-Пусть учится, - Гилот пожал плечами. Он верил, что каждый Дознаватель должен знать работу всего своего участка, каждое его звено на себе. – К тому же, пока у Эды никто не сохранял своего молчания.
И снова привиделось Вильгельму то, что это его Катерина в подземельях, где-то стоит с какими-то жуткими чугунными раскаленными щипцами…
-Если желаете, могу подробно…- начал, было, Гилот таким обыкновенным тоном, словно речь шла о книгах, которые он прочел и теперь давал им подробную рекомендацию.
-Нет! – Вильгельм сорвался на слишком быструю реакцию и тут же пожалел об этом. Он глубоко вздохнул, - мой Дознаватель, я вызвал тебя не для отчета о твоих делах.
Дознаватель выразил вежливую заинтересованность.
-Скоро…- король прочистил горло, - да…скоро прибудет один гость. Знатный гость. Герцог Лагот…он – наш будущий союзник и я рассчитываю заключить с ним очень выгодное соглашение.
-Мой король, - Гилот снова улыбнулся этой своей жалящей улыбкой, - позвольте предположить, что вы рассчитываете скрепить это соглашение браком между вашей дочерью и герцогом?
Король Вильгельм даже побледнел. Эту новость он еще не сообщил даже своей дочери, все никак не знал, как подступиться к ней, к ее скромности, и только советникам своим он намекал, да у Кенота спрашивал о дозволении божьем…
-Мой король, - Гилот сохранял холодность и беспристрастность, - у нас везде есть люди. Мы умеем хранить тайны, и будем их хранить. И мы ждем вашего приказания.
-Ну, у вас…и методы, - Вильгельм словно бы позабыл, пораженный, что сам велел развить систему слежения и шпионства в королевстве, чтобы вылавливать опасные слухи и тех, кто их разносил. Его это устраивало, когда закрывали поэтов, памфлетистов и бардов, спевших что-то дурное о короле или о его деяниях. Но сейчас, когда дело коснулось его так глубоко и лично, он почувствовал, что даже король не может держать свои дела в тайне. В тайне от собственных слуг. Это неприятно поразило.
-Я, - Вильгельм сохранял лицо по первой своей задаче, - я требую, чтобы никакого дурного влияния на гостя не было. Требую, чтобы все опасные элементы, все, кто распевает наглую ложь, и передает друг другу нелепые слухи, всех…слышите? – всех убрали с улиц города до его прибытия и не выпускали до его отъезда!
Ожидаемый приказ. И Гилот, и Эда проворачивали такое не в первый раз. Разница была только в масштабе. Город так город, они справятся.
Дознаватели склонились в поклоне, принимая волю своего повелителя и выскользнули серыми тенями в коридор, а Вильгельм поежился, когда за ними закрылась, наконец, дверь и он остался в одиночестве: один на один со своими тяжелыми мыслями о будущем.
Эда ожидала, что Гилот выговорит ей в коридоре за несдержанность и то, что она посмела выказать удивление. Но нет – Гилот только в подземельях, где власть его была сильнее власти короля, сказал ей:
-То, что удивление показываешь – дурной тон.
-Да, прости, - Эда вздохнула, - я пытаюсь быть сдержанной, как ты учишь, пытаюсь, но я не могу. Может быть, я слишком юна для того, чтобы представать перед королем.
-Глупости, - холодно возразил Дознаватель. – Ты научишься, если не будешь лениться и будешь стараться.
-Я вовсе…- Эда даже обиделась. Она никогда не ленилась именно учиться: все законы, указы, кодификаторы королевства девушка знала наизусть, легко вызывала в памяти нужное условие для ареста или освобождения, но вот сдержанности ей действительно иногда не хватало.
-А вот то, - продолжил Гилот ровным голосом, - что ты ответила королю в подробности, это хорошо. Молодец.
-Чего? – Эда даже забыла поприветствовать караульного, мимо которого проходила, так велико было ее удивление. Гилот хвалил кого-то редко, полагая, что хорошее выполнение работы – это то, за что хвалить не следует, ведь так и должно быть у преданного человека. Ей же похвала и вовсе доставалась реже, потому что Гилот полагал ее своей преемницей, а, следовательно, и спрашивал куда жестче.
