Не думаю, что они были рады. В конце концов, некоторые из них хорошо помнили, что я была и разгильдяйкой, и прилежной ученицей, и, наверное, им странно было видеть меня вернувшейся неудач…
Ну уж нет! Не дождётесь. Я не додумаю. Нет, я ведьма. Я не могу так о себе сказать – пора вспомнить законы моего мира, пора вернуться в полную силу и пусть месть ведёт меня.
–А я всё думаю, ты не ты?! А ты…а я ведь не поверила. Думала, ты уже там где-то в городе…– профессор полезла ко мне обниматься. Я выдержала стойко и промолчала насчёт несправедливых её надежд.
–Как она жизнь-то, Магрит? – профессор сползла на пол. Я села рядом, стараясь держаться всё-таки на небольшом расстоянии – вдруг опять полезет обниматься?
Как жизнь? Паршиво, профессор Моркенс. Но я вам этого не скажу. Вы ведьма, вы сами всё поймёте.
–Бьёт, в общем-то! – голос бодр и полон лжи. Так я рапортовала в своё время о том. Что нам ничего не было задано, так я много раз лгала себе и так убеждала себя же, что дела моего агентства пойдут на лад, только надо подождать.
Подождать пепелища чувств, разумеется.
Моркенс, хоть и была весёлая, почуяла мой настрой, посерьёзнела:
–Хорошая ты девка, Магрит. Ученица была паршивая, правда. Даже когда лучшая была – всё равно паршивая. Себе на уме, а всё без ума. Но сейчас я тебе вот что скажу – не как преподаватель твой, не как коллега, а так, по чести. Как ведьма ведьме. Договорились? Ты на жизнь не злись, не поможет. И зла не держи ни на что. Наплюй. Перешагни. Ведьмы не замечают камней под ногами, когда идут, на расщелины земли они не смотрят. Поняла?
Сколько развелось ныне советчиков! Заткнулись бы все. А то я уже слышала сегодня советы от Карлини, но тут я сама его совета искала, потом непрошенные фразы и намёки от других профессоров, мол, лучше бы мне тут не задерживаться – от профессора Роберо, а от профессора Джованни – о том, что лучше бы напротив, прибиться к тихой гавани Академии. И все такие сочувствующие и все такие понимающие!
Убила бы. Но я ведьма, а слово ведьмы – договор с силой. Нельзя говорить такого. Надо улыбаться. Только бы выдержать это.
–Спасибо, профессор Моркенс, – и побольше искренности в голосе, мол, я прониклась, и да, месть мне не нужна. Хотя именно она, именно она и злость подняли меня с колен пепелища.
Именно злость и жажда мести не дали мне расцарапать Ричарду морду на улице, на глазах людишек.
Ведь это не будет местью. Это будет недостойно ведьмы.
–Ты меня не затыкай, – профессор Моркенс подползла ко мне ближе, – не затыкай! Лучше слушай старую ведьму! Она тебе плохого не посоветует.
Я хотела рассмеяться и ответить что-нибудь очень колючее, так, чисто для того, чтобы уязвить её, но спохватилась. Странная мысль, которая прежде была мне незнакома, вдруг стала мне озарением. Я оглядела помятую профессор Моркенс, грязные седые её волосы, обгрызенные или обломанные ногти, истёртые и пятнистые от старости руки и вдруг представила, как она преподает. Чему она, старая алкголичка, может научить? А вот я могу.
Не преподавала никогда и не представляла себя в этой роли. Но я явно могу. И совсем необязательно мне ждать до конца семестра – это слишком долго. И потом – разве это не благое деяние – защитить студентов от влияния профессор Моркенс?
Да, исключительно благое. Это я как ведьма понимаю. Но она тоже ведьма. Значит, надо схитрить…
Я сама не понимала ещё чего я хочу, и что со мной происходит, и с чего в груди вдруг зашевелилось что-то колючее, но очень довольное создание, но уже уверенно отвечала:
–Профессор Моркенс, я, на самом деле, собиралась к вам идти сама. Только неофициально, а…как к другу, понимаете?
Испуганный и заискивающий тон, много лести – на профессора Моркенс ещё в годы моей учёбы смотрели с жалостью, и слушали, с трудом сдерживая зубной скрежет. Так что неудивительно, что она всё-таки попалась на грубую приманку и глянула на меня почти что осмысленно.
