Благо, я, наученная опытом, фиксирую всегда себя в кресле на уровень шире по всем позициям, чем есть. В инструкциях сказано подгонять точь-в-точь, но будь это так – меня бы вынесло в иллюминатор или поломало бы. А так – отделаюсь ушибами.
Восемьдесят три, восемьдесят семь – удача. Шестьдесят – не туда, но засчитаю в победу. Тридцать второй – промах.
–Садимся! – голос Грея был холоден.
Посадка – это не совсем верный термин. Посадка имеется в виду на платформу или площадку, но в наших условиях, посадка – это выход из-под обвивающего окружения вражеских глыбин, уходит в крутое пике ловким «Секретом» и резкое выравнивание над платформой.
Это финал. Это победа. Триумф! И жизнь.
–Твою ж! – Шенье очнулся первым. – Рамина, не ной! Живы!
Я отсоединила от себя крепления – тело отозвалось болью, видимо, мне тоже досталось. Но, оглядев экипаж, я обнаружила, что, не считая обалдевшего и остекленевшего от страха судового врача, помрачневшего квартимейстера, трясущегося второго боцмана, сжавшихся в углу помощников, востороженно бранящегося старшего боцмана и зарёванной, жалкой Рамины – ничего с нами не случилось.
Грей тоже отсоединил крепления от кресла, глянул на экипаж:
–Все живы? Рамина, ау? Ты вся зеленая.
Рамину тошнило. Бедная девочка не так себе представляла путешествие. Судовой врач очнулся и метнулся всё-таки к ней, и я сползла с кресла, пользуясь паузой. Всё-таки, тело моё изрядно напряглось в этой борьбе, и сейчас ныло. Да и крепления не способствовали удобству.
–Жива? – тихо спросил Грей.
Я кивнула. Пусть творит дисциплинарное взыскание, я сейчас не могу ответить ему по инструкции.
–Команда! – Грей потерял ко мне интерес. – Корабль попал под метеорный поток и это говорит о том, что наша миссия завершена. Мы возвращаемся в Центр, на Станцию. Воспользоваться кораблём мы не можем, так как не знаем уровень его повреждений. Эвакуацию производим на челноке. Аманда – твоё командование. Шенье – твой старпом.
–А вы, капитан? – не понял Шенье, а я смотрела на Грея, смутно чувствуя, что меня где-то он всё-таки обманул.
–Я остаюсь с кораблём. Ожидаю команды Центра, – Грей улыбнулся. – Их распоряжение важнее всего.
–Но капитан…
–Это приказ! – в глазах Грея появился непроницаемый холод.
Эвакуация началась слаженно. На платформу под грозной тенью корабля спустили челнок, в него экстренный набор припасов, медикаментов и бортовые журналы. Грей повторил команду и первой в челнок принялись погружать бедную, заикающуюся от страха Рамину. Она вообще, похоже, не соображала, что происходит, цеплялась за боцмана и не желала его отпускать.
Я улучила момент и подошла к Грею.
–Что-то не так, старпом? – спросил он сухо.
Я покачала головой:
–Ты что-то задумал.
–Это обвинение?
–Это факт. – Я усовестилась. – Я не знаю, откуда взялся метеорный поток. Честно. Можешь проверить мои расчёты, там…
–Я знаю, – тихо, чтобы не слышал суетящийся возле нас Шенье, отозвался Грей. – У тебя идеальный расчёт. Был.
Я осеклась. Смутная догадка рождалась в мути мыслей, но я не могла поверить.
–Жаль, что он мне не нужен, – теперь он повернулся ко мне, и в его глазах появилось насмешливое, такое раздражающее меня выражение.
–Ты не…ты не поставил его! Не активировал расчёт! – догадалась я, и Грей сжал мне руку, чтобы я не выдавала его слишком громкой речью.
Теперь Грей склонился к моему лицу так, чтобы слышала уж точно одна я, и прошелестел:
–Мне нужен корабль. Для этого нужно было рискнуть. Пока вы уйдёте, пока Центр пошлёт за мной…и главное – всё по инструкции!
