–Это хорошее предложение, – сказала Моргана. – Не надо никого казнить, пытать, так мы выразим своё недоверие Пеллиасу, и так не оскорбим…не сильно оскорбим его род.
–Тогда надо в должности понизить и кого-то из Бэйли, – Мелеагант сделал ей знак, Моргана торопливо записала.
–Зачем? – не понял Уриен. Он впитал все игрища знати с детством, но не разбирался в них и сейчас. Ему как-то повезло остаться более честным человеком, чем его близкие.
–Подождите! – Мэтт вдруг высунулся из кубка. – А если и впрямь…смертельное задание?
–Мы же это уже обсуждали! – это уже отреагировала Моргана. У неё висели дела, выходили сроки писем, которые она сама же себе установила, её внимания ждали уже документы, и сейчас, когда нашлось вроде бы решение, этот священник…
–Говори, – разрешил Мелеагант. у него также было много дел – как минимум два заседания ждали его решения по делу Пеллиаса, ещё надо принять казначея, делегацию из города, и опять же – бумаги, указы и всё прочее, что требовало его вмешательства.
Но он научился терпеть людей. Научился справляться с раздражением, потому что правил людьми. В этом плане он обошёл Моргану.
–Мы говорили, – повторила Моргана, но откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. Она с неприязнью смотрела на Мэтта, словно не позволяла ему забыть, что он отнимает драгоценное время у всех, и если сам ничем не занят, это ещё не повод…
Впрочем, знала она прекрасно – Мэтт занят. Он занят по-своему, по сравнению с ней, по-мелкому, но занят. Его ждут исповеди, его ждут люди, и его ждут камни, которые он сам таскал с парой послушников и добровольцами, расчищая давно заброшенную каменистую гладкую площадку за недавно восстановленной часовней. Там Мэтт порывался сделать свой лазарет, под знамением креста для прокажённых, которым нет уже места на земле.
–Только чтоб не ползла проказа по замку, – пригрозил Мелеагант, но разрешение дал. Забота о народе – это хорошо. Забота о самых ничтожных, заблудших, павших – это прекрасно. У него самого не хватало времени ещё на это. а Мэтт брался добровольно.
–Давайте пошлём обоих! – просиял Мэтт.
–Мы сейчас тебя пошлём, - пообещала Моргана.
Мэтт не обиделся:
–Графа Бэйли и сэра Пеллиаса пошлём на смертельное задание. Скажем, что не можем выбрать кто из них прав, и полагаемся на волю господа. Скажем, что они должны беречь друг друга.
–Они друг друга и убьют, – предостерёг Ланселот. – Слова – это слова, им не место за пределами замка. Слова не правят среди людей с оружием и гнева.
Мэтт примолк. В его картине это складывалось безупречно. Идут двое – доносчик и возможный предатель. Один точно виновен. Идут выполнять задание для королевства. В пути – разбираются. И либо устанавливается истина, либо возвращаются они друзьями.
Либо не возвращаются оба.
Мэтт отвык от реального мира. Мира, за гранью бедняков. Нет, он был там, но глаза его были уже не теми. Он не видел ясно, так как имел уже кусок хорошего белого хлеба, всегда свежее масло, горячую воду и чистые одежды. Он уже забыл, что люди могут быть в таком гневе, что не погнушаются убийством. Забыл о подлости, которая есть не где-то там, а есть здесь. он вёл людей к светлому и хорошему, но забыл, что все люди разные, и есть среди них и те, кто не услышит его слов, и кто ради выживания, не желая обнажить себя доносчиком или предателем, покусится на жизнь.
Моргане стало жаль Мэтта. Предложение его имело бы ценность, если бы оба были невиновны. Или, если бы речь шла о произошедшем в идеальном мире. Но они жили в мире, где были живые люди, а не выхолощенные в фантазиях.
И всё же – Моргане захотелось сказать слово утешения:
–Мы запомним эту идею, Мэтт.
Мелеагант поперхнулся. Всё-таки Моргана изменилась прямо на его памяти. Он помнил её непримиримой, а сейчас видел утешающей. Боги, сколько же прошло времени с их первой встречи, как же изменились расклады их судеб.
–Обязательно запомним, – подбодрил Ланселот. А Уриен просто кивнул: ему идея пришлась по вкусу, в ней звучала любимая им суровость. Та самая, истинно рыцарская, где воины гнались за остротой и лёгкостью меча, а не за уложенной камнями рукоятью; где мясная и хлебная похлёбка были желанным блюдом и на пирах; где сон под открытым небом был желаннее постели…
Уриен уже не заставал этого мира. Но много читал. И мальчишеское отозвалось в нём. Смешно, конечно. У него уже появилась первая наметка седины в чёрных волосах (появится тут, с такой-то жизнью, среди таких-то людей!), а всё туда же, в сказания!