-Так и поступай впредь, - разъяснил Дознаватель, - впрочем, к делу. Того автора, ну, что взяли, я отдаю тебе.
-С утра приступлю, - Эда взяла себя в руки и прошла вперед, когда Гилот посторонился, пропуская ее, - зайду к нему.
-Воля твоя, - не стал спорить Гилот, - но подумай о двух вещах: первая – это то, что завтра с утра начнем новую линию работ. Слышала, что сказал король? Герцог Лагот не должен столкнуться с проявлением какого-то…беззакония.
-Это понятно, - Эда толкнула дверь в свой кабинет, он был ближе кабинета Гилота и Дознаватель последовал за ней. – Встряхнем шпионские сети, потревожим, кого надо, попугаем…не в первый раз.
-Не в первый, - не стал спорить Гилот, устраиваясь в кресле, - у тебя есть что выпить?
-Всегда, - признала Эда и полезла в тумбочку за янтарной медовухой, стараясь, чтобы Гилот не увидел, сколько на самом деле у нее бутылок есть в наличии. Нет, она не сомневалась, что он знает правду, но вот демонстрировать ее не хотела.
-Спасибо, - Гилот откупорил свою бутылку, вежливо открыл ученице и подтолкнул к ней. – Эда, вопрос состоит не в том даже, чтобы сделать работу, которую нам поручили, а в том, чтобы сделать ее хорошо.
-Я что, плохо работаю? – Эда отпила большой глоток из бутылки, - нет, ты скажи…
-И все успеть, - улыбнулся Гилот, прикладываясь к своей бутылке. – Дело твое. Впрочем, я хочу, чтобы ты подумала еще и о второй вещи.
-Ну? – Эда уже понимала, куда клонит Гилот, но ей не хотелось под конец дня ползти в допросную комнату.
-Этот… автор, - Гилот щелкнул пальцами, подбирая достаточно оскорбительное слово, которое звучало оскорблением лишь по тону, - этот…памфлетист сегодня в тюрьме первый день. Ночью он здесь еще не был. Первая ночь самая страшная.
-Ладно, поняла, - Эда вздохнула, - сейчас, допьем, и я пошла, попугаю человека.
-Он не человек, он враг! – жестко поправил Дознаватель. – Я требую, чтобы ты держала это в уме постоянно.
-Сейчас допьем, и я пойду, попугаю этого врага, - поправилась девушка.
-Верно, - Гилот удовлетворенно кивнул, довольный ее словами и решением. – Покажи ему перспективы, а потом ночь в камере сделает свое дело. К утру, даст небо, и заговорит. Без пыток заговорит. В суде не любят судить тех, кто…поломан.
-Иногда не остается выхода, - Эда не разделяла довольства наставника ее решением, прекрасно понимая, что вечер накрылся. Жаль, у нее были планы!
-Теперь о деле, - Гилот отбросил всякое удовольствие и даже бутылку отставил в сторону, словно она могла ему помешать думать, - о герцоге Лаготе.
-Да? – Эда перебралась за своё место напротив Гилота, вытащила пергамент и приготовилась делать пометки.
-К герцогу нужно приставить наших людей, - Гилот загнул большой палец. – Это обязательно.
-Классика, - фыркнула Эда, расчерчивая перо по пергаменту. – Ну…кого? Я предлагаю Альвана. Он неплох в обращении с оружием, предан, молчалив и не будет раздражать.
-А еще он имеет любовницу, которая когда-то увивалась вокруг герцога Лагота, - хмыкнул Гилот. – Не вариант. Женщины могут затаивать обиды на годы.
-Чего? Обалдеть, - Эда вытаращилась на наставника, - это когда было-то?
-Четыре с половиной года назад. Она была богатой, но не знатной невестой для одного бедного дворянина, по итогу – встретила дама Лагота, влюбилась в него и попыталась из невесты для одного бедного дворянина стать невестой богатого герцогского сынка. Не вышло, но было весело.
-А с Альваном-то она как связалась? - недоумевала Эда.
