Как наместнику, открыто.
Не жаль тебе Радко видеть убитым?
Тодор (мрачнея).
Не жаль…к чему?
Мне она нужна женой.
Если не она, то кому?
Елена будет со мной.
Петар.
Тодор, откуда в тебе
Столько ярости этой?
Тодор.
А откуда дыра такая в казне?
Что? Нет ответа?
Петар, я слово держу,
Все долги твои за мной…
Петар.
Позволь ещё спрошу -
Быть ли и ей под землёй?
Все три жены твои
Ушли в сон земли.
Будет ль четвёртой она?
Тодор приходит в бешенство, стремительно бледнеет и даже порывисто поднимается, но в следующее мгновение овладевает собой и отвечает грубо, но значительно сдержаннее.
Тодор.
Тебе-то, наместник, до этого что?
Петар.
Она юна!
Пощади хоть девку – годы
Ей отмерила весна.
Тодор.
Ты смотри на свои доходы,
А не то опустеет казна.
Я не пёс тебе,
Чтобы срываться каждый раз.
Это, знаешь, не по мне!
Ступай же с моих глаз!
Тодор опускается в своё кресло-трон, и нарочно принимается за еду, показывая Петару, что разговор окончен. Петар удаляется с видимым облегчением.
Сцена 1.8
Вечер, дом Радко. В доме очень людно – пришли мужчины, женщины и девушки. Все разбились по углам. Радко в окружении мужчин, что пытаются его утешить, сочувствуют. Радко мрачен. В другом углу Василика с женщинами. Василика рыдает навзрыд. В закутке Елена с девушками. Елена плачет.
Мужчины.
Едва рождается дочь,
Так слёзы сами льют,
Тоску отрицая.
Немного лет и от дома прочь…
Тревожно часы на башнях бьют,
Минуту приближая.
Едва рождается дочь,
Мы ненавидим сами себя
За то, что мужчины…
Но страдания видит лишь ночь,
Мы не страдаем в свете дня,
Наша сила на это причиной…
Женщины.
Едва рождается дочь,
Мы сердцем своим замираем,
Помня женскую юдоль.
Немного лет и от дома прочь,
Кто-то её отнимает,
Не замечая нашу боль.
Мы слёзы льём тогда,
Когда сходит благословение
И проклятие – день и ночь.
Чья-то мать и чья-то жена,
Вся жизнь – мгновение,
Всё в печаль, когда рождается дочь.
Женщины/Мужчины.
Наши слёзы тихие, но наши.
Мы – малые люди, но живые.
И мы горечи приняли чашу,
А от горечи этой пустые…
Сцена 1.9
В доме Радко, закуток Елены. Елена рыдает. Несколько девушек утешают её, среди девушек одна выделяется какой простой, земной силой и добродушием. Кажется, что она чуть полновата, чуть нескладна, но крепка – это Богна. Среди девушек выделяется Богна более грубыми движениями.
Богна.
Елена, глянь на меня!
В лике твоём угасает свет дня,
Но это напрасно -
Это рано, поверь.
Жизнь страшна и опасна,
Есть в ней всякий зверь,
Но ты не гони от себя
Света дня…
Девушки пытаются оттеснить Богну, но она, без лишних раздумий сама отталкивает особенно рьяную девицу и продолжает утешать Елену.
Не призывай себе ночь,
Покорная дочь!
Ты послушай слово моё -
Не суди о себе и о нём,
Мы посмотрим ещё
Глядишь – ещё споём!
Елена (в ярости).
Всё тебе, Богна, смех!
Всё тебе отрада!
А у меня в мыслях грех,
Но ты, вижу,
Этому и рада!
Богна столбенеет от несправедливости обвинений. Ее тотчас оттесняют. Елена снова начинает плакать.
Сцена 1.10
Дом Радко. Те же гости, устав, очевидно, от общей мрачности, пытаются найти какое-то решение, самообмануться.
Мужчина 1 (хлопнув Радко по плечу).
Радко, как отец я
Скорблю с тобою.
Мужчина 2 (приободряясь).
Знает каждый из нас,
Что значит терять дитя.
Мужчины 1/2.
Но есть наместника воля,
Значит, пробил час!
Радко (растерянный, потерявший поддержку своему горю).
Елена мала!
Юна, слаба!
По воле Петара теперь
Быть ей женою Тодора!
Мужчина 3 (неосторожно).
Он тот ещё зверь!
Радко бледнеет. Мужчина 4 пихает Мужчину 3 под рёбра.