Он отпустил меня, а я поняла, что этот мерзавец оказался очень продуманным. Он действовал по инструкции самого Центра – в случае поломки, капитан всегда оставался с кораблем до распоряжений Центра. Отступники же, как правило. Либо поднимали мятеж, либо угоняли корабли во время миссий. Так же нагло. Задействуя паузу, положенную инструкцией не убегал никто!
И потом, когда Центр придёт сюда, и не найдёт Грея, правление решит, что произошла авария, или что грей не справился с поломкой корабля. Его поищут, а потом объявят погибшим, и он на своём «Секрете» будет свободен.
–Мерзавец! – я сжала зубы. – Ты рискнул всеми!
–Тише, – ласково отозвался Грей. – Я дал тебе шанс. Теперь ты свободна. Не запятнана.
–Старший помощник! Ждем только вас, – Шенье уловил разговор между нами и в приступе такта отошел к челноку, и уже спустившись, позвал меня.
–Иди, – Грей слегка подтолкнул меня в спину. – Иди, не рискуй. Это мой выбор. Выбор свободы и звёзд. Я ухожу из-под власти, которая мне чужда.
Я коснулась его руки в знак краткого почтения, подошла к платформе, глянула на бледный экипаж, напряженного Шенье, почти бессознательную Рамину…
Нет. Я не могу вернуться в такой мир. Я не хочу. Идти с Греем – смерть. Но не идти – ещё хуже. Это тоска, удушение.
–Шенье, подвиньтесь! Не один! – усмехнулась я.
Боцман смущённо и резво задергал телом, высвобождая мне больше места. Я подошла к краю платформы, не оглядываясь на капитана, но чувствуя на спине его взгляд. Один шаг туда и обратно. Закон и преступность! Свободы краткий миг и смерть, или медленное удушение?
Я не романтик. Я не люблю свободы краткий миг. Я вообще никого не люблю. Только звёзды, которые заставляли меня задирать голову с детства, которые заставили меня мечтать. Ну хорошо: похоже, не только звёзды…
Я резко, до того как Шенье или кто-либо другой успел сообразить, ударила ладонью по комнате отделения. Челнок дёрнуло, Шенье рванулся с места, но крышка – опустившаяся в секунду – прибила его порыв, и Шенье сполз на скамью, тупо глядя на меня. Он бил ладонью по стеклу, но совершенно напрасно. Взывал, словно я могла ещё что-то изменить. Общая суматоха в челноке, все оживились, не понимали моего порыва.
Я отошла от платформы – челнок уйдёт. Он не вернётся на корабль без ручного управления и закрытой платформы. С управлением у Шенье не гладко, да и утеряны драгоценные секунды. А платформу я закрываю, стараясь не смотреть на Грея.
–Дура! – ответствовал он с каким-то облегчением. – Я рад, но ты дура.
–Я тоже хочу быть свободной, – призналась я, – хоть и не знаю, что делать с ней, с этой свободой.
Грей молчал. Затем с видимым усилием он заставил себя сказать то, что должен был сказать:
–На Станции против меня начато расследование. Вернее, оно не против меня, но оно приведёт ко мне. Я узнал об этом не так давно, почти у самого отхода. Они выйдут на меня. Выяснят, что я торговал и провозил… там меня ждет трибунал. И тебя тоже. Я хотел тебя напугать. Я надеялся, что ты будешь разумна. Там, на Станции, ты попала бы под подозрение, если бы я исчез, и тогда ты бы сказала, что я подался в отступники и уговаривал тебя. А теперь – ты дура.
Его слова произвели на меня странное впечатление. От мути не осталось и следа, я расхохоталась:
–Могу выпрыгнуть отсюда в космос!
Грей явно чувствовал сожаление, что я так глупо попалась, хотя он сделал всё, чтобы этого не произошло. Но сделал в своей манере.
–Зря ты так. Я рад, что ты осталась, конечно, с тобой комфортно работать – я говорил. Но зря, Аманда, зря!
–хватит…– я коснулась его плеча, – пошли, выберем курс. Всё равно я уже ничего не сделаю. А впереди ещё кусочек свободы.
