В «Центре спасения Фантастических существ», или по-домашнему уничижительно в «цэсэфэсэ» творился привычный бардак. Тот самый бардак, который проклинают в каждом учреждении, и который, как известно обладает великолепным умением объединять коллектив, и от того он прекрасно справляется с представленной ему миссией и от того он становится неискоренимым, ведь отними бардак у коллектива, отвергни его и не будет коллектива, и растеряется народ…
Но сегодня даже по меркам «цэсэфэсэ» в главном коридоре было мрачно-бесновато. Со стороны могло показаться, что тут произошло пять-шесть конфликтов чисто личного, межотдельного столкновения. Но на самом деле нет, всё было проще и веселее, и от того ещё более безысходнее, чем обычно.
Дело в том, что в «Центре», посреди утра появился маленький человечек – растрёпанного вида, одетый чёрт знает во что – не то в лохмотья, не то по миланской моде – Шеф «цэсэфэсе» всегда не угадывал в этом, и возникший из воздуха сначала привлекал к себе внимание, оглядываясь и изучая беснующихся по-утреннему сотрудников, а потом начал разговаривать. Ну, впрочем, как сказать «разговаривать»?
Он начал комментировать обстановку, отказываясь отвечать на вопросы сотрудников. И если Шеф был ещё согласен со сравнением главы Отдела по Волшебным Цветам с серым мхом, то вот остальное было всерьёз обидно.
–Ты безмозглое древо! – объявил человечек тонким звонким голосом, ткнув длинным пальцев с Главу Отдела по изучению Волшебных Древ. Глава обиделся и развернулся к Шефу, призывая его в свидетели. Шеф развёл руками – отчасти человек был и прав, глава Отдела по изучению Волшебных Древ и в самом деле был высок, худ, но при этом имел удивительно кудрявую, точно крону, голову и длинные нескладные руки. Но этого человека Шефу было жаль. В отличие от той, кого прежде назвали «серым мхом».
–Уважаемый, – кашлянул Шеф, отодвигая в сторону «древо», – вы, собственно, кто?
–А ты кто? – поинтересовался гость. – Голова на палке или рот на лбу?
Шеф не до конца понял, но, на всякий случай, решил не реагировать.
–Вы попали в «Центр спасения фантастических существ», – объяснил он, стараясь быть твёрдым руководителем. В конце концов, дело происходило на глазах у всего или почти всего коллектива и нельзя было давать слабину. – Если вы принадлежите фантастическим существам, то, пожалуйста, назовите род принадлежности, и…
Человечек смотрел выразительно. Так выразительно, что Шеф даже почувствовал некоторую солидарность с ним против воли – дело в том, что и сам Шеф умел также выразительно смотреть, например, на гениев из Рыбного отдела, которые всё отлавливали по морям-океанам золотых рыбок, и каждый раз вроде бы находили, но только ни разу не волшебных, а самых обыкновенных.
–Короче, вы кто? – смутился Шеф. Взгляд гостя, в котором легко читалось одновременно «дал же господь мне идиотов на моём пути» и «да что ты, чёрт возьми, несёшь?» – давал Шефу надежду на то, что существо адекватное и успело кое-что понять о мире.
–Да давайте его просто в мешок и в лабораторию! – предложил Альбер. Он был полевиком, то есть из числа тех сотрудников «Центра», что презрели теорию, наплевали на предостережения и выехали на каждый сигнал о фантастическом существе, поступивший в «Центр», не комментируя того, что сигнал зачастую заранее бредовый и является (к гадалке не ходи!) – следствием белой горячки.
Шеф посмотрел на Альбера внимательно, обещая себе сдержаться. Только то, что должность полевика была опасна и не имела пачки желающих позади себя, заставляло его сдержаться. Поэтому Шеф ограничился вопросом:
–Ты идиот?
–Кххх! Кхе-кхе! – выразительно и нарочито громко закашляли рядом. Шеф перевёл голову. Ну конечно! Дорогая Нинель Михайловна, кадровик всея «Центра» – яркая женщина, мечта поэта-футуриста, способная не то что коня на скаку остановить, но и кентавра, да такая и василиска пересмотрит, потому что изначально смотрит матом.