-Бедный дворянин решил, что она ему к черту не сдалась такая. Его Величество Вильгельм вскоре издал указ о повышении налога на ввоз товаров, а тут как раз у ее отца дела пошатнулись…так у торговцев бывает. В целом, пришлось ей заметно понизить свои требования. Вышла за горожанина, а он два года назад проходил по делу, которое Альван вел.
-Интересно, - Эда не сдержала смешка, - а ты все это как помнишь?
-По долгу службы, - серьезно ответил Гилот, - я предлагаю поставить к Лаготу Тарда.
-Тард занят на ведении дела о фальшивомонетчике из Красного Двора, если только тот же Альван его подменит…
-Подменит, - решил Гилот. – Значит, Тарда приставляем к Лаготу как свиту.
-Может быть еще Паэна? – неуверенно предложила Эда, поставив в пергаменте две буквы: «Т» и «Л» и соединяя их линией.
-Разумеется, Паэна! – Гилот даже закивал, подтверждая решимость, и Эда провела от буквы «Л» еще одну линию, и надписала буковку «П».
-Это в свиту, - сказала она, - а…в тень? Может быть, Мэтта? У него, конечно, мрачное чувство юмора, но он умеет не обнаруживать себя и держаться близко.
Гилот не ответил, только щелкнул пальцами и Эда, угадав его согласие, чуть в стороне на пергаменте написала букву «М» и обвела ее в круг.
-И Фалько, - решил Дознаватель. Эда кивнула и напротив буквы «М» на пергменте появилась еще буква «Ф». – Только…
-Они не будут знать друг о друге, - заверила Эда, угадывая его мысли.
Гилот оглядел пергамент и покачал головой:
-И ты, Эда.
-Я? – Эда даже не сдержала удивления, опять. – Но почему я?
-Профессионалы, - коротко ответил Гилот, - я буду страховать общую сеть, а ты, Мэтт, Фалько, Паэн и Тард будете кружить вокруг Лагота. К тому же, я рекомендую тебе открыто заявить о том, кто ты.
-Он откажется, - Эда покачала головой. – Решит, что мы вокруг него охрану собрали.
-Именно по этой причине – ты, - Гилот был терпелив, всегда ужасно терпелив. – Ты девушка, молодая, из дознавателей…ему будет интересно. Ты должна быть у него на виду, так и скажешь, что, дескать, ты его проводник.
-Его Величество возражать не будет?- Эда улыбнулась, представляя, как «обрадуется» король, который не любит появления вокруг себя Дознавателей, узнав, что Гилот планирует приставить к гостю кучу народа. Впрочем, он сам и поручил ведь – никаких беззаконий. Они будут рядом и все предотвратят.
-Я найду слова, чтобы убедить его, - Гилот не колебался. Он знал силу своего убеждения и слабости Вильгельма, как человека. Вильгельм предпочитал перестраховываться, если была такая возможность, а потому не стоило ожидать с его стороны препятствий.
-Хорошо, - Эда окончательно сдалась, - побуду в свите герцога, если он меня не придушит…шучу. Что мне следует о нем знать?
-Пока у меня немного информации, - признал Дознаватель с едва заметной досадой, - почти все отмечают, что у него жестокие речи, неколебимость в деяниях, он человек слова, знатен, богат. Любит верховую охоту.
-Только не говори, что наш король хочет предложить ему поохотиться! – взмолилась Эда.
-Скорее всего, - жестко отозвался Гилот, - и ты поедешь тоже.
Эда драматично уронила руки на стол и сложила на них голову с приглушенным стоном – в седле, особенно в женском, она держалась ужасно.
-Ну, ничего, - Гилот попытался приободрить ученицу, - представь лучше, как в седле будет смотреться Фалько…
Эда подумала, призвала все свое воображение на помощь и фыркнула от смеха. Фалько в жизни боялся только одного – лошадей. Он был незаменим дознавателем, хорошим слугой, но вот лошади вызывали в нем страх. Когда ему приходилось все же садиться в седло, он натягивал поводья, наматывал их на руку и держал руки на весу долгие минуты, боясь хоть на мгновение расслабить пальцы.
