–Старший помощник! – голос капитана Грея выдернул меня из череды каких-то смутных и тяжёлых, неприятных и колких мыслей. Такие мысли, что всегда опасны, если их уловить, а если не поймаешь, то просто ощущаешь какую-то муть в сознании, какое-то затаённое несчастье.
Я вздрогнула, но овладела собой, повернулась, чтобы приветствовать капитана должным образом.
На его корабле «Секрет» я выходила в космос второй раз. В прошлый всё закончилось моим дисциплинарным взысканием, (*) мы тогда очень не поладили с капитаном, но сейчас…
То ли он другой человек, то ли я другая?
Нет, и сейчас между нами нет дружбы, но, во всяком случае, я могу с ним работать и даже быть довольной своей работой. Дисциплина у него драконовая, особенно не забалуешь, а в долгом пути к звёздам этого добиться очень сложно. И хотя бы за это Грея можно уважать.
–О чём задумалась, Аманда? – Грей хоть и одёрнул меня резко, но по тону его и по обращению именно по имени (а это считается в наших рядах знаком тепла), я поняла, что он не злится.
–О пути! – солгала я, кивнув в сторону молча сканирующих космическую бесконечность приборов. Именно молчание грузит новичков со страшной силой. Почему-то все люди нашей несчастной планеты полагают, что в космосе всякий приборчик пищит, звенит, помаргивает…
Но нет. В космосе царит тишина. Она же царит и на борту корабля. Исключение – речь. Наш Центр Полётов прекрасно знает случаи, когда команда, объединившись против кого-нибудь, устраивала «молчаливый бунт», не заговаривала в присутствии изгоя и тот, беснуясь от тишины, мог даже сойти с ума к концу пути.
Центр знал, но молчал. Да и как докажешь? Другие здоровы. Другие говорили в отсутствии изгоя. Другие спокойно вернулись, а один слаб.
Впрочем, надо постараться, чтобы настроить против себя сразу же весь экипаж.
–Неубедительно, – капитан меня легко раскусил, и я, поколебавшись, призналась:
–Когда я была маленькой, я читала историю о проклятом страннике. Не помню, что он сделал, но боги…
В глазах капитана мелькнула неприкрытая ирония. Конечно, мало кто из нас верит в древних богов. Мы поднялись слишком высоко, мы прошли в глубины космоса, одолели слишком многое, чтобы верить в какую-то силу.
На словах, во всяком случае. А как попадает корабль под метеоритный дождь или как начинает барахлить электроника из-за близкой голодной пасти чёрной дыры, так тут и вылезают откуда забытые «Смилуйся, Господи», «Отче наш» и банальное «Боже!» – кто во что горазд. Опасность проходит, и мы все делаем вид, что ничего не было и снова ни во что, кроме своих миссий и науки не верим.
Но хоть в глазах Грея и была ирония, у него откуда-то взялся такт, и он промолчал, позволяя мне закончить.
–Они прокляли его, – продолжила я. – Обрекли на вечный путь, сделали его бессмертным. Он видел, как умирают его близкие и любимые, как меняется мир…
–Почему ты об этом думаешь? – такт Грею отказал.
Я пожала плечами:
–Не знаю. Стоишь так у иллюминатора день за днём, час за часом, проходишь сквозь все эти Долины и Туманности и невольно думаешь обо всём подряд.
–У тебя слишком много времени! – он покачал головой, не с осуждением вроде бы, но с какой-то издёвкой.
Всё-таки зря я с ним отправилась повторно. Он не изменился. Профессионал, хороший капитан и лидер команды, но как же невыносим!
–Извините, капитан, – я переняла его издевательскую манеру. – Разрешите заняться делом?
–Аманда, меланхолия и мысли не приводят ни к чему, – теперь Грей заговорил уже спокойнее. – Они плохие спутники и ты так можешь сама себя свести до пустоты.
Я хотела едко ответить, но не успела – появился боцман – шёл сменить мой тихое наблюдение. Увидев и меня, и капитана, боцман выпрямился и бодро отрапортовал о цели прибытия.
–Уже? – не сдержалась я. Мне казалось, что прошла лишь четверть от положенного мне дежурства, но половина, в самом невероятном случае, а оно минуло полностью.
