– Вонь на всю деревню будет, – мрачно отвечает девушка, – как же, внучка не помогла! И бабка тянет, и кошка тянет, одна я в сторонке отлеживаюсь! А оно мне сдалось?
– Этот человек вас воспитывал, да, вы, может быть, и считаете себя ему обязанной, но вы понимаете, что это ваша жизнь? У вас должны быть личные границы…
Клиентка податлива. Хотя бы не шипит, слушает внимательно, соглашается.
– А можно я ещё приду? Думаю, мне духу не хватит, чтобы сразу…– она рубит ладонью в воздухе, – чтобы так. Скоро ж дачный сезон опять. У меня уже нервов нет. Ничего не запланируешь, так как не знаешь, когда ему в голову чего взбредет.
– Приходите, – киваю я, – но помните сами, что никто за вас эту проблему не решит.
Она уходит окрыленная и я довольно смотрю ей вслед. Эту я вытащу. Она решительная, и границы выстроит, и себя ценить начнет. Такими должны быть клиенты, сами должны хотеть помощи, и только потом ко мне идти!
– А где я этот аленький цветочек ей возьму-то? – возмущается клиент. – Попросила бы зеркало какое, или бусы, слово бы не сказал! Так она как все не хочет. Ей цветочек подавай, а-аленький!
– У вашей дочери, как это часто бывает, просто попытка идентификации личности. Она устанавливает себя так, как ей должно быть в будущем. Она пытается понять, чего она хочет, и ей непроизвольно в такие моменты кажется, что она должна быть особенной. Особенно на фоне двух сестер. Это всё пройдёт.
– В мои годы калачу радовались! – бурчит клиент, – девка вымахала, а дура какая-то!
– Приводите, если есть желание, у неё есть, – предлагаю я, – не у вас. А лучше, если она в порядке и чувствует себя хорошо, не трогайте её, дайте ей разобраться.
– А цветочек?
– Что, цветочек? – я не понимаю вопрос.
– Вы не знаете где взять этот цветочек? – спрашивает клиент безнадежно, – дочка всё-таки, если ей для этой, как её, идентификации личности он нужен, поищу, так и быть!
– Не знаю, – мрачно признаю я, – вообще не представляю, что она имела в виду.
– Давайте ещё раз, – прошу я, от клиентов за день болит голова, благо, эта девица на сегодня последняя. – Значит вы…
– Я чищу, убираю, шью, латаю, крупу перебираю, – торопливо отчитывается Золушка. – А он всё недоволен! Говорит, что на балу я была совсем-совсем другая. А как в замок переехали, так умом тронулась.
– А как же слуги? – я сочувствую принцу, которого даже не знаю. Я бы тоже с ума сошла, если бы кто-то у меня под ухом с утра до вечера жужжал бытовыми делами.
– А что слуги? – кривится Золушка, – они разве умеют? Это я умею! Я их учу. Взялась тут смотреть как одна пыль вытирает, так переучивать её пришлось! А полы мыть? Никто же не умеет!
– А ваш супруг?
– Он тоже ничего не умеет, но ему и не надо. Я же есть.
– А вы не пробовали делить обязанности? – я знаю её ответ. Сама мысль о разделе обязанностей для неё кощунственна. Она не мыслит себя за пределами быта.
– А я чем займусь? – возмущается Золушка. – А так я встала в шесть утра, поскоблила окна, там перехватила, тут перевязала. Там заштопала, завтрак пора делать. Посуду помыла, золой начистила, к обеду пора. А если время остается, я крупу смешиваю, пшено, например, с овсом, и разделяю. Мне просиживать без дела непривычно!
– А он? – я ловлю себя на мысли, что надеюсь на здравомыслие принца и то, что сейчас он меняет замки.
– А ему то балы, то приемы, то театры. И всё на слуг бы спихнуть! Безнадежен! – она отмахивается и чуть ли не сияет от гордости, что ей не до жизни какой-то, не до праздности, у неё дела! Да ещё какие! И на ней весь быт.
– А вам не хочется, например, уделить время себе? Почитать, принять ванну, сделать маску?
– Ой, да сил нет на эти глупости. А вот ванну…ванна – да. Я её сегодня же ещё не чистила, точно! – Она подрывается, сумасшедшая, безумная, и бежит прочь, забыв даже проститься. Ей не до того. Ей надо чистить ванну. И неважно, что она делала это вчера, и неважно, что уже и супруг её, и мачеха, и злые сестры – все уговаривали её обратиться ко мне. Она сдалась, да только вот толку, если мыслями она чистит ванну? Даже тогда, когда она и всерьёз её чистит…
Ну что ж, по крайней мере, я заканчиваю сегодня раньше. Самое главное, сделать это так как нужно, без едкой совести, без муки – я сделала то, что могла, и я не могу помочь тем, кто этого не хочет.
Никто не может. И неважно, насколько глубоко потерялись те, кто приходит ко мне и к моим коллегам – пока они не найдутся хотя бы для себя, помощь любого профессионала для них ничто.