-Тебе пора в камеру, к этому…памфлетисту, - напомнил Гилот и поднялся сам, чтобы выйти из кабинета и оставить Эде пару минут на то, чтобы прийти в себя и подготовиться к допросу.
Эда не подняла головы от бумаг, когда в допросную ввели, наконец «этого…памфлетиста». Это был ее ход. Она только едва указала на стул перед собою, к которому профессионально и молча дознаватели приковали памфлетиста и отступили за его спину, скрываясь в тени.
Эда закончила писать строку (которая, на деле была не проблеском в деле, а только фразой: «как же я хочу спать», написанную в одно слово и зеркально), и закрыла папку, после чего только бросила помощникам:
-Ступайте за дверь, я позову.
Дознаватели кивнули и вышли ровно и хмуро, ничем не выделяясь среди стен в своих серых нарядах.
Эда впервые взглянула на своего подопечного.
У него оказался очень приятный лик, будто бы высеченный из ровного и равнодушного к своей участи мрамора. Черты лица благородно-спокойные, высокий лоб, ясный взгляд, золотистые волосы почти что по плечи. Развитая мускулатура, плотно сжатые губы – он не выдавал своего беспокойства и страха.
«Либо этот человек храбрился, либо не осознавал своего положения, либо был готов к любой участи. Последнее – хуже всего. Пусть он просто окажется глупцом!» - подумала про себя Эда, но заговорила совсем о другом:
-Добрый вечер.
Подопечный взглянул на нее так ясно, как и прежде, и нельзя было сказать, удивился он или нет такому началу.
-Меня зовут Эда, - продолжила девушка, откидываясь на спинку стула, - я – дознаватель короля Вильгельма, и я верю в то, что вы находитесь здесь невиновно.
-Дознаватель? – низким голосом осведомился мужчина, и Эда мысленно поставила себе плюсик – контакт уже налаживался, прогресс не за горами!
-Да, - подтвердила она спокойно, - а что вас удивило?
-Вы – женщина! – он сказал это даже с обидой, и Эда почуяла, что путь выбран верный.
-Спасибо, я тоже это заметила, - фыркнула дознаватель, приблизилась к столешнице и заговорщическим тоном продолжила, - а вы что, думали, у нас здесь сплошь и рядом только злые-злые шрамированные мужчины с дубинами калеными щипцами ходят? Мы ведем следствие!
-И пытаете людей, - напомнил подопечный.
Эда не стала спорить:
-Да. Да, пытаем, когда люди не идут на контакт. Вот вы…да, вот вы! Знаете, каких трудов мне стоило отговорить Королевского Дознавателя от вашей пытки? Вы молчите, не говорите и слова, и не называете имени, а между тем, вас считают преступником. Что же вы делаете? Не предпринимаете и попытки оправдаться? Глупо! Любого можно сломать и любого можно разговорить, не вы первый такой храбрец даже на моей, тонкой и женской памяти…
Эда перевела дух, отмечая с удовольствием, что сомнение у ее собеседника зародилось и взгляд, прежде ясный, слегка затуманился.
-Мы предпринимаем пытки редко, - продолжала она, не желая упускать своей добычи, - те, кто грешат по воровству, по мошенничеству, как правило, сознаются и начинают просить милости у короля и суда. К ним пытка не нужна…
Эда не стала добавлять о том, что иногда суд назначал в качестве наказания за некоторые виды и случаи преступлений пытку, которую приводили дознаватели и продолжила также бодро:
-Есть те, кто по глупости во что-то влип, или же…был оговорен! Таких пытать тоже смысла нет. а те, кто протестует против короля, кто желает его низложения и выходит говорить об этом в народ, как правило, отличается должной храбростью, чтобы без пытки признать свои взгляды. Иногда их даже не остановить – бумагу подносить не успеваем, а они все пишут и пишут свои гневные речи!
Эда выдохнула и заговорила уже спокойнее:
-Так что – пытки редки. А вы…ну чего вы упрямитесь? Исполнитель гнусного памфлета, который порочит честь короля Вильгельма, показывает на вас, как на автора и клянется, что только исполнял свою роль за деньги. Уже этого достаточно для того, чтобы отправить вас на суд без вашего права на защиту, но я здесь. Пользуйтесь же случаем!