–Ну так… – боцман растерялся, – ну так ведь это…
–Всё в порядке, Шенье! – Грей рассмеялся, – наша Аманда просто замечталась. Иди, Аманда, отдохни, и не пугай Шенье своим видом!
Шенье попытался улыбнуться, а вот мне весело не было. Расчетное время до прибытия нашего корабля – ещё больше ста часов, плюс вылазка и сбор образцов, плюс инструктажи, потом обратный путь…словом, терпеть мне ещё до возвращения на Станцию часов триста! Ох, чувствую, вернусь опять с дисциплинарным.
Только хотела лечь, когда в каюту постучали. Сначала даже возник соблазн не отзываться, но совесть победила и я открыла дверь.
–Капитан? – только-только удалось мне промолчать на его очередной укол, только-только уйти, так нет! он что, ждёт, что я снова начну зарабатывать штрафные баллы перед Центром? В прошлый раз он мне их добавил, за то, что я его при всей команде назвала мерзавцем…
И всё бы ничего. От моей репутации ничего хорошего уже давно нет. Но если штрафных баллов будет слишком много, можно и на казнь уйти. Сейчас я на обнулении – провалы списаны, но если этот человек продолжит в своём духе, я уже за себя не ручаюсь.
–Ты обещала сделать корректировку координат, – Грей оставался спокоен.
Я кивнула и, нащупав за собой на столе голографическую карту, протянула её ему:
–Скорректировала. Ошибка была всего в пару градусов при точке высадки. Я убрала. Топливо останется при нас, какая-никакая, а всё-таки экономия.
–Спасибо, – он кивнул, взял карту, тут же вставил её в браслет передачи со штурвалом, даже не проверив, и остался стоять на пороге.
Я вздохнула:
–Ну чего тебе надо от меня, а?
Вопрос сорвался до того, как я успела его осознать. Он был отчаянием.
–А тебе? – Грей оставался спокоен, и это раздражало. – На Станции ты сама согласилась пойти со мной в миссию.
–Я не могу оставаться на Станции, – призналась я. – Это тошно.
–Тогда уходи на покой.
Я молчала. Покой доступен лишь счастливым. Я же несчастна и одна. Мне некуда деться. Я люблю звёзды, я люблю выходить в космос, я люблю рисковать собой, и на Станции я, как и все экипажи, теряюсь, и не чувствую ни рук, ни ног, ни сути. На Станции я под контролем, а здесь контроль ослаблен. А покой…
Это то, что доступно другим и никогда не бывает с нами.
К тому же – на что мне на покое жить? Ненужные члены экипажа отправляются либо на истребление, либо на пенсию. Пенсию я не заработала ещё, а провалы обнулила. Надо до чего-то дорваться!
Странно. Недавно мне так хотелось жить, и я не пожалела никого для того, чтобы превратить роковую границу своих провалов в ноль, в чистый лист. А теперь? Я не могу сосредоточиться, я не могу взять себя в руки, а миссия ещё не кончилась. Да и когда она кончится, тогда тоже не будет мира в душе. Если есть она, эта душа…
Грей видел моё молчание, но видел он и нечто большее. Может быть, сами мысли у нас сошлись, может быть настроения?
Он неожиданно втолкнул меня в собственную каюту. Надо было возмутиться, дёрнуться, но я просто влетела во внутренности своей же каюты и затихла, налетев спиной на стол. Спасибо, конечно, специальным костюмам Центра, предохраняющим от ушибов, но ощущения так себе.
Он же рывком закрыл за собой дверь, обернулся ко мне – совсем чужой, но совершенно не страшный.
–Я задыхаюсь, – признался Грей.
Пришла моя очередь усмехаться.
–Смешно? – поинтересовался капитан. – Смейся! Я задыхаюсь от этих кают, Станций, Центра, миссий…
–Уходи на покой! – передразнила я и осеклась. В его взгляде было то, что, наверное, было в моём – зарождающаяся пустыня.
–Я хочу свободы…– прошелестел он. – Свободы и звёзд.
Я молчала. Последнее время, судьба, похоже, решила сводить меня с безумцами. Надо же, свобода! А что с нею делать? На что жить? Чем? Как?