Мужчина 4.
Держись, глупец, от разговора!
Радко, боги нашего мудрей,
Совпадения те ещё бывают!
Мужчина 1.
Верно! коль Елена ему милей,
Если он её желает,
То вреда не нанесёт.
Будут счастьем жить!
Мужчина 2.
Елену муж богатый ждёт,
Ей хозяйкой в доме быть,
Боги жалуют её,
Да наместник отмечает…
Мужчина 3 (пряча глаза от Радко).
Может, слюбится ещё…
Мужчина 4.
Радко, боги лучше знают!
Радко.
Но дитя совсем она,
И из дома ей дорога?
Как же так – уже жена,
Побыла б ещё немного…
Я за жизнь её молюсь,
Три жены имел Тодор.
За Елену я боюсь,
За лик её, за стан и взор.
Мужчины (с укором, но без сочувствия уже, устав от страданий Радко).
Ты богов не гневи,
Они лучше знают,
Где участь твоя и её.
Какими будут дальше дни
Верно замечают,
Может, слюбятся ещё!
Радко мотает головою. Тем временем женщины наседают на Василику.
Василика.
Как рано, как жутко
Мне её отпустить.
Женщина 1.
Брак не шутка,
Но не нужно грустить,
Выбрал её сам Тодор,
А сосватал наместник!
Женщина 2 (поддерживает).
Пусть и ходит о нём разговор,
Каждая хотела быть на её бы месте!
Женщина 3.
Ты, Василика, дочь научи
Как ласковой быть без силы.
Женщина 4.
Тодор – лучший из мужчин
Нашей тихой Долины.
А три прежние жены его -
Мир им и земля.
Что с того?
Женщина 1 (пряча глаза).
Совпадение одно!
Василика.
Но Елена – дитя!
Женщина 2.
Милостив Бог,
А коль участь…то жизнь!
Женщина 3.
Даже если удел жесток,
Ты Богу молись!
Василика (хватаясь за голову).
Елена, на что ты красива?
На что ты такая, а?
Тонкая. Гибкая ива
И юны года!
Женщины (пряча друг от друга взгляды).
Ты богов не гневи,
Они лучше нашего знают,
Ты крепче молись за неё.
Придут света дни,
Боги мольбу примечают,
Может, слюбятся ещё!
Девушки утешают Елену.
Елена.
Как несчастна жизнь моя,
Как покинуты годы мои!
Богна (хмуро).
Если б он выбрал меня,
Я бы ему скрасила дни!
Девушка 1.
Богна, язык без костей!
У Елены горе, а ты?
Девушка 2 (в мечтательной задумчивости).
Тодор наших мужчин красивей,
И пусть было уже три жены,
Славно было стать одною,
Что согреет любовью.
Богна усмехается, но молчит.
Елена.
Бедная, бедная я!
Жизнь кончена теперь!
Богна.
Елена, послушай меня…
Девушка 1 (перебивая).
А если он не зверь,
А лишь несчастный муж?
Богна (под нос).
Ага! Три раза уж!
Девушка 2.
Богна! Молчи, зараза!
Богна.
Не затыкай!
А ты, Елена, знай,
Что ставить себя нужно сразу,
А иначе…
Елена (не слушая).
Бедная, бедная я!
Защиты мне нет,
Жизнь оставляет меня,
Тьма поглощает свет…
Девушки 1 и 2.
Ты богов не гневи,
Они лучше нашего знают,
Крепче молись за любовь, за неё!
И тогда жизнь будет полна любви,
Боги ею награждают,
Да и слюбитесь, может, ещё!
Мужчины/женщины/девушки.
Не гневите богов – они
Яснее нашего знают,
Где жаворонки, а где змеи,
Какими будут чьи дни.
Нас небеса охраняют,
Да и слюбиться, может, они сумеют…
Сцена 1.11
Дом Радко. Гости, чувствуя ночную усталость, поднимаются. Радко в растерянности, Василика, ткнувшаяся головою в сложенные руки на столешнице, не шевелится. Елена всхлипывает.
Гости.
Ночь наступает,
Нам пора.
Дела ожидают
С самого утра.
Ты, Радко, слёз не лей
О дочери своей,
Может, сжалится бог,
У воли его много дорог,
Каждую же знает он,
Но не каждую ты,
К дому подступает сон,
Помолись…
Радко.
Как…уходите вы?
Гости.
А что же делать, когда
Наместник сказал?
Елена юна,
Но он приказал.
И мы свадьбы уж ждём,
Бывай, Радко, свадьбы жди!