Не дожидаясь его шага за мной, я пошла сама, чувствуя необыкновенную легкость и какое-то безумное, детское и наивное счастье. Где-то впереди нас ждал трибунал, но сейчас он лишь ждал, а не висел пока над нашими головами.
Восемьдесят три, восемьдесят семь – удача. Шестьдесят – не туда, но засчитаю в победу. Тридцать второй – промах.
–Садимся! – голос Грея был холоден.
Посадка – это не совсем верный термин. Посадка имеется в виду на платформу или площадку, но в наших условиях, посадка – это выход из-под обвивающего окружения вражеских глыбин, уходит в крутое пике ловким «Секретом» и резкое выравнивание над платформой.
Это финал. Это победа. Триумф! И жизнь.
–Твою ж! – Шенье очнулся первым. – Рамина, не ной! Живы!
Я отсоединила от себя крепления – тело отозвалось болью, видимо, мне тоже досталось. Но, оглядев экипаж, я обнаружила, что, не считая обалдевшего и остекленевшего от страха судового врача, помрачневшего квартимейстера, трясущегося второго боцмана, сжавшихся в углу помощников, востороженно бранящегося старшего боцмана и зарёванной, жалкой Рамины – ничего с нами не случилось.
Грей тоже отсоединил крепления от кресла, глянул на экипаж:
–Все живы? Рамина, ау? Ты вся зеленая.
Рамину тошнило. Бедная девочка не так себе представляла путешествие. Судовой врач очнулся и метнулся всё-таки к ней, и я сползла с кресла, пользуясь паузой. Всё-таки, тело моё изрядно напряглось в этой борьбе, и сейчас ныло. Да и крепления не способствовали удобству.
–Жива? – тихо спросил Грей.
Я кивнула. Пусть творит дисциплинарное взыскание, я сейчас не могу ответить ему по инструкции.
–Команда! – Грей потерял ко мне интерес. – Корабль попал под метеорный поток и это говорит о том, что наша миссия завершена. Мы возвращаемся в Центр, на Станцию. Воспользоваться кораблём мы не можем, так как не знаем уровень его повреждений. Эвакуацию производим на челноке. Аманда – твоё командование. Шенье – твой старпом.
–А вы, капитан? – не понял Шенье, а я смотрела на Грея, смутно чувствуя, что меня где-то он всё-таки обманул.
–Я остаюсь с кораблём. Ожидаю команды Центра, – Грей улыбнулся. – Их распоряжение важнее всего.
–Но капитан…
–Это приказ! – в глазах Грея появился непроницаемый холод.
***
Эвакуация началась слаженно. На платформу под грозной тенью корабля спустили челнок, в него экстренный набор припасов, медикаментов и бортовые журналы. Грей повторил команду и первой в челнок принялись погружать бедную, заикающуюся от страха Рамину. Она вообще, похоже, не соображала, что происходит, цеплялась за боцмана и не желала его отпускать.
Я улучила момент и подошла к Грею.
–Что-то не так, старпом? – спросил он сухо.
Я покачала головой:
–Ты что-то задумал.
–Это обвинение?
–Это факт. – Я усовестилась. – Я не знаю, откуда взялся метеорный поток. Честно. Можешь проверить мои расчёты, там…
–Я знаю, – тихо, чтобы не слышал суетящийся возле нас Шенье, отозвался Грей. – У тебя идеальный расчёт. Был.
Я осеклась. Смутная догадка рождалась в мути мыслей, но я не могла поверить.
–Жаль, что он мне не нужен, – теперь он повернулся ко мне, и в его глазах появилось насмешливое, такое раздражающее меня выражение.
–Ты не…ты не поставил его! Не активировал расчёт! – догадалась я, и Грей сжал мне руку, чтобы я не выдавала его слишком громкой речью.
Теперь Грей склонился к моему лицу так, чтобы слышала уж точно одна я, и прошелестел:
–Мне нужен корабль. Для этого нужно было рискнуть. Пока вы уйдёте, пока Центр пошлёт за мной…и главное – всё по инструкции!
Он отпустил меня, а я поняла, что этот мерзавец оказался очень продуманным. Он действовал по инструкции самого Центра – в случае поломки, капитан всегда оставался с кораблем до распоряжений Центра. Отступники же, как правило. Либо поднимали мятеж, либо угоняли корабли во время миссий. Так же нагло. Задействуя паузу, положенную инструкцией не убегал никто!