Если только… отступники?
Я испуганно посмотрела на Грея – он не настолько же безумец, да? Он же не пойдёт в отступники Центра? Те славятся ограблениями торговых платформ, незаконной торговлей, в том числе и рабами, контрабандой, убийствами, ограблениями – всем криминальным и ничем добродетельным.
–Свободы и звёзд, – повторил Грей, глядя на меня. – Я чувствую, ты понимаешь. Ты же понимаешь, Аманда? Тебе не надоело считать провалы, одни и те же инструктажи, один и тот же сбор образцов, одни и те же дни? Станция – Центр – миссия – и всё для того, чтобы просто не умереть, чтобы получить паёк! А если повезёт – уйти на пенсию. Не мутит?
–Отступников казнят, – напомнила я.
–Как и проштрафившихся старпомов, капитанов и боцманов!
–Ну и на чём?..– я осеклась. Я поймала себя на том, что всерьёз сижу и думаю о том, как можно реализовать предложение Грея.
А ведь всё начиналось так мирно! Я стояла и смотрела на звёзды, поглядывала на вечно молчащие, одинаково сканирующие бесконечность приборы, думала что-то тяжёлое, печальное.
–На этом! – Грей усмехнулся. – Это мой корабль!
–«Секрет» не твой корабль. Это корабль Центра. Его построили на деньги…– он меня оборвал:
–И что? ты ходила на многих кораблях. Ты меня не понимаешь. Ты была на «Авалонах», «Икарах» и прочей дряни! Но ты не вела корабль сама. Ты не знаешь ни одного корабля, как самый плохой капитан знает свой.
Боже, если ты есть, ты видишь, что я всерьёз опасаюсь за здравомыслие этого человека! Ещё недавно на Станции он был ироничен и собран, а тут предлагает заняться разбоем и угнать корабль Центра, то есть – собственность Правления?!
–Без меня…– я отмахнулась. – Хватит с меня авантюр. Хватит! это всё, конечно, звучит здорово, и про звёзды и про твой корабль, но я на это не подписывалась! Слышишь? Я законопослушна и…
Договорить я не успела. Корабль тряхнуло, голографические карты посыпались со стола, но это было уже неважно. Обезумев, мы на пару с Греем вылетели из каюты и ворвались на подмостки, которые ещё недавно мирно покинули.
Тут был уже весь экипаж, но оно и понятно…
Метеорный поток – явление неприятное. Каждый удар по кораблю опасен, он может привести к поломке и, что куда хуже – к пожару, а там – поминай как звали. Справиться с огнём сложно даже с нашими разработками и подготовками. Огонь почему-то гипнотизирует нас, как гипнотизировал он древних людей, и мы теряем драгоценные секунды, или поддаёмся панике.
В моё самое первое хождение, ещё в должности младшего помощника, было то самое страшное пламя. И был пожар. Стихия распространилась по грузовому отсеку и тогда я впервые увидела, как умирают люди, как их пожирает огонь.
–Прочь! – гаркнула я, сгоняя от мониторов второго боцмана. – Ах ты ж…
Поток был плотным. А самое главное, похоже, он был кольцевым, или спиральным. То есть, «Секрет» вместе с экипажем был едва ли не в окружении раскалённых глыбин.
–Что это? Что это? Что? – как заведённая повторяла Рамина – молоденькая девчонка, недавняя выпускница Центра, состоящая у нас в должности клерка, и непонятно зачем занесённая сюда.
–Уйди! – громыхнул Шенье, бесцеремонно спихивая Рамину с платформы. Если уцелеем, он извинится.
Шенье прыгнул в кресло перед мониторами. Я уже пристёгивалась к креслу второго пилота – если не повезёт, при аварии эти же самые крепления меня разорвут.
Грей уже был в капитанском кресле. На удивление – хладнокровен. Он взялся за рулевой штурвал, коротко кивнул мне на рычаги управления, мол, подхватывай, и рванул правее.
–Семь градусов! – крикнул Шенье. Его трясло, он напряжённо вглядывался в монитор.