Мужчины, женщины и девушки торопливо расходятся. Остаются: Радко, Василика, Елена и Богна, тихо склонившаяся над Еленой.
Василика.
Горе мне!
Елена.
Не жить бы боле!
Крест в судьбе
К земле главу мою клонит…
Радко.
Любимые мои,
Простите, я…
Василика.
Не уберёг дитя!
Отравил все дни.
Радко (замечая Богну).
Богна, а ты не идёшь?
Богна.
Я? Что ж…иду.
Вы не корите себя,
Этих богов не поймёшь,
Они сильнее, чем вы или я.
Богна, ещё раз оглянувшись на Елену, уходит из дома Радко прочь. Василика, сломленная горем, засыпает за столом. В другом углу Елена бессильно сваливается на лавку и, кажется, тоже начинает дремать. Радко остаётся посреди затихшей комнаты.
Сцена 1.12
Дома Радко. Радко стоит между задремавшими в разных углах комнаты женой и дочерью и собирается с духом, ярость и страх переполняют его.
Радко.
Мне жизни не стало
И не будет уже.
Воздух душит алым,
Я на рубеже
Меж провалом и тьмой,
И не сделать мне шага.
Они говорят – бог с тобой,
Но сами не ведают мрака,
Что в душе уже змеёю
Скользит и душит…
Оглядывается на дочь.
Елене быть женою!
От мысли только душит!
Опускается на колени в молитве.
Боже, где воля твоя?
Неужто мне смириться?
Неужто отдать дитя
И от веры при этом не отступиться?..
Резко встаёт.
Нет, не могу!
Не проси у меня это!
Я всё отдам и грехи возьму,
Но Елена – для света!
Отшатывается, бессильно смотрит на дрожащие руки.
Боже, где правда твоя?
Боже, чём ожидает?
Елена дитя,
Она жизни не знает.
Смотрит вверх, словно ищет небеса и лик бога.
Боже, как допускаешь ты
Этот коварный свет?
Как душишь её мечты…
Сжимает руки в кулаки, опускает голову.
Я отыщу спасение
Там, где тебя нет!
Оглянувшись на дочь и жену, выходит тихо из дома, но, прислонившись к дверному косяку и вдохнув ночного воздуха, начинает хохотать.
Ты бессилен и жалок, Боже!
Значит, буду просить не у тебя.
Я говорю это с дрожью,
Всё принимая ради дитя.
И если ты не можешь дать
Ей спасение,
Я на коленях буду стоять
Перед силой,
Что тебе – осквернение.
Решившись, Радко сходит со своего двора и идёт к самому краю Долины. Час ночной и все разошлись по домам, так что путь Радко не заметен. Разве что Богна, таящаяся в тени дома Радко, выжидающая решения или рассвета, а может быть, из страховки, наблюдает за ним, но не окликает, не мешает и даже не выдаёт себя.
Конец первого действия.
Действие второе.
Сцена 2.1
Маленький, обжитый, но плохо ухоженный, чуть покосившийся домик на самом краю Долины. Сразу видно по отсутствию тропинок и следов, что здесь редко кто ходит. Также – повсюду, словно дополнительная преграда дороге, лежат острые каменные глыбы. У самого домика стоит красивая женщина, с необыкновенной усталостью в глазах, такой усталостью, какая может накопиться не за одну сотню лет. Эта женщина – Сильвия – местная ведьма, сосланная в Долину от столичных своих дел. Она облачена в длинное мягкое, но всё-таки лёгкое для такой погоды платье, и стоит босая – холод ей, кажется, не заметен.
Волосы её распущены и свободны, в отличие от волос женщин и девушек Долины. Она смотрит вдаль, взгляд её затуманен.
Сильвия.
Кто жизнь увидел, кто закон узнал,
Тот никогда уж счастья не найдёт.
Кто смерть увидел в сумраке зеркал,
Того сама жизнь от себя отвернёт.
И вроде бы есть и время, и суть,
Но горло сжимает сильнее петля.
Тому, кто в силе увидел свой путь,
Так легко потерять себя.
Налетает холодный порыв ветра, он гнёт молодые деревья, буйствует, словно бы надеется столкнуть или напугать Сильвию, но она делает незаметный знак рукою и ветер теперь обходит её, как невидимое препятствие, как вода огибает камень.
Неприкаянный дух тревожен,
В ночной тиши покоя мне навсегда нет.
Каждый мой шаг на земле осторожен,
Иначе останется выжженный след.