Подопечный немного подумал и кивнул, видимо, примиряясь с какой-то мыслью:
И снова привиделось Вильгельму то, что это его Катерина в подземельях, где-то стоит с какими-то жуткими чугунными раскаленными щипцами…
-Если желаете, могу подробно…- начал, было, Гилот таким обыкновенным тоном, словно речь шла о книгах, которые он прочел и теперь давал им подробную рекомендацию.
-Нет! – Вильгельм сорвался на слишком быструю реакцию и тут же пожалел об этом. Он глубоко вздохнул, - мой Дознаватель, я вызвал тебя не для отчета о твоих делах.
Дознаватель выразил вежливую заинтересованность.
-Скоро…- король прочистил горло, - да…скоро прибудет один гость. Знатный гость. Герцог Лагот…он – наш будущий союзник и я рассчитываю заключить с ним очень выгодное соглашение.
-Мой король, - Гилот снова улыбнулся этой своей жалящей улыбкой, - позвольте предположить, что вы рассчитываете скрепить это соглашение браком между вашей дочерью и герцогом?
Король Вильгельм даже побледнел. Эту новость он еще не сообщил даже своей дочери, все никак не знал, как подступиться к ней, к ее скромности, и только советникам своим он намекал, да у Кенота спрашивал о дозволении божьем…
-Мой король, - Гилот сохранял холодность и беспристрастность, - у нас везде есть люди. Мы умеем хранить тайны, и будем их хранить. И мы ждем вашего приказания.
-Ну, у вас…и методы, - Вильгельм словно бы позабыл, пораженный, что сам велел развить систему слежения и шпионства в королевстве, чтобы вылавливать опасные слухи и тех, кто их разносил. Его это устраивало, когда закрывали поэтов, памфлетистов и бардов, спевших что-то дурное о короле или о его деяниях. Но сейчас, когда дело коснулось его так глубоко и лично, он почувствовал, что даже король не может держать свои дела в тайне. В тайне от собственных слуг. Это неприятно поразило.
-Я, - Вильгельм сохранял лицо по первой своей задаче, - я требую, чтобы никакого дурного влияния на гостя не было. Требую, чтобы все опасные элементы, все, кто распевает наглую ложь, и передает друг другу нелепые слухи, всех…слышите? – всех убрали с улиц города до его прибытия и не выпускали до его отъезда!
Ожидаемый приказ. И Гилот, и Эда проворачивали такое не в первый раз. Разница была только в масштабе. Город так город, они справятся.
Дознаватели склонились в поклоне, принимая волю своего повелителя и выскользнули серыми тенями в коридор, а Вильгельм поежился, когда за ними закрылась, наконец, дверь и он остался в одиночестве: один на один со своими тяжелыми мыслями о будущем.
Часть 3
Эда ожидала, что Гилот выговорит ей в коридоре за несдержанность и то, что она посмела выказать удивление. Но нет – Гилот только в подземельях, где власть его была сильнее власти короля, сказал ей:
-То, что удивление показываешь – дурной тон.
-Да, прости, - Эда вздохнула, - я пытаюсь быть сдержанной, как ты учишь, пытаюсь, но я не могу. Может быть, я слишком юна для того, чтобы представать перед королем.
-Глупости, - холодно возразил Дознаватель. – Ты научишься, если не будешь лениться и будешь стараться.
-Я вовсе…- Эда даже обиделась. Она никогда не ленилась именно учиться: все законы, указы, кодификаторы королевства девушка знала наизусть, легко вызывала в памяти нужное условие для ареста или освобождения, но вот сдержанности ей действительно иногда не хватало.
-А вот то, - продолжил Гилот ровным голосом, - что ты ответила королю в подробности, это хорошо. Молодец.
-Чего? – Эда даже забыла поприветствовать караульного, мимо которого проходила, так велико было ее удивление. Гилот хвалил кого-то редко, полагая, что хорошее выполнение работы – это то, за что хвалить не следует, ведь так и должно быть у преданного человека. Ей же похвала и вовсе доставалась реже, потому что Гилот полагал ее своей преемницей, а, следовательно, и спрашивал куда жестче.