Ненавижу это. Каждый корабль, даже корабль миссии снаряжён орудием. «Секрет» не исключение. Хотя орудие по образцу, у каждого свои особенности. Пристреляться у меня не было возможности – теоретически оно действует как любое другое, но по факту…
Мне предстояло выяснить этот факт. Инструктаж я подписала, орудие осмотрела и, при случае, оно было настроено как раз на разбив крупных метеоров и комет, космического мусора и вражеских объектов, вроде тех же отступников. Но это же теория!
На тренажерах Станции вообще всё выглядит словно игра. И там за ошибку, за промах ничего не будет. Я же, после первого реального взаимодействия с орудием, перестала тренажёры посещать – смысла не было. Правление бесилось, конечно.
Я нажала рычаг. Отдача была мгновенной. В руке запульсировало от боли. Но сейчас не до этого.
–Шестнадцать! Угол правого борта! – крикнул Шенье диким голосом.
Я перевела рычаг. По-моему, в прошлый раз выстрел попал, но я не разбила метеор так, как хотела. Значит, в этот раз надо…
–Стреляй! – взревел Шенье, очень нервный Шенье. – Ну?
Но я не дрогнула. Я сжала рычаг тогда, когда сочла это нужным. И угадала. Пристрелялась всё-таки!
Метеор разлетелся в мелкие клочья.
–Господи…– стонала Рамина, ползая позади нас, – господи! Помоги нам, господи!
Я скосила на неё взгляд. Уверена, что на Станции она была в рядах атеисток и отличниц. Но вот – реальная жизнь, и выскальзывают чужие ей слова. Потому что Рамине хочется жить, и ей не на что надеяться – только на чудо.
Я усмехнулась и, пока была короткая передышка, глянула на Грея. Он был спокоен! Штурвал держал крепко, корабль вилял и петлял очень резво и лихо, но при этом на лице Грея не было ни тени тревоги, ни беспокойства, даже…
Полуулыбка? Интересно, он всегда встречает потенциальную смерть так радостно? Или что-то другое?
Подумать мне не дал Шенье:
–Тридцать шесть – левый борт! Грузовой отсек – сорок три и двадцать восемь! Разгрузочный марш…
–Да завали ты! – огрызнулась я. орудие на «Секрете» только одно. При всём желании я не успею среагировать на всё, или хотя бы запомнить.
Тридцать шесть – удача! Сорок три – промах и нас тряхнуло вновь – метеор попал в корабль, хлестанул, Рамина отчаянно захлюздила, забранились, перемежая брань с молитвой, боцманы и помощники.
–Соберись, – посоветовал Грей и рванулкорабль вверх. «Секрет» покладисто рванулся. И тотчас в днище корабля скребануло от нового удара. Рамина, отчаянно визжала позади, но выяснять, что там с ней, я не стала – плевать! Пусть учится жить и умрёт.
Двадцать восьмой узел корабля я спасла и пусть никто никогда не узнает, что я вообще-то целила в другое место. Но ничего – итог есть итог.
Корабль тряхнуло. Грей на мгновение выпустил штурвал, но тут же захватил его вновь и выровнял уже начавший заваливаться «Секрет».
–Разгру…ах ты ж… – визг приборного стекла и оборвавшийся крик Шенье с новой командой ясно дал мне понять, что на его помощь можно не рассчитывать – дальше стрелять вслепую. Приборы – самое ненадёжное, что создал человек!
–Подними девку! – посоветовала я, – второй боцман?
–У меня слепота левой зоны, – тотчас отозвались мне. Рамина плакала, Шенье ей что-то тихо и ласково говорил, в общем-то он сейчас был бесполезен.
–А правая тебе на что? – поинтересовался Грей даже весело. Мне захотелось его чем-нибудь огреть, но рука бы не дотянулась сквозь крепления. Придётся отложить. А там пусть дисциплинарное – оно того стоит! – Ближайшая точка посадки?
–Тринадцать-ноль шесть градусов и сто минут до прыж…– тряхануло. Ответ потонул своим нелепым окончанием в новом визге корабля. Иногда даже не знаешь, что лучше – тишина или этот визг, когда атакует сам космос?