Ветер затихает, Сильвия оправляет волосы и платье.
Кто тоски голос услышал,
Тот уже в мир не вернётся,
Ангелы звали – я бежала по крышам,
Не зная, что мой путь оборвётся…
Сильвия вздрагивает, муть спадает с её взора, глаза становятся ясными и яркими.
Кто погребальный звон слышит,
Тот уже не посмеет мечтать.
Даже если ещё дышит -
Мечту нужно уж разорвать.
Сильвия смотрит на покрасневшие от холода руки, переступает ногами, ощутив холод.
Тот, кто силу увидел свою,
Мечтает слабым остаться.
Он шепчет, кричит всё одно: «молю!» -
но уже перестал отражаться.
Сильвия медленно поворачивается к своему дому.
И мне, на вершине всех дней,
Себя остаётся таить.
От страха, лжи и зависти людей.
Пусть жизни моей оборвана нить -
Я ещё могу оставаться собой,
Один на один со своей силой.
Открывает дверь в дом. Дверь совсем худая, надрывно скрипит от её движения.
Я – рождённая светом, стала тьмой,
И проклята осталась всем миром.
Сцена 2.2
Сильвия в своём доме. В доме такие же предметы быта, как в доме Радко. Разница только в том, что у Сильвии всё какое-то бедное, необжитое. Посуда потрескавшаяся, по поверхностям пыль, словно многих никто уже давно не трогает. С потолка же свисают, добавляя отличие, пучки разных сухих трав. В слабенькой печке потрескивает на бледном огне котелок.
Сильвия опускается на лавку перед печкой, помешивает в котелке – валит пар. Она зябко поводит плечами, словно костерок совсем не греет и вдруг поднимает голову, прислушивается к чему-то, что слышно только ей.
Сильвия.
Шаг всё ближе,
Ветер тише -
Гость идёт ко мне.
Готов всё отдать,
Чтобы дочь спасти,
Итог своей судьбе
Готов принять,
К погибели идти…
С задумчивостью смотрит на котелок, размышляя, но затем приподнимается со скамьи, прислушивается.
Люди, о, как счастливы вы!
Вам есть к кому обратиться,
Тоску переложить в чужие умы,
Сказав, что каждый мог оступиться!
Но что делать нам,
Кто узрел дух ветров,
Кто постиг силы храм,
И живёт уже много веков…
Сильвия подходит к дверям, но тут же отступает, сомневаясь – стоит ли ей открывать.
А шаг всё ближе,
Ветер тише -
Гость идёт ко мне.
Готов всё отдать,
Видит итог судьбе,
Омут ждёт его.
Участь готов принять,
И уйти в ничто -
За дочь свою…
Раздумывает.
Отворю? Не отворю?
Шаг всё ближе,
Ветер тише,
Затаился – ждёт.
Падёт ли кровь? Не падёт?
Тьма уже лютует,
Страшна…
Ликует!
Решается и, прежде, чем раздаётся стук в дверь, распахивает её. На пороге стоит белый, как снег, и перепуганный Радко.
Сцена 2.3
На пороге дома Сильвии. Сильвия уже знает, о чём хочет просить Радко, но молчит, ожидая подтверждения его решимости. Радко, словно подкошенный, вмиг ослабевший и постаревший, падает к её ногам.
Радко.
Я ходил на медведя и не робел,
Но вот он я…уже не смел.
Ты последняя попытка мне,
Мой последний рубеж.
Сильвия, я задыхаюсь во тьме,
Без света и без надежд.
Сильвия, если ведьма ты,
То спаси дочь мою!
Сильвия (строго).
Слова людей пусты!
Радко.
На коленях молю!
Сильвия, горе в мой дом
Пришло и душит.
Сильвия (нарочито).
А я здесь причём?
Радко.
Молю: послушай,
Помоги мне спасти дочь,
И за это тебе я
Отдам хоть тело, хоть душу!
Приму вечную ночь,
Буду рабом для тебя!
Нет, я не струшу -
Всё могу отдать,
За услугу…за благо!
Сильвия (отходит в глубину дома, уже спокойнее и миролюбивее).
Полно, Радко, здесь стоять!
В доме обсуждать всё дело надо.
Сцена 2.4
В доме Сильвии. Радко настолько перепуган, что даже не замечает бытового устройства дома ведьмы. Она усаживает его и, как радушная хозяйка, заваривает травяного чая.
Сильвия.
Горе твоё я видела во сне -
Это один из даров моей силы.
Я вижу крест в её судьбе.
