала стук, но уже за своей спиной. Кто-то стучал прямо над её головой в дверной косяк, разделявший комнаты.
Марта обернулась, никого не увидела и взвизгнула, когда стук раздался снова. Невидимая рука билась совсем рядом.
«Я схожу с ума. Я схожу…»– Марта рванула в комнату и закрыла за собой двери. Резко, громко. Сердце бешено стучало, ладони взмокли и на лбу тоже уже горело от испарины. Но страх был сильнее и Марта не замечала ничего. стиснув руки, она отошла от дверей, ожидая, что страшный стук снова повторится. Её пальцы нащупали кольцо, и Марта, что-то соотнося краем сознания, в полуобморочном состоянии снова потянула за кольцо.
Оно не полезло с её руки. Сидело как приклеенное, как влитое.
– Господи… господи, прости меня! – прошептала Марта. По её лицу текли слёзы. Ужасный страх жал где-то у горла, мешал вздохнуть без боли.
И тут снова стук. В дверь. Но голос! Мамин голос:
– Марта, что такое? тебе снится кошмар? тебе плохо?
От облегчения Марта разрыдалась в полный голос и сползла на пол. Мама! Это мама! А она – глупая девчонка! Воровка. Надо признаться. Вместе они снимут кольцо.
– Марта, ты меня слышишь? Марта, открой дверь! – мама за дверью отчаянно беспокоилась и скреблась ногтями.
Марта, не помня себя, надеясь, что спасение пришло и Господь проучил её за воровство и тем доволен, подползла к дверям и открыла их. Матери на пороге не было. Никого не было. Но Марте это уже не помогло. Нечто страшное, холодное, безжизненное, рванулось ледяным воздухом в её лицо, и в следующее мгновение тело Марты полетело вверх, к самому заплесневелому потолку, а в следующее мгновение было брошено вниз, без всякого сожаления, сочувствия и смысла.
Марта даже не смогла вскрикнуть от боли, парализовавшей всё её тело, а нечто наползало на неё, распространяя ужасный гнилостный запах. И это запах всё креп у самого её рта, словно собирался во что-то более контактное, и это оказалось правдой.
Пахнуло гнилью и хриплый голос, обдавая Марту тошнотворным зловонием и льдом, сказал ей прямо в ухо:
– Мы встретимся завтра, и через недели, и через года… не бери того, что не тебе назначено, девочка.
А в следующий миг всё пропало, словно ничего и не было. Осталась только Марта да кольцо, жавшее её палец чужой, проклятой силы старой, сошедшей в мучениях в ничто владелицы, пожелавшей беды на ту руку, что схватится хоть за одну её вещь. Велик был гнев, велика была боль, что этот гнев явила, и от того, может быть, тьма отозвалась на это проклятие и послушалась.
Вползая в каждую вещь, что уцелела, она мучила и приходила, корила, швыряла, пугала, не прицениваясь ни к чему – ни к тяжести вины, ни к сути. Не пожалела эта тьма и глупую молодую воровку, у которой, кажется, были планы и вера в то, что ей чужое нужнее.
Осталась на полу только Марта, да получасом позже её несчастная мать, которая отлучилась на улицу, да сама вспомнить того не могла – всё как в тумане!
– Марта, Марта, милая, – женщина рыдала и трясла свою дочь.
А та, шокированная, пораженная болью и ужасом, которые сама призвала на свою голову, шептала что-то про то, что нельзя открывать двери.
«Помутилась!» – вздохнут немногие, кто знал Марту и её мать. Но не подумают о причинах. Оно и неважно. Двери и двери, кто там их разбирать будет? тёмные двери, двери мести – мало ли их на свете…
В то же мгновение в дверь постучали. Марта вздрогнула, она никого не ждала. Мать, насколько она знала, тоже. но нужно было идти и открывать, однако, кольца показывать не стоило. Чертыхнувшись, Магда потянула кольцо с пальца и пришла к невероятному и неприятному открытию: оно сидело намертво.
Легко надевшись, оно теперь не желало слезать.
Стук повторился.
– Мама! – позвала Марта, пытаясь не выдать в голосе панику. – Мама, кто-то пришёл?
Ответа не последовало. Тихий стук повторился в третий раз.
Сердце Марты заколотилось бешено и страшно, она сунула руку в карман и пошла открывать, надеясь, что это просто кто-то из соседей. В коридоре и в кухоньке матери не было и Марте пришло в голову, что это может быть и мама – выскочила куда-то, дверь захлопнулась!
Марта распахнула дверь, уверившись, что одно из двух предположений уж точно верно, и…застыла. На пороге никого не было. Марта высунула голову, посмотрела по сторонам – никого. Скрыться так быстро? Дети играют?
Марта, чувствуя, как лихорадочно, до боли стучит сердце, прикрыла дверь и тут же снова услышала стук, но уже за своей спиной. Кто-то стучал прямо над её головой в дверной косяк, разделявший комнаты.
Марта обернулась, никого не увидела и взвизгнула, когда стук раздался снова. Невидимая рука билась совсем рядом.
«Я схожу с ума. Я схожу…»– Марта рванула в комнату и закрыла за собой двери. Резко, громко. Сердце бешено стучало, ладони взмокли и на лбу тоже уже горело от испарины. Но страх был сильнее и Марта не замечала ничего. стиснув руки, она отошла от дверей, ожидая, что страшный стук снова повторится. Её пальцы нащупали кольцо, и Марта, что-то соотнося краем сознания, в полуобморочном состоянии снова потянула за кольцо.
Оно не полезло с её руки. Сидело как приклеенное, как влитое.
– Господи… господи, прости меня! – прошептала Марта. По её лицу текли слёзы. Ужасный страх жал где-то у горла, мешал вздохнуть без боли.
И тут снова стук. В дверь. Но голос! Мамин голос:
– Марта, что такое? тебе снится кошмар? тебе плохо?
От облегчения Марта разрыдалась в полный голос и сползла на пол. Мама! Это мама! А она – глупая девчонка! Воровка. Надо признаться. Вместе они снимут кольцо.
– Марта, ты меня слышишь? Марта, открой дверь! – мама за дверью отчаянно беспокоилась и скреблась ногтями.
Марта, не помня себя, надеясь, что спасение пришло и Господь проучил её за воровство и тем доволен, подползла к дверям и открыла их. Матери на пороге не было. Никого не было. Но Марте это уже не помогло. Нечто страшное, холодное, безжизненное, рванулось ледяным воздухом в её лицо, и в следующее мгновение тело Марты полетело вверх, к самому заплесневелому потолку, а в следующее мгновение было брошено вниз, без всякого сожаления, сочувствия и смысла.
Марта даже не смогла вскрикнуть от боли, парализовавшей всё её тело, а нечто наползало на неё, распространяя ужасный гнилостный запах. И это запах всё креп у самого её рта, словно собирался во что-то более контактное, и это оказалось правдой.
Пахнуло гнилью и хриплый голос, обдавая Марту тошнотворным зловонием и льдом, сказал ей прямо в ухо:
– Мы встретимся завтра, и через недели, и через года… не бери того, что не тебе назначено, девочка.
А в следующий миг всё пропало, словно ничего и не было. Осталась только Марта да кольцо, жавшее её палец чужой, проклятой силы старой, сошедшей в мучениях в ничто владелицы, пожелавшей беды на ту руку, что схватится хоть за одну её вещь. Велик был гнев, велика была боль, что этот гнев явила, и от того, может быть, тьма отозвалась на это проклятие и послушалась.
Вползая в каждую вещь, что уцелела, она мучила и приходила, корила, швыряла, пугала, не прицениваясь ни к чему – ни к тяжести вины, ни к сути. Не пожалела эта тьма и глупую молодую воровку, у которой, кажется, были планы и вера в то, что ей чужое нужнее.
Осталась на полу только Марта, да получасом позже её несчастная мать, которая отлучилась на улицу, да сама вспомнить того не могла – всё как в тумане!
– Марта, Марта, милая, – женщина рыдала и трясла свою дочь.
А та, шокированная, пораженная болью и ужасом, которые сама призвала на свою голову, шептала что-то про то, что нельзя открывать двери.
«Помутилась!» – вздохнут немногие, кто знал Марту и её мать. Но не подумают о причинах. Оно и неважно. Двери и двери, кто там их разбирать будет? тёмные двери, двери мести – мало ли их на свете…