–Просто я ведь ничего не знаю ещё, ну, о работе, не сталкивалась никогда. А вы столько лет в Академии и всегда знали подход к каждому ученику!
Я вдохновенно лгала, стараясь не вспоминать, как профессор Моркенс в какой-то свой похмельный день швырнула пылающей книгой в студента первого курса за неверный ответ. Что делать – приходишь в Академию за знанием, терпи, тут за тебя не вступятся. Жаловаться некуда – только родителям, если они у тебя есть, но и тут понимания не жди – они сами были в Академии студентами, они помнят и успели понять что такое обучение магии.
–Ну-ка…– Моркенс прищурилась. Мне показалось, она поняла, что я делаю, и я была бы этому даже рада, потому что я ещё не до конца понимала. Что-то внутри меня направляло мои мысли, слова и действия.
–Да, это так, профессор, – я прижала ладонь к сердцу, потому что что-то внутри меня велело так сделать. И я покорилась, ощущая, что это будет странно-правильно.
–Ты что, девочка, хочешь на меня свалить свою работу? – Моркенс громыхнула, но не была зла. Ей льстило, что я думала о том, что она сможет справиться с работой.
–Никак нет! Профессор, простите, если я вас обидела, я просто хотела, если что, если вы позволите, если найдете время, дать мне совет! – я льстила, лебезила и несла чушь. И это было правильно – я чувствовала, как довольно то странное колючее нечто, давшее о себе знать где-то в сердце. Но я старалась быть прежней, – и притом, некоторые ваши знания мне бы понадобились для одного дела…
Для дела имени мести. Для убийства Ричарда. Вы же профессор по проклятиям. Вы должны много интересного знать!
Профессор Моркенс искривила рот, затем пьяно хихикнула, а потом разразилась сбивчивой тирадой, из которой я усвоила то, что она ко мне всегда со всей душой, и я, конечно, могу на неё рассчитывать всегда и во всём, что она за меня кому угодно и уши оторвёт.
–А Карлини не слушай! Он как был ослом, так и останется! – закончила Моркенс и осталась довольна. И тут же вдруг она огрубела и почти трезво отозвалась: – но в моих проклятиях и моих знаниях барахтаться не дам! Сказала же – зла на жизнь не держи!
Я смутно прикинула, что возраст Моркенс и Карлини примерно одинаков и задумалась на краешке сознания о том, насколько случайна её фраза про осла, но вслух сказала иное:
–Да, точно, вы правы. Что ж, этому придётся научиться. А может быть, лучше отметим наше соглашение? Мне все хвалили вашу наливку. Не врали, а?
–Ах ты, хитрая зараза! – Моркенс засмеялась, погрозила мне пальцем и тяжело, отчаянно шатаясь, поднялась с пола, – ну пошли, пошли, угощу ради приезда.
Моркенс сползла под стол быстро. В ней было куда больше её наливки, так что – неудивительно. Наливка, кстати, оказалась вкусной, обидно было каждый раз незаметно сливать её в цветочный горшок. Хотя перед цветком стыдно не было – он всё равно уже умер, причём давно и безо всякого присутствия магии. Его просто забыли полить. Раз двадцать забыли. Он и сдался.
Подождав, когда профессор Моркенс потеряет всякое ощущение реальности, я сползла к ней под стол и проверила – в сознании ли она. Оказалась в сознании. Не знаю, из чего был сделан её организм, но быстрая проверка её состояния показала, что Моркенс может в таком же режиме протянуть ещё лет двадцать без особого вреда для себя.
Это меня уже не устраивало, и я слегка потянула её магическую защиту на себя, стаскивая полупрозрачно-синюю плёнку её оболочки как одеяло. Плёнка подалась и треснула, обнажая обыкновенное податливое тело профессора Моркенс. Она не защищала себя совсем. Она не думала, что в Академии кто-то причинит ей вред, поэтому её защита была легко проломлена мною. Профессионализм она тоже, видимо, пропила!
Моркенс только недовольно дёрнула ногой, почуяв что-то сквозь пьяную хмарь. Но не открыла глаза. Впрочем, она уже не могла.