Не жаль тебе Радко видеть убитым?
Тодор (мрачнея).
Не жаль…к чему?
Мне она нужна женой.
Если не она, то кому?
Елена будет со мной.
Петар.
Тодор, откуда в тебе
Столько ярости этой?
Тодор.
А откуда дыра такая в казне?
Что? Нет ответа?
Петар, я слово держу,
Все долги твои за мной…
Петар.
Позволь ещё спрошу -
Быть ли и ей под землёй?
Все три жены твои
Ушли в сон земли.
Будет ль четвёртой она?
Тодор приходит в бешенство, стремительно бледнеет и даже порывисто поднимается, но в следующее мгновение овладевает собой и отвечает грубо, но значительно сдержаннее.
Тодор.
Тебе-то, наместник, до этого что?
Петар.
Она юна!
Пощади хоть девку – годы
Ей отмерила весна.
Тодор.
Ты смотри на свои доходы,
А не то опустеет казна.
Я не пёс тебе,
Чтобы срываться каждый раз.
Это, знаешь, не по мне!
Ступай же с моих глаз!
Тодор опускается в своё кресло-трон, и нарочно принимается за еду, показывая Петару, что разговор окончен. Петар удаляется с видимым облегчением.
Сцена 1.8
Вечер, дом Радко. В доме очень людно – пришли мужчины, женщины и девушки. Все разбились по углам. Радко в окружении мужчин, что пытаются его утешить, сочувствуют. Радко мрачен. В другом углу Василика с женщинами. Василика рыдает навзрыд. В закутке Елена с девушками. Елена плачет.
Мужчины.
Едва рождается дочь,
Так слёзы сами льют,
Тоску отрицая.
Немного лет и от дома прочь…
Тревожно часы на башнях бьют,
Минуту приближая.
Едва рождается дочь,
Мы ненавидим сами себя
За то, что мужчины…
Но страдания видит лишь ночь,
Мы не страдаем в свете дня,
Наша сила на это причиной…
Женщины.
Едва рождается дочь,
Мы сердцем своим замираем,
Помня женскую юдоль.
Немного лет и от дома прочь,
Кто-то её отнимает,
Не замечая нашу боль.
Мы слёзы льём тогда,
Когда сходит благословение
И проклятие – день и ночь.
Чья-то мать и чья-то жена,
Вся жизнь – мгновение,
Всё в печаль, когда рождается дочь.
Женщины/Мужчины.
Наши слёзы тихие, но наши.
Мы – малые люди, но живые.
И мы горечи приняли чашу,
А от горечи этой пустые…
Сцена 1.9
В доме Радко, закуток Елены. Елена рыдает. Несколько девушек утешают её, среди девушек одна выделяется какой простой, земной силой и добродушием. Кажется, что она чуть полновата, чуть нескладна, но крепка – это Богна. Среди девушек выделяется Богна более грубыми движениями.
Богна.
Елена, глянь на меня!
В лике твоём угасает свет дня,
Но это напрасно -
Это рано, поверь.
Жизнь страшна и опасна,
Есть в ней всякий зверь,
Но ты не гони от себя
Света дня…
Девушки пытаются оттеснить Богну, но она, без лишних раздумий сама отталкивает особенно рьяную девицу и продолжает утешать Елену.
Не призывай себе ночь,
Покорная дочь!
Ты послушай слово моё -
Не суди о себе и о нём,
Мы посмотрим ещё
Глядишь – ещё споём!
Елена (в ярости).
Всё тебе, Богна, смех!
Всё тебе отрада!
А у меня в мыслях грех,
Но ты, вижу,
Этому и рада!
Богна столбенеет от несправедливости обвинений. Ее тотчас оттесняют. Елена снова начинает плакать.
Сцена 1.10
Дом Радко. Те же гости, устав, очевидно, от общей мрачности, пытаются найти какое-то решение, самообмануться.
Мужчина 1 (хлопнув Радко по плечу).
Радко, как отец я
Скорблю с тобою.
Мужчина 2 (приободряясь).
Знает каждый из нас,
Что значит терять дитя.
Мужчины 1/2.
Но есть наместника воля,
Значит, пробил час!
Радко (растерянный, потерявший поддержку своему горю).
Елена мала!
Юна, слаба!
По воле Петара теперь
Быть ей женою Тодора!
Мужчина 3 (неосторожно).
Он тот ещё зверь!
Радко бледнеет. Мужчина 4 пихает Мужчину 3 под рёбра.
Мужчина 4.