Шеф подумывал её уволить от греха, но потом понял, что с нею лучшая защита от самого этого греха и будет. Нинель Михайловна тот ещё параноик, но благодаря её тревожной суете они ни разу ещё не просрочили ни одного отчёта, не попались проверке с нарушениями кадрового порядка и ни разу ещё не имели накладок с отпусками. Спорить с Нинель Михайловной было опасно для физического и ментального здоровья, поэтому она всегда выходила победителем. Такой сотрудник был люто нужен, единственное, на расстоянии…
Впрочем, причину сегодняшнего кашля Шеф понял – он назвал Альбера идиотом. При всех. Это пахло разбирательством. А то и иском. Нинель Михайловна пыталась об этом предупредить, правда, поскольку предупреждение было запоздалым, то она, скорее, высказывала своё неодобрение.
Но Шеф в Альбере не сомневался. Если Альбер не отреагировал в своё время на полетевшую в него через стол чернильницу, то уж на «идиота» точно не обидится. Нельзя не обидится на более сильное и среагировать на «идиота». Тем более, идиотом он и был.
–Уймитесь…– посоветовал Шеф сквозь зубы.
–Я не уймусь! – ответствовал гость, решив, что обращение было к нему. – Я желаю видеть вашего…этого…
Он защёлкал длинными пальцами, пытаясь вспомнить слово.
–Электрика? – настороженно подсказали где-то позади Шефа. Голос явно принадлежал к кому-то из Отдела по Драконам. Они всё время нуждались в электрике – их питомцы – всякие огненные змеи и драконы, привезенные для исследования и защиты, спящие по клеткам и вольерам, далеко не всегда были послушными. Им нравилось жевать пульсирующие провода» проводки, а уж истерика людишек приводила их и вовсе в восторг!
А людишки были в ужасе. Они видели, что их драконы реагируют на провода и эмоции, что резвятся, весело обдирая электрощитки, но при этом не могли этого внести в компьютеры – ибо те быстро приказывали похоронить их без стыда и следствия или хотя бы дождаться реанимации в виде электрика, что должен был восстановить их жизни. Да и сам электрик откровенно утомился и прятался по углам не хуже человека-невидимки, которого затеряли в «Центре» ещё в пятидесятые…
–Какого…– этого идиотского предположения Шеф не стерпел, но Нинель Михайловна была настороже и уже смотрела матом, призывая Шефа оставить комментарии об интеллекте сотрудников на своей совести. шеф покорился – в конце концов, многие из этих ребят были гениями, и это делало их плохими организаторами и плохими реалистами.
–Кого? – обиделся человечек, брезгливо сморщился, услышав про электрика, – видал я ваших…
Вот он себе в брани не отказал. Электрики у него почему-то стали представителями интеллектуальных меньшинств в самой грубой стадии.
–Так кого вы ищете? – вежливо спросил Шеф, тихо радуясь, что Нинель Михайловна хоть чей-то дух не сможет остановить от брани. Вон как раздулась...
–Да говорю же тебе! – расстраивался человечек и щёлкал пальцами, – ну этот… важный!
–Сантехник? – сочувственно спросили из другого края зала. Шеф узнал голос, и даже желания огрызаться у него не возникло – говорили из Отдела Водных тварей. После того, как один водяной героически совершил побег через унитаз им вообще только можно было посочувствовать – водяной застрял надолго, раскормился на пайке «Центра» и не пролез в трубу. Так и висел, пока сантехник распиливал всё это дело…
–Мне нужен главный! – человечек вспомнил. – Самый главный! Самый!
–Ну самый, это, конечно, вы загнули! – усмехнулся Шеф и на всякий случай потёр шею, которую «самый главный» обещал ему намылить за чрезмерный расход бюджетных средств. – Но вот главного поменьше, главного этого «Центра» вы видите перед собой.
–Ты что ль?! – не поверил человечек и упёрся в Шефа сочувственно-настороженным взглядом. Шеф ответил ему тем же.
«Я многое видел, мой друг. Я много разочаровался в людях и вообще не верю в них», – говорил взгляд Шефа.