-Так и поступай впредь, - разъяснил Дознаватель, - впрочем, к делу. Того автора, ну, что взяли, я отдаю тебе.
-С утра приступлю, - Эда взяла себя в руки и прошла вперед, когда Гилот посторонился, пропуская ее, - зайду к нему.
-Воля твоя, - не стал спорить Гилот, - но подумай о двух вещах: первая – это то, что завтра с утра начнем новую линию работ. Слышала, что сказал король? Герцог Лагот не должен столкнуться с проявлением какого-то…беззакония.
-Это понятно, - Эда толкнула дверь в свой кабинет, он был ближе кабинета Гилота и Дознаватель последовал за ней. – Встряхнем шпионские сети, потревожим, кого надо, попугаем…не в первый раз.
-Не в первый, - не стал спорить Гилот, устраиваясь в кресле, - у тебя есть что выпить?
-Всегда, - признала Эда и полезла в тумбочку за янтарной медовухой, стараясь, чтобы Гилот не увидел, сколько на самом деле у нее бутылок есть в наличии. Нет, она не сомневалась, что он знает правду, но вот демонстрировать ее не хотела.
-Спасибо, - Гилот откупорил свою бутылку, вежливо открыл ученице и подтолкнул к ней. – Эда, вопрос состоит не в том даже, чтобы сделать работу, которую нам поручили, а в том, чтобы сделать ее хорошо.
-Я что, плохо работаю? – Эда отпила большой глоток из бутылки, - нет, ты скажи…
-И все успеть, - улыбнулся Гилот, прикладываясь к своей бутылке. – Дело твое. Впрочем, я хочу, чтобы ты подумала еще и о второй вещи.
-Ну? – Эда уже понимала, куда клонит Гилот, но ей не хотелось под конец дня ползти в допросную комнату.
-Этот… автор, - Гилот щелкнул пальцами, подбирая достаточно оскорбительное слово, которое звучало оскорблением лишь по тону, - этот…памфлетист сегодня в тюрьме первый день. Ночью он здесь еще не был. Первая ночь самая страшная.
-Ладно, поняла, - Эда вздохнула, - сейчас, допьем, и я пошла, попугаю человека.
-Он не человек, он враг! – жестко поправил Дознаватель. – Я требую, чтобы ты держала это в уме постоянно.
-Сейчас допьем, и я пойду, попугаю этого врага, - поправилась девушка.
-Верно, - Гилот удовлетворенно кивнул, довольный ее словами и решением. – Покажи ему перспективы, а потом ночь в камере сделает свое дело. К утру, даст небо, и заговорит. Без пыток заговорит. В суде не любят судить тех, кто…поломан.
-Иногда не остается выхода, - Эда не разделяла довольства наставника ее решением, прекрасно понимая, что вечер накрылся. Жаль, у нее были планы!
-Теперь о деле, - Гилот отбросил всякое удовольствие и даже бутылку отставил в сторону, словно она могла ему помешать думать, - о герцоге Лаготе.
-Да? – Эда перебралась за своё место напротив Гилота, вытащила пергамент и приготовилась делать пометки.
-К герцогу нужно приставить наших людей, - Гилот загнул большой палец. – Это обязательно.
-Классика, - фыркнула Эда, расчерчивая перо по пергаменту. – Ну…кого? Я предлагаю Альвана. Он неплох в обращении с оружием, предан, молчалив и не будет раздражать.
-А еще он имеет любовницу, которая когда-то увивалась вокруг герцога Лагота, - хмыкнул Гилот. – Не вариант. Женщины могут затаивать обиды на годы.
-Чего? Обалдеть, - Эда вытаращилась на наставника, - это когда было-то?
-Четыре с половиной года назад. Она была богатой, но не знатной невестой для одного бедного дворянина, по итогу – встретила дама Лагота, влюбилась в него и попыталась из невесты для одного бедного дворянина стать невестой богатого герцогского сынка. Не вышло, но было весело.
-А с Альваном-то она как связалась? - недоумевала Эда.
-Бедный дворянин решил, что она ему к черту не сдалась такая. Его Величество Вильгельм вскоре издал указ о повышении налога на ввоз товаров, а тут как раз у ее отца дела пошатнулись…так у торговцев бывает. В целом, пришлось ей заметно понизить свои требования. Вышла за горожанина, а он два года назад проходил по делу, которое Альван вел.