Держись, глупец, от разговора!
Радко, боги нашего мудрей,
Совпадения те ещё бывают!
Мужчина 1.
Верно! коль Елена ему милей,
Если он её желает,
То вреда не нанесёт.
Будут счастьем жить!
Мужчина 2.
Елену муж богатый ждёт,
Ей хозяйкой в доме быть,
Боги жалуют её,
Да наместник отмечает…
Мужчина 3 (пряча глаза от Радко).
Может, слюбится ещё…
Мужчина 4.
Радко, боги лучше знают!
Радко.
Но дитя совсем она,
И из дома ей дорога?
Как же так – уже жена,
Побыла б ещё немного…
Я за жизнь её молюсь,
Три жены имел Тодор.
За Елену я боюсь,
За лик её, за стан и взор.
Мужчины (с укором, но без сочувствия уже, устав от страданий Радко).
Ты богов не гневи,
Они лучше знают,
Где участь твоя и её.
Какими будут дальше дни
Верно замечают,
Может, слюбятся ещё!
Радко мотает головою. Тем временем женщины наседают на Василику.
Василика.
Как рано, как жутко
Мне её отпустить.
Женщина 1.
Брак не шутка,
Но не нужно грустить,
Выбрал её сам Тодор,
А сосватал наместник!
Женщина 2 (поддерживает).
Пусть и ходит о нём разговор,
Каждая хотела быть на её бы месте!
Женщина 3.
Ты, Василика, дочь научи
Как ласковой быть без силы.
Женщина 4.
Тодор – лучший из мужчин
Нашей тихой Долины.
А три прежние жены его -
Мир им и земля.
Что с того?
Женщина 1 (пряча глаза).
Совпадение одно!
Василика.
Но Елена – дитя!
Женщина 2.
Милостив Бог,
А коль участь…то жизнь!
Женщина 3.
Даже если удел жесток,
Ты Богу молись!
Василика (хватаясь за голову).
Елена, на что ты красива?
На что ты такая, а?
Тонкая. Гибкая ива
И юны года!
Женщины (пряча друг от друга взгляды).
Ты богов не гневи,
Они лучше нашего знают,
Ты крепче молись за неё.
Придут света дни,
Боги мольбу примечают,
Может, слюбятся ещё!
Девушки утешают Елену.
Елена.
Как несчастна жизнь моя,
Как покинуты годы мои!
Богна (хмуро).
Если б он выбрал меня,
Я бы ему скрасила дни!
Девушка 1.
Богна, язык без костей!
У Елены горе, а ты?
Девушка 2 (в мечтательной задумчивости).
Тодор наших мужчин красивей,
И пусть было уже три жены,
Славно было стать одною,
Что согреет любовью.
Богна усмехается, но молчит.
Елена.
Бедная, бедная я!
Жизнь кончена теперь!
Богна.
Елена, послушай меня…
Девушка 1 (перебивая).
А если он не зверь,
А лишь несчастный муж?
Богна (под нос).
Ага! Три раза уж!
Девушка 2.
Богна! Молчи, зараза!
Богна.
Не затыкай!
А ты, Елена, знай,
Что ставить себя нужно сразу,
А иначе…
Елена (не слушая).
Бедная, бедная я!
Защиты мне нет,
Жизнь оставляет меня,
Тьма поглощает свет…
Девушки 1 и 2.
Ты богов не гневи,
Они лучше нашего знают,
Крепче молись за любовь, за неё!
И тогда жизнь будет полна любви,
Боги ею награждают,
Да и слюбитесь, может, ещё!
Мужчины/женщины/девушки.
Не гневите богов – они
Яснее нашего знают,
Где жаворонки, а где змеи,
Какими будут чьи дни.
Нас небеса охраняют,
Да и слюбиться, может, они сумеют…
Сцена 1.11
Дом Радко. Гости, чувствуя ночную усталость, поднимаются. Радко в растерянности, Василика, ткнувшаяся головою в сложенные руки на столешнице, не шевелится. Елена всхлипывает.
Гости.
Ночь наступает,
Нам пора.
Дела ожидают
С самого утра.
Ты, Радко, слёз не лей
О дочери своей,
Может, сжалится бог,
У воли его много дорог,
Каждую же знает он,
Но не каждую ты,
К дому подступает сон,
Помолись…
Радко.
Как…уходите вы?
Гости.
А что же делать, когда
Наместник сказал?
Елена юна,
Но он приказал.
И мы свадьбы уж ждём,
Бывай, Радко, свадьбы жди!