–Словом, решено, – кашлянул Мелеагант, вырывая всех в реальность. – Моргана, запиши. Ну, в начале как обычно, от власти, по решению…кого я учу?
Мелеагант усмехнулся сам себе.
Моргана уже бойко писала.
–Приговорить сэра Арнорда Пеллиаса к ссылке в… м, Ланселот?
–Северную пограничную заставу, в распоряжение сэра Крэйга, – Ланселот отозвался с готовностью. – Там как раз и болота, и брусника.
–И кулик? – спросил повеселевший Мэтт.
–А то! – Ланселот сверкнул глазами. – Всё есть.
–Да-да…– рассеянно подтвердил Мелеагант, – Моргана, записала? Так, в распоряжение сэра Крэйга, сроком на один год, начиная с дня прибытия.
–Год? – выдохнул Уриен с каким-то облегчением. Он боялся бессрочной ссылки. Почему-то ему казалось, что его совесть взбунтуется от этого. Но год – что ж, это неплохо. Да, место суровое, но почитай – отдых.
–Год, – подтвердил Мелеагант. – Дата, моё имя и передай мне на подпись.
Моргана подчинилась.
–Второй указ. Начало такое же…так, кого снимаем из Бэйли?
Ланселот, Уриен и Мэтт перешли к еде и напиткам. Теперь они имели на это право. Это уже стихия Морганы решить кого снять, кого понизить.
–Как насчёт Хенсли? – предложила Моргана. – Градостроитель.
–Полезен, – возразил Мелеагант. – Огастес?
–Седьмая вода на киселе. Он же бастард Уолтера Бэйли.
Сговаривались недолго. В конце концов, и здесь жертву назначили – Нэлсон Бэйли, граф Зелёного Пути утрачивал контроль за всеми образовательными цитаделями и получал в свой надзор лишь два сиротских приюта.
–Не оскорбится? – с сомнением спросил Уриен.
–Не оскорбится, – влез Ланселот. – Всё зависит от того, как это подать. Сказать ему, допустим, что это временная мера, что никто кроме него, и вообще – он пора и надежда – и вот, уже другая реакция. Не понижение, а искреннее доверие короны.
–Испортила ты парня! – развеселился Уриен, глянув на жену. Та махнула рукой, записывая строки в указ.
Ланселот вздохнул. Он говорил это, намекал уже не раз – не испортили его, не испортили. А просто – он был таким. Сам по себе.
–Все свободны, большое спасибо, – поблагодарил Мелеагант, когда с бумагами всё-таки было покончено. – Ланселот, передай эти два приказа в оглашение. Мэтт, не забудь зайти ко мне с расчётами. Уриен, спасибо большое – жду отчёт о портовых наших делах. Моргана…задержись.
Никто не удивился. Одно дело – сказать всем, другое с глазу на глаз.
–Моргана, распри ни к чему, понимаешь? – спросил Мелеагант, когда все ушли. Уриен тактично заметил, что подождёт её в коридоре.
–Ты про нас или про Бэйли с Пеллиасом? – Моргана не могла не пошутить.
–Про нас всё знаю. Про них. Конфликт всплывёт. А если Пеллиас и правда предатель… Понимаешь?
–Мелеагант, год – это долго, – Моргана всегда понимала Мелеаганта. – За год на севере можно заболеть и даже, не приведи, боже, умереть. пусть он вернётся, и мы подумаем.
Она кивнула ему и вышла. Оба точно поняли – Пеллиас не вернётся. Потому что против него был подан донос, и даже если Пеллиас из кожи вылезет, доказывая свою преданность, верить ему нельзя. Но и просто казнить того, кто принадлежит к могучему роду тоже. Пусть утихнет. Пусть он поедет подальше. А его смерть уже не на короне. Докажи что это не так. Тут уже не разборки между двумя родами, тут уже обвинение посерьезнее, а значит – все промолчат. К тому же, роду Пеллиаса надо предложить новую должность – например, по контролю за Цитаделями.
Мелеагант тяжело вздохнул, когда Моргана оставила его одного. В последнее время он всё отчётливее понимал, как устал от людей и их поступков. Но куда деваться? Он рвался к власти. Стремился к ней и мог эту власть держать. Мелеагант знал – он возьмёт себя в руки очень просто и очень быстро, но хотя бы себе можно было признаться, и он признавался: усталость в нём уже была.