-Интересно, - Эда не сдержала смешка, - а ты все это как помнишь?
-По долгу службы, - серьезно ответил Гилот, - я предлагаю поставить к Лаготу Тарда.
-Тард занят на ведении дела о фальшивомонетчике из Красного Двора, если только тот же Альван его подменит…
-Подменит, - решил Гилот. – Значит, Тарда приставляем к Лаготу как свиту.
-Может быть еще Паэна? – неуверенно предложила Эда, поставив в пергаменте две буквы: «Т» и «Л» и соединяя их линией.
-Разумеется, Паэна! – Гилот даже закивал, подтверждая решимость, и Эда провела от буквы «Л» еще одну линию, и надписала буковку «П».
-Это в свиту, - сказала она, - а…в тень? Может быть, Мэтта? У него, конечно, мрачное чувство юмора, но он умеет не обнаруживать себя и держаться близко.
Гилот не ответил, только щелкнул пальцами и Эда, угадав его согласие, чуть в стороне на пергаменте написала букву «М» и обвела ее в круг.
-И Фалько, - решил Дознаватель. Эда кивнула и напротив буквы «М» на пергменте появилась еще буква «Ф». – Только…
-Они не будут знать друг о друге, - заверила Эда, угадывая его мысли.
Гилот оглядел пергамент и покачал головой:
-И ты, Эда.
-Я? – Эда даже не сдержала удивления, опять. – Но почему я?
-Профессионалы, - коротко ответил Гилот, - я буду страховать общую сеть, а ты, Мэтт, Фалько, Паэн и Тард будете кружить вокруг Лагота. К тому же, я рекомендую тебе открыто заявить о том, кто ты.
-Он откажется, - Эда покачала головой. – Решит, что мы вокруг него охрану собрали.
-Именно по этой причине – ты, - Гилот был терпелив, всегда ужасно терпелив. – Ты девушка, молодая, из дознавателей…ему будет интересно. Ты должна быть у него на виду, так и скажешь, что, дескать, ты его проводник.
-Его Величество возражать не будет?- Эда улыбнулась, представляя, как «обрадуется» король, который не любит появления вокруг себя Дознавателей, узнав, что Гилот планирует приставить к гостю кучу народа. Впрочем, он сам и поручил ведь – никаких беззаконий. Они будут рядом и все предотвратят.
-Я найду слова, чтобы убедить его, - Гилот не колебался. Он знал силу своего убеждения и слабости Вильгельма, как человека. Вильгельм предпочитал перестраховываться, если была такая возможность, а потому не стоило ожидать с его стороны препятствий.
-Хорошо, - Эда окончательно сдалась, - побуду в свите герцога, если он меня не придушит…шучу. Что мне следует о нем знать?
-Пока у меня немного информации, - признал Дознаватель с едва заметной досадой, - почти все отмечают, что у него жестокие речи, неколебимость в деяниях, он человек слова, знатен, богат. Любит верховую охоту.
-Только не говори, что наш король хочет предложить ему поохотиться! – взмолилась Эда.
-Скорее всего, - жестко отозвался Гилот, - и ты поедешь тоже.
Эда драматично уронила руки на стол и сложила на них голову с приглушенным стоном – в седле, особенно в женском, она держалась ужасно.
-Ну, ничего, - Гилот попытался приободрить ученицу, - представь лучше, как в седле будет смотреться Фалько…
Эда подумала, призвала все свое воображение на помощь и фыркнула от смеха. Фалько в жизни боялся только одного – лошадей. Он был незаменим дознавателем, хорошим слугой, но вот лошади вызывали в нем страх. Когда ему приходилось все же садиться в седло, он натягивал поводья, наматывал их на руку и держал руки на весу долгие минуты, боясь хоть на мгновение расслабить пальцы.
-Тебе пора в камеру, к этому…памфлетисту, - напомнил Гилот и поднялся сам, чтобы выйти из кабинета и оставить Эде пару минут на то, чтобы прийти в себя и подготовиться к допросу.
