Клод же держался спокойно. Он был равнодушен к собственной участи и дрогнул лишь у самой виселицы, когда вдруг, оглядывая толпу, встретил прозрачной-светлый знакомый взгляд когда-то спасшего его жреца.
Клоду хотелось смотреть в эти глаза и дальше, было что-то спасительное в его взгляде, но в следующее мгновение жизнь Клода оборвалась и никто в толпе не увидел мелькнувшего тенью Гастора.
Зато на следующий день заговорили о поэте Гренгоре – совсем еще юнце, написавшего поэму в память о Клоде. Пожалуй, эта поэма и стала единственным напоминанием о жизни Клода, она прожила в умах народа еще день или, может быть, два, а потом исчезла, унеся с собою имя своего героя.
Клоду хотелось смотреть в эти глаза и дальше, было что-то спасительное в его взгляде, но в следующее мгновение жизнь Клода оборвалась и никто в толпе не увидел мелькнувшего тенью Гастора.
Зато на следующий день заговорили о поэте Гренгоре – совсем еще юнце, написавшего поэму в память о Клоде. Пожалуй, эта поэма и стала единственным напоминанием о жизни Клода, она прожила в умах народа еще день или, может быть, два, а потом исчезла, унеся с собою имя своего героя.