–Лады, – согласился человечек. – Тогда мне к тебе.
–Расходитесь, – посоветовал Шеф, заметив, что все бездельники продолжают висеть в коридоре. – Ну?
Расхождение началось медленно.
–А того кто будет через минуту здесь, я лишу выходного! – пообещал Шеф и магия снесла всех из коридора. Нинель Михайловна, выбегая на высоких каблуках, саданула кентароведа по боку локтём, и тот сполз на пол.
Альбер, правда, попытался задержаться, но Шефов могло быть много, а вот выходной…нет, это святое, и если уж выбирать, то даже Альбер выбрал бы не в пользу Шефа.
–Ты и впрямь голова на палке! – восхитился человечек и протянул руку. – Аз есьм Кобольд!
–Будь здоров, – искренне ответил Шеф. – А я глава «Центра спасения фантастических существ».
Кобольд шутку не оценил и поинтересовался:
–Тебе напекло, али ты всегда дурной?
–Всегда, – поспешил заверить Шеф, – простите, я просто не знаю, что такое кобольд.
–Кобольд, он же голбешник, доброхотушко, модовейко, лихадзей или постень, – ответил гость и важно раскланялся, при этом нос его коснулся пола.
Шеф честно попытался понять что такое «модовейко» или «голбешник», но не получилось. Однако гость ждал реакции, и пока были неясны его намерения, надо было выкручиваться:
–Ну Кобольд так Кобольд, а надо чего у нас? Зарегистрироваться хотите?
–Ты не понял, добрый человек, – гостя провести не удалось. – Эх, не учат вас, в Центре, ничему? Первая основа жизни какая?
–А? – Шеф потерялся и пожалел о том, что отпустил Альбера и Нинель Михайловну. Они бы уже что-нибудь вкрутили мелкому поганцу.
Гость посмотрел на Шефа точно так как и сам Шеф недавно смотрел на специалиста из отдела Птиц, когда тот предложил комиссии продемонстрировать раскрашенного павлина вместо феникса:
–А то везти дорого, и феникс, как мир видит, так сразу в депрессию опять впадает. А знаете, сколько ему надо потом блинов и мороженого, чтобы он из неё вышел? Мы ж разоримся!
–Да гнать его метлой поганой…– не подумав, буркнул Шеф.
–Так он как слышит про свободу, так опять в депрессию, - объяснили ему, – симулянт поагный, а птичка-то золотая!
И тогда Шеф примерно также посмотрел на этого специалиста, как сейчас Кобольд и всякое прочее смотрел на него самого – с тихой жалостью и гневом.
–Из рода мы Невзрачных, мордофиля ты этакий! – Всюду дом охраняем, а иные из нас бани и печки, кто и по дворам ходит, но привязаны мы, вот такая штука.
–Домовые что ли? – кое-что стало проясняться, и Шеф обрадовался.
–Ну ты и дуботолк! – восхитился Кобольд. – Любое божедурье знает, что на домового учиться надобно три луны, а на Невзрачного…нет, брат, таким родиться только! Оно, знаешь ли, тоньше.
В кабинете было прохладно и это позволяло Шефу не упасть в обморок. Он сидел за своим столом, напротив него расположился Кобольд из рода Невзрачных. Он весело плескал в блюдце из чашки, шумно дул и пил, прихлёбывая. В перерыве между прихлебами он объяснял:
–Ты, конечно, голова на палке, а всё простофиля. Ума в тебе бытового и не т, а не то сам бы пошёл к нашему брату, поклонился бы на порог и попросил прийти. Ан нет! тьфу!
«Интересно, с налоговой сработает?» – шальная мысль – самая дурная, но прогнать её Шеф не мог, представил поклон земной на порог налоговой, впечатлился.
–Я многое могу, ты не смотри что малого роста, – болтал Кобольд, – могу сено косить, могу коз доить…
–Сено это хорошо, а коз у нас нет, - поспешил Шеф.
–Вообще? А коровы?
–Только кентавры, но они воинственные копытные. За саму идею по морде дадут копытом и исков от них не оберешься.
