Люсиль не отвечает, она крепко прижимается к Демулену, как будто бы от крепости ее объятий зависит то, что он останется.
Дантон (в некотором благодушном смущении). Камиль, знаешь, то, что я тебе говорил…
Камиль Демулен (мягко отстраняя жену). Идём, Жорж! Не смей больше повторять о невозможном!
Камиль Демулен оглядывается на жену, но в следующее мгновение уже уходит из комнаты вместе с Жоржем, который кивком прощается с Люсиль, через несколько секунд слышен звук захлопывающейся входной двери.
Люсиль Демулен стоит в комнате одна, обнимая себя за плечи до тех пор. Пока не раздается плач ребенка. услышав плач, Люсиль бросается из комнаты.
Картина четвертая.
Та же комната. В потертом кресле, укачивая Ораса, сидит Франсуаза Эбер. Люсиль Демулен пытается что-то шить, но ее руки дрожат.
Франсуаза (укачивая Ораса). Со мной опасно дружить, но ты совсем не боишься…
Люсиль Демулен. Опасно? Ты не виновата в том, что твой муж казнен.
Франсуаза. Расскажи это моим соседям, милая Люсиль!
Франсуаза заливается тихим безрадостным смехом. Ребенок на ее руках начинает хныкать и Франсуаза перестает смеяться, продолжая укачивать его.
Франсуаза. Он будет красив. У него твой носик и твой рот.
Люсиль Демулен(слегка улыбаясь). А глаза как у моего Камиля…
Немного в молчании.
Люсиль Демулен. Ты говоришь, что с тобой опасно дружить, но и я могу сказать о том же.
Франсуаза (с укоризной). Твой муж…
Люсиль Демулен (резко). Разве твой был не среди любимцев? Ох, прости…
Люсиль откладывает шитье, бросается к креслу Франсуазы и осторожно обнимает ее.
Люсиль Демулен. Прости, милая моя, прости...я злая, глупая…
Франсуаза (успокаивающе поглаживает Люсиль по руку). Ты не злая, Люсиль и мне нечего тебе прощать. Мой муж при всех его достоинствах революционера имел много пороков.
Франсуаза усмехается с невысказанной горечью.
Франсуаза. Не знаю… я боюсь предположить, как он их всех взбесил, что его обвинили в измене тому делу, за которое он боролся с самого начала и, как финальный аккорд издевки, повесили и кражу белья! Это унижение для истории. Он мечтал, что история запомнит его борцом за правду, за права, за Францию, а они…
Ребенок на ее руках начинает хныкать, и Франсуаза снова принимается укачивать его.
Франсуаза (тоном, словно говорит не о себе, а о чем-то постороннем и сером). А они сделали так, что он останется в истории предателем и вором. Тише-тише, не плачь, маленький, твой дом так тепл…
Люсиль Демулен (ее глаза полны слез). Это ужасно! Я не знаю, как снять твою боль. Как мне помочь тебе, милая Франсуаза и что для тебя сделать?
Франсуаза. Ничего ты не сделаешь, Люсиль. Здесь лечит время, а время…его, может быть и нет. может быть тех, кто дорог нам, и вовсе нет. каждую ночь, стоит мне сомкнуть глаза – я вижу толпу у эшафота, я вижу головы, что падают с плеч одинаково несчастных людей, среди которых и враги, и друзья, и просто случайные жертвы. Стоит только закрыть глаза, ах, Люсиль…
Люсиль отшатывается от Франсуазы. Она нервно кусает губы, бледная и испуганная.
Франсуаза (спокойно укачивая ребенка). И этот стук…Люсиль, почему головы падают с таким стуком? Такое глухое – словно стон. Такое страшное. И вот… когда я открываю глаза в ночи и лежу, глядя в потолок, мне кажется, что все, кого я видела во сне, вот все они: враги и друзья, что одинаково замучены, они в моей комнате. Представляешь?