(*) рассказ принадлежит к числу «мостиков» - других моих рассказов, расширяющих один из двух романов, созданных мною по Артуриане.
–Тогда надо в должности понизить и кого-то из Бэйли, – Мелеагант сделал ей знак, Моргана торопливо записала.
–Зачем? – не понял Уриен. Он впитал все игрища знати с детством, но не разбирался в них и сейчас. Ему как-то повезло остаться более честным человеком, чем его близкие.
–Подождите! – Мэтт вдруг высунулся из кубка. – А если и впрямь…смертельное задание?
–Мы же это уже обсуждали! – это уже отреагировала Моргана. У неё висели дела, выходили сроки писем, которые она сама же себе установила, её внимания ждали уже документы, и сейчас, когда нашлось вроде бы решение, этот священник…
–Говори, – разрешил Мелеагант. у него также было много дел – как минимум два заседания ждали его решения по делу Пеллиаса, ещё надо принять казначея, делегацию из города, и опять же – бумаги, указы и всё прочее, что требовало его вмешательства.
Но он научился терпеть людей. Научился справляться с раздражением, потому что правил людьми. В этом плане он обошёл Моргану.
–Мы говорили, – повторила Моргана, но откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. Она с неприязнью смотрела на Мэтта, словно не позволяла ему забыть, что он отнимает драгоценное время у всех, и если сам ничем не занят, это ещё не повод…
Впрочем, знала она прекрасно – Мэтт занят. Он занят по-своему, по сравнению с ней, по-мелкому, но занят. Его ждут исповеди, его ждут люди, и его ждут камни, которые он сам таскал с парой послушников и добровольцами, расчищая давно заброшенную каменистую гладкую площадку за недавно восстановленной часовней. Там Мэтт порывался сделать свой лазарет, под знамением креста для прокажённых, которым нет уже места на земле.
–Только чтоб не ползла проказа по замку, – пригрозил Мелеагант, но разрешение дал. Забота о народе – это хорошо. Забота о самых ничтожных, заблудших, павших – это прекрасно. У него самого не хватало времени ещё на это. а Мэтт брался добровольно.
–Давайте пошлём обоих! – просиял Мэтт.
–Мы сейчас тебя пошлём, - пообещала Моргана.
Мэтт не обиделся:
–Графа Бэйли и сэра Пеллиаса пошлём на смертельное задание. Скажем, что не можем выбрать кто из них прав, и полагаемся на волю господа. Скажем, что они должны беречь друг друга.
–Они друг друга и убьют, – предостерёг Ланселот. – Слова – это слова, им не место за пределами замка. Слова не правят среди людей с оружием и гнева.
Мэтт примолк. В его картине это складывалось безупречно. Идут двое – доносчик и возможный предатель. Один точно виновен. Идут выполнять задание для королевства. В пути – разбираются. И либо устанавливается истина, либо возвращаются они друзьями.
Либо не возвращаются оба.
Мэтт отвык от реального мира. Мира, за гранью бедняков. Нет, он был там, но глаза его были уже не теми. Он не видел ясно, так как имел уже кусок хорошего белого хлеба, всегда свежее масло, горячую воду и чистые одежды. Он уже забыл, что люди могут быть в таком гневе, что не погнушаются убийством. Забыл о подлости, которая есть не где-то там, а есть здесь. он вёл людей к светлому и хорошему, но забыл, что все люди разные, и есть среди них и те, кто не услышит его слов, и кто ради выживания, не желая обнажить себя доносчиком или предателем, покусится на жизнь.
Моргане стало жаль Мэтта. Предложение его имело бы ценность, если бы оба были невиновны. Или, если бы речь шла о произошедшем в идеальном мире. Но они жили в мире, где были живые люди, а не выхолощенные в фантазиях.
И всё же – Моргане захотелось сказать слово утешения:
–Мы запомним эту идею, Мэтт.
Мелеагант поперхнулся. Всё-таки Моргана изменилась прямо на его памяти. Он помнил её непримиримой, а сейчас видел утешающей. Боги, сколько же прошло времени с их первой встречи, как же изменились расклады их судеб.
–Обязательно запомним, – подбодрил Ланселот. А Уриен просто кивнул: ему идея пришлась по вкусу, в ней звучала любимая им суровость. Та самая, истинно рыцарская, где воины гнались за остротой и лёгкостью меча, а не за уложенной камнями рукоятью; где мясная и хлебная похлёбка были желанным блюдом и на пирах; где сон под открытым небом был желаннее постели…
Уриен уже не заставал этого мира. Но много читал. И мальчишеское отозвалось в нём. Смешно, конечно. У него уже появилась первая наметка седины в чёрных волосах (появится тут, с такой-то жизнью, среди таких-то людей!), а всё туда же, в сказания!