–Придётся вслепую, – крикнула я Грею, – ну-ка…
Сто семнадцатый узел – удача! Сто девятый – промах. Снова бросок, причём такой сильный, что меня чуть не вынесло из кресла.
Я вздрогнула, но овладела собой, повернулась, чтобы приветствовать капитана должным образом.
На его корабле «Секрет» я выходила в космос второй раз. В прошлый всё закончилось моим дисциплинарным взысканием, (*) мы тогда очень не поладили с капитаном, но сейчас…
То ли он другой человек, то ли я другая?
Нет, и сейчас между нами нет дружбы, но, во всяком случае, я могу с ним работать и даже быть довольной своей работой. Дисциплина у него драконовая, особенно не забалуешь, а в долгом пути к звёздам этого добиться очень сложно. И хотя бы за это Грея можно уважать.
–О чём задумалась, Аманда? – Грей хоть и одёрнул меня резко, но по тону его и по обращению именно по имени (а это считается в наших рядах знаком тепла), я поняла, что он не злится.
–О пути! – солгала я, кивнув в сторону молча сканирующих космическую бесконечность приборов. Именно молчание грузит новичков со страшной силой. Почему-то все люди нашей несчастной планеты полагают, что в космосе всякий приборчик пищит, звенит, помаргивает…
Но нет. В космосе царит тишина. Она же царит и на борту корабля. Исключение – речь. Наш Центр Полётов прекрасно знает случаи, когда команда, объединившись против кого-нибудь, устраивала «молчаливый бунт», не заговаривала в присутствии изгоя и тот, беснуясь от тишины, мог даже сойти с ума к концу пути.
Центр знал, но молчал. Да и как докажешь? Другие здоровы. Другие говорили в отсутствии изгоя. Другие спокойно вернулись, а один слаб.
Впрочем, надо постараться, чтобы настроить против себя сразу же весь экипаж.
–Неубедительно, – капитан меня легко раскусил, и я, поколебавшись, призналась:
–Когда я была маленькой, я читала историю о проклятом страннике. Не помню, что он сделал, но боги…
В глазах капитана мелькнула неприкрытая ирония. Конечно, мало кто из нас верит в древних богов. Мы поднялись слишком высоко, мы прошли в глубины космоса, одолели слишком многое, чтобы верить в какую-то силу.
На словах, во всяком случае. А как попадает корабль под метеоритный дождь или как начинает барахлить электроника из-за близкой голодной пасти чёрной дыры, так тут и вылезают откуда забытые «Смилуйся, Господи», «Отче наш» и банальное «Боже!» – кто во что горазд. Опасность проходит, и мы все делаем вид, что ничего не было и снова ни во что, кроме своих миссий и науки не верим.
Но хоть в глазах Грея и была ирония, у него откуда-то взялся такт, и он промолчал, позволяя мне закончить.
–Они прокляли его, – продолжила я. – Обрекли на вечный путь, сделали его бессмертным. Он видел, как умирают его близкие и любимые, как меняется мир…
–Почему ты об этом думаешь? – такт Грею отказал.
Я пожала плечами:
–Не знаю. Стоишь так у иллюминатора день за днём, час за часом, проходишь сквозь все эти Долины и Туманности и невольно думаешь обо всём подряд.
–У тебя слишком много времени! – он покачал головой, не с осуждением вроде бы, но с какой-то издёвкой.
Всё-таки зря я с ним отправилась повторно. Он не изменился. Профессионал, хороший капитан и лидер команды, но как же невыносим!
–Извините, капитан, – я переняла его издевательскую манеру. – Разрешите заняться делом?
–Аманда, меланхолия и мысли не приводят ни к чему, – теперь Грей заговорил уже спокойнее. – Они плохие спутники и ты так можешь сама себя свести до пустоты.
Я хотела едко ответить, но не успела – появился боцман – шёл сменить мой тихое наблюдение. Увидев и меня, и капитана, боцман выпрямился и бодро отрапортовал о цели прибытия.
–Уже? – не сдержалась я. Мне казалось, что прошла лишь четверть от положенного мне дежурства, но половина, в самом невероятном случае, а оно минуло полностью.