И потом, когда Центр придёт сюда, и не найдёт Грея, правление решит, что произошла авария, или что грей не справился с поломкой корабля. Его поищут, а потом объявят погибшим, и он на своём «Секрете» будет свободен.
–Мерзавец! – я сжала зубы. – Ты рискнул всеми!
–Тише, – ласково отозвался Грей. – Я дал тебе шанс. Теперь ты свободна. Не запятнана.
–Старший помощник! Ждем только вас, – Шенье уловил разговор между нами и в приступе такта отошел к челноку, и уже спустившись, позвал меня.
–Иди, – Грей слегка подтолкнул меня в спину. – Иди, не рискуй. Это мой выбор. Выбор свободы и звёзд. Я ухожу из-под власти, которая мне чужда.
Я коснулась его руки в знак краткого почтения, подошла к платформе, глянула на бледный экипаж, напряженного Шенье, почти бессознательную Рамину…
Нет. Я не могу вернуться в такой мир. Я не хочу. Идти с Греем – смерть. Но не идти – ещё хуже. Это тоска, удушение.
–Шенье, подвиньтесь! Не один! – усмехнулась я.
Боцман смущённо и резво задергал телом, высвобождая мне больше места. Я подошла к краю платформы, не оглядываясь на капитана, но чувствуя на спине его взгляд. Один шаг туда и обратно. Закон и преступность! Свободы краткий миг и смерть, или медленное удушение?
Я не романтик. Я не люблю свободы краткий миг. Я вообще никого не люблю. Только звёзды, которые заставляли меня задирать голову с детства, которые заставили меня мечтать. Ну хорошо: похоже, не только звёзды…
Я резко, до того как Шенье или кто-либо другой успел сообразить, ударила ладонью по комнате отделения. Челнок дёрнуло, Шенье рванулся с места, но крышка – опустившаяся в секунду – прибила его порыв, и Шенье сполз на скамью, тупо глядя на меня. Он бил ладонью по стеклу, но совершенно напрасно. Взывал, словно я могла ещё что-то изменить. Общая суматоха в челноке, все оживились, не понимали моего порыва.
Я отошла от платформы – челнок уйдёт. Он не вернётся на корабль без ручного управления и закрытой платформы. С управлением у Шенье не гладко, да и утеряны драгоценные секунды. А платформу я закрываю, стараясь не смотреть на Грея.
–Дура! – ответствовал он с каким-то облегчением. – Я рад, но ты дура.
–Я тоже хочу быть свободной, – призналась я, – хоть и не знаю, что делать с ней, с этой свободой.
Грей молчал. Затем с видимым усилием он заставил себя сказать то, что должен был сказать:
–На Станции против меня начато расследование. Вернее, оно не против меня, но оно приведёт ко мне. Я узнал об этом не так давно, почти у самого отхода. Они выйдут на меня. Выяснят, что я торговал и провозил… там меня ждет трибунал. И тебя тоже. Я хотел тебя напугать. Я надеялся, что ты будешь разумна. Там, на Станции, ты попала бы под подозрение, если бы я исчез, и тогда ты бы сказала, что я подался в отступники и уговаривал тебя. А теперь – ты дура.
Его слова произвели на меня странное впечатление. От мути не осталось и следа, я расхохоталась:
–Могу выпрыгнуть отсюда в космос!
Грей явно чувствовал сожаление, что я так глупо попалась, хотя он сделал всё, чтобы этого не произошло. Но сделал в своей манере.
–Зря ты так. Я рад, что ты осталась, конечно, с тобой комфортно работать – я говорил. Но зря, Аманда, зря!
–хватит…– я коснулась его плеча, – пошли, выберем курс. Всё равно я уже ничего не сделаю. А впереди ещё кусочек свободы.
Не дожидаясь его шага за мной, я пошла сама, чувствуя необыкновенную легкость и какое-то безумное, детское и наивное счастье. Где-то впереди нас ждал трибунал, но сейчас он лишь ждал, а не висел пока над нашими головами.
