– Обещаю.
– Обещайте, что там не будет темноты, – призрак замялся в непривычном для посмертия смущении прежде, чем попросить меня об этом. он знал, что я не ведаю о том, что будет. Но люди слабы, даже самые сильные. И посмертие этого у них не отнимает. Я затронула что-то верное, я напоминал ему о живых, и теперь он готов был идти.
– Я обещаю, что там не будет темноты, – сказала я. В горле жгло, язык уже болел от сухости. Посмертие тянет силы самым странным образом, оно точно горячий сухой воздух, не меньше. И страшное, по мере того, как сухость ощущается кожей.
Это и есть смерть – сухость воздуха, жар, и неизвестность.
– Обещайте, что там не бу-у…– он не договорил. Смирение, охватившее его, давно выжидало. Воспользовавшись случаем, оно рвалось к пустоте и та пронеслась через открытый портал в мир готовой уйти души, ворвалась в неё и начала пожирать изнутри.
Мне оставалось только смотреть на то, как разрушается полупрозрачная оболочка души, давшей слабину в своём убеждении, видеть, как вращаются бешеные пустые глазницы, как растворяется всё прозрачное тело. Стоять и смотреть, впрочем…
– Обещаю! – крикнула я, сама не зная что я вообще могу обещать.
Он на мгновение поверил мне, засомневался и смирился. Он готов был ещё доживать, но ждал смирения слишком долго. И не успел насладиться им сполна. Может быть, так лучше. Когда конец подступает медленно, очень хочется передумать и не растворяться в том, что даже неизвестно. Но когда всё происходит так быстро, что ты не успеваешь отреагировать, уже ничего не изменится.
– Как они его вообще заметили, Волак? – выезд вымотал меня сильнее обычного. Слишком долго я была в посмертии. Но доложить надо было, и пока я докладывала, Волак не произнёс ни слова. зато на меня снизошло усталое бешенство, когда хочется крушить, но нет сил на это. – Как? Во многих домах активность выше этой, и то…дом старый, показалось! Да сам знаешь!
– Знаю, – согласился Волак.
– А тут шёпот, мол, шаги… – меня не могло нести, усталость жгла сильнее, но вопросы шипели и торопились сорваться пусть и виде тупикового возмущения. – Услышали они! Ха!
– Ниса, – Волак был тих и спокоен, – может быть они и правда его услышали… услышали и помогли уйти.
Я поперхнулась всем ехидством, что уже копилось и почти дождалось своей минуты. Застыла.
– Ты хочешь сказать, что они могли пожалеть…призрака? Как люди друг друга? То есть, как я?
– Я хочу сказать, что на сегодня ты свободна, вот и всё, – Волак поднялся, показывая, что разговор закончен, – иди и перестань раздавать обещания мертвым, вдруг там и правда реинкарнация и они все придут спрашивать с тебя!
(*)
Из цикла «Мёртвые дома» - вселенная отдельных рассказов. Предыдущие рассказы: «Рутина, рутина…» , «Отрешение» , «Тот шкаф», «О холоде», «Тишина», «Та квартира», «Об одной глупости» , «Слово», «Палата 323» , «Встреча» ,«Кто живет в шкафу?», «Темная фигура» и «Обещанный привет». Каждый рассказ можно читать отдельно.
– Обещайте, что там не будет темноты, – призрак замялся в непривычном для посмертия смущении прежде, чем попросить меня об этом. он знал, что я не ведаю о том, что будет. Но люди слабы, даже самые сильные. И посмертие этого у них не отнимает. Я затронула что-то верное, я напоминал ему о живых, и теперь он готов был идти.
– Я обещаю, что там не будет темноты, – сказала я. В горле жгло, язык уже болел от сухости. Посмертие тянет силы самым странным образом, оно точно горячий сухой воздух, не меньше. И страшное, по мере того, как сухость ощущается кожей.
Это и есть смерть – сухость воздуха, жар, и неизвестность.
– Обещайте, что там не бу-у…– он не договорил. Смирение, охватившее его, давно выжидало. Воспользовавшись случаем, оно рвалось к пустоте и та пронеслась через открытый портал в мир готовой уйти души, ворвалась в неё и начала пожирать изнутри.
Мне оставалось только смотреть на то, как разрушается полупрозрачная оболочка души, давшей слабину в своём убеждении, видеть, как вращаются бешеные пустые глазницы, как растворяется всё прозрачное тело. Стоять и смотреть, впрочем…
– Обещаю! – крикнула я, сама не зная что я вообще могу обещать.
Он на мгновение поверил мне, засомневался и смирился. Он готов был ещё доживать, но ждал смирения слишком долго. И не успел насладиться им сполна. Может быть, так лучше. Когда конец подступает медленно, очень хочется передумать и не растворяться в том, что даже неизвестно. Но когда всё происходит так быстро, что ты не успеваешь отреагировать, уже ничего не изменится.
***
– Как они его вообще заметили, Волак? – выезд вымотал меня сильнее обычного. Слишком долго я была в посмертии. Но доложить надо было, и пока я докладывала, Волак не произнёс ни слова. зато на меня снизошло усталое бешенство, когда хочется крушить, но нет сил на это. – Как? Во многих домах активность выше этой, и то…дом старый, показалось! Да сам знаешь!
– Знаю, – согласился Волак.
– А тут шёпот, мол, шаги… – меня не могло нести, усталость жгла сильнее, но вопросы шипели и торопились сорваться пусть и виде тупикового возмущения. – Услышали они! Ха!
– Ниса, – Волак был тих и спокоен, – может быть они и правда его услышали… услышали и помогли уйти.
Я поперхнулась всем ехидством, что уже копилось и почти дождалось своей минуты. Застыла.
– Ты хочешь сказать, что они могли пожалеть…призрака? Как люди друг друга? То есть, как я?
– Я хочу сказать, что на сегодня ты свободна, вот и всё, – Волак поднялся, показывая, что разговор закончен, – иди и перестань раздавать обещания мертвым, вдруг там и правда реинкарнация и они все придут спрашивать с тебя!
(*)
Из цикла «Мёртвые дома» - вселенная отдельных рассказов. Предыдущие рассказы: «Рутина, рутина…» , «Отрешение» , «Тот шкаф», «О холоде», «Тишина», «Та квартира», «Об одной глупости» , «Слово», «Палата 323» , «Встреча» ,«Кто живет в шкафу?», «Темная фигура» и «Обещанный привет». Каждый рассказ можно читать отдельно.