–Ну так… – боцман растерялся, – ну так ведь это…
–Всё в порядке, Шенье! – Грей рассмеялся, – наша Аманда просто замечталась. Иди, Аманда, отдохни, и не пугай Шенье своим видом!
Шенье попытался улыбнуться, а вот мне весело не было. Расчетное время до прибытия нашего корабля – ещё больше ста часов, плюс вылазка и сбор образцов, плюс инструктажи, потом обратный путь…словом, терпеть мне ещё до возвращения на Станцию часов триста! Ох, чувствую, вернусь опять с дисциплинарным.
***
Только хотела лечь, когда в каюту постучали. Сначала даже возник соблазн не отзываться, но совесть победила и я открыла дверь.
–Капитан? – только-только удалось мне промолчать на его очередной укол, только-только уйти, так нет! он что, ждёт, что я снова начну зарабатывать штрафные баллы перед Центром? В прошлый раз он мне их добавил, за то, что я его при всей команде назвала мерзавцем…
И всё бы ничего. От моей репутации ничего хорошего уже давно нет. Но если штрафных баллов будет слишком много, можно и на казнь уйти. Сейчас я на обнулении – провалы списаны, но если этот человек продолжит в своём духе, я уже за себя не ручаюсь.
–Ты обещала сделать корректировку координат, – Грей оставался спокоен.
Я кивнула и, нащупав за собой на столе голографическую карту, протянула её ему:
–Скорректировала. Ошибка была всего в пару градусов при точке высадки. Я убрала. Топливо останется при нас, какая-никакая, а всё-таки экономия.
–Спасибо, – он кивнул, взял карту, тут же вставил её в браслет передачи со штурвалом, даже не проверив, и остался стоять на пороге.
Я вздохнула:
–Ну чего тебе надо от меня, а?
Вопрос сорвался до того, как я успела его осознать. Он был отчаянием.
–А тебе? – Грей оставался спокоен, и это раздражало. – На Станции ты сама согласилась пойти со мной в миссию.
–Я не могу оставаться на Станции, – призналась я. – Это тошно.
–Тогда уходи на покой.
Я молчала. Покой доступен лишь счастливым. Я же несчастна и одна. Мне некуда деться. Я люблю звёзды, я люблю выходить в космос, я люблю рисковать собой, и на Станции я, как и все экипажи, теряюсь, и не чувствую ни рук, ни ног, ни сути. На Станции я под контролем, а здесь контроль ослаблен. А покой…
Это то, что доступно другим и никогда не бывает с нами.
К тому же – на что мне на покое жить? Ненужные члены экипажа отправляются либо на истребление, либо на пенсию. Пенсию я не заработала ещё, а провалы обнулила. Надо до чего-то дорваться!
Странно. Недавно мне так хотелось жить, и я не пожалела никого для того, чтобы превратить роковую границу своих провалов в ноль, в чистый лист. А теперь? Я не могу сосредоточиться, я не могу взять себя в руки, а миссия ещё не кончилась. Да и когда она кончится, тогда тоже не будет мира в душе. Если есть она, эта душа…
Грей видел моё молчание, но видел он и нечто большее. Может быть, сами мысли у нас сошлись, может быть настроения?
Он неожиданно втолкнул меня в собственную каюту. Надо было возмутиться, дёрнуться, но я просто влетела во внутренности своей же каюты и затихла, налетев спиной на стол. Спасибо, конечно, специальным костюмам Центра, предохраняющим от ушибов, но ощущения так себе.
Он же рывком закрыл за собой дверь, обернулся ко мне – совсем чужой, но совершенно не страшный.
–Я задыхаюсь, – признался Грей.
Пришла моя очередь усмехаться.
–Смешно? – поинтересовался капитан. – Смейся! Я задыхаюсь от этих кают, Станций, Центра, миссий…
–Уходи на покой! – передразнила я и осеклась. В его взгляде было то, что, наверное, было в моём – зарождающаяся пустыня.
–Я хочу свободы…– прошелестел он. – Свободы и звёзд.
Я молчала. Последнее время, судьба, похоже, решила сводить меня с безумцами. Надо же, свобода! А что с нею делать? На что жить? Чем? Как?
Если только… отступники?