Часть 4
Эда не подняла головы от бумаг, когда в допросную ввели, наконец «этого…памфлетиста». Это был ее ход. Она только едва указала на стул перед собою, к которому профессионально и молча дознаватели приковали памфлетиста и отступили за его спину, скрываясь в тени.
Эда закончила писать строку (которая, на деле была не проблеском в деле, а только фразой: «как же я хочу спать», написанную в одно слово и зеркально), и закрыла папку, после чего только бросила помощникам:
-Ступайте за дверь, я позову.
Дознаватели кивнули и вышли ровно и хмуро, ничем не выделяясь среди стен в своих серых нарядах.
Эда впервые взглянула на своего подопечного.
У него оказался очень приятный лик, будто бы высеченный из ровного и равнодушного к своей участи мрамора. Черты лица благородно-спокойные, высокий лоб, ясный взгляд, золотистые волосы почти что по плечи. Развитая мускулатура, плотно сжатые губы – он не выдавал своего беспокойства и страха.
«Либо этот человек храбрился, либо не осознавал своего положения, либо был готов к любой участи. Последнее – хуже всего. Пусть он просто окажется глупцом!» - подумала про себя Эда, но заговорила совсем о другом:
-Добрый вечер.
Подопечный взглянул на нее так ясно, как и прежде, и нельзя было сказать, удивился он или нет такому началу.
-Меня зовут Эда, - продолжила девушка, откидываясь на спинку стула, - я – дознаватель короля Вильгельма, и я верю в то, что вы находитесь здесь невиновно.
-Дознаватель? – низким голосом осведомился мужчина, и Эда мысленно поставила себе плюсик – контакт уже налаживался, прогресс не за горами!
-Да, - подтвердила она спокойно, - а что вас удивило?
-Вы – женщина! – он сказал это даже с обидой, и Эда почуяла, что путь выбран верный.
-Спасибо, я тоже это заметила, - фыркнула дознаватель, приблизилась к столешнице и заговорщическим тоном продолжила, - а вы что, думали, у нас здесь сплошь и рядом только злые-злые шрамированные мужчины с дубинами калеными щипцами ходят? Мы ведем следствие!
-И пытаете людей, - напомнил подопечный.
Эда не стала спорить:
-Да. Да, пытаем, когда люди не идут на контакт. Вот вы…да, вот вы! Знаете, каких трудов мне стоило отговорить Королевского Дознавателя от вашей пытки? Вы молчите, не говорите и слова, и не называете имени, а между тем, вас считают преступником. Что же вы делаете? Не предпринимаете и попытки оправдаться? Глупо! Любого можно сломать и любого можно разговорить, не вы первый такой храбрец даже на моей, тонкой и женской памяти…
Эда перевела дух, отмечая с удовольствием, что сомнение у ее собеседника зародилось и взгляд, прежде ясный, слегка затуманился.
-Мы предпринимаем пытки редко, - продолжала она, не желая упускать своей добычи, - те, кто грешат по воровству, по мошенничеству, как правило, сознаются и начинают просить милости у короля и суда. К ним пытка не нужна…
Эда не стала добавлять о том, что иногда суд назначал в качестве наказания за некоторые виды и случаи преступлений пытку, которую приводили дознаватели и продолжила также бодро:
-Есть те, кто по глупости во что-то влип, или же…был оговорен! Таких пытать тоже смысла нет. а те, кто протестует против короля, кто желает его низложения и выходит говорить об этом в народ, как правило, отличается должной храбростью, чтобы без пытки признать свои взгляды. Иногда их даже не остановить – бумагу подносить не успеваем, а они все пишут и пишут свои гневные речи!
Эда выдохнула и заговорила уже спокойнее:
-Так что – пытки редки. А вы…ну чего вы упрямитесь? Исполнитель гнусного памфлета, который порочит честь короля Вильгельма, показывает на вас, как на автора и клянется, что только исполнял свою роль за деньги. Уже этого достаточно для того, чтобы отправить вас на суд без вашего права на защиту, но я здесь. Пользуйтесь же случаем!
Подопечный немного подумал и кивнул, видимо, примиряясь с какой-то мыслью:
