Не помня себя от ярости, он выхватил из черного угла метлу и хлестанул по воздуху, и принялся бить Тень, которая, не ожидала подобной встречи и теперь улепетывала под скамьями. В конце концов, Тень забилась в дальний угол скамьи, но Мэтт не был человеком, который позволит себе остановиться на полпути. Он резво лег на пол и принялся тыкать метлою под скамью…Тень вырвалась, переломив древко и побежала, сшибая по пути множество предметов, надеясь, что это остановит священника.
Но священник ловко перепрыгивал через летевшие стулья, подсвечники и потрясал поломанной метлой:
-Стой, именем Господа! Стой, тварь божья! Стой, я тебя сейчас очищать буду…
Тень истошно заверещала и нырнула, наконец, в спасительную стену и мгновенно ушла в свой мирок, где свернулась колечком и принялась, жалобно поскуливая, рассказывать другим Теням, что с нею было.
А Марсер взял святой воды, несвятую тряпку, намочил тряпку и принялся протирать стену. Тут уже все Тени заскулили и забились подальше, понимая, что на некоторое время этот проход для них закрыт.
А Дама пришла в себя и испуганно воззрилась на Мэтта, тяжело дышавшего, но довольного собою.
-Что это было, святой отец?
-Демон блудливости, - отозвался Марсер. – Я слушаю вас…
-Нет, - дама, бледная и дрожащая, поднялась со скамьи и, пошатываясь, вышла из исповедальни, зарекаясь изменять мужу, ведь бедняжка решила, что демон пришел за нею. Через пару месяцев она даже смогла немного его полюбить, но про свою внезапную перемену никогда не рассказывала, вздрагивая всякий раз, когда раздавался странный шум…
Моргана, узнав о погоне, хохотала так громко и яростно, что чуть не перевернула кувшин с вином. Мелеагант мрачно гладил обиженных теней, который на все голоса, мурьками и шипением рассказывали ему про плохого священника.
-Лучше бы помогла! – огрызнулся Мелеагант.
-Завтра я к нему пойду на исповедь, - пообещала Моргана.
И ведь пришла.
Она начала свою исповедь доброжелательно принявшему ее Мэтту с рассказа об ужасах своего детства, о своих травмах и кошмарах. Увлекшись, рассказала ему о своих грехах на Тракте, об убийствах и преступлениях, о жизни в трактире Гайи, а потом добавила:
-А еще я любовница своего сводного брата, которого поклялась уничтожить, но больше не хочу.
Мэтт слушал и слушал, не выражая ничего, кроме сочувствия, а затем спросил:
-Скажи, Моргана, ты когда-нибудь говорила с кем-то так искренне, как со мной?
-Нет, - призналась Моргана, которая и не заметила, как в беседе они провели в исповедальне уже три часа. Ей легко было говорить… - Я всегда молчала обо всем. То есть, в целом…
Она вдруг смутилась.
-Жизнь человека не состоит из плохого и хорошего, - промолвил Марсер спокойно и ясно взглянул на фею, - она состоит из того, что он сам определяет для себя плохим и хорошим. Наши пути намечены до нашего рождения, но не определены до конца. Я грешил и я добродетельствовал. ты грешила и добродетельствовала. Иногда я совершал неправедные вещи, которые казались мне верными и наоборот, уклонялся от того, что казалось мне неправедным… но Бог не держит на земле тех, в ком не нуждается, а ты миновала множество смертей и живешь, а значит – ты идешь по своему пути.
-Но ведь я буду гореть в аду? – она спросила это как-то странно. Так в первый и в последний раз она спросила у мамы, когда ей было пять лет и она случайно сломала медальон отца и вообразила себе на мгновение, что из-за этого ей гореть в аду, ведь мама говорила, что те, кто совершают зло, горят в нем.
Моргана даже не помнила этого. До последних секунд. А теперь – на нее нахлынуло. Какие-то слова оказались страшным ключом, который вломился в замаскированную под черствость скважину сердца и…
На Моргану пахнуло сиренью – белой, душистой. Моргане показалось, что кто-то знакомо коснулся ее волос и женский лучистый голос донесся до нее из пустоты:
-Пусть дороги берегут тебя от зла,
И судьба твоя будет светла,
Без слезы, муки и горя.
Запомни – в небе есть звезда,
Она будет вести тебя всегда
К твоему морю…
А в море тебя ждет судьба,
И вся земная суета
Слез твоих не стоит.
Осень и лето сплетут года,
Силой нальется твоя краса,
И на пути ждет тебя воин…
Все это хлестануло по Моргане. А финалом, добивая ее, донесся издалека, из детских лет смех – мужской, ясный и громкий.
«отец» - прошелестело в мыслях Морганы и она, не помня себя, бросилась прочь из исповедальни и, за первым же поворотом коридора разрыдалась.
Мелеагант нашел в себе силы промолчать и не ехидничать над ее провалом. Так кончилась вторая неделя.
Третья неделя заставила Уриена встревожиться. Он прознал от послушников и придворных слухов, что новый священник Мэтт Марсер не так просто и борется с какими-то чертями…
И Уриен клясться был готов, что знает этих чертей. Пришлось и ему заручаться союзником.
Лилиан – возлюбленная Мелеаганта, официальная его фаворитка, таящаяся от своей славы, пришла совершенно в нецелительскую ярость и взбесилась:
-Он с ума сошел? Издеваться над человеком?!
-Вот-вот, - не вовремя поддакнул Уриен и следующий поток обрушился на него:
-Что тебе «вот-вот»? ты поспорил на него!
Уриен с трудом уговорил Лилиан не скандалить с Мелеагантом. Вместо этого он попросил Мэтту дать понять, что всем издевкам Мелеаганта придет конец, надо подождать лишь немного и тогда…
Уриен не успел продумать, что «тогда», но помня о том, что Моргана в минуту, когда не знала, что сказать. Многозначительно смотрела, попытался посмотреть также. Лилиан воззрилась на него с подозрением, но кивнула:
-Поговорю.
И она поговорила. В тот же день, не откладывая. Выложила ему про пари принца и графа, про теней…
И испуганно вжала голову в плечи, боясь, что Мэтт рассердится на нее, на ее принца, на земли. На всех них, грешных.
Но Мэтт улыбнулся:
-Хвала Небесам, что это у вас только по случаю моего приезда!
Затем потрепал Лилиан по волосам и жестом разрешил ей идти. Лилиан озадаченно молчала.
А Мелеагант лишь задумчиво продолжал изучать отчеты о священнике. Вечером же спросил у Лилиан:
-Ты была у священника?
-Мне нужно быть у него вперед всех, - мрачно ответила она, - ты к нему не ходишь, Уриен тоже…вас отмаливать надо, ребята! И Ланселота…
-И как он? Ты считаешь его хорошим священником?
-Я считаю его лучшим, - все еще злая за пари, но искренняя, ответила Лилиан.
В четвертую неделю Тени потеряли страх. Они теперь бешено прыгали по кровати Мэтта, выливали на него ушаты ледяной воды, выпрыгивали перед ним…
Однажды одна Тень попыталась сорвать с него платье прямо во время богослужения, но получила лишь пинка под зад и уползла.
Теперь Марсер всегда носил с собою что-то, чем можно было бы ответить своим демонятам.
Он даже стал забавляться, поливая их святой водой и хлеща чертополохом. Однажды он раздобыл даже парочку листьев борщевика (украдкой срезал его на клумбах Лилиан), правда, в тот день он промазал по Тени, но зато хорошо попал по одному из прихожан, который не мог определиться в своих чувствах и преданностях и придумал служить сразу всем, начиная от Пендрагона и де Горр и заканчивая Кармелидом.
Под конец четвертой недели под покровом темноты и шелка плаща перед священником предстал принц де Горр. И Мэтт Марсер только спокойно взглянул на него:
-Ваше высочество?
-Вы не из пугливых, - кивнул Мелеагант, - это похвально.
-Служба такая и жизнь, - отозвался Марсер. – Не думаю, что вы стали бы бояться каких-то скрюченных уродов с желтыми глазами, если бы вам проламывали голову…или вы вынуждены были бы побираться. Или если бы обитали среди насильников, убийц и людоедов…
-Со мной не было ничего такого, но мне тоже сложно бояться их. А живых вы боитесь?
-Я боюсь не живых, а за них, - возразил Марсер. – Меня убивали, но я не был убит. Я менял имена и личности. Скрывался, но боялся, что женщина, которая дала мне постель и крышу – может убита за меня, что старец, в доме которого я нашел работу – может быть убит из-за меня. Вам, должно быть, плевать на себя? Но есть ведь те, кто вам дороже? И вам страшно лишь за них.
-Ты много позволяешь себе, священник! – напомнил Мелеагант, но без ярости. С холодной сдержанностью.
-Но бог позволяет себе еще больше, - не испугался Марсер. – Долго ли будет эта проверка, ваше высочество?
-Завтра последний день…- Мелеагант поднялся, закутался в свой плащ и оставил этого странного человека.
А потом пришел последний день.
Уриен начал торжествовать с утра. Мелеагант оставался мрачен. Однако беспредельное удивление ожидало спорщиков – они получили записки с приглашением прийти вечером в исповедальню от Мэтта Марсера.
-Может, он хочет нас сжечь? – предположил Уриен вечером, стоя уже в исповедальне.
-Или подать в отставку, - солгал де Горр, зная, что этот человек не уйдет в отставку никогда и ни за что.
-И вы здесь? – Лилиан тихо ввинтилась в комнату и охнула, увидев принца и графа.
-А ты чего? – нахмурился Мелеагант и ревностно кольнуло ему сердце.
-Мэтт призвал.
-И тебя? – удивился Уриен.
-Какая компания…- ядовитый женский голос заставил Лилиан потесниться от дверей, и этот голос не обманул. Моргана в сопровождении рыцаря Ланселота появилась на пороге исповедальни. – Старые друзья!
-И ты? – удивился Мелеагант. – Мэтт прислал вам записку?
-Только Моргане, - Ланселот коротко кивнул Лилиан, - я просто сопровождаю.
-Телохранитель? – ревностно поинтересовался Уриен, которому хотелось провести с Морганой всю свою жизнь, но она вела издевательскую игру, уходя почти в отказ, но не отпуская его чувств.
-Я рад, что вы все…- мягкий голос Мэтта Марсера - плута и священника разрушил начавшуюся перепалку.
-По какому праву вы…- с гневом начал Мелеагант, но Мэтт поднял руку и миролюбиво попросил:
-Одну минуту, ваше высочество. Дайте мне лишь минуту!
Мелеагант кивнул, недовольно и хмуро.
-Вы, - заговорил Марсер, не давая никому перевести дух, - вы все…решили проверить меня. Испытать. Нет, не перебивайте! Граф Уриен Мори, ваше высочество – принц Мелеагант де Горр, вы вообразили себя людьми, которые могут определить судьбу человека? Вы решили испытать меня и развлечь свои умы?
-О чем вы…- попытался было солгать Уриен.
Мелеагант скрестил руки на груди и склонил голову набок, вглядываясь в лицо Марсера.
-Если бы я был слабее духом, вы могли бы сбить меня с моего пути своими спорами и любопытством, сколько я выдержу? А дальше я мог бы пасть…я, который видел грехи, который выбирался из них осознанно, мог отступить ради вашего спора! Вы – те, кто считает себя выше других, вы – те, кто считает себя в праве вершить судьбы людей, которые не принадлежат им…
Он осекся, улыбнулся, довольствуясь ошарашенным лицом Уриена и мрачностью Мелеаганта.
-Ты, леди Моргана Корнуэл, сестра Пендрагона…- Моргана вздрогнула, Ланселот бросил на нее быстрый взгляд, волнуясь, - ты даже не заключала со мной или с ним спора. Тебе просто стало скучно. Ты принялась испытывать мои возможности, мои силы…
Моргана отвела глаза…
-Ты, Лилиан – приемная дочь леди Озера, целительница…- Лилиан с опаской отступила, - ты должна исцелять людей, а не потакать их спорам на чужие души. Если тебе стало известно об этом споре, ты должна была прервать его, либо молчать и не говорить о нем мне. Ты должна была занять третью сторону или не занимать никакой вообще! Но ты, призванная исцелять, предпочла потакать этому испытанию души.
Лилиан стыдливо закрыла лицо руками. Уриен взглянул на Мелеаганта, но тот только приобнял Лилиан и не выказал больше ничего.
-Ты, Ланселот… - Мэтт взглянул на рыцаря и, подумав, сказал, - ты не ходишь в церковь! Так вот…- Мэтт обвел всех торжествующим взглядом, - вы все, знайте – я люблю вас! Я молюсь за вас. Я имею на это право. Я ощутил благодать, которой вы не знаете и обрел свое место. Я обрел покой. Вы можете испытывать меня- я выдержу. Но не испытывайте других, вы не боги и у вас нет такого права.
Мэтт еще раз обвел всех взглядом и уже тихо сказал:
-Доброй ночи, господа и дамы.
После чего, круто повернулся на каблуках и вышел. Уриен первым пришел в себя:
-Мелеагант, ты его казнишь?
-Хотел бы, - признался принц, поглаживая Лилиан, обомлевшую и растерянную по волосам, - но не могу. И могу…но не очень-то и хочу. Мне кажется, с ним наши земли будут в безопасности.
-Я его отравлю, - прошипела Моргана. – он не должен был…так!
-Есть предложение получше, - подал голос Уриен, - его высочество де Горр должен мне ящик фландрийского. Так если жизнь кажется нам сегодня такой странной и мы все одинаково оплеваны добродетелью…может, нам стоит заняться этим ящиком?..
Но священник ловко перепрыгивал через летевшие стулья, подсвечники и потрясал поломанной метлой:
-Стой, именем Господа! Стой, тварь божья! Стой, я тебя сейчас очищать буду…
Тень истошно заверещала и нырнула, наконец, в спасительную стену и мгновенно ушла в свой мирок, где свернулась колечком и принялась, жалобно поскуливая, рассказывать другим Теням, что с нею было.
А Марсер взял святой воды, несвятую тряпку, намочил тряпку и принялся протирать стену. Тут уже все Тени заскулили и забились подальше, понимая, что на некоторое время этот проход для них закрыт.
А Дама пришла в себя и испуганно воззрилась на Мэтта, тяжело дышавшего, но довольного собою.
-Что это было, святой отец?
-Демон блудливости, - отозвался Марсер. – Я слушаю вас…
-Нет, - дама, бледная и дрожащая, поднялась со скамьи и, пошатываясь, вышла из исповедальни, зарекаясь изменять мужу, ведь бедняжка решила, что демон пришел за нею. Через пару месяцев она даже смогла немного его полюбить, но про свою внезапную перемену никогда не рассказывала, вздрагивая всякий раз, когда раздавался странный шум…
Моргана, узнав о погоне, хохотала так громко и яростно, что чуть не перевернула кувшин с вином. Мелеагант мрачно гладил обиженных теней, который на все голоса, мурьками и шипением рассказывали ему про плохого священника.
-Лучше бы помогла! – огрызнулся Мелеагант.
-Завтра я к нему пойду на исповедь, - пообещала Моргана.
И ведь пришла.
Она начала свою исповедь доброжелательно принявшему ее Мэтту с рассказа об ужасах своего детства, о своих травмах и кошмарах. Увлекшись, рассказала ему о своих грехах на Тракте, об убийствах и преступлениях, о жизни в трактире Гайи, а потом добавила:
-А еще я любовница своего сводного брата, которого поклялась уничтожить, но больше не хочу.
Мэтт слушал и слушал, не выражая ничего, кроме сочувствия, а затем спросил:
-Скажи, Моргана, ты когда-нибудь говорила с кем-то так искренне, как со мной?
-Нет, - призналась Моргана, которая и не заметила, как в беседе они провели в исповедальне уже три часа. Ей легко было говорить… - Я всегда молчала обо всем. То есть, в целом…
Она вдруг смутилась.
-Жизнь человека не состоит из плохого и хорошего, - промолвил Марсер спокойно и ясно взглянул на фею, - она состоит из того, что он сам определяет для себя плохим и хорошим. Наши пути намечены до нашего рождения, но не определены до конца. Я грешил и я добродетельствовал. ты грешила и добродетельствовала. Иногда я совершал неправедные вещи, которые казались мне верными и наоборот, уклонялся от того, что казалось мне неправедным… но Бог не держит на земле тех, в ком не нуждается, а ты миновала множество смертей и живешь, а значит – ты идешь по своему пути.
-Но ведь я буду гореть в аду? – она спросила это как-то странно. Так в первый и в последний раз она спросила у мамы, когда ей было пять лет и она случайно сломала медальон отца и вообразила себе на мгновение, что из-за этого ей гореть в аду, ведь мама говорила, что те, кто совершают зло, горят в нем.
Моргана даже не помнила этого. До последних секунд. А теперь – на нее нахлынуло. Какие-то слова оказались страшным ключом, который вломился в замаскированную под черствость скважину сердца и…
На Моргану пахнуло сиренью – белой, душистой. Моргане показалось, что кто-то знакомо коснулся ее волос и женский лучистый голос донесся до нее из пустоты:
-Пусть дороги берегут тебя от зла,
И судьба твоя будет светла,
Без слезы, муки и горя.
Запомни – в небе есть звезда,
Она будет вести тебя всегда
К твоему морю…
А в море тебя ждет судьба,
И вся земная суета
Слез твоих не стоит.
Осень и лето сплетут года,
Силой нальется твоя краса,
И на пути ждет тебя воин…
Все это хлестануло по Моргане. А финалом, добивая ее, донесся издалека, из детских лет смех – мужской, ясный и громкий.
«отец» - прошелестело в мыслях Морганы и она, не помня себя, бросилась прочь из исповедальни и, за первым же поворотом коридора разрыдалась.
Мелеагант нашел в себе силы промолчать и не ехидничать над ее провалом. Так кончилась вторая неделя.
***
Третья неделя заставила Уриена встревожиться. Он прознал от послушников и придворных слухов, что новый священник Мэтт Марсер не так просто и борется с какими-то чертями…
И Уриен клясться был готов, что знает этих чертей. Пришлось и ему заручаться союзником.
Лилиан – возлюбленная Мелеаганта, официальная его фаворитка, таящаяся от своей славы, пришла совершенно в нецелительскую ярость и взбесилась:
-Он с ума сошел? Издеваться над человеком?!
-Вот-вот, - не вовремя поддакнул Уриен и следующий поток обрушился на него:
-Что тебе «вот-вот»? ты поспорил на него!
Уриен с трудом уговорил Лилиан не скандалить с Мелеагантом. Вместо этого он попросил Мэтту дать понять, что всем издевкам Мелеаганта придет конец, надо подождать лишь немного и тогда…
Уриен не успел продумать, что «тогда», но помня о том, что Моргана в минуту, когда не знала, что сказать. Многозначительно смотрела, попытался посмотреть также. Лилиан воззрилась на него с подозрением, но кивнула:
-Поговорю.
И она поговорила. В тот же день, не откладывая. Выложила ему про пари принца и графа, про теней…
И испуганно вжала голову в плечи, боясь, что Мэтт рассердится на нее, на ее принца, на земли. На всех них, грешных.
Но Мэтт улыбнулся:
-Хвала Небесам, что это у вас только по случаю моего приезда!
Затем потрепал Лилиан по волосам и жестом разрешил ей идти. Лилиан озадаченно молчала.
А Мелеагант лишь задумчиво продолжал изучать отчеты о священнике. Вечером же спросил у Лилиан:
-Ты была у священника?
-Мне нужно быть у него вперед всех, - мрачно ответила она, - ты к нему не ходишь, Уриен тоже…вас отмаливать надо, ребята! И Ланселота…
-И как он? Ты считаешь его хорошим священником?
-Я считаю его лучшим, - все еще злая за пари, но искренняя, ответила Лилиан.
***
В четвертую неделю Тени потеряли страх. Они теперь бешено прыгали по кровати Мэтта, выливали на него ушаты ледяной воды, выпрыгивали перед ним…
Однажды одна Тень попыталась сорвать с него платье прямо во время богослужения, но получила лишь пинка под зад и уползла.
Теперь Марсер всегда носил с собою что-то, чем можно было бы ответить своим демонятам.
Он даже стал забавляться, поливая их святой водой и хлеща чертополохом. Однажды он раздобыл даже парочку листьев борщевика (украдкой срезал его на клумбах Лилиан), правда, в тот день он промазал по Тени, но зато хорошо попал по одному из прихожан, который не мог определиться в своих чувствах и преданностях и придумал служить сразу всем, начиная от Пендрагона и де Горр и заканчивая Кармелидом.
Под конец четвертой недели под покровом темноты и шелка плаща перед священником предстал принц де Горр. И Мэтт Марсер только спокойно взглянул на него:
-Ваше высочество?
-Вы не из пугливых, - кивнул Мелеагант, - это похвально.
-Служба такая и жизнь, - отозвался Марсер. – Не думаю, что вы стали бы бояться каких-то скрюченных уродов с желтыми глазами, если бы вам проламывали голову…или вы вынуждены были бы побираться. Или если бы обитали среди насильников, убийц и людоедов…
-Со мной не было ничего такого, но мне тоже сложно бояться их. А живых вы боитесь?
-Я боюсь не живых, а за них, - возразил Марсер. – Меня убивали, но я не был убит. Я менял имена и личности. Скрывался, но боялся, что женщина, которая дала мне постель и крышу – может убита за меня, что старец, в доме которого я нашел работу – может быть убит из-за меня. Вам, должно быть, плевать на себя? Но есть ведь те, кто вам дороже? И вам страшно лишь за них.
-Ты много позволяешь себе, священник! – напомнил Мелеагант, но без ярости. С холодной сдержанностью.
-Но бог позволяет себе еще больше, - не испугался Марсер. – Долго ли будет эта проверка, ваше высочество?
-Завтра последний день…- Мелеагант поднялся, закутался в свой плащ и оставил этого странного человека.
***
А потом пришел последний день.
Уриен начал торжествовать с утра. Мелеагант оставался мрачен. Однако беспредельное удивление ожидало спорщиков – они получили записки с приглашением прийти вечером в исповедальню от Мэтта Марсера.
-Может, он хочет нас сжечь? – предположил Уриен вечером, стоя уже в исповедальне.
-Или подать в отставку, - солгал де Горр, зная, что этот человек не уйдет в отставку никогда и ни за что.
-И вы здесь? – Лилиан тихо ввинтилась в комнату и охнула, увидев принца и графа.
-А ты чего? – нахмурился Мелеагант и ревностно кольнуло ему сердце.
-Мэтт призвал.
-И тебя? – удивился Уриен.
-Какая компания…- ядовитый женский голос заставил Лилиан потесниться от дверей, и этот голос не обманул. Моргана в сопровождении рыцаря Ланселота появилась на пороге исповедальни. – Старые друзья!
