–Всё хорошо, Хозяин, – вампирёныш склонился в поклоне до пола, – то есть…всё плохо. То есть…
Сбился. Совсем сбился.
–Что вы хотели скрыть? – вежливо спросил Люцифер, переводя взгляд с одного виноватого и испуганного лица на другое.
–Там, Хозяин, там…совершенно пустое, ничего не требует вашего внимания…там всего лишь…– Хенох говорил неразборчиво, сбивался и задыхался от страха, и это Люциферу, видим о,ю было утомительно.
Он велел тотчас:
–Подай.
Повеление было коротким, негромким и спокойным, но Хеноху и вампирёнышу оно показалось громовым.
Дрожащими руками Хенох протянул листочек Харота Хозяину и сполз по стене обратно. Он не хотел видеть страшной реакции своего господина, но чувствовал, что она будет. И она коснётся всех, не разбирая виновных и случайно забредших душонок.
Люцифер легко выхватил хрупкое перо из чернильного прибора вампирёныша и, под изумлёнными взглядами двух бюрократов, поставил резолюцию: «Дозволяю возврат в мир смертных и запрещаю возвращаться».
А затем швырнул листок на стол полуобморочным представителям профсоюза и растворился, как не было его.
Обмирая от пережитого, вампирёныш спросил у Хеноха:
–Так того…что теперь?
–Теперь? – Хенох приходил в себя. Он смутно соображал. – ну…готовь постановление к Хароту. Скажи, что профсоюз выбил ему возвращение в мир смертных. Пусть строит карьеру.
–А про невозвращение? – не понял вампирёныш. – Он что, навечно там?
–Про это не говори, – вздохнул Хенох, – это уже не профсоюз, не наше решение, чего портить идиоту настроение?
–Так он, правда, навечно?
Хенох не ответил. Страшным был этот ответ, таким же страшным, как мимолётная шутка Люцифера над одним из зарвавшихся своих слуг.
Сбился. Совсем сбился.
–Что вы хотели скрыть? – вежливо спросил Люцифер, переводя взгляд с одного виноватого и испуганного лица на другое.
–Там, Хозяин, там…совершенно пустое, ничего не требует вашего внимания…там всего лишь…– Хенох говорил неразборчиво, сбивался и задыхался от страха, и это Люциферу, видим о,ю было утомительно.
Он велел тотчас:
–Подай.
Повеление было коротким, негромким и спокойным, но Хеноху и вампирёнышу оно показалось громовым.
Дрожащими руками Хенох протянул листочек Харота Хозяину и сполз по стене обратно. Он не хотел видеть страшной реакции своего господина, но чувствовал, что она будет. И она коснётся всех, не разбирая виновных и случайно забредших душонок.
Люцифер легко выхватил хрупкое перо из чернильного прибора вампирёныша и, под изумлёнными взглядами двух бюрократов, поставил резолюцию: «Дозволяю возврат в мир смертных и запрещаю возвращаться».
А затем швырнул листок на стол полуобморочным представителям профсоюза и растворился, как не было его.
Обмирая от пережитого, вампирёныш спросил у Хеноха:
–Так того…что теперь?
–Теперь? – Хенох приходил в себя. Он смутно соображал. – ну…готовь постановление к Хароту. Скажи, что профсоюз выбил ему возвращение в мир смертных. Пусть строит карьеру.
–А про невозвращение? – не понял вампирёныш. – Он что, навечно там?
–Про это не говори, – вздохнул Хенох, – это уже не профсоюз, не наше решение, чего портить идиоту настроение?
–Так он, правда, навечно?
Хенох не ответил. Страшным был этот ответ, таким же страшным, как мимолётная шутка Люцифера над одним из зарвавшихся своих слуг.