Мужчины, женщины и девушки торопливо расходятся. Остаются: Радко, Василика, Елена и Богна, тихо склонившаяся над Еленой.
Василика.
Горе мне!
Елена.
Не жить бы боле!
Крест в судьбе
К земле главу мою клонит…
Радко.
Любимые мои,
Простите, я…
Василика.
Не уберёг дитя!
Отравил все дни.
Радко (замечая Богну).
Богна, а ты не идёшь?
Богна.
Я? Что ж…иду.
Вы не корите себя,
Этих богов не поймёшь,
Они сильнее, чем вы или я.
Богна, ещё раз оглянувшись на Елену, уходит из дома Радко прочь. Василика, сломленная горем, засыпает за столом. В другом углу Елена бессильно сваливается на лавку и, кажется, тоже начинает дремать. Радко остаётся посреди затихшей комнаты.
Сцена 1.12
Дома Радко. Радко стоит между задремавшими в разных углах комнаты женой и дочерью и собирается с духом, ярость и страх переполняют его.
Радко.
Мне жизни не стало
И не будет уже.
Воздух душит алым,
Я на рубеже
Меж провалом и тьмой,
И не сделать мне шага.
Они говорят – бог с тобой,
Но сами не ведают мрака,
Что в душе уже змеёю
Скользит и душит…
Оглядывается на дочь.
Елене быть женою!
От мысли только душит!
Опускается на колени в молитве.
Боже, где воля твоя?
Неужто мне смириться?
Неужто отдать дитя
И от веры при этом не отступиться?..
Резко встаёт.
Нет, не могу!
Не проси у меня это!
Я всё отдам и грехи возьму,
Но Елена – для света!
Отшатывается, бессильно смотрит на дрожащие руки.
Боже, где правда твоя?
Боже, чём ожидает?
Елена дитя,
Она жизни не знает.
Смотрит вверх, словно ищет небеса и лик бога.
Боже, как допускаешь ты
Этот коварный свет?
Как душишь её мечты…
Сжимает руки в кулаки, опускает голову.
Я отыщу спасение
Там, где тебя нет!
Оглянувшись на дочь и жену, выходит тихо из дома, но, прислонившись к дверному косяку и вдохнув ночного воздуха, начинает хохотать.
Ты бессилен и жалок, Боже!
Значит, буду просить не у тебя.
Я говорю это с дрожью,
Всё принимая ради дитя.
И если ты не можешь дать
Ей спасение,
Я на коленях буду стоять
Перед силой,
Что тебе – осквернение.
Решившись, Радко сходит со своего двора и идёт к самому краю Долины. Час ночной и все разошлись по домам, так что путь Радко не заметен. Разве что Богна, таящаяся в тени дома Радко, выжидающая решения или рассвета, а может быть, из страховки, наблюдает за ним, но не окликает, не мешает и даже не выдаёт себя.
Конец первого действия.
Действие второе.
Сцена 2.1
Маленький, обжитый, но плохо ухоженный, чуть покосившийся домик на самом краю Долины. Сразу видно по отсутствию тропинок и следов, что здесь редко кто ходит. Также – повсюду, словно дополнительная преграда дороге, лежат острые каменные глыбы. У самого домика стоит красивая женщина, с необыкновенной усталостью в глазах, такой усталостью, какая может накопиться не за одну сотню лет. Эта женщина – Сильвия – местная ведьма, сосланная в Долину от столичных своих дел. Она облачена в длинное мягкое, но всё-таки лёгкое для такой погоды платье, и стоит босая – холод ей, кажется, не заметен.
Волосы её распущены и свободны, в отличие от волос женщин и девушек Долины. Она смотрит вдаль, взгляд её затуманен.
Сильвия.
Кто жизнь увидел, кто закон узнал,
Тот никогда уж счастья не найдёт.
Кто смерть увидел в сумраке зеркал,
Того сама жизнь от себя отвернёт.
И вроде бы есть и время, и суть,
Но горло сжимает сильнее петля.
Тому, кто в силе увидел свой путь,
Так легко потерять себя.
Налетает холодный порыв ветра, он гнёт молодые деревья, буйствует, словно бы надеется столкнуть или напугать Сильвию, но она делает незаметный знак рукою и ветер теперь обходит её, как невидимое препятствие, как вода огибает камень.
Неприкаянный дух тревожен,
В ночной тиши покоя мне навсегда нет.
Каждый мой шаг на земле осторожен,
Иначе останется выжженный след.
Ветер затихает, Сильвия оправляет волосы и платье.
Кто тоски голос услышал,
Тот уже в мир не вернётся,
Ангелы звали – я бежала по крышам,
Не зная, что мой путь оборвётся…
Сильвия вздрагивает, муть спадает с её взора, глаза становятся ясными и яркими.
Кто погребальный звон слышит,
Тот уже не посмеет мечтать.
Даже если ещё дышит -
Мечту нужно уж разорвать.
Сильвия смотрит на покрасневшие от холода руки, переступает ногами, ощутив холод.
Тот, кто силу увидел свою,
Мечтает слабым остаться.
Он шепчет, кричит всё одно: «молю!» -
но уже перестал отражаться.
Сильвия медленно поворачивается к своему дому.
И мне, на вершине всех дней,
Себя остаётся таить.
От страха, лжи и зависти людей.
Пусть жизни моей оборвана нить -
Я ещё могу оставаться собой,
Один на один со своей силой.
Открывает дверь в дом. Дверь совсем худая, надрывно скрипит от её движения.
Я – рождённая светом, стала тьмой,
И проклята осталась всем миром.
Сцена 2.2
Сильвия в своём доме. В доме такие же предметы быта, как в доме Радко. Разница только в том, что у Сильвии всё какое-то бедное, необжитое. Посуда потрескавшаяся, по поверхностям пыль, словно многих никто уже давно не трогает. С потолка же свисают, добавляя отличие, пучки разных сухих трав. В слабенькой печке потрескивает на бледном огне котелок.
Сильвия опускается на лавку перед печкой, помешивает в котелке – валит пар. Она зябко поводит плечами, словно костерок совсем не греет и вдруг поднимает голову, прислушивается к чему-то, что слышно только ей.
Сильвия.
Шаг всё ближе,
Ветер тише -
Гость идёт ко мне.
Готов всё отдать,
Чтобы дочь спасти,
Итог своей судьбе
Готов принять,
К погибели идти…
С задумчивостью смотрит на котелок, размышляя, но затем приподнимается со скамьи, прислушивается.
Люди, о, как счастливы вы!
Вам есть к кому обратиться,
Тоску переложить в чужие умы,
Сказав, что каждый мог оступиться!
Но что делать нам,
Кто узрел дух ветров,
Кто постиг силы храм,
И живёт уже много веков…
Сильвия подходит к дверям, но тут же отступает, сомневаясь – стоит ли ей открывать.
А шаг всё ближе,
Ветер тише -
Гость идёт ко мне.
Готов всё отдать,
Видит итог судьбе,
Омут ждёт его.
Участь готов принять,
И уйти в ничто -
За дочь свою…
Раздумывает.
Отворю? Не отворю?
Шаг всё ближе,
Ветер тише,
Затаился – ждёт.
Падёт ли кровь? Не падёт?
Тьма уже лютует,
Страшна…
Ликует!
Решается и, прежде, чем раздаётся стук в дверь, распахивает её. На пороге стоит белый, как снег, и перепуганный Радко.
Сцена 2.3
На пороге дома Сильвии. Сильвия уже знает, о чём хочет просить Радко, но молчит, ожидая подтверждения его решимости. Радко, словно подкошенный, вмиг ослабевший и постаревший, падает к её ногам.
Радко.
Я ходил на медведя и не робел,
Но вот он я…уже не смел.
Ты последняя попытка мне,
Мой последний рубеж.
Сильвия, я задыхаюсь во тьме,
Без света и без надежд.
Сильвия, если ведьма ты,
То спаси дочь мою!
Сильвия (строго).
Слова людей пусты!
Радко.
На коленях молю!
Сильвия, горе в мой дом
Пришло и душит.
Сильвия (нарочито).
А я здесь причём?
Радко.
Молю: послушай,
Помоги мне спасти дочь,
И за это тебе я
Отдам хоть тело, хоть душу!
Приму вечную ночь,
Буду рабом для тебя!
Нет, я не струшу -
Всё могу отдать,
За услугу…за благо!
Сильвия (отходит в глубину дома, уже спокойнее и миролюбивее).
Полно, Радко, здесь стоять!
В доме обсуждать всё дело надо.
Сцена 2.4
В доме Сильвии. Радко настолько перепуган, что даже не замечает бытового устройства дома ведьмы. Она усаживает его и, как радушная хозяйка, заваривает травяного чая.
Сильвия.
Горе твоё я видела во сне -
Это один из даров моей силы.
Я вижу крест в её судьбе.