–Всё у вас не по-людски! – расстроился Невзрачный. – Эх, ну ладно. Значит другое могу. Могу обеды готовить на всех, могу убираться, могу потолок покрасить.
Шеф глянул на потолок. Белый как белый…чего его красить?
–А чего потолок-то? Хороший, натяжной…
–Так грустный он! – объяснил Кобольд. – Захочешь улечься, на потолок посмотреть, а там белый цвет. И хоть умри, а он белый и останется. Я мыслю так…у вас сто семь помещений, включая вольеры и кабинеты.
–Сто три, – возразил Шеф.
–Сто семь, – поправил невзрачный. – Ещё четыре – это заброшенная кладовка, помятый вольер, затухший аквариум и тот спуск на помойку, где всегда гололёд, т ак вот – предлагаю везде сделать роспись потолков. Вот ляжет кто-нибудь на пол…
–Зачем на пол? Мы же на работе!
–А на работе нельзя лечь на пол? – удивился человечек. Шеф подумал и решил не спорить – его сотрудники, бывало, и в пещеры лазили, и в болота, и в горы, на полу им может даже и комфортно.
–Покрашу потолки. Блины буду печь. Пельменей на всех налеплю. Подмету везде, а то за Грифоном не убирают!
Шеф почувствовал бешенство. Касген! Негодяй! Обещал приглядывать за Грифоном, всё докладывал, что работа ведётся, а на деле вон как?
А если врёт…
–Не вру, – Кобольд будто бы прочёл мысли, – мы народец тихий. Всюду есть и всюду нас нет. от того и невзрачными зовёмся. Почему, думаешь, домовые такие слабаки? То кошку спугнут, то магниты с холодильника снесут, то жрать из мисок, что оставлены, начнут… а мы, невзрачные, не такие. Мы народ сдержанный, воспитанный. Себя не покажем, если не надо. Потому и невзрачные, незаметные, тихие…
–Чего ж ты тогда моих сотрудников оскорблял? – поинтересовался Шеф с тихой ехидцей. От беседы с этим человечком у него мутился ум и хотелось спать.
–Оскорблял? – удивился Кобольд, – я думал, они знают! Короче, голова на палке, ты ж в целом человек нормальный, возьми меня на службу в Центр, я тебе всех сотрудников беречь буду. Ухаживать за зверушками да народ кормить…
–Зверушками? – уточнил Шеф на всякий случай.
–Обижаешь!
Шеф задумался. С одной стороны – Нинель Михайловна уже три месяца шипела ему на то, что висит ставка завхоза, по которой надо что-то делать – либо обращаться в центр занятости, либо снимать саму должность и три месяца Шеф держал оборону, надеясь, что кто-то придёт и спасёт его, а заодно и Центр от бардака, ну или хотя бы от его части.
И вот теперь появилась кандидатура. Но она принадлежала фантастическим существам. Подраздел домовых относился к ведению «цэсэфэсэ», но заявившееся существо домовым не являлось и не относилось к отделам Центра.
Оставалось выбрать: затеять дискуссию с начальством и выпросить дополнительные средства на исследование ещё этих существ – невзрачных или принять невзрачного на работу, избавляя себя от проблем с нехваткой рабочих рук.
–Что ты вообще можешь делать? про сено я понял, про коз обсудили…про блины я слышал.
–Всё могу! Могу стены красить, могу мышей ловить, могу суп приготовить.
–Из мышей?
–Могу и из мышей. Но вообще люблю грибной. Или солянку, но чтоб обязательно с лимоном! Но по заказу… я вообще всё могу. Могу и управлять, если надо.
–Нет. Это я сам, сам, – поторопился Шеф. – А это…просишь чего?
–Как это чего? – не понял невзрачный. – Работу!
–Нет, а за работу. Что нужно? Деньги? Сколько?
Кобольд обиделся и пожевал губами, даже блюдце задрожало в тоненьких ручках:
–Ну ты вроде мудрый человек, а оказалось, так, негораздок! Я же невзрачный! От рода Невзрачных, мне работа нужна. Ради работы. Так уж я создан, так уж устроен.
–Ужасно, - посочувствовал Шеф, даже поёжился, представив, как он сам бы обивал пороги учреждений и просился на работу.
–Так ты ещё хуже! – обрадовал его Невзрачный, – я-то вольный. Нравится работа – останусь. Не нравится – дом сменю. Я ж не домовой, что б к одному дому привязанным быть.
Но сегодня даже по меркам «цэсэфэсэ» в главном коридоре было мрачно-бесновато. Со стороны могло показаться, что тут произошло пять-шесть конфликтов чисто личного, межотдельного столкновения. Но на самом деле нет, всё было проще и веселее, и от того ещё более безысходнее, чем обычно.
Дело в том, что в «Центре», посреди утра появился маленький человечек – растрёпанного вида, одетый чёрт знает во что – не то в лохмотья, не то по миланской моде – Шеф «цэсэфэсе» всегда не угадывал в этом, и возникший из воздуха сначала привлекал к себе внимание, оглядываясь и изучая беснующихся по-утреннему сотрудников, а потом начал разговаривать. Ну, впрочем, как сказать «разговаривать»?
Он начал комментировать обстановку, отказываясь отвечать на вопросы сотрудников. И если Шеф был ещё согласен со сравнением главы Отдела по Волшебным Цветам с серым мхом, то вот остальное было всерьёз обидно.
–Ты безмозглое древо! – объявил человечек тонким звонким голосом, ткнув длинным пальцев с Главу Отдела по изучению Волшебных Древ. Глава обиделся и развернулся к Шефу, призывая его в свидетели. Шеф развёл руками – отчасти человек был и прав, глава Отдела по изучению Волшебных Древ и в самом деле был высок, худ, но при этом имел удивительно кудрявую, точно крону, голову и длинные нескладные руки. Но этого человека Шефу было жаль. В отличие от той, кого прежде назвали «серым мхом».
–Уважаемый, – кашлянул Шеф, отодвигая в сторону «древо», – вы, собственно, кто?
–А ты кто? – поинтересовался гость. – Голова на палке или рот на лбу?
Шеф не до конца понял, но, на всякий случай, решил не реагировать.
–Вы попали в «Центр спасения фантастических существ», – объяснил он, стараясь быть твёрдым руководителем. В конце концов, дело происходило на глазах у всего или почти всего коллектива и нельзя было давать слабину. – Если вы принадлежите фантастическим существам, то, пожалуйста, назовите род принадлежности, и…
Человечек смотрел выразительно. Так выразительно, что Шеф даже почувствовал некоторую солидарность с ним против воли – дело в том, что и сам Шеф умел также выразительно смотреть, например, на гениев из Рыбного отдела, которые всё отлавливали по морям-океанам золотых рыбок, и каждый раз вроде бы находили, но только ни разу не волшебных, а самых обыкновенных.
–Короче, вы кто? – смутился Шеф. Взгляд гостя, в котором легко читалось одновременно «дал же господь мне идиотов на моём пути» и «да что ты, чёрт возьми, несёшь?» – давал Шефу надежду на то, что существо адекватное и успело кое-что понять о мире.
–Да давайте его просто в мешок и в лабораторию! – предложил Альбер. Он был полевиком, то есть из числа тех сотрудников «Центра», что презрели теорию, наплевали на предостережения и выехали на каждый сигнал о фантастическом существе, поступивший в «Центр», не комментируя того, что сигнал зачастую заранее бредовый и является (к гадалке не ходи!) – следствием белой горячки.
Шеф посмотрел на Альбера внимательно, обещая себе сдержаться. Только то, что должность полевика была опасна и не имела пачки желающих позади себя, заставляло его сдержаться. Поэтому Шеф ограничился вопросом:
–Ты идиот?
–Кххх! Кхе-кхе! – выразительно и нарочито громко закашляли рядом. Шеф перевёл голову. Ну конечно! Дорогая Нинель Михайловна, кадровик всея «Центра» – яркая женщина, мечта поэта-футуриста, способная не то что коня на скаку остановить, но и кентавра, да такая и василиска пересмотрит, потому что изначально смотрит матом.