–Словом, решено, – кашлянул Мелеагант, вырывая всех в реальность. – Моргана, запиши. Ну, в начале как обычно, от власти, по решению…кого я учу?
Мелеагант усмехнулся сам себе.
Моргана уже бойко писала.
–Приговорить сэра Арнорда Пеллиаса к ссылке в… м, Ланселот?
–Северную пограничную заставу, в распоряжение сэра Крэйга, – Ланселот отозвался с готовностью. – Там как раз и болота, и брусника.
–И кулик? – спросил повеселевший Мэтт.
–А то! – Ланселот сверкнул глазами. – Всё есть.
–Да-да…– рассеянно подтвердил Мелеагант, – Моргана, записала? Так, в распоряжение сэра Крэйга, сроком на один год, начиная с дня прибытия.
–Год? – выдохнул Уриен с каким-то облегчением. Он боялся бессрочной ссылки. Почему-то ему казалось, что его совесть взбунтуется от этого. Но год – что ж, это неплохо. Да, место суровое, но почитай – отдых.
–Год, – подтвердил Мелеагант. – Дата, моё имя и передай мне на подпись.
Моргана подчинилась.
–Второй указ. Начало такое же…так, кого снимаем из Бэйли?
Ланселот, Уриен и Мэтт перешли к еде и напиткам. Теперь они имели на это право. Это уже стихия Морганы решить кого снять, кого понизить.
–Как насчёт Хенсли? – предложила Моргана. – Градостроитель.
–Полезен, – возразил Мелеагант. – Огастес?
–Седьмая вода на киселе. Он же бастард Уолтера Бэйли.
Сговаривались недолго. В конце концов, и здесь жертву назначили – Нэлсон Бэйли, граф Зелёного Пути утрачивал контроль за всеми образовательными цитаделями и получал в свой надзор лишь два сиротских приюта.
–Не оскорбится? – с сомнением спросил Уриен.
–Не оскорбится, – влез Ланселот. – Всё зависит от того, как это подать. Сказать ему, допустим, что это временная мера, что никто кроме него, и вообще – он пора и надежда – и вот, уже другая реакция. Не понижение, а искреннее доверие короны.
–Испортила ты парня! – развеселился Уриен, глянув на жену. Та махнула рукой, записывая строки в указ.
Ланселот вздохнул. Он говорил это, намекал уже не раз – не испортили его, не испортили. А просто – он был таким. Сам по себе.
–Все свободны, большое спасибо, – поблагодарил Мелеагант, когда с бумагами всё-таки было покончено. – Ланселот, передай эти два приказа в оглашение. Мэтт, не забудь зайти ко мне с расчётами. Уриен, спасибо большое – жду отчёт о портовых наших делах. Моргана…задержись.
Никто не удивился. Одно дело – сказать всем, другое с глазу на глаз.
–Моргана, распри ни к чему, понимаешь? – спросил Мелеагант, когда все ушли. Уриен тактично заметил, что подождёт её в коридоре.
–Ты про нас или про Бэйли с Пеллиасом? – Моргана не могла не пошутить.
–Про нас всё знаю. Про них. Конфликт всплывёт. А если Пеллиас и правда предатель… Понимаешь?
–Мелеагант, год – это долго, – Моргана всегда понимала Мелеаганта. – За год на севере можно заболеть и даже, не приведи, боже, умереть. пусть он вернётся, и мы подумаем.
Она кивнула ему и вышла. Оба точно поняли – Пеллиас не вернётся. Потому что против него был подан донос, и даже если Пеллиас из кожи вылезет, доказывая свою преданность, верить ему нельзя. Но и просто казнить того, кто принадлежит к могучему роду тоже. Пусть утихнет. Пусть он поедет подальше. А его смерть уже не на короне. Докажи что это не так. Тут уже не разборки между двумя родами, тут уже обвинение посерьезнее, а значит – все промолчат. К тому же, роду Пеллиаса надо предложить новую должность – например, по контролю за Цитаделями.
Мелеагант тяжело вздохнул, когда Моргана оставила его одного. В последнее время он всё отчётливее понимал, как устал от людей и их поступков. Но куда деваться? Он рвался к власти. Стремился к ней и мог эту власть держать. Мелеагант знал – он возьмёт себя в руки очень просто и очень быстро, но хотя бы себе можно было признаться, и он признавался: усталость в нём уже была.
(*) рассказ принадлежит к числу «мостиков» - других моих рассказов, расширяющих один из двух романов, созданных мною по Артуриане.
