Не привязываться к людям, не ждать от них чего-то хорошего и не давать надежды – это давно стало для неё реальностью. Паршивой реальностью, вечностью.
Кристина и сама не знает чего ждала. Чуда – вернее всего. Но чудо не приходит так, как она ждала. Оно вообще не приходит, мир вокруг не меняется и её дочь всё ещё бьётся в жару.
– Иди, – повторяет Марита и сама открывает двери. Женщине и правда лучше уйти. Пора нести полынь на заветное место. Что будет дальше? да и будет ли? Марита не знает, ей не дано знать. В этом мире у неё нет ничего, кроме чужого горя, которому она не в силах помочь и которое прорывается слезами и стенаниями, обращенными кому угодно, но не к ней…
Оглохнуть бы! Но нет – наказание слишком хитро сплетено. Оно не дает ничего Марите сделать с собой, оно не милует, слишком уж задела Марита в прежние времена гордость тех, кто пришёл на смену старому миру.
– А что с её дочерью? – интересуется Столос, когда Марита, не видя их, выносит на заветное место сверток с горькой полынью, и, оглядываясь по сторонам, спотыкаясь, бредет прочь. Не ведьма, какое там! Так, жалкая тень жизни. – Ну, с той девочкой?
– Выживет, – отзывается Азазель, к такому вопросу он готов. Не переживает, нет, просто любит докладывать как полагается, с деталями, и отвечать на вопросы, если придётся. Кто знает чего Сам пожелает узнать. Его мысли вообще не угадаешь.
– А Кристина?
– Так она не болела.
– А её муж? Вернется?
Азазель знает ответ, но не хочет отвечать. Слишком много вопросов от новичка для одного дела.
– А не всё ли равно? – Азазель напускает на себя равнодушие, – про всех спросить даже нашей вечности не хватит. ты усвой главное: наказание её справедливо. И потом, она из древних богов шла, теперь уже, конечно, не идёт, но суть в том, что в древности и людей было меньше. А если вернуть ее, то она по старой памяти всем помогать станет. Оно нам надо? Или нашему небесному Царству? Да даже людскому столько не надо спасенных. Времена уж не те.
Столос молчит, осознает. В первый раз нелегко, Азазель не давит, знает и сам, как оно бывает паршиво. Вроде бы и правильно, а на душе всё равно паршиво.
– А полынь зачем? – вдруг спрашивает Столос, – зачем было просить полынь? Кристина её собрала, Марита принесла, а нам с неё что? Какой прок?
Азазель усмехается, вот и пришёл разговор к самому верному, к тому, что поможет.
– А ты что про полынь знаешь? – интересуется он.
– Ну…– Столос сминается, – э…она от злых духов помогает и от демонов.
Нет, эти новички безнадежны! Как она может помогать от чего-то подобного, если они стоят на два шага от неё? И потом, Азазель что – демон-безумец? За острыми ощущениями погнался? Адреналина ему мало или что?
– Ну, братец! – Азазель даже возмущен таким невежеством, – это что-то прямо новое. Лучше подбери свёрток и пойдём за мной.
– Куда? – Столос выполняет, но не понимает.
– К монахам, – легко отзывается Азазель, – я знаю тут монастырь недалеко, его монахи ещё с древних времен на полыни настаивали ликер. Особый. Для него годится только самая горькая, свежая полынь. С росою. Оно, конечно, в наше время, уже необязательно, да и ликер этот в магазинах стоит, но я люблю, знаешь, классику. Попробуешь – поймёшь о чём я. Он крепкий, горьковато-сладкий, Сам, открою секрет, иногда его в кофе добавляет.
– И ты…и мы ради этого сказали Марите, чтобы Кристина…– у Столоса сбиваются мысли. – Только ради этого?
– А почему нет? – удивляется Азазель. – Должна же и нам идти какая-то польза! Ну ты как не демон рассуждаешь, честное слово!
