И все бы прошло, легли бы встревоженные тени обратно по углам жизни, откуда пришли, но у Филиппа начались кошмары, видимо, малый возраст не оставил у него четкой памяти о самой кошмарной ночи в его недолгой жизни, но все-таки что-то он запомнил.
Отец Блез поражался тому, как стойко Филипп переносит кошмары, и как мало задает он вопросы о своем доме и семье, все больше погружаясь в книги и изучение священных текстов. Священник позволил себе обмануться, подумав, что все грозы миновали, и кошмары когда-нибудь пройдут, но в эту ночь Филипп снова встревожил его обманный покой…
Отец Блез стоял над постелью безмятежно спящего Филиппа и улыбался – безмятежный сон ребенка стоил нынче дорого.
Может быть, все еще пройдет? Может быть, не так страшны предчувствия отца Блеза? Может быть, господь помилует Филиппа и не обрушит на него правды?
-Господи, пощади невинную душу! – прошептал отец Блез. Он давно молился за Филиппа и был готов молиться еще больше и яростнее, если бы только это помогло. – даруй ему, господи, покой в сердце и во сне, не отравляй его сердце местью…
Торопясь, отец Блез вышел от Филиппа, чувствуя, как зарождается новый день, как понемногу вползает сквозь узкие окна сероватый рассвет…
И совершенно не зная, что Филипп не спал, а лишь притворялся спящим, когда вошел отец Блез. Филипп выбрал путь тихого поиска, не желая тревожить и без того растревоженное сердце священника, вынужденно лгать во благо ребенка.
Отец Блез поражался тому, как стойко Филипп переносит кошмары, и как мало задает он вопросы о своем доме и семье, все больше погружаясь в книги и изучение священных текстов. Священник позволил себе обмануться, подумав, что все грозы миновали, и кошмары когда-нибудь пройдут, но в эту ночь Филипп снова встревожил его обманный покой…
***
Отец Блез стоял над постелью безмятежно спящего Филиппа и улыбался – безмятежный сон ребенка стоил нынче дорого.
Может быть, все еще пройдет? Может быть, не так страшны предчувствия отца Блеза? Может быть, господь помилует Филиппа и не обрушит на него правды?
-Господи, пощади невинную душу! – прошептал отец Блез. Он давно молился за Филиппа и был готов молиться еще больше и яростнее, если бы только это помогло. – даруй ему, господи, покой в сердце и во сне, не отравляй его сердце местью…
Торопясь, отец Блез вышел от Филиппа, чувствуя, как зарождается новый день, как понемногу вползает сквозь узкие окна сероватый рассвет…
И совершенно не зная, что Филипп не спал, а лишь притворялся спящим, когда вошел отец Блез. Филипп выбрал путь тихого поиска, не желая тревожить и без того растревоженное сердце священника, вынужденно лгать во благо ребенка.