Шеф подумывал её уволить от греха, но потом понял, что с нею лучшая защита от самого этого греха и будет. Нинель Михайловна тот ещё параноик, но благодаря её тревожной суете они ни разу ещё не просрочили ни одного отчёта, не попались проверке с нарушениями кадрового порядка и ни разу ещё не имели накладок с отпусками. Спорить с Нинель Михайловной было опасно для физического и ментального здоровья, поэтому она всегда выходила победителем. Такой сотрудник был люто нужен, единственное, на расстоянии…
Впрочем, причину сегодняшнего кашля Шеф понял – он назвал Альбера идиотом. При всех. Это пахло разбирательством. А то и иском. Нинель Михайловна пыталась об этом предупредить, правда, поскольку предупреждение было запоздалым, то она, скорее, высказывала своё неодобрение.
Но Шеф в Альбере не сомневался. Если Альбер не отреагировал в своё время на полетевшую в него через стол чернильницу, то уж на «идиота» точно не обидится. Нельзя не обидится на более сильное и среагировать на «идиота». Тем более, идиотом он и был.
–Уймитесь…– посоветовал Шеф сквозь зубы.
–Я не уймусь! – ответствовал гость, решив, что обращение было к нему. – Я желаю видеть вашего…этого…
Он защёлкал длинными пальцами, пытаясь вспомнить слово.
–Электрика? – настороженно подсказали где-то позади Шефа. Голос явно принадлежал к кому-то из Отдела по Драконам. Они всё время нуждались в электрике – их питомцы – всякие огненные змеи и драконы, привезенные для исследования и защиты, спящие по клеткам и вольерам, далеко не всегда были послушными. Им нравилось жевать пульсирующие провода» проводки, а уж истерика людишек приводила их и вовсе в восторг!
А людишки были в ужасе. Они видели, что их драконы реагируют на провода и эмоции, что резвятся, весело обдирая электрощитки, но при этом не могли этого внести в компьютеры – ибо те быстро приказывали похоронить их без стыда и следствия или хотя бы дождаться реанимации в виде электрика, что должен был восстановить их жизни. Да и сам электрик откровенно утомился и прятался по углам не хуже человека-невидимки, которого затеряли в «Центре» ещё в пятидесятые…
–Какого…– этого идиотского предположения Шеф не стерпел, но Нинель Михайловна была настороже и уже смотрела матом, призывая Шефа оставить комментарии об интеллекте сотрудников на своей совести. шеф покорился – в конце концов, многие из этих ребят были гениями, и это делало их плохими организаторами и плохими реалистами.
–Кого? – обиделся человечек, брезгливо сморщился, услышав про электрика, – видал я ваших…
Вот он себе в брани не отказал. Электрики у него почему-то стали представителями интеллектуальных меньшинств в самой грубой стадии.
–Так кого вы ищете? – вежливо спросил Шеф, тихо радуясь, что Нинель Михайловна хоть чей-то дух не сможет остановить от брани. Вон как раздулась...
–Да говорю же тебе! – расстраивался человечек и щёлкал пальцами, – ну этот… важный!
–Сантехник? – сочувственно спросили из другого края зала. Шеф узнал голос, и даже желания огрызаться у него не возникло – говорили из Отдела Водных тварей. После того, как один водяной героически совершил побег через унитаз им вообще только можно было посочувствовать – водяной застрял надолго, раскормился на пайке «Центра» и не пролез в трубу. Так и висел, пока сантехник распиливал всё это дело…
–Мне нужен главный! – человечек вспомнил. – Самый главный! Самый!
–Ну самый, это, конечно, вы загнули! – усмехнулся Шеф и на всякий случай потёр шею, которую «самый главный» обещал ему намылить за чрезмерный расход бюджетных средств. – Но вот главного поменьше, главного этого «Центра» вы видите перед собой.
–Ты что ль?! – не поверил человечек и упёрся в Шефа сочувственно-настороженным взглядом. Шеф ответил ему тем же.
«Я многое видел, мой друг. Я много разочаровался в людях и вообще не верю в них», – говорил взгляд Шефа.
–Лады, – согласился человечек. – Тогда мне к тебе.
–Расходитесь, – посоветовал Шеф, заметив, что все бездельники продолжают висеть в коридоре. – Ну?
Расхождение началось медленно.