(Рассказ принадлежит к вселенной рассказов о трёх царствах: Небесном, Подземном и Людском. На сегодня готов один сборник «Их обугленные крылья – 1», в процессе – бесконечном процессе, так как некогда собирать – второй. Все рассказы в свободном доступе в сети)
Кристина и сама не знает чего ждала. Чуда – вернее всего. Но чудо не приходит так, как она ждала. Оно вообще не приходит, мир вокруг не меняется и её дочь всё ещё бьётся в жару.
– Иди, – повторяет Марита и сама открывает двери. Женщине и правда лучше уйти. Пора нести полынь на заветное место. Что будет дальше? да и будет ли? Марита не знает, ей не дано знать. В этом мире у неё нет ничего, кроме чужого горя, которому она не в силах помочь и которое прорывается слезами и стенаниями, обращенными кому угодно, но не к ней…
Оглохнуть бы! Но нет – наказание слишком хитро сплетено. Оно не дает ничего Марите сделать с собой, оно не милует, слишком уж задела Марита в прежние времена гордость тех, кто пришёл на смену старому миру.
***
– А что с её дочерью? – интересуется Столос, когда Марита, не видя их, выносит на заветное место сверток с горькой полынью, и, оглядываясь по сторонам, спотыкаясь, бредет прочь. Не ведьма, какое там! Так, жалкая тень жизни. – Ну, с той девочкой?
– Выживет, – отзывается Азазель, к такому вопросу он готов. Не переживает, нет, просто любит докладывать как полагается, с деталями, и отвечать на вопросы, если придётся. Кто знает чего Сам пожелает узнать. Его мысли вообще не угадаешь.
– А Кристина?
– Так она не болела.
– А её муж? Вернется?
Азазель знает ответ, но не хочет отвечать. Слишком много вопросов от новичка для одного дела.
– А не всё ли равно? – Азазель напускает на себя равнодушие, – про всех спросить даже нашей вечности не хватит. ты усвой главное: наказание её справедливо. И потом, она из древних богов шла, теперь уже, конечно, не идёт, но суть в том, что в древности и людей было меньше. А если вернуть ее, то она по старой памяти всем помогать станет. Оно нам надо? Или нашему небесному Царству? Да даже людскому столько не надо спасенных. Времена уж не те.
Столос молчит, осознает. В первый раз нелегко, Азазель не давит, знает и сам, как оно бывает паршиво. Вроде бы и правильно, а на душе всё равно паршиво.
– А полынь зачем? – вдруг спрашивает Столос, – зачем было просить полынь? Кристина её собрала, Марита принесла, а нам с неё что? Какой прок?
Азазель усмехается, вот и пришёл разговор к самому верному, к тому, что поможет.
– А ты что про полынь знаешь? – интересуется он.
– Ну…– Столос сминается, – э…она от злых духов помогает и от демонов.
Нет, эти новички безнадежны! Как она может помогать от чего-то подобного, если они стоят на два шага от неё? И потом, Азазель что – демон-безумец? За острыми ощущениями погнался? Адреналина ему мало или что?
– Ну, братец! – Азазель даже возмущен таким невежеством, – это что-то прямо новое. Лучше подбери свёрток и пойдём за мной.
– Куда? – Столос выполняет, но не понимает.
– К монахам, – легко отзывается Азазель, – я знаю тут монастырь недалеко, его монахи ещё с древних времен на полыни настаивали ликер. Особый. Для него годится только самая горькая, свежая полынь. С росою. Оно, конечно, в наше время, уже необязательно, да и ликер этот в магазинах стоит, но я люблю, знаешь, классику. Попробуешь – поймёшь о чём я. Он крепкий, горьковато-сладкий, Сам, открою секрет, иногда его в кофе добавляет.
– И ты…и мы ради этого сказали Марите, чтобы Кристина…– у Столоса сбиваются мысли. – Только ради этого?
– А почему нет? – удивляется Азазель. – Должна же и нам идти какая-то польза! Ну ты как не демон рассуждаешь, честное слово!
(Рассказ принадлежит к вселенной рассказов о трёх царствах: Небесном, Подземном и Людском. На сегодня готов один сборник «Их обугленные крылья – 1», в процессе – бесконечном процессе, так как некогда собирать – второй. Все рассказы в свободном доступе в сети)