Франсуаза нервно хихикает.
Франсуаза. Мне кажется, они в моей комнате, клянусь честью!
Люсиль Демулен (дрожащим голосом). Пре-кра-ти.
Франсуаза застывает, как бы удивленная тем, что в комнате еще кто-то есть, замечает Ораса в своих руках. Оглядывается на Люсиль.
Люсиль обессилено сползает на диван.
Франсуаза. Прости, Люсиль. Прости, я не знаю…на меня находит что-то. Как волна. Как пелена, как…
Люсиль Демулен (Отрывисто). Я сама думаю о том же. Мне самой видится то же, что и тебе! И каждый раз, когда Камиль уходит, мне кажется, я больше его не увижу, а каждую ночь, я придвигаюсь к нему плотнее, чтобы чувствовать, что он здесь, со мной. Пусть мысли его далеко – он тоже не спит, я знаю. Он лежит, боясь шевельнуться, думает, что разбудит меня.
Франсуаза (вздыхая). Наши мужчины – эгоисты. Мне в тысячу раз было бы легче умереть там, с ним, чем остаться на жизнь. Думал ли он об этом? Нет, конечно, нет. А ведь я не могу сказать, что любила его хотя бы наполовину так, как ты Камиля…
Люсиль Демулен. Молитвы помогли мне разделить судьбу с Камилем, теперь, если я буду молиться крепче и больше, больше, чем даже сейчас, я верю, что небо помилует нас. Нас всех.
Франсуаза не отвечает.
Люсиль Демулен (с воодушевлением). И, знаешь, действительно – все будет хорошо. Если даже что-то и случится, нет, если вдруг – то разве Робеспьер позволит Демулену погибнуть? Они друзья. Я напишу к нему и все разрешится…ведь так, Франсуаза?
Франсуаза тяжело смотрит на Ораса, что хнычет на ее руках. В ее глазах невысказанное и невыплаканное, скрытое, затаенное.
Франсуаза. Да, Люсиль. Все будет именно так.
Дантон (в некотором благодушном смущении). Камиль, знаешь, то, что я тебе говорил…
Камиль Демулен (мягко отстраняя жену). Идём, Жорж! Не смей больше повторять о невозможном!
Камиль Демулен оглядывается на жену, но в следующее мгновение уже уходит из комнаты вместе с Жоржем, который кивком прощается с Люсиль, через несколько секунд слышен звук захлопывающейся входной двери.
Люсиль Демулен стоит в комнате одна, обнимая себя за плечи до тех пор. Пока не раздается плач ребенка. услышав плач, Люсиль бросается из комнаты.
Картина четвертая.
Та же комната. В потертом кресле, укачивая Ораса, сидит Франсуаза Эбер. Люсиль Демулен пытается что-то шить, но ее руки дрожат.
Франсуаза (укачивая Ораса). Со мной опасно дружить, но ты совсем не боишься…
Люсиль Демулен. Опасно? Ты не виновата в том, что твой муж казнен.
Франсуаза. Расскажи это моим соседям, милая Люсиль!
Франсуаза заливается тихим безрадостным смехом. Ребенок на ее руках начинает хныкать и Франсуаза перестает смеяться, продолжая укачивать его.
Франсуаза. Он будет красив. У него твой носик и твой рот.
Люсиль Демулен(слегка улыбаясь). А глаза как у моего Камиля…
Немного в молчании.
Люсиль Демулен. Ты говоришь, что с тобой опасно дружить, но и я могу сказать о том же.
Франсуаза (с укоризной). Твой муж…
Люсиль Демулен (резко). Разве твой был не среди любимцев? Ох, прости…
Люсиль откладывает шитье, бросается к креслу Франсуазы и осторожно обнимает ее.
Люсиль Демулен. Прости, милая моя, прости...я злая, глупая…
Франсуаза (успокаивающе поглаживает Люсиль по руку). Ты не злая, Люсиль и мне нечего тебе прощать. Мой муж при всех его достоинствах революционера имел много пороков.