–А того кто будет через минуту здесь, я лишу выходного! – пообещал Шеф и магия снесла всех из коридора. Нинель Михайловна, выбегая на высоких каблуках, саданула кентароведа по боку локтём, и тот сполз на пол.
Альбер, правда, попытался задержаться, но Шефов могло быть много, а вот выходной…нет, это святое, и если уж выбирать, то даже Альбер выбрал бы не в пользу Шефа.
–Ты и впрямь голова на палке! – восхитился человечек и протянул руку. – Аз есьм Кобольд!
–Будь здоров, – искренне ответил Шеф. – А я глава «Центра спасения фантастических существ».
Кобольд шутку не оценил и поинтересовался:
–Тебе напекло, али ты всегда дурной?
–Всегда, – поспешил заверить Шеф, – простите, я просто не знаю, что такое кобольд.
–Кобольд, он же голбешник, доброхотушко, модовейко, лихадзей или постень, – ответил гость и важно раскланялся, при этом нос его коснулся пола.
Шеф честно попытался понять что такое «модовейко» или «голбешник», но не получилось. Однако гость ждал реакции, и пока были неясны его намерения, надо было выкручиваться:
–Ну Кобольд так Кобольд, а надо чего у нас? Зарегистрироваться хотите?
–Ты не понял, добрый человек, – гостя провести не удалось. – Эх, не учат вас, в Центре, ничему? Первая основа жизни какая?
–А? – Шеф потерялся и пожалел о том, что отпустил Альбера и Нинель Михайловну. Они бы уже что-нибудь вкрутили мелкому поганцу.
Гость посмотрел на Шефа точно так как и сам Шеф недавно смотрел на специалиста из отдела Птиц, когда тот предложил комиссии продемонстрировать раскрашенного павлина вместо феникса:
–А то везти дорого, и феникс, как мир видит, так сразу в депрессию опять впадает. А знаете, сколько ему надо потом блинов и мороженого, чтобы он из неё вышел? Мы ж разоримся!
–Да гнать его метлой поганой…– не подумав, буркнул Шеф.
–Так он как слышит про свободу, так опять в депрессию, - объяснили ему, – симулянт поагный, а птичка-то золотая!
И тогда Шеф примерно также посмотрел на этого специалиста, как сейчас Кобольд и всякое прочее смотрел на него самого – с тихой жалостью и гневом.
–Из рода мы Невзрачных, мордофиля ты этакий! – Всюду дом охраняем, а иные из нас бани и печки, кто и по дворам ходит, но привязаны мы, вот такая штука.
–Домовые что ли? – кое-что стало проясняться, и Шеф обрадовался.
–Ну ты и дуботолк! – восхитился Кобольд. – Любое божедурье знает, что на домового учиться надобно три луны, а на Невзрачного…нет, брат, таким родиться только! Оно, знаешь ли, тоньше.
***
В кабинете было прохладно и это позволяло Шефу не упасть в обморок. Он сидел за своим столом, напротив него расположился Кобольд из рода Невзрачных. Он весело плескал в блюдце из чашки, шумно дул и пил, прихлёбывая. В перерыве между прихлебами он объяснял:
–Ты, конечно, голова на палке, а всё простофиля. Ума в тебе бытового и не т, а не то сам бы пошёл к нашему брату, поклонился бы на порог и попросил прийти. Ан нет! тьфу!
«Интересно, с налоговой сработает?» – шальная мысль – самая дурная, но прогнать её Шеф не мог, представил поклон земной на порог налоговой, впечатлился.
–Я многое могу, ты не смотри что малого роста, – болтал Кобольд, – могу сено косить, могу коз доить…
–Сено это хорошо, а коз у нас нет, - поспешил Шеф.
–Вообще? А коровы?
–Только кентавры, но они воинственные копытные. За саму идею по морде дадут копытом и исков от них не оберешься.
–Всё у вас не по-людски! – расстроился Невзрачный. – Эх, ну ладно. Значит другое могу. Могу обеды готовить на всех, могу убираться, могу потолок покрасить.
Шеф глянул на потолок. Белый как белый…чего его красить?