Я испуганно посмотрела на Грея – он не настолько же безумец, да? Он же не пойдёт в отступники Центра? Те славятся ограблениями торговых платформ, незаконной торговлей, в том числе и рабами, контрабандой, убийствами, ограблениями – всем криминальным и ничем добродетельным.
–Свободы и звёзд, – повторил Грей, глядя на меня. – Я чувствую, ты понимаешь. Ты же понимаешь, Аманда? Тебе не надоело считать провалы, одни и те же инструктажи, один и тот же сбор образцов, одни и те же дни? Станция – Центр – миссия – и всё для того, чтобы просто не умереть, чтобы получить паёк! А если повезёт – уйти на пенсию. Не мутит?
–Отступников казнят, – напомнила я.
–Как и проштрафившихся старпомов, капитанов и боцманов!
–Ну и на чём?..– я осеклась. Я поймала себя на том, что всерьёз сижу и думаю о том, как можно реализовать предложение Грея.
А ведь всё начиналось так мирно! Я стояла и смотрела на звёзды, поглядывала на вечно молчащие, одинаково сканирующие бесконечность приборы, думала что-то тяжёлое, печальное.
–На этом! – Грей усмехнулся. – Это мой корабль!
–«Секрет» не твой корабль. Это корабль Центра. Его построили на деньги…– он меня оборвал:
–И что? ты ходила на многих кораблях. Ты меня не понимаешь. Ты была на «Авалонах», «Икарах» и прочей дряни! Но ты не вела корабль сама. Ты не знаешь ни одного корабля, как самый плохой капитан знает свой.
Боже, если ты есть, ты видишь, что я всерьёз опасаюсь за здравомыслие этого человека! Ещё недавно на Станции он был ироничен и собран, а тут предлагает заняться разбоем и угнать корабль Центра, то есть – собственность Правления?!
–Без меня…– я отмахнулась. – Хватит с меня авантюр. Хватит! это всё, конечно, звучит здорово, и про звёзды и про твой корабль, но я на это не подписывалась! Слышишь? Я законопослушна и…
Договорить я не успела. Корабль тряхнуло, голографические карты посыпались со стола, но это было уже неважно. Обезумев, мы на пару с Греем вылетели из каюты и ворвались на подмостки, которые ещё недавно мирно покинули.
Тут был уже весь экипаж, но оно и понятно…
***
Метеорный поток – явление неприятное. Каждый удар по кораблю опасен, он может привести к поломке и, что куда хуже – к пожару, а там – поминай как звали. Справиться с огнём сложно даже с нашими разработками и подготовками. Огонь почему-то гипнотизирует нас, как гипнотизировал он древних людей, и мы теряем драгоценные секунды, или поддаёмся панике.
В моё самое первое хождение, ещё в должности младшего помощника, было то самое страшное пламя. И был пожар. Стихия распространилась по грузовому отсеку и тогда я впервые увидела, как умирают люди, как их пожирает огонь.
–Прочь! – гаркнула я, сгоняя от мониторов второго боцмана. – Ах ты ж…
Поток был плотным. А самое главное, похоже, он был кольцевым, или спиральным. То есть, «Секрет» вместе с экипажем был едва ли не в окружении раскалённых глыбин.
–Что это? Что это? Что? – как заведённая повторяла Рамина – молоденькая девчонка, недавняя выпускница Центра, состоящая у нас в должности клерка, и непонятно зачем занесённая сюда.
–Уйди! – громыхнул Шенье, бесцеремонно спихивая Рамину с платформы. Если уцелеем, он извинится.
Шенье прыгнул в кресло перед мониторами. Я уже пристёгивалась к креслу второго пилота – если не повезёт, при аварии эти же самые крепления меня разорвут.
Грей уже был в капитанском кресле. На удивление – хладнокровен. Он взялся за рулевой штурвал, коротко кивнул мне на рычаги управления, мол, подхватывай, и рванул правее.
–Семь градусов! – крикнул Шенье. Его трясло, он напряжённо вглядывался в монитор.