-И ты? – удивился Мелеагант. – Мэтт прислал вам записку?
-Только Моргане, - Ланселот коротко кивнул Лилиан, - я просто сопровождаю.
-Телохранитель? – ревностно поинтересовался Уриен, которому хотелось провести с Морганой всю свою жизнь, но она вела издевательскую игру, уходя почти в отказ, но не отпуская его чувств.
-Я рад, что вы все…- мягкий голос Мэтта Марсера - плута и священника разрушил начавшуюся перепалку.
-По какому праву вы…- с гневом начал Мелеагант, но Мэтт поднял руку и миролюбиво попросил:
-Одну минуту, ваше высочество. Дайте мне лишь минуту!
Мелеагант кивнул, недовольно и хмуро.
-Вы, - заговорил Марсер, не давая никому перевести дух, - вы все…решили проверить меня. Испытать. Нет, не перебивайте! Граф Уриен Мори, ваше высочество – принц Мелеагант де Горр, вы вообразили себя людьми, которые могут определить судьбу человека? Вы решили испытать меня и развлечь свои умы?
-О чем вы…- попытался было солгать Уриен.
Мелеагант скрестил руки на груди и склонил голову набок, вглядываясь в лицо Марсера.
-Если бы я был слабее духом, вы могли бы сбить меня с моего пути своими спорами и любопытством, сколько я выдержу? А дальше я мог бы пасть…я, который видел грехи, который выбирался из них осознанно, мог отступить ради вашего спора! Вы – те, кто считает себя выше других, вы – те, кто считает себя в праве вершить судьбы людей, которые не принадлежат им…
Он осекся, улыбнулся, довольствуясь ошарашенным лицом Уриена и мрачностью Мелеаганта.
-Ты, леди Моргана Корнуэл, сестра Пендрагона…- Моргана вздрогнула, Ланселот бросил на нее быстрый взгляд, волнуясь, - ты даже не заключала со мной или с ним спора. Тебе просто стало скучно. Ты принялась испытывать мои возможности, мои силы…
Моргана отвела глаза…
-Ты, Лилиан – приемная дочь леди Озера, целительница…- Лилиан с опаской отступила, - ты должна исцелять людей, а не потакать их спорам на чужие души. Если тебе стало известно об этом споре, ты должна была прервать его, либо молчать и не говорить о нем мне. Ты должна была занять третью сторону или не занимать никакой вообще! Но ты, призванная исцелять, предпочла потакать этому испытанию души.
Лилиан стыдливо закрыла лицо руками. Уриен взглянул на Мелеаганта, но тот только приобнял Лилиан и не выказал больше ничего.
-Ты, Ланселот… - Мэтт взглянул на рыцаря и, подумав, сказал, - ты не ходишь в церковь! Так вот…- Мэтт обвел всех торжествующим взглядом, - вы все, знайте – я люблю вас! Я молюсь за вас. Я имею на это право. Я ощутил благодать, которой вы не знаете и обрел свое место. Я обрел покой. Вы можете испытывать меня- я выдержу. Но не испытывайте других, вы не боги и у вас нет такого права.
Мэтт еще раз обвел всех взглядом и уже тихо сказал:
-Доброй ночи, господа и дамы.
После чего, круто повернулся на каблуках и вышел. Уриен первым пришел в себя:
-Мелеагант, ты его казнишь?
-Хотел бы, - признался принц, поглаживая Лилиан, обомлевшую и растерянную по волосам, - но не могу. И могу…но не очень-то и хочу. Мне кажется, с ним наши земли будут в безопасности.
-Я его отравлю, - прошипела Моргана. – он не должен был…так!
-Есть предложение получше, - подал голос Уриен, - его высочество де Горр должен мне ящик фландрийского. Так если жизнь кажется нам сегодня такой странной и мы все одинаково оплеваны добродетелью…может, нам стоит заняться этим ящиком?..