–А чего потолок-то? Хороший, натяжной…
–Так грустный он! – объяснил Кобольд. – Захочешь улечься, на потолок посмотреть, а там белый цвет. И хоть умри, а он белый и останется. Я мыслю так…у вас сто семь помещений, включая вольеры и кабинеты.
–Сто три, – возразил Шеф.
–Сто семь, – поправил невзрачный. – Ещё четыре – это заброшенная кладовка, помятый вольер, затухший аквариум и тот спуск на помойку, где всегда гололёд, т ак вот – предлагаю везде сделать роспись потолков. Вот ляжет кто-нибудь на пол…
–Зачем на пол? Мы же на работе!
–А на работе нельзя лечь на пол? – удивился человечек. Шеф подумал и решил не спорить – его сотрудники, бывало, и в пещеры лазили, и в болота, и в горы, на полу им может даже и комфортно.
–Покрашу потолки. Блины буду печь. Пельменей на всех налеплю. Подмету везде, а то за Грифоном не убирают!
Шеф почувствовал бешенство. Касген! Негодяй! Обещал приглядывать за Грифоном, всё докладывал, что работа ведётся, а на деле вон как?
А если врёт…
–Не вру, – Кобольд будто бы прочёл мысли, – мы народец тихий. Всюду есть и всюду нас нет. от того и невзрачными зовёмся. Почему, думаешь, домовые такие слабаки? То кошку спугнут, то магниты с холодильника снесут, то жрать из мисок, что оставлены, начнут… а мы, невзрачные, не такие. Мы народ сдержанный, воспитанный. Себя не покажем, если не надо. Потому и невзрачные, незаметные, тихие…
–Чего ж ты тогда моих сотрудников оскорблял? – поинтересовался Шеф с тихой ехидцей. От беседы с этим человечком у него мутился ум и хотелось спать.
–Оскорблял? – удивился Кобольд, – я думал, они знают! Короче, голова на палке, ты ж в целом человек нормальный, возьми меня на службу в Центр, я тебе всех сотрудников беречь буду. Ухаживать за зверушками да народ кормить…
–Зверушками? – уточнил Шеф на всякий случай.
–Обижаешь!
Шеф задумался. С одной стороны – Нинель Михайловна уже три месяца шипела ему на то, что висит ставка завхоза, по которой надо что-то делать – либо обращаться в центр занятости, либо снимать саму должность и три месяца Шеф держал оборону, надеясь, что кто-то придёт и спасёт его, а заодно и Центр от бардака, ну или хотя бы от его части.
И вот теперь появилась кандидатура. Но она принадлежала фантастическим существам. Подраздел домовых относился к ведению «цэсэфэсэ», но заявившееся существо домовым не являлось и не относилось к отделам Центра.
Оставалось выбрать: затеять дискуссию с начальством и выпросить дополнительные средства на исследование ещё этих существ – невзрачных или принять невзрачного на работу, избавляя себя от проблем с нехваткой рабочих рук.
–Что ты вообще можешь делать? про сено я понял, про коз обсудили…про блины я слышал.
–Всё могу! Могу стены красить, могу мышей ловить, могу суп приготовить.
–Из мышей?
–Могу и из мышей. Но вообще люблю грибной. Или солянку, но чтоб обязательно с лимоном! Но по заказу… я вообще всё могу. Могу и управлять, если надо.
–Нет. Это я сам, сам, – поторопился Шеф. – А это…просишь чего?
–Как это чего? – не понял невзрачный. – Работу!
–Нет, а за работу. Что нужно? Деньги? Сколько?
Кобольд обиделся и пожевал губами, даже блюдце задрожало в тоненьких ручках:
–Ну ты вроде мудрый человек, а оказалось, так, негораздок! Я же невзрачный! От рода Невзрачных, мне работа нужна. Ради работы. Так уж я создан, так уж устроен.
–Ужасно, - посочувствовал Шеф, даже поёжился, представив, как он сам бы обивал пороги учреждений и просился на работу.
–Так ты ещё хуже! – обрадовал его Невзрачный, – я-то вольный. Нравится работа – останусь. Не нравится – дом сменю. Я ж не домовой, что б к одному дому привязанным быть.