Моё заклинание – очень лёгкое, очень простое, усыпило её разум. Вернее, добило крепость её сна. А вот плоть осталась покорна и легко поползла по моему приказу из-под стола. Я смотрела на то, как нелепо ползёт профессор Моркенс, как пытается встать, преодолевая сумбур своего же алкогольного угара, и чувствовала, как пульсирует в сердце что-то новое, очень довольное, предвкушающее…
Совесть ломилась в моё сознание. Совесть пыталась спросить, зачем я это делаю, ведь мне уже дали место в администрации Академии, и вообще – чего я прицепилась к старухе, и потом – можно же будет попытаться ещё раз договориться с нею насчёт знаний о проклятиях. Но что-то новое легко закрыло совесть и рявкнуло мне:
–Её место теплее будет! Да и материалов от неё много осталось насчёт проклятий. Тебя к ним не пустят по-хорошему, а Ричарда надо убить.
Ричарда надо убить. Любым способом. Любым методом, главное – убить.
И я забыла совесть. Это оказалось легко. Невесомое заклинание заставило профессора Моркенс выйти в коридор – только бы никто не попался! Но пока везло. Коридоры пусты, нас никто не видит. Меня скрывает тень.
И вдруг…
–Девочка, куда ты меня…– Моркенс слабо шевелила языком, но, видимо, опыт ведьмы, работающей над проклятиями когда-то, давал о себе знать.
–Молчи, – велела я и поразилась сама как легко отдавать приказы.
Она покорилась, только попыталась обернуться и глянуть на меня, но я увернулась от её взгляда и осталась собой. А дальше мы подошли к окну – она, скованная моим заклинанием, и я – не скованная больше ничем.
Мне нужны были её знания, собранные ею книги и свитки, её артефакты, а для этого – её должность.
Когда она вышла в окно, в последний раз взглянув на меня, я сняла щелчком пальцев свои цепи. Всё. Не надо мне лишних улик. Не надо мне свидетельств. Сейчас я ещё вернусь к ней и заберу свой стакан. Пусть всё выглядит как несчастный случай.
А назавтра я буду скорбеть. И самое главное, что меня никто…
–Профессор? – мои мысли разошлись осколками. Профессор Карлини уже был в покоях Моркенс и внимательно разглядывал мой стакан.
Испуг. Ужас. Ненависть. Обида. Дрожь… неужели я так глупо попалась? Неужели я…
–А где профессор Моркенс? – спросила я, пытаясь ещё убежать от разоблачения. Не сейчас, профессор Карлини, прошу вас! Мне нужны методы, мне нужен доступ, а я вас знаю прекрасно – вы меня по-хорошему ни к чему не допустите.
–Полагаю, на земле, – ответил Карлини спокойно, – отвечайте быстро. Вас кто-то видел?
–Что…– я поперхнулась, но Карлини смотрел ясно, и я поняла, что увертки не выйдет. – Нет, профессор.
–Я погорячился, – сказал Карлини с облегченным вздохом, – когда сказал, чтобы ты не называла себя неудачницей. Ты неудачница, Магрит. Но вместе с тем, твоя неудача тебе на пользу. Видишь ли, придется бросить тебя завтра в горнило ада, то есть, в преподавание. С порога. Понимаю, ты не готова, но теперь уже не отступишь.
Я не понимала и только стояла в ступоре, отказываясь понять происходящее.
–На будущее запомни только, – посоветовал Карлини, – мы своих коллег не выкидываем в окна. Мы отправляем их на пенсию. В остальном вопросов нет. Весь вечер ты провела в своих покоях, ничего не видела, ничего не слышала, ни с кем не пила, Моркенс к тебе не заходила. Ясно?
–Ни разу, профессор.
–А придётся. Не вздумай меня подвести. Я не Ричард, я мщу куда хуже. Так что будь паинькой и завтра вступай в должность. И изображай скорбь. И ищи что тебе там нужно среди материалов этой старой дуры, что потеряла бдительность в стенах Академии. А если бы это было бы проклятие? Позор! Позор!