Ненавижу это. Каждый корабль, даже корабль миссии снаряжён орудием. «Секрет» не исключение. Хотя орудие по образцу, у каждого свои особенности. Пристреляться у меня не было возможности – теоретически оно действует как любое другое, но по факту…
Мне предстояло выяснить этот факт. Инструктаж я подписала, орудие осмотрела и, при случае, оно было настроено как раз на разбив крупных метеоров и комет, космического мусора и вражеских объектов, вроде тех же отступников. Но это же теория!
На тренажерах Станции вообще всё выглядит словно игра. И там за ошибку, за промах ничего не будет. Я же, после первого реального взаимодействия с орудием, перестала тренажёры посещать – смысла не было. Правление бесилось, конечно.
Я нажала рычаг. Отдача была мгновенной. В руке запульсировало от боли. Но сейчас не до этого.
–Шестнадцать! Угол правого борта! – крикнул Шенье диким голосом.
Я перевела рычаг. По-моему, в прошлый раз выстрел попал, но я не разбила метеор так, как хотела. Значит, в этот раз надо…
–Стреляй! – взревел Шенье, очень нервный Шенье. – Ну?
Но я не дрогнула. Я сжала рычаг тогда, когда сочла это нужным. И угадала. Пристрелялась всё-таки!
Метеор разлетелся в мелкие клочья.
–Господи…– стонала Рамина, ползая позади нас, – господи! Помоги нам, господи!
Я скосила на неё взгляд. Уверена, что на Станции она была в рядах атеисток и отличниц. Но вот – реальная жизнь, и выскальзывают чужие ей слова. Потому что Рамине хочется жить, и ей не на что надеяться – только на чудо.
Я усмехнулась и, пока была короткая передышка, глянула на Грея. Он был спокоен! Штурвал держал крепко, корабль вилял и петлял очень резво и лихо, но при этом на лице Грея не было ни тени тревоги, ни беспокойства, даже…
Полуулыбка? Интересно, он всегда встречает потенциальную смерть так радостно? Или что-то другое?
Подумать мне не дал Шенье:
–Тридцать шесть – левый борт! Грузовой отсек – сорок три и двадцать восемь! Разгрузочный марш…
–Да завали ты! – огрызнулась я. орудие на «Секрете» только одно. При всём желании я не успею среагировать на всё, или хотя бы запомнить.
Тридцать шесть – удача! Сорок три – промах и нас тряхнуло вновь – метеор попал в корабль, хлестанул, Рамина отчаянно захлюздила, забранились, перемежая брань с молитвой, боцманы и помощники.
–Соберись, – посоветовал Грей и рванулкорабль вверх. «Секрет» покладисто рванулся. И тотчас в днище корабля скребануло от нового удара. Рамина, отчаянно визжала позади, но выяснять, что там с ней, я не стала – плевать! Пусть учится жить и умрёт.
Двадцать восьмой узел корабля я спасла и пусть никто никогда не узнает, что я вообще-то целила в другое место. Но ничего – итог есть итог.
Корабль тряхнуло. Грей на мгновение выпустил штурвал, но тут же захватил его вновь и выровнял уже начавший заваливаться «Секрет».
–Разгру…ах ты ж… – визг приборного стекла и оборвавшийся крик Шенье с новой командой ясно дал мне понять, что на его помощь можно не рассчитывать – дальше стрелять вслепую. Приборы – самое ненадёжное, что создал человек!
–Подними девку! – посоветовала я, – второй боцман?
–У меня слепота левой зоны, – тотчас отозвались мне. Рамина плакала, Шенье ей что-то тихо и ласково говорил, в общем-то он сейчас был бесполезен.
–А правая тебе на что? – поинтересовался Грей даже весело. Мне захотелось его чем-нибудь огреть, но рука бы не дотянулась сквозь крепления. Придётся отложить. А там пусть дисциплинарное – оно того стоит! – Ближайшая точка посадки?
–Тринадцать-ноль шесть градусов и сто минут до прыж…– тряхануло. Ответ потонул своим нелепым окончанием в новом визге корабля. Иногда даже не знаешь, что лучше – тишина или этот визг, когда атакует сам космос?
–Придётся вслепую, – крикнула я Грею, – ну-ка…
Сто семнадцатый узел – удача! Сто девятый – промах. Снова бросок, причём такой сильный, что меня чуть не вынесло из кресла.