А я и не профессионал. Я так – любитель. Просто они все так смущены своим приходом ко мне, что даже не просят моих документов и дипломов.
– Этот человек вас воспитывал, да, вы, может быть, и считаете себя ему обязанной, но вы понимаете, что это ваша жизнь? У вас должны быть личные границы…
Клиентка податлива. Хотя бы не шипит, слушает внимательно, соглашается.
– А можно я ещё приду? Думаю, мне духу не хватит, чтобы сразу…– она рубит ладонью в воздухе, – чтобы так. Скоро ж дачный сезон опять. У меня уже нервов нет. Ничего не запланируешь, так как не знаешь, когда ему в голову чего взбредет.
– Приходите, – киваю я, – но помните сами, что никто за вас эту проблему не решит.
Она уходит окрыленная и я довольно смотрю ей вслед. Эту я вытащу. Она решительная, и границы выстроит, и себя ценить начнет. Такими должны быть клиенты, сами должны хотеть помощи, и только потом ко мне идти!
***
– А где я этот аленький цветочек ей возьму-то? – возмущается клиент. – Попросила бы зеркало какое, или бусы, слово бы не сказал! Так она как все не хочет. Ей цветочек подавай, а-аленький!
– У вашей дочери, как это часто бывает, просто попытка идентификации личности. Она устанавливает себя так, как ей должно быть в будущем. Она пытается понять, чего она хочет, и ей непроизвольно в такие моменты кажется, что она должна быть особенной. Особенно на фоне двух сестер. Это всё пройдёт.
– В мои годы калачу радовались! – бурчит клиент, – девка вымахала, а дура какая-то!
– Приводите, если есть желание, у неё есть, – предлагаю я, – не у вас. А лучше, если она в порядке и чувствует себя хорошо, не трогайте её, дайте ей разобраться.
– А цветочек?
– Что, цветочек? – я не понимаю вопрос.
– Вы не знаете где взять этот цветочек? – спрашивает клиент безнадежно, – дочка всё-таки, если ей для этой, как её, идентификации личности он нужен, поищу, так и быть!
– Не знаю, – мрачно признаю я, – вообще не представляю, что она имела в виду.
***
– Давайте ещё раз, – прошу я, от клиентов за день болит голова, благо, эта девица на сегодня последняя. – Значит вы…
– Я чищу, убираю, шью, латаю, крупу перебираю, – торопливо отчитывается Золушка. – А он всё недоволен! Говорит, что на балу я была совсем-совсем другая. А как в замок переехали, так умом тронулась.
– А как же слуги? – я сочувствую принцу, которого даже не знаю. Я бы тоже с ума сошла, если бы кто-то у меня под ухом с утра до вечера жужжал бытовыми делами.
– А что слуги? – кривится Золушка, – они разве умеют? Это я умею! Я их учу. Взялась тут смотреть как одна пыль вытирает, так переучивать её пришлось! А полы мыть? Никто же не умеет!
– А ваш супруг?
– Он тоже ничего не умеет, но ему и не надо. Я же есть.
– А вы не пробовали делить обязанности? – я знаю её ответ. Сама мысль о разделе обязанностей для неё кощунственна. Она не мыслит себя за пределами быта.
– А я чем займусь? – возмущается Золушка. – А так я встала в шесть утра, поскоблила окна, там перехватила, тут перевязала. Там заштопала, завтрак пора делать. Посуду помыла, золой начистила, к обеду пора. А если время остается, я крупу смешиваю, пшено, например, с овсом, и разделяю. Мне просиживать без дела непривычно!
– А он? – я ловлю себя на мысли, что надеюсь на здравомыслие принца и то, что сейчас он меняет замки.
– А ему то балы, то приемы, то театры. И всё на слуг бы спихнуть! Безнадежен! – она отмахивается и чуть ли не сияет от гордости, что ей не до жизни какой-то, не до праздности, у неё дела! Да ещё какие! И на ней весь быт.
– А вам не хочется, например, уделить время себе? Почитать, принять ванну, сделать маску?
– Ой, да сил нет на эти глупости. А вот ванну…ванна – да. Я её сегодня же ещё не чистила, точно! – Она подрывается, сумасшедшая, безумная, и бежит прочь, забыв даже проститься. Ей не до того. Ей надо чистить ванну. И неважно, что она делала это вчера, и неважно, что уже и супруг её, и мачеха, и злые сестры – все уговаривали её обратиться ко мне. Она сдалась, да только вот толку, если мыслями она чистит ванну? Даже тогда, когда она и всерьёз её чистит…
Ну что ж, по крайней мере, я заканчиваю сегодня раньше. Самое главное, сделать это так как нужно, без едкой совести, без муки – я сделала то, что могла, и я не могу помочь тем, кто этого не хочет.
Никто не может. И неважно, насколько глубоко потерялись те, кто приходит ко мне и к моим коллегам – пока они не найдутся хотя бы для себя, помощь любого профессионала для них ничто.
А я и не профессионал. Я так – любитель. Просто они все так смущены своим приходом ко мне, что даже не просят моих документов и дипломов.