Карлини хлопнул меня по плечу и выставил в коридор. Я сползла по стене оглушенная и сражённая. Колючка в груди молчала, триумфа не было, довольства и правильности тоже. Я убила ведьму. Я убила профессора Академии! Я – Магрит! И ради чего? Ради того, чтобы получить материалы жертвы для следующего убийства.
Ну как-то так, да. И что я чувствую?
Ничего. Я просто оказалась сильнее и сожрала ту часть мира, что сдалась. Я поступила как ведьма – я ни с чем не посчиталась. Я пошла к цели.
Вот только чую теперь, что Карлини обязательно воспользуется этим. Он не был удивлён. Он знал что я так сделаю. И ему почему-то очень удобно, что я обязана ему не просто по-людски, как та, кого он приютил и кому дал работу, а по-магически, ведь он явно дал понять, что прикроет меня.
А что в обмен?..
Магрит, ты влипла! И не как человечинка, а по-крупному. И посоветоваться тебе не с кем: у тебя из относительно близкого окружения Габи и Ричард. Но где Габи ты не знаешь – она потеряла работу и сейчас где-то должна устроиться, а Ричарда ты хочешь убить. Тогда куда идти?
К маме? Мысль о маме спасительна и слаба. Я мысленно отвесила себе пощёчину – она не видела тебя три десятка лет, и её это не заботило. Она отправила тебя под приют Академии и велела не возвращаться. И теперь…
И теперь, Магрит, не смей ни на кого надеяться. Ты сама себе советчик. Ты сама себе близкий человек. Ты ведьма. Так что давай, хватит сидеть на полу, вставай! Надо действовать. Вставай, неудачница!
Я поднялась. Карлини сказал, что я вылечу отсюда, если хотя бы мысленно назову себя неудачницей. Но я ведьма. Я сама решаю где мне быть и кем мне быть. Если это правда, если я действительно влипаю во всё подряд, это часть меня. И даже неудач я не буду стыдиться. Лучше пойду к себе и лягу спать. Завтра мне знакомиться со студентами, изображать ужас и скорбь от смерти Моркенс и ещё искать как именно я убью Ричарда.
А я его точно убью.
(*) больше о Магрит в рассказах «Об одном доме», «Благое дело», «Чёрный Сад», «Спящее сердце», «Разочарование», «Без вины» и «Руины»)
Ну уж нет! Не дождётесь. Я не додумаю. Нет, я ведьма. Я не могу так о себе сказать – пора вспомнить законы моего мира, пора вернуться в полную силу и пусть месть ведёт меня.
–А я всё думаю, ты не ты?! А ты…а я ведь не поверила. Думала, ты уже там где-то в городе…– профессор полезла ко мне обниматься. Я выдержала стойко и промолчала насчёт несправедливых её надежд.
–Как она жизнь-то, Магрит? – профессор сползла на пол. Я села рядом, стараясь держаться всё-таки на небольшом расстоянии – вдруг опять полезет обниматься?
Как жизнь? Паршиво, профессор Моркенс. Но я вам этого не скажу. Вы ведьма, вы сами всё поймёте.
–Бьёт, в общем-то! – голос бодр и полон лжи. Так я рапортовала в своё время о том. Что нам ничего не было задано, так я много раз лгала себе и так убеждала себя же, что дела моего агентства пойдут на лад, только надо подождать.
Подождать пепелища чувств, разумеется.
Моркенс, хоть и была весёлая, почуяла мой настрой, посерьёзнела:
–Хорошая ты девка, Магрит. Ученица была паршивая, правда. Даже когда лучшая была – всё равно паршивая. Себе на уме, а всё без ума. Но сейчас я тебе вот что скажу – не как преподаватель твой, не как коллега, а так, по чести. Как ведьма ведьме. Договорились? Ты на жизнь не злись, не поможет. И зла не держи ни на что. Наплюй. Перешагни. Ведьмы не замечают камней под ногами, когда идут, на расщелины земли они не смотрят. Поняла?
Сколько развелось ныне советчиков! Заткнулись бы все. А то я уже слышала сегодня советы от Карлини, но тут я сама его совета искала, потом непрошенные фразы и намёки от других профессоров, мол, лучше бы мне тут не задерживаться – от профессора Роберо, а от профессора Джованни – о том, что лучше бы напротив, прибиться к тихой гавани Академии. И все такие сочувствующие и все такие понимающие!
Убила бы. Но я ведьма, а слово ведьмы – договор с силой. Нельзя говорить такого. Надо улыбаться. Только бы выдержать это.
–Спасибо, профессор Моркенс, – и побольше искренности в голосе, мол, я прониклась, и да, месть мне не нужна. Хотя именно она, именно она и злость подняли меня с колен пепелища.
Именно злость и жажда мести не дали мне расцарапать Ричарду морду на улице, на глазах людишек.
Ведь это не будет местью. Это будет недостойно ведьмы.
–Ты меня не затыкай, – профессор Моркенс подползла ко мне ближе, – не затыкай! Лучше слушай старую ведьму! Она тебе плохого не посоветует.
Я хотела рассмеяться и ответить что-нибудь очень колючее, так, чисто для того, чтобы уязвить её, но спохватилась. Странная мысль, которая прежде была мне незнакома, вдруг стала мне озарением. Я оглядела помятую профессор Моркенс, грязные седые её волосы, обгрызенные или обломанные ногти, истёртые и пятнистые от старости руки и вдруг представила, как она преподает. Чему она, старая алкголичка, может научить? А вот я могу.
Не преподавала никогда и не представляла себя в этой роли. Но я явно могу. И совсем необязательно мне ждать до конца семестра – это слишком долго. И потом – разве это не благое деяние – защитить студентов от влияния профессор Моркенс?
Да, исключительно благое. Это я как ведьма понимаю. Но она тоже ведьма. Значит, надо схитрить…
Я сама не понимала ещё чего я хочу, и что со мной происходит, и с чего в груди вдруг зашевелилось что-то колючее, но очень довольное создание, но уже уверенно отвечала:
–Профессор Моркенс, я, на самом деле, собиралась к вам идти сама. Только неофициально, а…как к другу, понимаете?
Испуганный и заискивающий тон, много лести – на профессора Моркенс ещё в годы моей учёбы смотрели с жалостью, и слушали, с трудом сдерживая зубной скрежет. Так что неудивительно, что она всё-таки попалась на грубую приманку и глянула на меня почти что осмысленно.
–Просто я ведь ничего не знаю ещё, ну, о работе, не сталкивалась никогда. А вы столько лет в Академии и всегда знали подход к каждому ученику!
Я вдохновенно лгала, стараясь не вспоминать, как профессор Моркенс в какой-то свой похмельный день швырнула пылающей книгой в студента первого курса за неверный ответ. Что делать – приходишь в Академию за знанием, терпи, тут за тебя не вступятся. Жаловаться некуда – только родителям, если они у тебя есть, но и тут понимания не жди – они сами были в Академии студентами, они помнят и успели понять что такое обучение магии.
–Ну-ка…– Моркенс прищурилась. Мне показалось, она поняла, что я делаю, и я была бы этому даже рада, потому что я ещё не до конца понимала. Что-то внутри меня направляло мои мысли, слова и действия.
–Да, это так, профессор, – я прижала ладонь к сердцу, потому что что-то внутри меня велело так сделать. И я покорилась, ощущая, что это будет странно-правильно.
–Ты что, девочка, хочешь на меня свалить свою работу? – Моркенс громыхнула, но не была зла. Ей льстило, что я думала о том, что она сможет справиться с работой.
–Никак нет! Профессор, простите, если я вас обидела, я просто хотела, если что, если вы позволите, если найдете время, дать мне совет! – я льстила, лебезила и несла чушь. И это было правильно – я чувствовала, как довольно то странное колючее нечто, давшее о себе знать где-то в сердце. Но я старалась быть прежней, – и притом, некоторые ваши знания мне бы понадобились для одного дела…
Для дела имени мести. Для убийства Ричарда. Вы же профессор по проклятиям. Вы должны много интересного знать!
Профессор Моркенс искривила рот, затем пьяно хихикнула, а потом разразилась сбивчивой тирадой, из которой я усвоила то, что она ко мне всегда со всей душой, и я, конечно, могу на неё рассчитывать всегда и во всём, что она за меня кому угодно и уши оторвёт.