Франсуаза усмехается с невысказанной горечью.
Франсуаза. Не знаю… я боюсь предположить, как он их всех взбесил, что его обвинили в измене тому делу, за которое он боролся с самого начала и, как финальный аккорд издевки, повесили и кражу белья! Это унижение для истории. Он мечтал, что история запомнит его борцом за правду, за права, за Францию, а они…
Ребенок на ее руках начинает хныкать, и Франсуаза снова принимается укачивать его.
Франсуаза (тоном, словно говорит не о себе, а о чем-то постороннем и сером). А они сделали так, что он останется в истории предателем и вором. Тише-тише, не плачь, маленький, твой дом так тепл…
Люсиль Демулен (ее глаза полны слез). Это ужасно! Я не знаю, как снять твою боль. Как мне помочь тебе, милая Франсуаза и что для тебя сделать?
Франсуаза. Ничего ты не сделаешь, Люсиль. Здесь лечит время, а время…его, может быть и нет. может быть тех, кто дорог нам, и вовсе нет. каждую ночь, стоит мне сомкнуть глаза – я вижу толпу у эшафота, я вижу головы, что падают с плеч одинаково несчастных людей, среди которых и враги, и друзья, и просто случайные жертвы. Стоит только закрыть глаза, ах, Люсиль…
Люсиль отшатывается от Франсуазы. Она нервно кусает губы, бледная и испуганная.
Франсуаза (спокойно укачивая ребенка). И этот стук…Люсиль, почему головы падают с таким стуком? Такое глухое – словно стон. Такое страшное. И вот… когда я открываю глаза в ночи и лежу, глядя в потолок, мне кажется, что все, кого я видела во сне, вот все они: враги и друзья, что одинаково замучены, они в моей комнате. Представляешь?
Франсуаза нервно хихикает.
Франсуаза. Мне кажется, они в моей комнате, клянусь честью!
Люсиль Демулен (дрожащим голосом). Пре-кра-ти.
Франсуаза застывает, как бы удивленная тем, что в комнате еще кто-то есть, замечает Ораса в своих руках. Оглядывается на Люсиль.
Люсиль обессилено сползает на диван.
Франсуаза. Прости, Люсиль. Прости, я не знаю…на меня находит что-то. Как волна. Как пелена, как…
Люсиль Демулен (Отрывисто). Я сама думаю о том же. Мне самой видится то же, что и тебе! И каждый раз, когда Камиль уходит, мне кажется, я больше его не увижу, а каждую ночь, я придвигаюсь к нему плотнее, чтобы чувствовать, что он здесь, со мной. Пусть мысли его далеко – он тоже не спит, я знаю. Он лежит, боясь шевельнуться, думает, что разбудит меня.
Франсуаза (вздыхая). Наши мужчины – эгоисты. Мне в тысячу раз было бы легче умереть там, с ним, чем остаться на жизнь. Думал ли он об этом? Нет, конечно, нет. А ведь я не могу сказать, что любила его хотя бы наполовину так, как ты Камиля…
Люсиль Демулен. Молитвы помогли мне разделить судьбу с Камилем, теперь, если я буду молиться крепче и больше, больше, чем даже сейчас, я верю, что небо помилует нас. Нас всех.
Франсуаза не отвечает.
Люсиль Демулен (с воодушевлением). И, знаешь, действительно – все будет хорошо. Если даже что-то и случится, нет, если вдруг – то разве Робеспьер позволит Демулену погибнуть? Они друзья. Я напишу к нему и все разрешится…ведь так, Франсуаза?
Франсуаза тяжело смотрит на Ораса, что хнычет на ее руках. В ее глазах невысказанное и невыплаканное, скрытое, затаенное.
Франсуаза. Да, Люсиль. Все будет именно так.