–А Карлини не слушай! Он как был ослом, так и останется! – закончила Моркенс и осталась довольна. И тут же вдруг она огрубела и почти трезво отозвалась: – но в моих проклятиях и моих знаниях барахтаться не дам! Сказала же – зла на жизнь не держи!
Я смутно прикинула, что возраст Моркенс и Карлини примерно одинаков и задумалась на краешке сознания о том, насколько случайна её фраза про осла, но вслух сказала иное:
–Да, точно, вы правы. Что ж, этому придётся научиться. А может быть, лучше отметим наше соглашение? Мне все хвалили вашу наливку. Не врали, а?
–Ах ты, хитрая зараза! – Моркенс засмеялась, погрозила мне пальцем и тяжело, отчаянно шатаясь, поднялась с пола, – ну пошли, пошли, угощу ради приезда.
***
Моркенс сползла под стол быстро. В ней было куда больше её наливки, так что – неудивительно. Наливка, кстати, оказалась вкусной, обидно было каждый раз незаметно сливать её в цветочный горшок. Хотя перед цветком стыдно не было – он всё равно уже умер, причём давно и безо всякого присутствия магии. Его просто забыли полить. Раз двадцать забыли. Он и сдался.
Подождав, когда профессор Моркенс потеряет всякое ощущение реальности, я сползла к ней под стол и проверила – в сознании ли она. Оказалась в сознании. Не знаю, из чего был сделан её организм, но быстрая проверка её состояния показала, что Моркенс может в таком же режиме протянуть ещё лет двадцать без особого вреда для себя.
Это меня уже не устраивало, и я слегка потянула её магическую защиту на себя, стаскивая полупрозрачно-синюю плёнку её оболочки как одеяло. Плёнка подалась и треснула, обнажая обыкновенное податливое тело профессора Моркенс. Она не защищала себя совсем. Она не думала, что в Академии кто-то причинит ей вред, поэтому её защита была легко проломлена мною. Профессионализм она тоже, видимо, пропила!
Моркенс только недовольно дёрнула ногой, почуяв что-то сквозь пьяную хмарь. Но не открыла глаза. Впрочем, она уже не могла.
Моё заклинание – очень лёгкое, очень простое, усыпило её разум. Вернее, добило крепость её сна. А вот плоть осталась покорна и легко поползла по моему приказу из-под стола. Я смотрела на то, как нелепо ползёт профессор Моркенс, как пытается встать, преодолевая сумбур своего же алкогольного угара, и чувствовала, как пульсирует в сердце что-то новое, очень довольное, предвкушающее…
Совесть ломилась в моё сознание. Совесть пыталась спросить, зачем я это делаю, ведь мне уже дали место в администрации Академии, и вообще – чего я прицепилась к старухе, и потом – можно же будет попытаться ещё раз договориться с нею насчёт знаний о проклятиях. Но что-то новое легко закрыло совесть и рявкнуло мне:
–Её место теплее будет! Да и материалов от неё много осталось насчёт проклятий. Тебя к ним не пустят по-хорошему, а Ричарда надо убить.
Ричарда надо убить. Любым способом. Любым методом, главное – убить.
И я забыла совесть. Это оказалось легко. Невесомое заклинание заставило профессора Моркенс выйти в коридор – только бы никто не попался! Но пока везло. Коридоры пусты, нас никто не видит. Меня скрывает тень.
И вдруг…
–Девочка, куда ты меня…– Моркенс слабо шевелила языком, но, видимо, опыт ведьмы, работающей над проклятиями когда-то, давал о себе знать.
–Молчи, – велела я и поразилась сама как легко отдавать приказы.
Она покорилась, только попыталась обернуться и глянуть на меня, но я увернулась от её взгляда и осталась собой. А дальше мы подошли к окну – она, скованная моим заклинанием, и я – не скованная больше ничем.
Мне нужны были её знания, собранные ею книги и свитки, её артефакты, а для этого – её должность.
Когда она вышла в окно, в последний раз взглянув на меня, я сняла щелчком пальцев свои цепи. Всё. Не надо мне лишних улик. Не надо мне свидетельств. Сейчас я ещё вернусь к ней и заберу свой стакан. Пусть всё выглядит как несчастный случай.
А назавтра я буду скорбеть. И самое главное, что меня никто…
–Профессор? – мои мысли разошлись осколками. Профессор Карлини уже был в покоях Моркенс и внимательно разглядывал мой стакан.
Испуг. Ужас. Ненависть. Обида. Дрожь… неужели я так глупо попалась? Неужели я…
–А где профессор Моркенс? – спросила я, пытаясь ещё убежать от разоблачения. Не сейчас, профессор Карлини, прошу вас! Мне нужны методы, мне нужен доступ, а я вас знаю прекрасно – вы меня по-хорошему ни к чему не допустите.
–Полагаю, на земле, – ответил Карлини спокойно, – отвечайте быстро. Вас кто-то видел?
–Что…– я поперхнулась, но Карлини смотрел ясно, и я поняла, что увертки не выйдет. – Нет, профессор.
–Я погорячился, – сказал Карлини с облегченным вздохом, – когда сказал, чтобы ты не называла себя неудачницей. Ты неудачница, Магрит. Но вместе с тем, твоя неудача тебе на пользу. Видишь ли, придется бросить тебя завтра в горнило ада, то есть, в преподавание. С порога. Понимаю, ты не готова, но теперь уже не отступишь.
Я не понимала и только стояла в ступоре, отказываясь понять происходящее.
–На будущее запомни только, – посоветовал Карлини, – мы своих коллег не выкидываем в окна. Мы отправляем их на пенсию. В остальном вопросов нет. Весь вечер ты провела в своих покоях, ничего не видела, ничего не слышала, ни с кем не пила, Моркенс к тебе не заходила. Ясно?
–Ни разу, профессор.
–А придётся. Не вздумай меня подвести. Я не Ричард, я мщу куда хуже. Так что будь паинькой и завтра вступай в должность. И изображай скорбь. И ищи что тебе там нужно среди материалов этой старой дуры, что потеряла бдительность в стенах Академии. А если бы это было бы проклятие? Позор! Позор!
Карлини хлопнул меня по плечу и выставил в коридор. Я сползла по стене оглушенная и сражённая. Колючка в груди молчала, триумфа не было, довольства и правильности тоже. Я убила ведьму. Я убила профессора Академии! Я – Магрит! И ради чего? Ради того, чтобы получить материалы жертвы для следующего убийства.
Ну как-то так, да. И что я чувствую?
Ничего. Я просто оказалась сильнее и сожрала ту часть мира, что сдалась. Я поступила как ведьма – я ни с чем не посчиталась. Я пошла к цели.
Вот только чую теперь, что Карлини обязательно воспользуется этим. Он не был удивлён. Он знал что я так сделаю. И ему почему-то очень удобно, что я обязана ему не просто по-людски, как та, кого он приютил и кому дал работу, а по-магически, ведь он явно дал понять, что прикроет меня.
А что в обмен?..
Магрит, ты влипла! И не как человечинка, а по-крупному. И посоветоваться тебе не с кем: у тебя из относительно близкого окружения Габи и Ричард. Но где Габи ты не знаешь – она потеряла работу и сейчас где-то должна устроиться, а Ричарда ты хочешь убить. Тогда куда идти?
К маме? Мысль о маме спасительна и слаба. Я мысленно отвесила себе пощёчину – она не видела тебя три десятка лет, и её это не заботило. Она отправила тебя под приют Академии и велела не возвращаться. И теперь…
И теперь, Магрит, не смей ни на кого надеяться. Ты сама себе советчик. Ты сама себе близкий человек. Ты ведьма. Так что давай, хватит сидеть на полу, вставай! Надо действовать. Вставай, неудачница!
Я поднялась. Карлини сказал, что я вылечу отсюда, если хотя бы мысленно назову себя неудачницей. Но я ведьма. Я сама решаю где мне быть и кем мне быть. Если это правда, если я действительно влипаю во всё подряд, это часть меня. И даже неудач я не буду стыдиться. Лучше пойду к себе и лягу спать. Завтра мне знакомиться со студентами, изображать ужас и скорбь от смерти Моркенс и ещё искать как именно я убью Ричарда.
А я его точно убью.
(*) больше о Магрит в рассказах «Об одном доме», «Благое дело», «Чёрный Сад», «Спящее сердце», «Разочарование», «Без вины» и «Руины»)
